Часть I. Плёнка #1
Лес дышал сыростью и пронизывающим холодом. В шуме шуршащей под ногами листвы улавливались его прерывистые вздохи. Сквозь паутинный узор ветвей выглядывал крупный белый месяц, похожий на одиноко горящую автомобильную фару.
Бернард остановился и, обнимая себя за дрожащие плечи, огляделся. Посеребрённый лунным светом лес выглядел бескрайним, а гробовая тишина неприятно давила на уши. Щёки и нос пощипывало от холода. Казалось, что с паром изо рта постепенно выходит всё накопленное тепло. И не только тепло, а будто и силы тоже. Лес словно бы вытягивал жизнь.
На одном из деревьев Бернард заметил приколотый булавкой квадратный снимок. Он подошёл ближе. Лунный свет падал сквозь голые кроны деревьев, и его хватало, чтобы рассмотреть изображение. Однако на снимке ничего не оказалось. Просто чёрный квадратик с белой рамкой. В поле зрения попал ещё один снимок, но уже на другом дереве. Потом ещё и ещё. Продолжая обнимать себя за плечи, Бернард пошёл по дорожке из приколотых к деревьям фотографий.
«Видишь меня?» — коряво было написано под одним из снимков. Бернард долго вглядывался в изображение, но так ничего и не увидел.
«Я всегда был здесь», — гласила надпись под другим снимком, на котором проявлялось изображение остроконечной крыши дома и человеческого силуэта, парящего в воздухе.
«Я не выдумка».
«Хочу обратно».
«Посмотри на меня».
«Я хочу поговорить хоть с кем-нибудь».
«А вдруг, ты просто сходишь с ума?»
«Я здесь застрял».
«Ха-ха».
«Тут холодно».
«Никогда не чувствовал себя настолько одиноким».
Чем дальше двигался Бернард, тем больше появлялось снимков с надписями и силуэтами. Сначала он поддавался любопытству и рассматривал их, однако внутри нарастала тревога. Тогда он просто пошёл вперёд, изредка бросая взгляд на снимки, которые уже размещались на деревьях не по одному, а по несколько штук.
Наконец Бернард остановился у края большой ямы. У мысков ботинок, прямо на земле, лежал ещё один снимок — чёрный квадратик с белой рамкой без каких-либо силуэтов и надписей, как в самом начале. Луна висела над головой, похожая на лампу, какой Бернард иногда пользовался при съёмках. Он крепче обнял себя за плечи, стараясь хоть немного согреться, однако зыбкая земля внезапно начала уходить из-под ног, и он кубарем покатился на самое дно.
Тело заболело так сильно, будто его избили, а потом протащили по асфальту. Что-то остро упиралось в грудь, плечи, живот и бёдра, словно он упал на осколки или шипы. Стиснув зубы от боли, Бернард оттолкнулся от холодной и сырой земли. Когда открыл глаза, он даже не сразу понял, что смотрит прямо в пустые провалы глазниц. Бернард судорожно отпрянул в сторону, обнаружив, что секунду назад лежал на зеленоватом от мха скелете. Грудная клетка была проломлена в нескольких местах, и кости торчали угрожающе остро — костлявый оскал смерти. Бернард инстинктивно провёл рукой по груди и животу, проверяя, остался ли цел после такого опасного падения на останки.
Он наконец смог оторвать взгляд от тёмных провалов глазниц и, приподняв голову, увидел девушку в клетчатом пальто. Она стояла около останков и внимательно смотрела на невольно переставшего дышать Бернарда. Из пустоты вдруг появились руки и сомкнулись на шее девушки, однако их холодное прикосновение Бернард ощутил почему-то на собственном горле. Не в силах пошевелиться, он с ужасом наблюдал, как бледные руки всё крепче и крепче сжимали шею девушки, глаза её закатывались, а черты лица стирались, обнажая череп с чёрными дырами вместо глаз.
Земля под ладонями вдруг стала мягкой. Нет, не только под ладонями. Бернард весь проваливался в размякший ил. Время словно обратилось вспять и пересохший пруд стремительно заполнялся водой. Всё ещё чувствуя на шее холодную хватку, Бернард опустил взгляд и заметил, что прикован за ногу к огромной гире.
Едва не закричав во всё горло (или всё-таки закричав), он вскочил в кровати и схватился за голову, стараясь вытянуть из неё ужасные кадры. Сердце с силой стучало о рёбра, пальцы ощупывали влажное лицо, шею, торс.
Никаких рук, сжимающих горло. Никаких ям. Никаких призраков и скелетов. Никаких мертвецов. Он дома. В своей комнате с ловцом снов в изголовье кровати, перья которого тревожно колыхались.
Сердце сбавляло бешеный ритм. Бернард упал обратно на подушку, натягивая одеяло до подбородка и прислушиваясь, не разбудил ли спящего в соседней комнате Юэна своим внезапным пробуждением. Тишина. Звука шагов не слышно. Хорошо. Значит, он всё-таки успел подавить собственный крик.
Когда дыхание выровнялось, Бернард встал с кровати. Медленно, стараясь не наделать много шума, он пробрался к комоду и достал из ящика чистые вещи. Затем выбрался в коридор, залитый слабым светом ночника, и, наступая только на те ступеньки, которые не скрипели, спустился в ванную комнату.
«Всего лишь сон», — думал Бернард, подставляя лицо под струи горячей воды, больно впивающиеся в кожу. Боль сейчас была в самый раз. Она отрезвляла.
После того как они с Юэном обнаружили в лесу останки Лейлы Дарсен, прошло несколько дней. Всё это время Бернарду снился лес и пересохший пруд. В своих снах он просто бродил по лесу с приколотыми к деревьям снимками. Иногда выходил к огромной яме, стоял у её кромки, но не падал и даже ни разу не видел скелета. Порой находил снимки со странными силуэтами и с не менее странными надписями. Те сны не поднимали его посреди ночи в холодном поту. Их тревожный полог рассеивался к утру, оставляя лишь холодное неприятное послевкусие. «Кошмары обыкновенные». Тем не менее была в них некая последовательность. Словно с каждым сном обнажались новые подробности — больше снимков, крупнее яма, месяц ярче. И только сегодня кошмар так резво продвинулся вперёд. Неспроста.
Бернард считал, что всё ещё находится под впечатлением от того, чем поделился призрак Лейлы. Проще воспринимать это кадрами из жуткого фильма или видениями, чем осознавать, что всё когда-то произошло по-настоящему. Он и вовсе предпочёл бы забыть, но когда по соседству имеется бюро ритуальных услуг, это сложно. И сколько бы времени ни прошло, останки надлежало захоронить, а этим в их городе занимался только Виктор Чилтон.
Он пересёкся с ним в бюро. Юэн взял выходной, чтобы отвести Джинджер в школу — у девчонки начался новый учебный год — поэтому Бернард приехал в студию один. Виктор был немногословен и по-прежнему прихрамывал, опираясь на трость. Он сообщил имя... усопшей (или как правильно назвать того, кто умер уже много лет назад?), и Бернард сделал вид, будто впервые его слышит, думая только о том, что актёр из него никакой.
Виктор с минуту внимательно смотрел на Бернарда, будто бы знал обо всём и только ждал, когда тот сам расскажет историю о страшной находке в лесу. Впервые он чувствовал себя неуютно под пристальным взглядом мистера Чилтона. Мужчина поинтересовался, как у него дела, так как выглядит он нездоровым. Бернард отмахнулся дежурной фразой и поспешил к себе в студию.
«В таких случаях хоронят в закрытых гробах», — отметил он очевидный факт, когда увидел в окошко отъезжающий катафалк Чилтона.
По городу уже ходили новости о найденных в лесу останках. Однако мало кто знал, что кости нашли Бернард Макхью и Юэн Гибсон. По соображениям безопасности такие подробности не разглашались. Таким образом кости Лейлы Дарсен стали ещё одной их маленькой тайной.
Так что, думал Бернард, даже не удивительно, почему ему снились кошмары. Ещё немного полихорадит, но скоро эмоции и воспоминания улягутся, и подсознание не будет отзываться такой бурной реакцией.
Под душем Бернард простоял долго, зато когда вышел, образы призрака и костей почти развеялись. Они всё ещё вызывали тревогу, но такую слабую, что её можно было заглушить, отвлекшись, например, на работу.
В последние дни Бернард мало времени посвящал студии. Когда вокруг закружился мистический танец, похожий больше на торнадо, он оказался в самом его эпицентре и потерялся в реальной жизни. Мыслями он был ближе к призракам и сейчас испытывал тягу заняться чем-нибудь обыденным. Тем, чем он занимался ещё до того, как начал вообще видеть призраков: вяло ретушировал фотографии, распечатывал снимки кислых лиц жителей городка на документы, заполнял отчётности для налоговой и так далее.
Стоя в ванной перед зеркалом, Бернард пригладил влажные волосы, отмечая, что давно не стригся. Если прождать ещё, он будет похож на взъерошенного подростка, поэтому на днях запланировал сходить в парикмахерскую. Такие бытовые вещи тоже отвлекали.
После смерти отца он похудел на пару фунтов, отчего мышцы стали выглядеть более рельефно. Или может, так просто казалось, потому что он давно не рассматривал себя в зеркале. Его беспокоило, что если кошмары продолжатся, то они съедят его в прямом смысле слова, и он начнёт усыхать прямо на глазах.
Ещё он заметил, как обострились черты лица, отчего он будто больше стал похож на отца. Макхью-старший не любил себя фотографировать, но в его комнате Бернард нашёл несколько старых фотографий, на которых отец был запечатлён молодым. И теперь Бернард более явственно видел между собой и им схожесть. А в детстве ему казалось, что он внешне больше похож на мать. Теперь же наоборот.
До смерти отца Бернард посещал местный спорткомплекс, пока бассейн в нём не закрыли на ремонт. Плавание отпускало тревожные мысли. Ненадолго, но... вся жизнь — это сплошная борьба с тревогой, финальная битва с которой каждый раз переносится. На днях Бернард слышал, что бассейн отремонтировали, поэтому он подумал, что можно будет возобновить тренировки.
Посмотрев на висящий на крючке ортез, носить который для Юэна было мучением, Бернард коснулся своего оголённого плеча, прощупывая мышцы и связки. Потом провёл ладонью до предплечья, пытаясь представить, как могут ощущаться неровности шрама под кончиками пальцев. Но кожа у него была гладкой, а фантазии в итоге не хватило. Хотя Бернард сам не понял, зачем ему вообще понадобилось так делать.
Он бы пробрался в проявочную, но на часах к тому моменту уже было около шести утра, а это означало, что скоро всё равно придётся ехать в студию. Пытаться заснуть тоже бессмысленно. Поэтому Бернард поднялся к себе в комнату и после небольшой уборки со сменой постельного белья уселся за ноутбук поработать.
Когда в комнате стало светлее, и проснулся Юэн, Бернард спустился на первый этаж. Из кухни доносился звук готовящейся еды, грохот посуды и жизнерадостное пение Юэна.
— Рад, что ты ещё не спалил дом, — сказал Бернард.
Стоявший около плиты Юэн в синем фартуке повернулся и взмахнул лопаткой. На его лице сияла улыбка, и всё говорило о том, что он хорошо себя чувствует. Вот уж кого кошмары не тревожат. От его вида «прилежной домохозяйки» Бернард рассмеялся.
— Ты меня недооцениваешь. Я ведь неплохо готовлю, — сказал Юэн. — Не забывай, что у меня есть маленькая сестра, а это означает, что нам приходилось питаться не только пиццей и газировкой.
— Где ты откопал этот фартук?
— Он висел у тебя там, — сказал Юэн, махнув лопаткой в сторону крючков на стене около холодильника. — Немного пыльный, но я заметил это только когда надел его.
— Даже не помню, когда его стирали последний раз. Ему уже много лет. Это фартук моей матери.
— О, прости. Я не знал. Наверное, лучше его снять, — сказал Юэн, потянув руки за спину.
— Оставь. Тебе идёт, — с иронией отметил Бернард.
— Да-да, синий цвет мне к лицу, или что ты там говорил, — улыбнувшись, ответил Юэн и поковырял лопаткой яичницу.
Миссию по завариванию чая Юэн оставил на Бернарда, но предусмотрительно согрел чайник.
— По правде говоря, — сказал Бернард задумчиво, — в доме ещё слишком много лишних вещей, — он поставил тарелки к плите, а сам принялся разливать чай по чашкам. Юэн закивал, но взгляда от сковородки не отвёл. Сейчас он наблюдал за яичницей с таким сосредоточением, будто если отвернётся, яичница не просто подгорит, а взлетит в воздух со столпом искр. Хотя с его везением... — Я до сих пор не перебрал вещи отца, потому что увлёкся его фотографиями и плёнками. А отец в своё время не решался выкидывать вещи матери. Даже не верится, что уже прошло так много времени, как её не стало.
В ответ Юэн что-то понимающе промычал.
— Стараюсь избавляться от всего лишнего, но всё равно встречается что-то вроде этого фартука, — продолжал Бернард, — Как представлю, сколько ещё предстоит разобрать, энтузиазм сразу ослабевает...
— За символическую плату — еды вполне достаточно — готов оказать вам помощь, мистер Макхью.
— Неужели моя речь прозвучала настолько жалко? — с иронией спросил Бернард, посмотрев на Юэна.
Юэн усмехнулся и принялся раскладывать яичницу по тарелкам.
— Мне кажется, что перебирать старые вещи вдвоём веселее. К тому же у нас с тобой есть опыт совместной работы. Да, был маленький инцидент, но потом мы работали слаженно и без рукоприкладства.
Бернард улыбнулся. Он до сих пор чувствовал себя немного виноватым в том, что тогда случайно заехал Юэну в нос. Впрочем, теперь было что вспомнить.
— Ладно, посмотрим, — сказал он, усаживаясь с чашками за стол, за которым уже сидел Юэн. — Студию тоже придётся освобождать. Так что в ближайшие дни будем наводить там порядок.
— Ух ты, наше увлекательное путешествие в царство пыли и хлама продолжится, — всплеснув руками, сказал Юэн. — Иногда мне кажется, что твоя клетка-аквариум бездонная и наведение порядка там займёт целую вечность.
Бернард вопросительно на него посмотрел, но Юэн уже был занят активным поглощением яичницы.
— Клетка-аквариум? Вот, значит, как ты мою студию называешь.
Широко улыбнувшись с набитым ртом, Юэн примирительно замахал ладонью. Бернард улыбнулся краешками губ и ненадолго опустил взгляд на свою тарелку.
— К чему я веду: у меня много дел, решение которых может затянуться. На сколько — не знаю. Надеюсь, что не надолго. И многое в большей степени будет зависеть от того, смогу ли я контролировать свою «способность». Поэтому вряд ли получится переехать в ближайшее время.
— Да я не думал, что мы умчимся в закат на следующий же день после того разговора. Хотя такие спонтанные поступки мне импонируют, — сказал Юэн, уже дожёвывая остатки завтрака, в то время как Бернард едва-едва съел только половину, но не потому, что вышло несъедобно. Просто он считал важным сперва донести до Юэна информацию и не испытывал сильного чувства голода.
— Если тебя здесь ничего не держит, — сказал Бернард, ковыряя яичницу, — и ты хочешь уехать раньше, я могу позвонить Эллен. Она что-нибудь подыщет для тебя. Квартиру подешевле, работу или подработку.
— Мы вроде как договорились ехать вместе, или я что-то перепутал? — взяв чашку, Юэн посмотрел на Бернарда и приподнял бровь.
— Снимать квартиру вдвоём выгоднее, если ты не имеешь ничего против совместного проживания.
— Странно это слышать, учитывая, что сейчас мы живём вместе, — произнёс Юэн и отпил из чашки. — Знаешь, меня вполне устроила двухнедельная демо-версия. Мы даже ни разу не подрались. Правда, может, у нас это ещё впереди. А может, и не только это, — добавил он со смешком. — В любом случае, если у кого и надо спрашивать, то у тебя: готов ли ты и дальше терпеть моё общество? Если нет, я сгину обратно к себе домой. Могу даже сегодня.
— Мы уже это обсуждали. Если хочешь домой — вперёд. Но я тебя не прогоняю, — сказал Бернард устало. Он считал эту тему давно исчерпанной, однако понимал Юэна — всё-таки когда вокруг родные стены, чувствуешь себя свободнее. — Меня всё устраивает. Если тебе не комфортно...
— Комфортно, удобно, тепло и вкусно, — перебил Юэн. — Практически как в отеле. Только если готовить, то на двоих, и убираться иногда приходится...
Бернард пожал плечами.
— Ты сам вызвался всё это делать.
Юэн кивнул и улыбнулся.
— Ага, иначе было бы несправедливо.
— Что ж, если нас двоих всё устраивает, к чему что-то менять?
— Логично, ни к чему.
— Так мне звонить Эллен? Ты хочешь уехать раньше?
— Нет, я не спешу. Я бы тоже предпочёл доделать кое-какие дела в городе.
Бернард только кивнул, решив не расспрашивать о подробностях дел Юэна. Скорее всего что-то семейное. Как бы сильно ни хотелось, а не получалось просто собрать рюкзак, закинуть его в машину и уехать, куда глядят глаза.
Теперь, когда они обговорили некоторые моменты, Бернард со спокойной душой принялся доедать завтрак. Он вдруг осознал, что раньше с трудом воспринимал мысль о том, что кто-то надолго задержится в его студии в роли ассистента. Сейчас же абсолютно спокойно говорил Юэну, что тот может остаться у него дома.
Бернард давно привык к одиночеству. Оно никогда не разрывало его на части. С ним пришлось смириться ещё в детстве, и не просто смириться, а использовать в свою пользу. Он не боялся одиночества как такового, а в некоторых моментах даже наоборот — желал бы его сохранить. Вряд ли что-то кардинально поменялось в его восприятии, однако, по прошествии двух недель, что они уже жили вместе, присутствие Юэна его не напрягало. А даже почему-то грела мысль, что он предпочёл остаться.
***
— Я так и знал, — безотрадно произнёс Бернард, направляя луч фонарика в самый дальний верхний угол.
— Да уж, неприятно, — согласился Юэн, стоявший рядом.
Они уже пару часов прибирались в кладовой около проявочной комнаты. Хотя «прибирались» было не совсем подходящим словом, потому что по большей степени они просто передвигали мебель, коробки и прочий хлам из одной стороны в другую. Бернард хотел добраться до самого заваленного угла, чтобы проверить свои опасения относительно протекающей крыши. На днях он ощутил затхлый запах и заметил часть тёмного пятна на потолке.
Общего света было недостаточно. Напольный светильник, который раньше хоть как-то спасал, при включении в розетку тускло вспыхнул и тут же погас, после чего был отправлен на мусорку. Поэтому пришлось взять фонарики.
В отгороженной части студии было много старых вещей, принадлежавших Чилтону. Раньше мужчина использовал помещение в качестве кладовой, и Бернарду пришлось мириться с тем, что вообще нашлось местечко для студии. Юэн был крайне удивлён, когда они откопали среди хлама каталку, наподобие той которую использовал Виктор в своей работе. Только эта отвратительно скрипела как из добротного фильма ужасов. Юэн предложил поставить тележку куда-нибудь на видное место, чтобы студия стала ещё более запоминающейся.
Когда они, изрядно испачкавшись, наконец добрались до угла и увидели пятно на потолке, то долго стояли и смотрели на него, как на произведение великого мастера в какой-нибудь картинной галерее.
— Мне кажется, я вижу там силуэт гитары,— скрестив руки на груди и поглаживая подбородок, сказал Юэн.
— А я вижу ещё одну головную боль...
— Да ладно, Берн. Это уже случилось. Давай просто пофантазируем. Пятно на потолке — как тест Роршаха. Присмотрись и скажи, что ты видишь.
— Мы на сеансе психотерапии?
— Ага, вон там скрипучая каталка, в смысле удобная кушетка, можно прилечь.
— Мне стоя как-то лучше думается.
— Как хочешь, желание клиента — закон.
— Ладно, — дипломатично сказал Бернард, встав в более расслабленную позу. — Я вижу...
Если иметь хорошую фантазию, то в расползшемся пятне можно было много чего разглядеть. Однако, чем дольше Бернард вглядывался, тем чётче видел только загадочные силуэты, которые вызывали тревогу, потому что имели поразительное сходство с силуэтами из снов. Но если бы он сказал так, стало бы слишком очевидно.
— Я вижу ангела.
Юэн в глубокой задумчивости всматривался в пятно.
— А я нет. Но вон там, слева, я вижу двух людей, которые стоят лицом друг к другу. Очень близко. Возможно, они разговаривают или признаются в любви.
Бернард даже отдалённо чего-то похожего не заметил, как бы ни вглядывался. Юэн мягко толкнул его локтем в бок.
— Не тяни, твоя очередь. Долго раздумывать нельзя, надо говорить первое, что приходит на ум.
— Ловец снов, — сказал Бернард наугад, хотя никакого ловца снов в пятне не разглядел.
— Серьёзно? Ты действительно его там видишь или сказал просто так?
— А ты действительно увидел гитару в первый раз? — вопросом на вопрос ответил Бернард, посмотрев на Юэна.
— Конечно, — ухмыльнулся тот.
— Твоя очередь.
— Маэстро, свет.
Бернард поднял голову и поправил направление луча фонарика.
— Вижу машину.
— Двухэтажный дом, — на этот раз Бернард не придумал. Он действительно увидел очертания дома и теперь начал что-то различать помимо странных силуэтов.
— Кошка. Или собака. Скорее что-то среднее.
— Руки, — сказал Бернард, нахмурившись и невольно вспомнив о недавнем кошмаре.
— Чувственные губы.
— Как ты определил, что они чувственные?
— У меня такое впечатление сложилось. Не отвлекайся.
— Очки.
— Пицца!
— Видишь или хочешь?
— И то, и то другое. Давай, что ты ещё видишь?
— Вижу призраков, — наконец сказал Бернард, больше он ничего не смог увидеть.
— Я знаю, — усмехнувшись, сказал Юэн и невозмутимо пожал плечами, когда они с Бернардом пересеклись взглядами.
— Ладно, это всё, конечно, очень интересно, — устало произнёс Бернард, — но пятно меньше от наших ассоциаций не станет. А учитывая то, что осенью дождей больше, лучше поскорее решить проблему. Надо переговорить с Чилтоном, найти ремонтников... — Бернард потёр переносицу в попытке как-то упорядочить рассеянные мысли.
В этой ситуации был один плюс — пока Бернард будет думать о протекающей крыше, он не сможет думать о призраках. По крайней мере, не так много. Одно вытеснит другое. И пусть лучше снятся сны о ремонте, чем о пересохшем пруде и костях.
— На сегодня, думаю, хватит, — сказал он. — Мы неплохо поработали. Знатно надышались пылью. У тебя концерт вечером?
— Нет, просто репетиция с группой старого друга.
Бернард кивнул и кратко посмотрел на пятно на потолке.
— Подвезти тебя до вокзала?
— Было бы неплохо.
Бернард снова кивнул. На этот раз вяло. Выключив фонарик, он направился к проявочной, чтобы вымыть руки. Юэн, конечно же, во время работы перепачкался и принялся оттирать свои штаны от пыли. Бернард оставил его прихорашиваться и, вернувшись к своему рабочему столу, сменил рабочую одежду на нормальную. Он даже успел записать все планы в свой ежедневник, а из тёмной комнаты ещё доносились звуки текущей из крана воды.
«Он мыться там вздумал?»
Бернард опустил голову на сложенные на столе руки. Слишком много мыслей копошилось в стенах черепной коробки. Навести порядки в студии, разобраться с протекающей крышей, освободить дом от старых вещей. К тому же вновь начали копиться непроявленные плёнки. Интернет-заказов стало больше. Ещё отцовские фотографии не все пересмотрены, и призраки могли объявиться в любой момент...
Бернарду казалось, что вокруг всё неслось куда-то вперёд с огромной скоростью, а он еле-еле двигался, стараясь хоть как-то поспеть за этим бешеным ритмом и, конечно же, не успевал, только топтался на месте. И чем стремительнее двигалось всё вокруг него, тем сильнее ему хотелось просто остановиться и перевести дыхание. Наверное, это просто усталость.
Он вздрогнул и приподнял голову, когда ощутил мягкое прикосновение к плечу.
— С добрым утром.
— Я не спал.
— Нет, — согласился Юэн. — Но выглядишь так, что лучше бы спал, — он склонился, уперев ладонь в стол, и заглянул Бернарду в лицо. — У тебя та-а-кие синяки под глазами.
— Тоже мне новость. Будто я их сам не видел.
— Мало ли, может, ты принципиально в зеркало не смотришься, — сказал Юэн, выпрямившись.
— Зато не имею привычки заигрывать с собственным отражением.
— Зря, мог бы и потренироваться, — ухмыльнулся Юэн и протянул толстовку, которую выдал ему на время уборки Бернард. — Кстати, спасибо за рабочую униформу. Я хотя бы не выгляжу так, будто свалился с пыльного чердака.
Бернард поднялся и забрал толстовку.
— Тебя продолжают мучить кошмары? — спросил вдруг Юэн.
Бернард кратко на него посмотрел, уловив загадочно-заинтересованный взгляд серых глаз. Затем сделал вид, будто проверяет своё рабочее место.
— Иногда, — с неохотой ответил он.
Юэн смотрел на него с таким выражением лица, словно очень ждал более развёрнутого ответа, однако Бернард не собирался пересказывать свои плохие сны как на сеансе психотерапии. Он сделал шаг в сторону, и Юэн зеркально повторил его движение, преграждая путь. Скрестив руки на груди, парень, судя по пытливому виду, так просто заканчивать разговор не планировал.
— Что-о? — вымученно протянул Бернард.
— Просто хотел спросить, как ты себя чувствуешь после того, как мы нашли кости в лесу? Тебя ведь что-то тревожит, да?
— Возможно, — Бернард замешкался, на мгновение посмотрев в сторону окна.
Он сам до конца не понимал, что чувствовал после всего произошедшего. Скорее только то, что пока он не поспевает за ходом событий. Не успевает всё переварить до конца, а уже случается что-то новое, что требует от него новых решений.
— Это как-то связано с призраком? — тихо спросил Юэн. — Я всё думал, не травмировало ли тебя то, что он тебе показал?
— Вроде бы нет, но... — Бернард ненамеренно сделал тяжёлый вздох. Он не привык рассказывать о плохих снах, считая это исключительно своей проблемой, о которой никому кроме него знать нежелательно. Но Юэн, наверное, всё-таки имел право знать хоть чуть-чуть о том, что происходило и почему Бернард в последние дни будто сам не свой. — Сегодня мне снились лес и пруд. Это был не самый приятный сон, — частично сознался Бернард. Он не стал упоминать более жуткие детали и опустошающие эмоции, которые захлестнули его, потому что подобное откровение вызвало бы жалость со стороны. А чувствовать, когда тебя жалеют, — самое ужасное. Самому от себя становится тошно.
— Берн, — прошептал Юэн, осторожно посмотрев в сторону двери. — Ты ведь больше не видел призрака той девушки, кости которой мы нашли?
— Не видел.
— Даже когда её останки были... здесь?
— Последний раз я видел её там, в лесу. Больше она не появлялась. Если призраки действительно существуют так, как мы это представляем, то ей нет смысла больше появляться.
Юэн закивал и мягко улыбнулся, на вид вполне удовлетворённый таким ответом. Поза его приобрела более расслабленный вид.
— А ты? — спросил Бернард, подхватывая рюкзак и фотоаппараты. — С тобой всё нормально?
— Со мной? — удивился Юэн, закидывая на плечо гитару в чехле. — Всё нормально, — кивнул он и продемонстрировал улыбку, как явный признак своего хорошего самочувствия. — Я, конечно, тоже впечатлён. Не находил прежде человеческие останки. Это жуткий и одновременно занятный опыт, повторить который не хочется.
— Пройдёт время, и всё наладится, — философски отметил Бернард, обращаясь больше к самому себе, чем к Юэну.
Прежде чем выключить свет, он взглянул в сторону отгороженной части студии, в которой они сегодня разбирались. На мгновение ему показалось, что там кто-то стоит, но это был один из стеллажей с коробками, который им пришлось передвинуть. Однако по спине всё равно пробежался холодок.
«Всего лишь стеллаж», — убеждал себя Бернард, щёлкая выключателем. По крайней мере, сейчас ему очень сильно хотелось, чтобы то, что ему привиделось, было всего лишь хламом.
***
Бернард приготовил ужин, но ужинать не стал. Только перекусил и выпил огромную чашку травяного чая из смеси ромашки и мяты. В пухленьком блокноте, который он обнаружил, когда перебирал рабочий стол матери, было приведено множество рецептов травяных сборов. Рецепты были сдобрены простенькими рисунками, вырезками из журналов и газет и иногда гербарием, приклеенным тонкими полосками скотча. Бернард даже удивился, как так получилось, что о существовании этой записной книжки он узнал совсем недавно? А ведь блокнот всё это время просто лежал в одном из ящиков. Отец, конечно же, наверняка знал, но предпочёл оставить всё нетронутым.
Бернард изучал рецепты и заметки матери, пополняя знания о травах. Мать даже подробно расписала, какие травы можно найти в окрестностях Сент-Брина и в какой месяц их лучше собирать, как правильно заваривать и засушивать. Бернард не представлял себя блуждающим по лесу и собирающим травы, однако с интересом впитывал новую информацию. Наверное, просто потому, что писала это мать. До обнаружения блокнота он полагался на свои детские воспоминания и заваривал травяные сборы по памяти. Теперь же, имея такой кладезь информации, он уже разбирался в травах самостоятельно, не залезая каждый раз в блокнот. Хотя ему нравилось просто открывать его, смотреть на почерк матери и касаться засушенных растений.
Ромашка и мята подействовали успокаивающе. Мысли теперь не разлетались, как стайка всполошенных птиц, и Бернард морально чувствовал себя намного лучше, чем днём. Наконец он ощущал себя собранным.
Он вышел во внутренний дворик и осмотрел пустынную лужайку. После смерти отца Бернард перебрал часть его вещей. Что-то, в хорошем состоянии и новое с бирками, отвёз для гуманитарной помощи. Остальное расфасовал по пакетам, надеясь когда-нибудь их выкинуть. Это время пришло. Время потихоньку избавляться от прошлого, которое изжило себя.
Выкатив металлическую бочку на лужайку, Бернард посмотрел в синий, посыпанный звёздами купол неба. Ветра не было, и привычно хмурые тучи рассеялись к вечеру. Бернард не планировал сжигать все отобранные вещи и устраивать кострище выше головы, просто хотел с чего-нибудь начать.
Да, легче отнести одежду на мусорку, но он чувствовал, что сжечь будет правильнее. Почему? Возможно потому, что такое видение частично перешло к нему от матери. Из более-менее нормальной, но ненужной одежды Инесс обычно что-нибудь мастерила, остальное сжигала. Сейчас ситуация была другой, и Бернард придавал процессу сожжения вещей больше психологическое значение. Ему казалось, что так будет проще отпустить отца. Не вычеркнуть его из своей жизни, а смириться с тем, что его больше нет. И, конечно же, ослабить ту привязанность, которая могла вернуть его в виде призрака.
Отправив одежду в бочку, Бернард плеснул жидкости для розжига и кинул зажжённую спичку. Огонь кратко и порывисто вспыхнул, пришлось отступить на шаг. Бернард как завороженный наблюдал за извивающимися языками пламени, испытывая странные чувства от того, что вещи, которые он часто видел на отце, постепенно сгорали. Будто там в бочке догорала последняя частичка Грегора.
«Подумать только, а ведь прошло совсем мало времени».
Всего пару месяцев назад никто не мог предположить, что Грегора Макхью не станет. Он был жив недавно, а теперь его уже нет. Он не вернётся. Они с Бернардом не сходят ни на игру, ни в бар. Отец больше не закроется в своей комнате и не поинтересуется, будет ли ужинать Бернард. Да, эти родственные отношения нельзя было назвать идеальными. И после смерти Инесс яма отчуждения между отцом и сыном только увеличивалась, но они по-прежнему оставались родственниками, переживали друг за друга и заботились, каждый по-своему, хотя и тот и другой предпочитали всё держать в себе и не вдаваться в чистосердечные беседы. Но это было хоть что-то, а теперь и вовсе ничего.
Когда одежда почти прогорела, Бернард бросил в бочку старый фартук матери. На мгновение показалось, что огонь погас, но вскоре пламя пролезло по краям и просочилось сквозь ткань. Бернард перевёл взгляд на дом, который смотрел на него тёмными окнами, практически как найденный на дне пересохшего пруда череп провалами глазниц. Теперь бессонными ночами можно будет заниматься более полезными делами — перебирать и избавляться от ненужных вещей.
— Ого, ты действительно сжигаешь одежду вместо того, чтобы просто её выкидывать?
Бернард повернул голову и увидел Юэна с гитарой за плечами. Из-под распахнутой свободной ветровки выглядывала надпись «Ограниченный тираж», а синие высокие носки с мухоморами были единственной яркой деталью в его образе.
Сначала Бернард подумал, что Юэн ему чудится. Не мог же он так рано вернуться. Прошло всего ничего с момента, как Бернард подвёз его до вокзала. Однако Юэн выглядел вполне себе реально. Он широко улыбнулся, подошёл ближе и с любопытством заглянул в бочку.
— Разве ты не должен быть на репетиции? Или я совсем потерялся во времени? — спросил Бернард, не сводя глаз с Юэна, всё ещё сомневаясь, галлюцинация тот или нет.
— Репетиция не состоялась, — ответил парень, вытягивая руки над бочкой. — Где-то что-то коротнуло и всё здание обесточило. Говорят, даже проводка загорелась. В общем, шоу удалось на славу, с дымом и спецэффектами. Обошлось без жертв, однако на сегодня репетиционные студии закрыли. И это всё произошло, пока я ехал туда, ага. Ну, мы с ребятами сначала хотели пойти в другую студию, но там уже было всё занято, поэтому решили не испытывать судьбу и перенести репетицию.
— Кажется, неприятности свалились на голову не только мне...
— И это миг рассыпается в прах, когда я хочу его удержать, — пропел Юэн. — Да, обидно, конечно, когда планы рушатся. Так хотелось поиграть на полной громкости и поорать песни, чтобы уши заложило.
— Но ты не выглядишь расстроенным, — заметил Бернард, тоже вытянув руки над бочкой.
— А чего расстраиваться? В следующий раз сыграем.
Они простояли так несколько минут, пока огонь окончательно не потух. На дне теперь виднелись только дотлевающие остатки одежды.
— Слушай, — сказал Юэн, — пока я ехал обратно, меня вдруг осенило: мой отчим вообще-то строитель. И у них, у строителей, есть своя тусовка. Не уверен, специализируется ли Вилли на ремонте крыш, вроде бы нет, но он может знать ребят, которые могли бы помочь. Качественно и без обмана. Возможно даже по адекватной цене.
— Вилли строитель? Ты об этом не рассказывал.
— Ну, — Юэн засунул руки в карманы ветровки и перекатился с пятки на мысок, — ты не спрашивал, — он виновато улыбнулся и прикусил губу. — Так вот, я могу поинтересоваться у него насчёт ремонта.
— Вы же не ладите.
— Типа того, — кивнул Юэн, снова заглядывая в бочку. — Не могу сказать точно. Я с ним не контактировал с тех пор, как стал жить у тебя, но мать с ним вроде как переговорила. В любом случае, он сейчас уехал на объект. Работает вахтовым методом, так что видеться мне с ним и не придётся, просто позвоню ему и спрошу по делу.
— Если он даст контакты хороших ремонтников, будет отлично.
— Супер. Значит, так и поступим.
— Спасибо.
— Рано благодарить, я ведь ничего ещё не сделал, — сказал Юэн и секунду-две спустя вдруг хлопнул в ладоши. — Чем займёмся?
Бернард вопросительно на него посмотрел.
— Время детское, — пояснил Юэн. — Что будем делать? Пойдём разбираться в доме, а потом жечь ненужные вещи? Или пересмотрим фотографии? Может, у тебя есть какие-то другие предложения?
Юэн жил у него совсем недолго, однако успел обзавестись личными гигиеническими принадлежностями, вроде полотенец, шампуня, бритвы, расчёски и всего остального. Бернард даже выделил ему отдельную корзину для белья и показал, как правильно закрывать люк стиральной машинки, потому что тот немного заедал и иногда подолгу не защёлкивался.
«Некоторую технику тоже следовало бы выкинуть и купить новую».
Бернарду было даже немного странно осознавать, но он как-то быстро свыкся с мыслью, что в доме есть кто-то, помимо него самого, и это не родственник. Совместные дела воспринимались подозрительно привычно, будто они жили вместе не всего две недели, а год, если не больше. И никакой щемящей тоски по уютному одиночеству, потому что когда Бернарду действительно хотелось побыть одному, он просто шёл в свою комнату или в проявочную, а Юэн продолжал заниматься своими делами, не нарушая его личных границ. Подобное времяпрепровождение было комфортным, поэтому Бернард и не настаивал на том, чтобы Юэн возвращался к себе домой. Хотя, наверное, теперь, когда его отчим уехал, Юэн подумает над тем, чтобы съехать.
— Ужинать будешь? — спросил Бернард.
— Конечно, я голодный как волк.
— Тогда пойдём, я сам ещё не ужинал.
— Меня ждал? — с напускной игривостью поинтересовался Юэн.
— Да, конечно, — съязвил в ответ Бернард. — Вообще-то, я надеялся, что ты приедешь значительно позже. У меня просто не было аппетита.
— Ты смотри, а то совсем отощаешь, — Юэн дотронулся и на мгновение стиснул плечо Бернарда. — И тогда мне придётся насильно кормить тебя. А у меня, между прочим, — он вскинул руки, деловито указывая на себя оттопыренными большими пальцами, — есть огромный опыт с такими экземплярами. Ты бы видел, что устраивала Джи, когда была маленькой. Капризная девчонка, которая от всего воротит нос! Я с ужасом вспоминаю те времена. Еда летала по кухне, как артиллерийские снаряды. Джи искренне каждый раз пыталась вывалить кашу или суп мне на голову. Ладно, пару раз ей это сделать удалось. Тогда я был слишком молод и неопытен, но потом я разработал особую стратегию, и она ела как миленькая.
— Что же это была за стратегия, благодаря которой ты смог усмирить капризного ребенка?
— Ха, так я тебе и рассказал. В этом и есть весь смысл — в том, чтобы ты не знал, как оно работает.
Бернард усмехнулся и покачал головой.
— Надеюсь, что до такого не дойдёт.
— Интересно, а до чего дойдёт?.. — тихо пробормотал Юэн.
— Что?
— Ничего, просто мысли вслух.
— Пойдём уже, — махнув рукой, сказал Бернард.
Бочку он решил не убирать. Вид она особо не портила и в скором времени всё равно пригодится. К тому же сейчас, она была ещё горячей.
— Слушай, Берн, один вопрос, — сказал за спиной Юэн.
Уже поднявшись по ступенькам, Бернард остановился на крыльце и обернулся, вопросительно посмотрев на него.
— Ты ведь расскажешь мне, если увидишь призраков?
Бернард помедлил с ответом, оглядывая опушку. Он не ожидал там кого-то увидеть, да и не хотел, просто взгляд устремился туда автоматически.
— Ты действительно хочешь знать об этом?
— Да.
— Зачем?
Мученически закатив глаза, Юэн приблизился к крыльцу.
— Во-первых, просто напоминаю, что необязательно искать потаённый смысл во всех словах и действиях. А во-вторых, только анализируя, что перед нами за призрак, и почему ты его видишь, мы сможем хоть как-то понять твою способность и какое взаимодействие с призраками приносит тебе вред, а какое нет. У нас нет выбора.
— «У нас», — с сомнением повторил Бернард. — Ты ошибаешься. Это у меня нет выбора, а у тебя выбор есть, — он сложил руки на груди. — Или я чего-то не знаю, и ты теперь тоже видишь привидений?
— Я свой выбор давно сделал. Теперь это меня тоже касается. И нет, привидений я не вижу. Ты у нас медиум, а я... ассистент медиума, — засмеялся Юэн. — Так что можешь сообщать о любых случаях, когда увидел что-то странное.
— Класс, — кивнул Бернард. — Откроем бюро паранормальных расследований и будем помогать призракам покинуть наш людской мир, в котором им не место.
Юэн поставил одну ногу на ступеньку, уперев ладонь в колено, чуть подался вперёд и широко улыбнулся.
— Во-от, теперь мне нравится твой ход мыслей. Только зачем открывать что-то новое? Мы можем днём работать как фотостудия, а ночью — как агентство по расследованию паранормальных явлений.
— Ладно, тогда на следующей неделе закажу вывеску. И на днях обсудим прайс, — иронически усмехнулся Бернард и развернулся.
— Отлично, — Юэн вскочил на крыльцо и в мгновение оказался около двери перед Бернардом. — А если серьёзно, то ты сообщишь, если увидишь призрака?
— Да, — сказал Бернард, сильно сомневаясь в своём ответе, но стараясь, чтобы утверждение прозвучало как можно увереннее.
Привыкнуть к присутствию Юэна оказалось легко. А вот к мистической составляющей — пока сложно. И Бернард с трудом представлял, как они с Юэном будут буднично разговаривать о призраках.
«Привет».
«Привет. Как дела?»
«Нормально. Видел призрака сегодня. Так, мелькнул среди деревьев, даже не рассмотрел толком».
Может быть, Бернард просто сильно заморачивался. Может быть, к такому тоже можно привыкнуть со временем. После того раза, как они болтали ночью на крыльце, Бернард видел призрака. Всего один раз и недолго. Ту самую девушку в белом платье, что прежде впервые заметил у опушки. Когда она явилась ему, он взмолился, мысленно обращаясь к ней:
«Пожалуйста. Не сейчас. У тебя уже много времени. У меня его мало. Дай мне отдохнуть и свыкнуться».
И призрак, словно бы услышав его просьбу, исчез. Однако теперь внутри что-то сигналило о том, что маленькая передышка в несколько дней подходила к концу.
Ощутив холодок, пробежавшийся вдоль позвонков, Бернард, прежде чем зайти в дом, оглянулся. Всего на какую-то долю секунды ему показалось, что около бочки кто-то стоял. Кто-то очень и очень похожий на отца. Может, он явился, чтобы окончательно попрощаться? Или Бернарду просто показалось?