12
Полдень. Комната наполняется мягким солнечным светом — он ложится на твои щеки, золотит спутанные волосы.
— Доброе утро, малышка, — хрипло пробормотал Валера, проводя ладонью под подол своей футболки, накинутой на тебе.
Его пальцы лениво скользнули по коже — тепло, неторопливо.
— Доброе, — выдохнула ты в ответ, прижимаясь щекой к его плечу, укутанная в постельное тепло.
— Давай я тебя до дома провожу, — тихо предложил он, глядя на тебя снизу вверх, с ленивой нежностью в глазах.
Но в следующее мгновение в комнату ворвался звук — резкий звонок в дверь. Оба вы замерли. Валера нехотя выскользнул из-под одеяла.
— Открою, — бросил он, накидывая штаны и футболку.
Ты осталась лежать, закутавшись в одеяло, сердце глухо колотилось, будто чувствовало, что покой был слишком хрупким.Через несколько секунд дверь распахнулась — и в комнату вошёл Вова. Молчаливый, как тень, и такой же холодный. Его взгляд на секунду зацепился за тебя — и этого было достаточно, чтобы по коже прошёл холодок.Ты села, крепче прижав одеяло к груди.
— Вова... — выдохнула ты, почти шёпотом.
Он не ответил. Просто сел в кресло напротив, взгляд скользнул по тебе, на секунду задержался на футболке Валеры, как немом символе того, что уже произошло. Он вздохнул и отвёл глаза.Молчание опустилось между вами, тяжёлое, напряжённое.
— Будет лучше, если ты уедешь, — наконец сказал он, поднимая взгляд. — Ты мешаешь.
Ты словно остолбенела. Он перевёл взгляд на Валеру:
— Он перестаёт быть собой.
— Адидас... Но ведь всё уже наладилось. Слухи утихли, все понимают, что виноват Колик... — голос Валеры был сдержан, но в нём чувствовалось напряжение.
— И? — перебил Вова. — А с тобой? Всё наладилось? В подвал не ходишь, сборы пропускаешь. Это не по понятиям.
Ты заметила, как Валера сжал кулаки.
— Но ты же... у тебя Наташа. Ты разве не понимаешь, что я чувствую к Т/и? — он сел напротив, глядя в упор.
— Понимаю, — кивнул Адидас, — но я от улицы не отворачиваюсь.
Ты резко подняла голову, в памяти всплыли его слова — тост, произнесённый тогда с таким теплом и заботой.
— Значит, сначала ты говоришь одно: "И если вдруг будет больно — знай, тебе всегда есть куда прийти"... — твой голос задрожал. — Но при этом сам делаешь больно?
Адидас отвёл взгляд.
— Так будет лучше. И тебе. И ему, — он кивнул в сторону Валеры.
— Не будет, — вдруг резко поднялся Валера. Его фигура выпрямилась, взгляд стал твёрдым, уверенным. — Я авторитет свой не потеряю.
— Потеряешь, — холодно отозвался Вова. — Кащея отшил. Тебя не заставит труда.
— Угрожаешь? — голос Валеры стал ниже, опаснее.
Вова приблизился. Их плечи столкнулись в проёме, и он, не оборачиваясь, бросил:
— Выбирай.
И ушёл, оставив после себя пустоту.
Солнце стояло высоко, воздух казался тягучим, как в полдень перед грозой. Вы вышли из подъезда в тишине — Валера держал твою руку, но его пальцы будто чуть ослабли, как если бы он собирался отпустить.Вы прошли несколько шагов по двору. Валера вдруг остановился. Ты почувствовала, как его ладонь на секунду напряглась — и замерла. Он посмотрел куда-то в сторону, будто избегая твоего взгляда.
— Т/и... — тихо начал он. — Я тобой дорожу.
Ты молчала, прислушиваясь к перемене в его голосе.
— Пацаны — это тоже часть меня. Не меньше. С ними стал тем, кем стал. Я не могу от них отвернуться просто потому, что сейчас мне с тобой тепло.
Он перевёл взгляд на тебя. В глазах его читалась борьба.
— Я пойду на сборы. Сегодня. Завтра. И, наверное, нам лучше не видеться пару дней.
Ты замерла. Будто слова его обожгли.
— Прогибаешься ? — твой голос дрогнул, но ты не позволила себе показать слабость.
— Я хочу сохранить и тебя, и себя. — его голос был мягким, но в нём чувствовалась твёрдость решения.
Ты шагнула назад, будто между вами в одно мгновение пролегла трещина.Он хотел что-то сказать, протянул руку, но ты уже отступила ещё на шаг, сжав губы.
— Ты боишься не потерять пацанов. Ты боишься стать другим. А я... перерыв между сборами ?
Он сжал челюсть, будто хотел возразить — но молчал.
— Знаешь, — ты повернулась, — может брат прав, так действительно будет лучше.
Ты пошла прочь, не оборачиваясь.И только ветер за спиной донёс до тебя его глухое:
— Милая...
Прошло три дня. Долгих, вязких, будто сквозь них приходилось продираться. Ты не выходила из квартиры. Не отвечала на звонки, не открывала сообщения. Всё казалось блеклым и ненужным.Ты лежала на кровати, укрытая пледом до подбородка, словно это могло защитить от мыслей.Только иногда — тишина разрезалась голосами из кухни: Марат и Вова. Их приглушённые разговоры ты слушала не специально — просто вцеплялась в каждое слово, будто это был единственный способ чувствовать, что всё ещё здесь, всё ещё среди них.Ты слышала, как Вова сказал однажды: — Турбо снова в ресурсе. Как раньше. С головой.
— Т/и, дверь закрой! — крикнул Марат из коридора.
Ты машинально поднялась, но вместо того чтобы идти к двери, остановилась у окна. Шторы были чуть раздвинуты, и ты выглянула наружу.Во дворе стояли пацаны. Кто-то сидел на перилах, кто-то держал в руке пластиковый стакан. И среди них — он.
Турбо.Стоял, слегка опершись на стену, в чёрной куртке, с сигаретой в пальцах. Он смеялся. Настояще, раскованно.Глаза его были направлены на кого-то из ребят, он кивал, поддакивал, будто ничего не произошло.Ты смотрела на него сквозь стекло — и не могла понять, что больнее: то, как легко он снова влился в их круг... или то, как быстро он, похоже, забыл, как тебе было с ним тепло.