Глава 19
Акантовые листья. Огромный подвал. Тайные комнаты.
Аллан прорисовывал каждую деталь Акантийского герба, одновременно составляя схему наброска в голове. Рисование помогало ему не только расслабиться, но и расставить всё по полочкам. Одна черта сливалась с другой, создавая полноценную картину.
Все идеи, мысли, воспоминания оживали и переносились на листок, словно игра, в которой нужно идти по ниточки, чтобы найти приз.
Вот только найти его получается не всегда. Обычно кто-то теряет нить, путает её с чужой и просто не представляет как пройти через какое-то препятствие.
Все карты были раскрыты, ну или почти. Оставалось лишь понять что они всё-таки значат.
Аллан оторвал взгляд от своего нового альбома и подобрал ноги, чтобы не свалиться с дерева. Сейчас он вёл слежку за одной из своих проблем.
«Найти хозяина дома, где он был пленником и увидел картину матери. Прикончить охотницу. Оккупировать север в руки повстанцев» — шептал он про себя свой замысел.
Последнее хоть и было сложно в исполнении, зато имело реально осуществимый план в отличие от других задач.
Повстанец абсолютно не знаю, где ему искать юную дьяволицу. Порой Аллану казалось, что её тень следует за ним по пятам, дожидаясь удобного случая самой жестокой расправы. Она была везде и нигде.
Аллан поднял голову, тяжело вздохнув. Солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев. Вокруг щебетали синицы. Запах, испечённого хлеба, приятно наполнял двор как и аромат раскрывшихся весенних бутонов. Из конюшни доносились энергичные ржания кобыл. Графское поместье Силоунс проснулось. И его обитатели тоже.
Стройное очертание женского силуэта показалось в окне, за которым Аллан следил, сидя на дереве. Девушка, закутанная в халат, вышла из ванны и направилась к своему туалетному столику расчёсывать влажные волосы. Её лицо Аллан встречал уже не раз, но всё равно не смог отвести глаз, чтобы не рассмотреть снова. Закончив процедуру, она подошла к шкафу и вытащила из него лёгкое платье цвета слоновой кости, расшитое бусинками. Такое же прекрасное, нежное и дорогое, как и его обладательница — Николетта Силоунс.
Повстанец не с проста затаился именно рядом с её окном. Графская дочка слишком часто крутилась в водовороте королевских событий, а потому стала отличным рычагом внедрения в центр системы. По последним данным, которые ему сообщила Сюзанна, леди Николетта была лучшей подругой принца, но с недавней встречи их отношения обрели новый оттенок розовых соплей. Она также помогала своему отцу заниматься записью налогов и ведала всеми затратами севера. В общем, девчонка — главный проводник во внутренний мир знати.
Дожидаясь момента, когда леди покинет свою комнату, он пристально наблюдал за её действиями. Николетта прошла за ширму, но Аллан прекрасно всё видел со своего ракурса. Она встала к нему спиной и потянула атласный поясок халата, тот соскользнул с её юного тело, оголяя спину, руки, поясницу...
Повстанец отвернулся. Женское тело не было для него загадкой. И ночные развлечения тоже. Свою девственность он потерял ещё три года назад в доме Гликерии, когда ему стукнуло пятнадцать. Единственное что он помнил из той ночи, так это дружные крики друзей и кружки вина. Очень большое количество вина. Отвернулся же Аллан от приступа благородства и чести, что так редко у него выявлялись в последнее время.
Когда послышалось шелестение светлого шлейфа платья, повстанец позволил себе вновь развернуться. Светло-каштановые пряди волос, завитые волнами и закреплённые драгоценными заколками в виде ландышей, блестели от капелек воды, что не успели высохнуть. Она явно куда-то торопилась.
Наконец-то Николетта полностью оделась и вышла. Аллан перешёл к исполнению своей миссии. Он закинул все принадлежности в маленький мешок и перекинул его через плечо. Убедившись, что твёрдо стоит на ногах и ветка не надломится, повстанец передвинулся к окну, достал отмычку. Да, взломщик из него был хороший. Створки окна быстро разомкнулись, открывая вход в мечтания любой девчонки. Комната принцессы.
В графском поместье было множество комнат. И все были изучены Алланом за то короткое время, что он служил здесь. Но больше всего ему запомнилась лишь одна часть дома — огромные и изысканные покои леди севера. Комната была столь колоссальных размеров, что могла сравниться с главным залом, где принимали гостей и устраивали былы.
До блеска вычищенные окна от потолка до пола. Кровать, где легко могли поместиться пять человек. Дубовый шкаф, полный дорогостоящей одежды. Обои с...
Махнув головой и ещё раз убедившись, что он не обознался, Аллан удивлённо рассмотрел обои графской дочери.
Золотые акантовые листья на фоне нефритовых обоев. Такие же, только на красном фоне, были в том подвале!
Понимая, что времени у него в обрез, повстанец стал спешно рыскать в шкафах Николетты. Ему в глаза сразу же бросился альбом, что было очень странно. Знать не считала нужным развивать свои навыки в искусстве и науке. А зачем травмировать свои нежные, пухлые ручки? Есть же поданные и слуги, которых можно заставить всё это делать. Аллан крайне не понимал их. Для него искусство—это часть его души. Избавившись от рисования, он избавился бы от тех духовных ценностях, что даны только человеку.
В альбоме было множество рисунков...
—Что это?—удивился повстанец, листая страницы. Такого он никогда не видел. Рогатые дикобразы, синие человечки с размером ладошки, длинноносые рыбы и крылатые волки. Неужели всё это она выдумала сама?! И как всё проработано и детально! Словно видала их в глаза.
И это при том, что любое упоминание, увлечение и персоны, связанные с паранормальным, строжайше запрещены в Акантии!
Аллан продолжил исследовать шкафы Николетты. На столе у неё лежала целая стопка закрытых писем с королевской печатью. Он взял одно в руки и открыл. Риск, конечно, был, но мало ли любопытных служанок, любящих сплетничать про господ. Первое подозрение всегда падает на них—это Аллан прекрасно знал по собственному опыту и опыту друзей.
—Дорогая Николетта,—начал читать письмо повстанец,—я знаю, что ты сейчас очень занята подготовкой свадьбы твоего отца и леди Роксаны. Я понимаю какой груз лёг на твои плечи... бла-бла-бла... и как непросто свыкнуться с новым раскладом жизни (Аллан усмехнулся. Что эти идиоты знают о новом и НАСТОЯЩЕМ раскладе жизни!). Да и последние события минувших дней сильно изменили наше общее состояние...
Понятно. Принц скучает по своей старой игрушке. Как же быстро он их меняет! Буквально недавно товарищи повстанца из Пэлмара сообщали о незабываемых вечеринках королевских отпрысков. А в особенности прогулки принца с его дальней родственницей, герцогиней Де-Хоугтр.
Аллан быстро прошёлся глазами по письму. Ничего полезного и примечательного он в нём не нашёл, кроме телячьих нежностей. Повстанец заглянул в другие шкафы и нашёл закрытую шкатулку, но ключ от неё валялся в паре сантиметров. Как предусмотрительно с вашей стороны, леди Николетта! В шкатулке лежали списки и бумаги о налогах, недвижимости и различных заведениях. И все как новые! Будто их до него и не трогали. Чем же на она самом деле занимается?
Аллан вытащил все листики и сунул в свой мешок. Вряд ли Николетта заметит пропажу.
Получив то, что нужно, повстанец собрался уходить. Он уже лез к окну, когда услышал стук каблуков и скрип, открывающейся двери.
Вот дерьмо.
Николетта спокойно зашла в комнату, прошла к столу, забрала альбом и... она уже открыла дверь, но вдруг резко упала на колени и засунула голову под кровать. Её руки потянулись к чему-то и достали толстую книгу в истрёпанном переплёте. Николетта облегчённо вздохнула и засунула её обратно. А потом вышла, так и не заметив названного гостя, притаившегося среди тени растений.
Сгораемый от любопытства, Аллан кинулся к постели. Книга оказалась очень тяжёлой и большой. Что же такого в ней секретного и необычного, что графская дочь так беспокоится?
—Этерн–остров вечной ночи,—шёпотом произнёс Аллан и удивлённо нахмурил рыжие, густые брови.
Зачем леди книга о тюрьме для психопатов?
Эта девушка поражала его всё больше и больше своими тайными увлечениями и полным равнодушием к важнейшим источникам государства.
Повстанец вернул всё на место, вылез в окно, спрыгнул с дерева и отправился в город.
Всё оказалось даже лучше, чем он мог представить. Глупое дитя, летающие в облаках—вот кого он видел. Леди севера готова верить в любую сказку, байку и басню лишь бы не осознавать всю правда жизни.
Лишь бы не замечать тьму, окружающую её.
***
—Здравствуйте, кто-нибудь есть дома?—слегка постукивая по дряхлой двери, кричал Локхарт.—Эй, кто-нибудь!
Кругом бушевали волны, зловонный запах рыбы впился в одежду, покрикивали чайки, серое небо угрюмо собирало тучки. К тому же острые наконечники вил около окон создавали пугающую атмосферу, как и красные надписи на стенах.
Ведьма! Отдайте нам ведьму! Демон!—гласили они.
Аллан неловко переставил ноги и попятился назад. Плохая была затея приходить сюда.
Последний раз постучавшись и не услышав ответ, он развернулся.
—Там никого нет,—грозно произнёс чей-то голос рядом с ним.—Кто вы такой?
Высокой брюнет с изумрудными глазами, крепко сжимал в руках бочки эля. Его лицо хмуро изогнулось и уставилось на повстанца, показывая всем видом, что гостей здесь не жалуют.
—Эм... Я искал Агнессу Макнамер,—сказал он, вспоминая всё, что ему рассказала Сюзанна про эту девчонку.—Вы не знаете где я могу её найти?
Парень сначала чуть не выронил бочки от удивления, но тут же взял себя в руки и оценивающе прошёлся по нему взглядом. Дезертир—сразу понял повстанец.
З.Л.Г.—«Защита Лимийского государства»—красовалась надпись на бочонках. Это был тайный код лимийцев и всех их помощников, коем и сам являлся Аллан. Уже несколько лет длится жестокая гражданская война на территории Хушлуса. С того дня, когда они стали самостоятельным королевством, люди разделись на два клана. Фасканцы, что поддерживали крепкие связи с Акантии и правительством, и Лимийцы—простой народ, хотевший правосудия и мира. Они взбунтовались и получили то, чего хотели. Но не надолго. Не успели они опомниться, как стали рабами своих же соотечественников. Фасканцы объявили настоящий расизм. Мол, они люди высшего сорта, а потому не должны водиться и жить среди сброда, некогда бывшей их семьёй.
Их поработили и предали свои же люди. Их окружили со всех сторон. И всё из-за чего? Деньги, власть, господство. Фасканская знать не смогла отречься от всех привилегий, что им давал тот союз. Но и вернуть всё обратно они уже не могли. Оставалось только одно. Наслаждаться и пользоваться тем, что есть. Каждый сам за себя. В этом мире выживает сильнейший.
И это было противно Аллану.
Всю жизнь он боролся против таких людей. Всю жизнь он взращивал и взращивает семена ненависти к ним. Это не просто бой. Это война. И в ней нет победителей. Только проигравшие.
—Лучше уходи, парень, пока я не размазал твою рожу по стене этого дома,—пригрозил брюнет и направился к нему.
—Эй-эй...—Аллан не хотел влезать в проблемы. Особенно сейчас, когда кругом рыскают гвардейцы, ищущие себе новых жертв, чтобы развлечься.—Не стоит бросаться угрозами в своих же. Не принимай привычек золотых.
Привычки знати, не имеющей ни совести, ни стыда.
Видимо, знакомые слова успокоили парня, потому он расслабил плечи и ещё раз спросил:
—Ты кто?
Повстанец похлопал себя по правому бицепсу, указывая на татуировку мятежников.
—Мне сказали, что здесь я смогу найти... ответы,—не зная как выразиться, промямли он.
—Глупые слухи. Она не ведьма. Не стоит верить всему, что слышишь,—брюнет поставил бочки на пол и потянул верёвку, на которой была привязана лодка.
Поднимался сильный ветер. Аллан почувствовал нотки запаха костра. Послышался звон колоколов. Рабочий день окончен. Начинается вторая смена.
—Где-то был пожар?—спросил повстанец. У него оставалось свободное время, потому он решил наконец-то изучить город, погулять по рынку, познакомиться с местными поближе.
В Виндвейсе это было сделать очень сложно. Город слишком большой и у всех свои заботы. Но здесь все знали друг друга. И у всех имелись чужые секретики, которые можно обменять.
—Да, весёлый вчера, однако, был праздник,—усмехнувшись сказал парень. Он переставил бочки в лодку.—Ты из столицы, ведь так? Всегда узнаю этот прищуренный взгляд. Чем же тебе не угодил солнечный город, что ты сунулся сюда?
—Дела,—кратко ответил Локхарт.—Как дела на родине?
Как и прищуренный взгляд Аллана, брюнета выдавал его неестественно бледный, болезненный цвет кожи (который раньше, наверняка, был давольно таки смуглым) и зелёный цвет глаз. Чистый, яркий, а не смешанный как у многих жителей Горднвилжа.
—Паршиво,—без тени преувеличения сообщил он.—Тюрьмы заполнены нашими людьми. Казни проходят через день. Нет ни одного фасканского дома, где не прислуживает хотя бы один лимийц.
Чёрные орлы всячески пытаются помочь, но из-за пролива и разрушенного моста между королевствами всё стало намного сложней.
—Правосудие свершится,—заверил его Аллан и помог брюнету придержать лодку, чтобы он залез. Повстанец уже догадался что на самом деле внутри бочонков. Порох.
—Боги на нашей стороне,—ответил он, но Локхарт не верил в богов, в рок и тому подобное. Нет, не из-за запрета. Просто высшие силы его не слышали, и Аллан перестал молиться. Он верил только в себя.
—Возможно эм...
—Кай. Меня зовут Кай,—парень полностью залез в лодку и накинул плащ.
—Аллан,—представился повстанец и кинул ему вёсла.—Что ж, спасибо за сведения.
Зеленоглазый брюнет кивнул и принялся за работу. Этой ночью предстояло много дел, но именного сегодня ему как никогда хотелось вернуться пораньше, увидеть хрупкий силуэт своей девушки и утонуть в её объятиях. Впервые он почувствовал, что живёт не только ради родины, настоящей семьи, но и для себя.
Кай уплыл.
Локхарт, оставшись один, отправился в тёмный центр северного городка, где находился дом забвения и развлечений. Ему тоже нужно было расслабиться перед этой долгой ночью.
Ведь завтра его и всех отмеченных ждут большие изменения.