13
Ты с силой захлопнула ящик комода, схватила сумку и начала бросать в неё вещи наугад — пару свитеров, джинсы, то, что лежало ближе. Руки дрожали, сердце билось глухо, как будто в груди остался только гул обиды.
— Ты меня не слышишь? — в проеме появился Марат. Его голос был озадаченным, почти испуганным.— Ты чего?
Ты обернулась. Глаза — сухие, но взгляд острый, как лезвие.
— Уезжаю. — резко, коротко. — Адидаса позови.
Он замер на секунду, не ожидая от тебя такой твёрдости, потом без слов развернулся и вышел. Ты услышала, как его шаги затихли на лестничной клетке.Прошло всего несколько минут — но время будто растянулось. Ты стояла посреди комнаты, сжимая молнию сумки, когда в дверях появился Вова.
— Правильное решение, — сказал он без тени сомнения.
Ты медленно обернулась, в глазах — не ярость, не страх, а холодное осознание.
— Куда? — голос был твёрдым.
— К родителям. В Ижевск, — ответил он, словно это был единственно возможный путь.Никакой жалости, только сухая необходимость.
— Когда? — спросила ты, чуть выдохнув.
— Хочешь — сегодня. — его голос был ровным, словно он ждал, что ты согласишься без борьбы.
Ты опустила взгляд на сумку и молча кивнула. Внутри всё сжалось.
Прошло всего пару часов, и ты стояла на перроне рядом с Вовой, плотно сжав в руках ручку дорожной сумки. Ветер бил в лицо, прохладный и настойчивый, будто хотел вытолкнуть отсюда раньше поезда.Билет уже был в кармане твоей куртки, край чуть торчал, будто напоминал: обратного пути нет. Вова стоял рядом — молча, с привычно собранным лицом, будто и не было в этом никакой драмы. Он проверял расписание на табло, иногда бросал взгляд на часы, а ты смотрела в одну точку — куда-то вдаль, туда, где рельсы уходили за горизонт.Внутри было пусто. Не больно. Не горько. Просто... пусто. Как будто сердце вырезали аккуратно, чтобы не мешало принимать нужные решения.
— Он знает? — наконец, сорвалось с твоих губ.Ты не отводила взгляда от приближающегося поезда. Металлический грохот, отражающийся в груди, сливался с пульсацией в висках.
— Нет, — коротко ответил Вова, и тишина между вами стала почти ощутимой.
Пауза.
— Будь на связи. Родители тебя встретят, — сказал он уже мягче, подойдя ближе.
Его рука легла на твою спину, и ты позволила себе на секунду опереться, прижаться, вдохнуть знакомый запах улицы, сигарет, двора. Но только на миг.Он обнял тебя крепко, как брат. Как тот, кто вроде и защищает — но не может спасти.Ты глубоко вдохнула и шагнула вперёд.Одна ступень. Потом вторая. Ты вступила на порог вагона.Поезд глухо вздохнул, двери начали закрываться.Ты уже ехала прочь.
Прошло ещё три дня. Три тихих, бесконечно одинаковых утра. Ты просыпалась в родительской квартире, где всё казалось чужим.От него — ни звука.Даже за помощью к девочкам ты не могла прибегнуть, потому что они не знали про вас.Ты была в тишине — но внутри было громче, чем когда-либо.
Железо звенело в зале, разбивая тишину глухими ударами. Турбо, в тёмной майке, весь в испарине, сосредоточенно поднимал штангу. Его движения были точны, почти механичны — как будто он пытался выдавить из себя не только силу, но и мысли. Он давно не говорил о ней. Ни с кем. Но в голове — только она.Дверь скрипнула. В отражении зеркала он увидел знакомый силуэт.Адидас.Спокойный, прямой, всё такой же — только в глазах что-то новое, будто усталость, прикрытая равнодушием.
— Адидас, — Турбо поставил гантели, вытер шею полотенцем, — пошли побазарим.
Турбо жестом указал на соседнюю комнату — туда, где тише, без чужих глаз и ушей. Они вошли, и за ними закрылась дверь.Турбо замолчал на секунду. Он стоял напротив, опустив голову, подбирая слова — не злился, не давил, просто впервые за долгое время говорил не кулаками.
— Слушай, я вчера к вам домой приходил, стучал, часа два у двери сидел, она не открыла, — наконец заговорил он, глядя в пол, потом поднял глаза на Вову. — Ты можешь ее подтолкнуть, пусть она поговорит со мной сегодня.
Адидас смотрел на него несколько секунд. Его лицо оставалось спокойным, почти каменным, но во взгляде было что-то, что сразу врезалось под кожу.
— Она уехала, — спокойно сказал он.
Тишина упала как выстрел. Воздух в комнате стал плотным.Турбо не сразу понял. Он даже не спросил: куда. Просто стоял. Молча.На секунду сжал челюсть, будто пытаясь удержать что-то внутри — но это что-то уже трескалось.
— Уехала? — голос Валеры сорвался, сначала хрипло, потом громче. — И ты мне не сказал?
Адидас не отводил взгляда, но и не приближался. Он остался стоять у двери, спокойный, будто знал, что этот момент настанет.
— Ты сам решил, — тихо бросил он. — Выбрал пацанов. Выбрал улицу.
— Я думал, это временно! — Турбо сжал кулаки, шагнув ближе. — Мы так не договаривались.
Он развернулся, оттолкнул стул ногой — тот с грохотом полетел в угол. Валера дышал тяжело, грудь вздымалась.
— Ты меня подставил.
Адидас выдохнул.
— Она сама решила уехать. Я на это никак не повлиял.
— Не повлиял? Если бы не ты, я бы не стал !
— Если бы ты хотел её удержать — удержал бы, — спокойно ответил Вова. — А ты заткнулся.
— Потому что ты меня вычеркнул! — закричал Турбо. — Потому что я каждый день на грани! Потому что ты загнал меня обратно в эту жизнь, где я пустой, понял?! Без неё — пустой!
Он остановился, вытер пот со лба, сжал челюсть. Тело дрожало не от тренировки — от злости, боли, обиды.Валера опустил голову. Ладонь сжалась в кулак, ногти вонзились в ладонь.Ударил кулаком в стену. Потом ещё раз. И ещё — уже в дверь. Громко, отчаянно, так, чтобы заглушить всё, что внутри разрывалось.
— Я поеду к ней. — выкрикнул он.
— Поедешь? — спокойно спросил он, подходя ближе. — И что ты ей скажешь? Что вспомнил о ней спустя неделю молчания? Что снова готов исчезнуть, когда тебя дёрнут пацаны? Ты хочешь быть с ней — но при этом тебе нравится, когда на районе отводят глаза. Когда шёпотом говорят твоё имя. Когда авторитет — это ты. Турбо.
Он сделал паузу, шагнув ближе.
— А она этому мешает. Ты это знаешь. Ты с ней — мягнеешь. Думаешь. Сомневаешься. А это не про улицу, не про нас. Скажи честно — ты готов всё это потерять ради неё?
Турбо отвернулся. Его лицо было натянуто, дыхание сбито. Он будто ловил воздух, как человек, у которого вдруг отобрали ориентир.
— Не обманывай себя. — почти шепнул Вова. — Она тебе не нужна.
Ответа не было.Только тяжёлая тишина. И глаза Турбо, в которых на долю секунды — дрогнуло всё.