Глава 4
Ласковый ветер играл со светло-каштановыми волосами, которые переливались всеми тёплыми оттенками и казались нитями солнечных лучей.
Дзинь! Дзинь! Дзинь! — Шумели лесные феи, развешивая серебряные колокола на спинку трона из золотого дуба.
Их прозрачные, словно стекло, крылышки мелькали повсюду, поблёскивая то в кустарниках шиповника, то в клюкве. Мелкие, освежающие капельки воды, льющиеся из хрустального фонтана в виде русалки, сидящей на покрытом мхом камне, брызгали в лицо. Зелёная листва шуршала под ногами, а босые пальцы щекотали длинные перья с затейливыми узорами на конце.
Везде бегали волшебные существа самых разных пород. И с рогами, и с хвостами, и с шерстью небесного цвета и пурпурными глазами. В общем, всё возможное и невозможное.
Мир. Жизнь. Смех. Любовь.
Всё цвело и благоухало, пока не раздались птичьи крики павлинов. Чёрные смышлёные глаза с блеском растаяли и покатились по туловищу птицы, стекая, как слёзы.
Солнечный лес укутали сумерки, поглощая во тьму всё вокруг. Весёлый звон сменился душераздирающим гулом.
Феи завизжали, когда лоза, покрытая шипами, обвила их хрупкие розовые тельца. Трон из золотого дуба, где сидела девочка в белоснежном, почти прозрачном платье из паутины, начал раскалываться. Из глубоких тёмных трещин выползли змеи, зажавшие её руки и ноги, чтобы она не смогла сбежать.
— Обманщица! Лгунья! Врунья!— Закричали семь фей, успевшие вырваться из корней и ветвей. Они запорхали вокруг её тела, смотря, как их сестёр сжирает земля.
Через мгновение их крылья были вырваны тенью, только самой маленькой из них удалось спрятаться в волосах девочки. Крохотные тельца упали под когти павлина, изменившиеся зрачки которого теперь сияли, как рубины. Раскрыв свой красивый и большой хвост, птица накрыла им себя, превращаясь в дымящийся кокон.
— Нет!— закричала девочка, когда тень отбросила шесть фей в фонтан. Хрустальная русалка оскалила пасть и нырнула за ними, забирая с собой всю воду. Уцелевшая фея несчастно вскрикнула.
Слёзы обжигали лицо. Девочка задыхалась от боли и горя. Змеи разорвали всё платье, царапая ядовитыми клыками её тело.
Холодный порыв ветра ухватил алые капли, уже появившиеся на её ключицах, и понёс их вперёд. Девочка подняла голову к последней дыре света в недавно безоблачном небе, откуда заметила широкие крылья орла. Тьма зашипела, увидев, что плотный дым рассеивается от сильных взмахов птицы.
На секунду сердце девочки обдало жаром. Жаром надежды. Нежные локоны взлетели вверх, когда девочка дотронулась до змеи. Корка льда покрыла её руку вплоть до локтя. Узор инея проник в кожу, охлаждая кровь. Она одновременно сгорала и замерзала. Сила, нахлынувшая на неё, как необузданная волна, помогла ей вырваться из схватки и привстать, пока она не врезалась в чью-то массивную грудь. Жестокие руки, укутанные в кожаные перчатки и украшенные изысканными швами, оттолкнули её назад. Они же и надели ей на голову корону из стеклянных крыльев фей.
Холодные безжизненные губы коснулись её щеки.
— Теперь ты от меня никуда не сбежишь.
Злорадный и грубый смех заставил её проснуться всю в поту.
Николетта обхватила себя плечами, пытаясь найти следы клыков на ключицах и руках. Ни царапины, кроме единственного родимого пятна на ладони в виде бубна.
Снова. Снова эти кошмары. И каждый раз всё хуже и хуже. Но неизменным остаётся одно — тьма. Тьма, удушающая надежду и поглощающая свет. Нет, она вовсе не была похожа на ночную тьму. Она была чёрной дырой в неизведанный и пугающий мир.
Подобрав ноги поближе к себе, Николетта успокоила дрожь по телу. Холодное пар, исходил из её рта. Широкие полосы белого тюля развивались над её кроватью. Резкий порыв ветра снёс все бумаги, лежащие на столе, и чуть не опрокинул свечу.
«Кто открыл окно?» — проснись бы она позже, то коварный вирус точно бы встретил её утром вместе с жаром.
Закусив губу, чтобы не вскрикнуть, она зашагала по мраморному полу босыми ногами, закрыла окно, собрала бумаги, где выгребла одно письмо, и снова легла в постель, укатавшись в пуховое одеяло.
Она ненавидела зиму. И вот удача! Родной город, в котором Николетта родилась, был самой крайней северной точкой Акантии, дальше только непроходимые горы и ледяное море.
Чиркнув спичкой по столу, Николетта зажгла свечу. Небольшое помятое письмо приятно шелестело в её руках, затейливые узоры на бумаге радовали глаз, но ещё приятней было шептать про себя слова, написанные размашистым почерком.
Каждый раз, когда ей снились кошмары, она читало это письмо. Ни одно одеяло и плед так не спасали, как тёплые слова.
Срази их наповал, цветочек. И не смей завянуть! Не успеешь оглянуться, как мы снова будем вместе. Вот тогда нас не разлучат, даже земли.
Руки сами потянулись к поблёскивающему медальону с выгравированными инициалами. Вся тьма испарилась, когда феи сновидений вновь окутали Николетту пыльцой забвения.
***
— Госпожа, госпожа,— чьи-то длинные, но мозолистые пыльцы вцепились в плечо Николетты. — Миледи, уже обед.
—Шо?... А... Овед... — промямлила она, подтирая слюни с подбородка. Запутанные клочки волос лезли в глаза и в рот. — То есть как обед?!— Вскочила Николетта, чуть не ударив Сюзанну головой.
—Я будила вас, миледи. Честно. Но вы никак не хотели вставать и говорили, что не выспались из-за кошмаров. Вот я и подумала...
— Ох, нет. Обед!— Принялась ворчать Николетта, вбегая в купель.— Я обещала отцу, что пообедаю с ним.
Служанка виновата, склонила голову и попросила прощения.
— Сюзанна не извиняйся. Ты же не знала. Это я забыла тебя предупредить,—убедила она её и попросила поскорей набрать ванну.
Сюзанна понравилась Николетте сразу, как только она её увидела. Было в ней нечто другое, что никак не связывалось с простолюдинкой; плавные движения и очень хорошие рефлексы. Она пришла работать в поместье совсем недавно, год или два назад, когда няня Николетты уехала в Пелмар к племянникам. Сюзанна была довольно отстранённая, но всё время подмечала важные детали и почти всегда знала все новости при дворе.
Быстренько искупавшись в холодной воде (горячую воду надо было заранее просить у дяди Юви, чтобы он разогрел котёл, а потом с помощью насоса доставил по трубам до верхних этажей), Сюзанна принялась одевать Николетту.
Выбор пал на платье небесно-голубого цвета с длинными рукавами и плотным белым воротником. Манжеты платья были украшены золотым узором в виде ветвей, а подол — подснежниками из бисера. Волосы завили большими кудрями и зацепили гребнем.
Они спустились вниз, где вовсю кипела работа. Слуги носили сервис, накрывая на стол, флористы и декораторы украшали перила широких лестниц, а с кухни доносились энергичные крики Люмьера.
— Масло! Следи за маслом, осёл! Как ты режешь?! Ну как ты режешь! Откуда у вас руки растут, бестолочи?!
Отворив массивную дверь, Николетта вошла в этот ад для поваров. Везде веял запах острых приправ и жареного мяса вместе с невыносимой духотой. Волосы Люмьера свисали толстыми сосульками от пота, а лицо можно было сравнить с самым сочным помидором.
—О, миледи, какая честь видеть вас тут! — воскликнул главный повар.— Честно, то я слегка разочарован, что вы не присутствовали на завтраке. Я приготовил райские булочки с корицей. Просто пальчики оближешь! Вот возьмите, правда, они немного остыли... — Люмьер протянул ей целую корзину с различными деликатесами, попутно продолжая на всех кричать.
Николетте было жалко бедняг, попавшие под горячую руку Люмьера, но она давно усвоила, что влезать на территорию главного повара, всё равно, что бросаться в огонь.
—Ммм... Запах неземной. Люмьер, можешь приготовить картофельную запеканку и черничный пирог вместе с кофе? Я бы хотела отобедать с отцом в теплице.
—Конечно, милая, конечно! Сразу, как закончу заказ господина Орестеса... Крем! Сарая где крем?!— Повар начал беспощадно расчленять крабов и бросать их в кипяток.
—Что? А! Отец уже сам подготовил меню? — Ужас. Он, наверное, ждёт её, а она тут дрыхнет до обеда.
Она уже кинулась к двери, когда услышала слова Люмьера. Резко остановившись, она задела подавальщика, тот с грохотом упал на пол, разбросав все миски салата по кухне.
Разгневанный повар накинулся на беднягу, ибо его госпожа никак не могла быть виноватой, а потому винить стоит невнимательного простофилю. Но Николетта даже не смогла защитить невинного подавальщика, потому что находилась в неестественном трансе.
—Что? — Переспросила она, закипая от гнева.
Два года. Целых два года ни слуху, ни духу, и вот тебе на, сюрприз решили устроить. Можно было и предупредить!
—О, моя любимейшая госпожа, я очень рад вашему вниманию, но не могли бы выйти отсюда, пока мы не уберём весь бардак. Или у нас не получиться успеть к приходу его Величества.
Николетта ничего не ответила, а лишь кивнула головой. С самого начала этот день пошёл не так, как она хотела; проспала, обед сорвался, так ещё и Хектор приезжает, ничего ей не сказав.
Решительным шагом она отправилась к отцу в кабинет. Сюзанна следовала за ней, занимая место фрейлины.
Николетта очень долго привыкала к этой готической и тёмной атмосфере поместья. Шторы всегда были закрыты, у каждой комнаты по гвардейцу с длинным мечом, а прислуга была, как призраки без чувств. Так что ей ещё повезло с Сюзанной.
Преодолев длинные коридоры картин с её потомками и родственниками, Николетта добралась до западного крыла, где работал граф Орестес. Точнее орал во всё горло.
—Что значит сбежала?!
Крик графа был хриплым и надрывающимся, потому что не привык говорить на повышенных тонах. Но всё же разговор был слышен даже за закрытой дверью.
Николетта была крайне озадачена. Отец редко ругался с кем-то.
—Милорд, она появилась внезапно. Мы даже не успели понять, что это засада.
—Не желаю слушать никакие оправдания! Немедленно найдите её и доставьте сюда,— послышались шаги, а через секунду дверь распахнулась, да так сильно, что Николетта еле как успела отскочить.
— Николетта,— удивился отец. Его взгляд светло-серых глаз сразу потеплел, а голос вновь принял спокойный и сдержанный ритм. — Милая, прости, но у меня сейчас не получится пообедать с тобой.
Видно, что отец одевался наспех. Его тёмно-зелёный сюртук был неправильно, застёгнут, а рукава рубашки торчали, как попало. Николетта быстренько всё исправила.
— Чтобы я без тебя делал?— он поцеловал дочку в макушку.
—Отец, что-то случилось? Я слышала, что Хектор приезжает, но если да, то почему ты не сказал мне?
—Ох, если бы я сам знал. Они должны были прибыть послезавтра, как сообщила королева в письме. Теперь я должен отправиться в город к целительнице.— Он повернулся к гвардейцу, стоявшему у стены. Тот же безотрывно смотрел на Сюзанну. — Заприте госпожу в её комнате и назначьте караул. И да, вышлите стражников на поиски. Она не смогла бы убежать так далеко.
—Слушаюсь, сэр.
Не дав сказать Николетте и слово, граф вновь поцеловал дочку и отправился вниз.
—Передай Коулу, чтобы выслал отряд к ущелью и ручью,— отдал приказ гвардеец другому, который находился на посту у дверей.— Прошу следовать за мной, миледи.
—Я знаю, где моя комната,— отрезала Николетта. Ей вовсе не нравился приказ отца. Запереть на замок, будто она птица в клетке. Да и зачем? — Что происходит? — спросила она гвардейца, когда они дошли до её двери из красного дуба.
Гвардеец молчал.
—Это не вопрос, а приказ!— Николетта хотела произнести это чётко и строго, но вышло как всегда. Мягко и жалобно.
—Утром произошло нападение на королевскую карету. Некая воровка поймала нас врасплох и убила кучера,— увидев побледневшее лицо Николетты, он поспешил добавить,— но с принцем всё хорошо, а вот лорд Брайен ранил плечо, также были украдены сбережения его Величества.
—Кто... кто она такая? — спросила Сюзанна, потому что Николетта была не в силах говорить что-то членораздельное.
—Никто не знает. Мой напарник побежал за ней, но так и не вернулся.
Сюзанна почему-то попятилась назад и чуть не выронила корзину с булками, которую взяла у Люмьера.
—То есть, как не вернулся?
—Ну... прошло только полтора часа, может он уже поймал её и просто запутался...— Николетте было интересно узнать побольше, но ноги отчаянно дрожали.
В голове гудело только одно имя, заставляя содрогаться всё тело от душевной боли.
Хектор. Хектор. Хектор...
Зайдя в комнату (Сюзанну ещё говорила с гвардейцем), она подошла к письменному столу, где взяла письмо от Хектора, которое он написал ей, когда она уезжала в Горные леса.
Странное, болезненное чувство полностью поглотило её. Мысль о том, что она больше бы не увидела Хектора, не услышала бы его голос и не увидела бы озорной блеск в его глубоких глазах... Смерть. Она преследовала её повсюду и всегда. Куда бы она ни пошла, то не знающая пощады земля, забирала всех, кто ей был дорог.
Как несправедливо! Земля, рождающая и выращивающая семена надежды и любви, так равнодушно уносила в себя останки собственных детей, где царствовала тьма и холод.
Николетта долго смотрела в окно, думая о покойной матери, о временах в замке и об их детстве с Хектором. Что бы она ему сказала, если бы это был их последний разговор?
Как она любит его безумные идеи? Как она любит его неуместные шуточки и смешные попытки говорить на пелмарийском? Как она любит...
Золотой блеск проскочил среди лесных ветвей и понёсся с невероятной скоростью вперёд — к вершинам заснеженных гор, как лучик света, но больше похожим на змею. Длинную змею, сделанную из солнечных лучей.
Николетта несколько раз моргнула. Змеиного луча больше не было.
***
Весь день она просидела у окна, рисуя в своём альбоме маленьких фей, прячущихся среди цветов, и русалок с длинными волосами и чешуйчатыми хвостами. Сюзанна после разговора с гвардейцем была сама не своя. Постоянно выходила и спрашивала новости, принося с собой, уйма конфет для Николетты, но та и вовсе не хотела вкушать сладкий вкус шоколада, так напоминающий цвет глаз Хектора.
К вечеру прибыл отец. Один. Закрывшись в кабинете, она не смогла вытянуть и слово из него. Осталось только ждать.
С одной стороны Николетта была очень опечалена этим. Ей хотелось поскорей увидеть своего лучшего друга и утешить его. Единственный, кто мог поравняться с крепкой любовью Хектора и Николетты, был Ризван. Мудрый, смелый и отважный Ризван, которого пытались убить просто так, даже не осознавая какую важную роль этот человек играл во всей Акантии.
Николетта редко испытывала такое чувство, как злость, но... Но если бы она встретилась с этой воровкой, то точно бы свершилось нечто плохое и порочное.
—Прощу прощения, миледи,— от неожиданности Николетта дёрнула руку и испортила весь рисунок. — Не сочтите это за дерзость, но мне просто любопытно знать, верны ли слухи о том, что вы с принцем были близки.
А вот и причина, почему Николетта чувствовала тревогу от встречи с Хектором.
—Что? Нет,—Николетта понимала, что вот-вот раскраснеется, то ли от вранья, то ли от темы разговора.—Мы с ним друзья. Лучшие друзья,— руки опять потянулись к золотому металлу на шее.
«Нужно будет его снять, когда приедет Хектор. Или отучится прикасаться к нему, когда буду нервничать.— Сделала себе заметку, Николетта.
Друзья. Лучшие друзья. Вот только целуются ли настоящие друзья?
Какая глупость! Это был всего лишь поцелуй. Её первый и единственный поцелуй с человеком, которого она любит больше всего на свете.
Остаётся один вопрос: «Как она его любит на самом деле?»
— К тому же в замке слишком много красивых дам. У Хектора определённо кто-то есть.
Может, он даже уже...
Николетта сглотнула. Нет, не время думать об этом. Её вдруг одолело огромное желания треснуть принца по голове и лицу за то, что поставил в такое запутанное положение. Целует, а потом ни весточки целых два года, будто они и не знакомы.
— Неужели о нас идут слухи?— она не злилась на Сюзанну. Всем было любопытно, даже самой Николетте.
— Во дворце постоянно идут слухи. Представьте, что дворец — это тело, а слухи —кровь. Они разносятся по всем уголкам, пока не достигнут самого сердца. Без них он всё равно, что мёртвый.
Поняв, что Николетта больше не настроена, говорить на эту тему, Сюзанна отлучилась вниз, чтобы попросить дядю Юву нагреть воду.
За окном уже мерцали звёзды. После ужина (отец так и не смог провести немного времени с ней) и ванны она переоделась в белую сорочку и кружевной халат. Сон никак не приходил. Отправив Сюзанну спать, Николетта спустилась вниз.
Холодный ветер прорвался сквозь двери и окна, летая по коридорам графского поместья. Лишь нескончаемое постукивание дождя по черепице крыши помогало понять, что она не одна. Сотню слуг и гвардейцев находились на каждом шагу, не давая проникнуть постороннему лицу. Пройдя ненавистный путь картинной галереи (они её очень пугали), Николетта дошла до библиотеки.
Конечно, она не была такой большой, как в замке, где они с Хектором играли в прятки вместо того, чтобы заниматься уроками, но всё же имела немалые размеры.
Бывала она тут редко. Взять книгу для уроков или пособие для художников. Большую часть времени она проводила в саду или теплице, выхаживая свои розы.
Громоздкие стеллажи книжных полок тянулись до самого конца, где уже переходили на второй этаж. Никого не было. Библиотекарша находилась в своей небольшой комнатке, где уже погас свет. Николетта не захотела будить старушку, а потому сама отправилась искать книгу, которая ей была нужна.
Прошёл час, когда она всё-таки нашла то, что ей нужно. На втором этаже в дальнем углу, где стоял самый скромный по сравнению с другими шкаф, находился раздел о мифологии. Взяв первую попавшуюся книгу, она уселась за стол и принялась читать.
Дождь не прекращался. Широко зевнув, Николетта отложила третью книгу в строну. Ничего. Только драконы и способы их убийства. Ни слова о феях, других магических существах или заклинаниях. Вся информация, дошедшая до людей о богах, была известна только из народных песен и сказаниях. Взяв свечу, она встала. Рядом на стене висела карта Виверии. Почти всё пространства занимала Акантия и её государства. В самом центре находился Виндвейс. На юге — Пелмар, на западе — Хушлус, на севере — Горднвилж, а на востоке... — Туманный край или же Доропия.
Никто уже не поклонялся богам. Люди бы их давным-давно забыли, если бы не страх. Именно он и заставлял их зажигать костры вдоль всей границы. Николетта могла лишь догадываться, какие силы обитали в этих чуждых и неизведанных землях.
Из оцепенения её вывил шелест, исходящий с нижних этажей библиотеки. Сначала она не обратила внимания. Вдруг это всего лишь библиотекарша вышла в туалет или просто ночной караул сменился. Но увидев всё так же закрытые двери, она почуяла неладное.
Бесшумно вытащив ещё одну книгу в чёрном и изношенном переплёте, она решила, что на сегодня достаточно ночного чтения.
Звук становился всё громче. Николетта и не поняла, как у неё начали дрожать зубы от холода. Наконец сквозняк добрался и сюда. Вдруг раздался жуткий скрип, и среднее окно распахнулось, занося с собой ветер ночного неба. Книга оказалась очень старой, а потому с лёгкостью раскрылась. Из неё вылетело множество бумаг. Гневно прошипев, Николетта наклонилась их собрать. Крепко сжав стопку, она подняла голову и перестала дышать.