14
Ночь. Густая, влажная тишина висела над городом. Фонари слепо мигали, а ты шагала быстро, почти не дыша, с той же самой сумкой в руке. Вокзал встретил пустотой. Только редкие фигуры двигались в полутьме, сквозь туманный свет ламп. Ты присела на холодную скамейку, закутавшись в куртку, сжав плечи, будто хотела стать невидимой. Смотрела на табло, где время до отправления тянулось мучительно медленно.
— Красавица, чего скучаешь? — голос, липкий и самодовольный, прозвучал с неожиданной близостью.
Один из парней сел рядом, пахло дешевым одеколоном и сигаретами.Ты не обернулась. Сердце сжалось, пальцы на ручке сумки побелели.
— Может, хочешь развлечься? — другой подошёл сбоку, и ты почувствовала, как он присел почти вплотную.
Он был чуть старше, взгляд цепкий, слишком спокойный.
— Какая-то ты неразговорчивая, принцесса, — сказал первый, и его ладонь скользнула к твоему колену.
Лёгкое, будто невинное касание — от которого захотелось вскочить.И ты встала. Резко. Без слов.Но едва ты сделала шаг, рука сомкнулась на твоем запястье.
— Стой, милая, не торопись. Мы не обидим, — он почти шептал, но в его голосе слышалось всё, чего ты боялась.
Второй шагнул ближе, теперь уже позади тебя. Дышал в затылок, и это дыхание обожгло сильнее, чем любой удар.Ты замерла, сердце колотилось в ушах, словно глухой барабан. Один всё ещё держал твоё запястье, другой медленно обошёл сбоку, и в их взглядах не было ни капли сомнения — только ленивое, самоуверенное «мы можем всё».
— Отпусти. — прозвучало низко, с металлической твердостью.
Ты вздрогнула. Узнала голос сразу, всем телом — будто тебя выдернули из воды. Обернулась. Турбо.
— Не, она наша. — хмыкнул один из парней, продолжая держать тебя за руку.
Второй обошёл сбоку, уверенный в своей численности.Турбо пошёл вперёд резко — короткий рывок, и кулак впечатывается первому прямиком в челюсть. Хруст. Парень падает с нечеловеческим звуком — словно мешок костей.Второй даже не успел опомниться — Турбо хватает его за горло, отталкивает, прижимает к асфальту вокзала.Ни капли сомнения, только ярость, чистая, холодная. Он наносит удар за ударом — в живот, в лицо, в бок. Парень сипит, пытается вывернуться ,кровь летит с лица, разбиваясь на плитке под ногами.Первый пытается встать, ползёт — Турбо отворачивается и со всей силы бьёт ногой в бок. Тот закашлялся, захрипел, вывернулся и замер.
Тишина.Ты смотришь на него с ужасом.
Они лежали на холодном асфальте, захлёбываясь собственным дыханием. Турбо стоял над ними, дыша тяжело, будто всё его тело было сковано яростью. Его пальцы сжимались в кулаки.Он схватил одного за воротник, поднял и сжал пальцы так, что тот застонал.
— На колени, — коротко, как приговор.
Тот, не споря, осел вниз. Второй последовал за ним. Они дрожали, взгляды бегали, как у пойманных крыс.Турбо обернулся к тебе. Его взгляд на миг стал мягче — как будто он вспомнил, ради кого всё это. Потом снова обернулся к ним.
— Перед ней.
— Извини... — прошептал один, не поднимая глаз.
— Извини нас... — едва выдавил второй.
Молчание. И только ветер играл полуночной пылью на безлюдной остановке.Турбо наклонился ближе, его голос стал низким:
— Пацаны не извиняются.
Оба замерли. Он выпрямился и, отступив на шаг, махнул рукой. Те вскочили, словно им только что подарили жизнь. Пошатываясь, спотыкаясь, они побежали в сторону вокзала, не оглядываясь.Ты стояла, всё ещё не веря в то, что только что произошло. Турбо подошёл ближе, остановился перед тобой. Его дыхание постепенно выравнивалось, но в глазах всё ещё бушевал огонь. Он провёл пальцами по твоей щеке — почти нежно, и хрипло прошептал:
— Всё в порядке, моя маленькая?
Звук поезда разрезал ночь, словно сигнал к бегству. Металл скрежетал по рельсам, и всё внутри тебя подскакивало от каждого стука.Ты не думая схватила его за руку — тёплую, окровавленную, с содранными костяшками. Он даже не вздрогнул, только посмотрел на тебя. Он просто пошёл за тобой, медленно.
Вагон был почти пустой. Скрип двери купе, глухой стук сумки о пол. Вы вдвоём.Ты села первой, прислонившись к стенке, он напротив. Между вами — узкий столик и слишком много воздуха, напряжённого, как перед бурей.Турбо молчал. Смотрел в тёмное окно, но взгляд был не туда — не на огни станции, не на рельсы. Внутри. В тебя.Ты тоже молчала. Смотрела на его руки. На кровь. На темнеющие пятна на рукавах.Поезд дёрнулся, и вы поехали.Он перевёл взгляд на тебя. Глубокий, напряжённый, будто в этих нескольких секундах хотел сказать всё, что не мог три дня.А ты не выдержала — села к нему ближе. Просто дотронулась до его руки, мягко, несмело.Он не отдёрнулся.
— Ты не должен... — шепчешь.
— Должен. — спокойно, даже слишком. — Я скучал.
Тишина повисает между вами, как дым. Ты хочешь сказать что-то ещё, но не находишь слов. Только смотришь на него — настоящего, злого, пульсирующего жизнью.
— Я так устал... — тихо выдохнул он, откинувшись на стену купе.
Голова запрокинута, глаза полуприкрыты, голос хриплый от усталости и пережитого. Его ладонь опустилась тебе на колено — тяжёлая, тёплая, будто ищущая опоры.
— Как только узнал, что ты уехала... я сразу к тебе.
Ты опустила глаза. Сердце дрожало в груди, а в горле стоял ком.
— Ты не объявлялся всё это время...
— Я приходил. Только не туда... — Он на мгновение закрыл глаза. — Я думал, ты злишься на меня.
— Я злилась. — честно призналась ты.
— Я виноват. — Он посмотрел на тебя — пристально, честно, до самого дна.
Глаза его горели, в них не было ни страха, ни защиты. Только правда.Он замолчал, но взгляд говорил больше любых слов.А потом он произнёс то, что ты боялась и одновременно жаждала услышать:
— Я люблю тебя, Т/и.