Одаренные

Она смотрела так пронзительно, словно старалась заворожить и загипнотизировать заставшего врасплох Николаса. Настоящая египетская кобра, способная околдовать Вас и нанести смертельный укус в самый неожиданный момент. Через мгновение ее взгляд переменился, приняв более миловидный и открытый облик.

- Я не желала Вас напугать, - промурчала она, медленно подходя к Нику.

Тело юноши непроизвольно навострилось и приготовилось к несуществующей битве. Он отвернулся и продолжил мучить истощенную сигарету, не замечая того, как девушка уже пристроилась рядом с ним.

- Вы не рады здесь находиться? – вопросила Камилла, грациозно облокотившись на балконный поручень.

- Je ne suis pas content quand des inconnues montent vers moi avec des questions[1], - гневно изрек Ник, расправившись с табачной трубочкой.

- Alors peut-être devriez-vous apprendre à mieux connaître une fille étrangère[2], - выдала девушка на чистом французском и ее глазенки победоносно засияли.

- У вас хорошее произношение, - отметил Ник. – Где Вы научились такому сладкословию?

- Там же, где и мой отец с дедом. В Бонифачо.

- Француженка, - прояснил Николас и тон его принял более мягкое звучание. – На английском Вы говорите тоже весьма неплохо, - он выпрямился и лениво облокотился на широкий леер спиной.

- Мне потребовался 121 год, чтобы выучиться без акцентному говору, - засмеялась она и в изяществе повторила позу Ника.

«Еще одна непривыкшая», - пролетело в голове парня.

- И что же вы забыли в Штатах, Камилла? - он произнес ее по-дурацки насмешливо, не стесняясь того факта, что окажись они в постели, забыл бы как ее зовут через минуту.

- Как и все европейцы после войны – деньги. Угостите сигаретой.

- Пожалуйста, - протянул он портсигар, - сегодня они особенно непослушны.

Девушка выпустила серое свинцовое облако и аккуратно закашлялась, будто до этого держала табак всего несколько раз за жизнь.

- Я нигде не мог слышать вашу фамилию? - заметил Ник и убрал зажигалку в карман пиджака.

- Не могу знать, - изрекла она, продолжая кашлять. – Моя фамилия достаточна распространена в моих родных землях. Не удивлюсь, если она дошла и до сюда.

- И все же Вы присутствуете на празднике компании. Что Вас связывает с Реймундом? Нет-нет, не отвечайте, я хочу угадать. Вы наша новая телефонистка, я прав?

Она отрицательно помотала головой и стряхнула пепел с балкона.

- Нет? Ну, хорошо. Предположу, что-о-о...Вы из отдела денежного учета.

Она вновь покачала головой и выбросила сигарету за борт, постаравшись сделать этот жест как можно незаметней, однако трюк потерпел неудачу.

- Хм, учитывая, что Вы – неодаренная женщина мой круг имеет весьма крохотный радиус. Тогда быть может..., - он непроизвольно положил руку на ее голое гладкое плечо, как любил поступать со всеми человеческими объектами, в моменты раздумий.

- Мистер Кайзер, улыбнитесь! - послышалось откуда-то снизу.

Николас и Камилла, как синхронисты, бросили взгляды на кусты молодых роз, находившихся прямо под каменным балконом. Из них выглядывал квадратненький фотоаппарат Айзека Блэквуда, словно голова мурены, высовывавшаяся из коралловой пещеры. Яркий блеск ослепил обоих, а виновник, воспользовавшись возможностью, скрылся за углом дома.

- Вот нахал! – завопила Камилла. – Наглец не дает проходу гостям с самого начала вечера.

- Надо бы приструнить мальца, пока тот не запечатлел чего ненужного. Было бы славно найти моего брата.

- Реймунд? Ох, то есть мистер Кайзер был внизу в игральной комнате, - взволнованно произнесла она и стала отряхивать платье от несуществующих крошек. – Мы можем наведаться туда. Было весьма мило получить от него букет этим вечером, - девушка поднесла карбонадовые розы к вздернутому носу и вдохнула. – Я желаю украсить Вас этим цветком.

- Простите?

- Столь дивные бутоны обязаны дополнить ваш образ. К тому же, Вы не угадали кем я прихожусь вашему брату, и стало быть за вами должок.

Камилла сверкнула очаровательной детской улыбкой, да так искусно, что желание позволить ей властвовать над любой частичкой его тела могло легко достигнуть луны. Туда и обратно. Она осторожно надломила головку розы и поселила в нагрудный карман фланелевого пиджака, бережно обернув в хлопковый строгий платок.

- С двумя мне ходить не стоит, - посмеялась девушка и надломила еще один бутон, нежно поместив его за ухо и прикрыв кремовыми волосами.

- Весьма изящно, - отметил Николас, взглянув на свой цветок. – Сделаю еще одну попытку, предположив, что Вы крутите роман с моим братом.

- Что?! – встрепенулась Камилла и сделала шаг назад, яростно вздернув руки.

- Мой брат не дарит букеты никаким девушкам. Даже Эллаизе. Он заносчиво считает, что губить цветы необязательно, чтобы ими любоваться. Помню, на их свадьбе на 61-ой заре, жена моего дядюшки металась всю церемонию в поисках «настоящего» букета невесты, в то время, как Эл печально всхлипывала над искусственными лилиями и кричала, что не выйдет за Рея. Я как будто побывал на комедийном спектакле в тот день, - усмехнулся Ник.

Девушка гневно посмотрела на него, нахмурив тонкий брови, которые даже в таком положение выглядели по-женски элегантно и маняще. Она откинула упавшие на грудь пряди и произнесла:

- Как хорошо, что Вы не взяли трубку прошедшей средой, мистер Кайзер. Я пророчески избавила себя от вашего нахальства и дерзости. Не смею больше тревожить Вас своим обществом.

Камилла резко развернулась и широкими стройными шагами направилась к стеклянным высоким дверям, прочь с террасы. Николас увидел неожиданно материализовавшегося в проеме Реймунда с испуганными оленьими глазами и попытался остановить девушку, однако та, кинув в него парой слов удалилась в бушующий зал.

- Что произошло? – спросил подоспевший к Нику Реймунд и сразу же раздраженно перекрестил руки.

- Ничего. Твоя девица ко мне приставала. Думал смогу ее уложить на вечерок другой, а она стала, как кобылка брыкаться.

- Ты потерял разум, скажи? – гневно вопросил Рей, неумело сдерживая крик.

- Вынужден не согласиться.

- Не согласиться? Ты можешь хоть иногда следить за своим грязным языком, и не позорить меня и нашу семью, Николас! Ты знаешь, кто эта девушка? – Он начала указывать ладонью на стеклянные проход, но тут же убрал ее, заметив взгляд некого джентльмена в несуразном фраке.

Ник театрально покачал головой с закатившимися глазами, демонстрируя полное безразличие к ситуации.

- Это Камилла Поль – наш новый штатный математик, с которым теперь ты должен помириться, извиниться и жить в гармонии, как пара лебедей. И как ты это будешь делать меня мало интересует, но чтоб в понедельник вы двое стали лучшими друзьями.

Ник восторженно засвистел и увел голову к спящему саду.

- Как же ты принял на работу неодаренную барышню? – заметил парень и ехидно заулыбался.

- Потому что она написала неплохие статьи в своей области. К тому же, о ней кричали все газетчики, почти каждый раз, когда она публиковалась. Пыталась публиковаться, - добавил Рей немного погодя.

«Так вот откуда я слышал ее фамилию. Ну конечно! Она не менее пяти раз светилась в «Калифорния Тудей». И столько же раз я ставил на ее лицо чашку кофе», - подумалось Нику.

- Поэтому, - начал младший, - не смей портить имидж компании своим баловством. Нам и так хватает проблем с прессой. Вот уволиться она из-за тебя и сразу к ней слетятся коршуны, как на падаль. Имей это в виду. Конечно, она подпишет бумагу о неразглашении наших тайн, но быть на чеку не помешает.

- Прекрати свое пчелиное жужжание, Рейми. Будет тебе дружба. Да такая, что открытками будет делиться на Рождество.

- Пойдем-ка сыграем в бридж, - перевел тему Реймунд. – Не могу сидеть один и переваривать треп господина Прауда. Так еще и дядюшка сейчас подойдет, и мои уши примут форму трубочки.

- Как угодно.

Ник хлопнул брата по плечу и хотел было следовать за ним, как вдруг обратил внимание на мирно лежащую розу на балконном подлокотнике. Единственный оставшийся в живых бутон. Видимо, девушка в сердцах оставила цветок на попечение юноше. Он осторожно потеребил лепесток бутона в своем кармане и обратился к брату:

- Ты подарил ей цветы. Весьма, необычно для тебя.

- О чем ты? – озадаченно обернулся Реймунд и поправил сползшие очки. – Ах, это, - он глянул на нагрудный цветок, - я не дарил ей цветов. Она бродила с ними с начала вечера. Не имею понятия откуда они взялись.

***

Они протиснулись через зал, прошли прихожую с уродливой картиной и направились правое крыло на первом этаже. Некоторые гости устроились в гостиной на стеганных кожаных диванах и креслах, попивая ликер и шампанское; некоторые стояли около книжных стеллажей и бережно заводили разговор сначала о книгах за стеклом, а после переходили к ценным бумагам. Ник предположил, что на этом вечере заключилось сделок больше, чем когда-либо за всю партнерскую историю «Кайзер Вест Роуд». Почти каждый гость окликал и пытался привлечь внимание Реймунда, рождая диалог прямо на ходу. Рей вежливо отнекивался и заверял, что подойдет позже и обсудит все важные вопросы чуть ли неиндивидуально.

- Зачем ты позвал столько народу, раз не собирался с ними общаться? – приметил Ник, пока они спускались с братом по винтовой кедровой лестнице прямиком в игровую.

- Отец дал такое наставление. В свое оправдание скажу, что ровно в семь вечера я произнес пламенную речь о становлении «Кайзер» и чем она дышит сегодня. Поблагодарил всех партнеров, в том числе и «ИстенПарм», - последнее слово он произнес натужно и в этот момент оступился, но поймал равновесие. – Правда, когда я их упомянул, из зала послышались свисты и крики «браво». Право не знаю, что это был за феномен.

«Зато я догадываюсь», - блеснуло в голове Ника.

Они дошли до конца лестницы и перед ними озарилась дверь, рядом с которой тяжело дышал громила, лицом походивший на обезьяну. Он произнес вежливое «мистер Кайзер» и распахнул дверь. Та вела к еще одной прямой лесенке, с широким пространством с бильярдными и покерными столами. Их общее число достигало десять или одиннадцать – Николас не успел досчитать. Людей здесь было порядком меньше, и все равномерно расплылись по стульям и углам. Была и тут своя маленькая серебристая сцена, с четырьмя музыкантами и теми же инструментами, что и группа Ди Ди Саймонс. Они играли ничуть не хуже и создавали особую трепетную атмосферу, вовлекающую в карточный азарт. Братья спустились и прошли к центральному столу, где высокий тонконогий крупье уже расфасовывал карты гостям.

Форма малахитового стола напоминала сливу – любимейший фрукт Реймунда Кайзера. Ник всегда замечал, что в доме у брата тысячи вещей заимствовали столь причудливую форму фрукта, будь то зеркало, светильники, камин и полуовальные предметы мебели. На левом зауженном конце возвышался крупье средних лет с седыми усами и маленькими глазами. Противоположный правый верно хранил пустое бархатное кресло хозяина дома со стаканом недопитого вина на подлокотнике, заверявшее гостей, что он вот-вот вернется. На дальнем закруглении друг с другом расположились дядюшка Маркус (издалека его волосы казались менее редкими) и неизвестный Николасу мужчина лет семидесяти с глубокими морщинами и впадинами по всему лицу. Белый его костюм выглядел намного дешевле по сравнению с дядиным, а на вороте рубашки Ник увидел желтое пятнышко. У него жидкая маленькая бородка, несколько колец на руках и редкая доброта в глазах. На ближнем закруглении прямо по середке сидела стройная девичья спина.

- Приветствую, мои дорогие! Надеюсь, мы несильно опоздали, – жарко произнес Реймунд и обхватил подоспевшего Ника за плечи. – Хочу познакомить вас с моим родным братом – Николасом. Прошу его не обижать, он кот кусачий, но ласку любит.

- Кусается он знатно, - произнесла девушка с фривольностью в голосе.

Она сидела перед стоящими братьями спиной с гордой осанкой, но белокурые волосы и темное платье, выдали преступницу с поличным. Камилла повернула голову и на ее лице сверкнула хитрая улыбка.

- Я сяду с дядей, - раздраженным тоном изрек Николас, глядя девушке прямо в глаза.

- Нет, - начал Реймунд, - Ты сядешь с нашей будущей коллегой.

- Действительно, Никки, садись! – завопил дядя Маркус. – С такой красотой и я бы не прочь посидеть, но милый племянник сослал меня на другой конец.

- Он еще то исчадие ада, дядюшка, - прокомментировал Ник и опустился на правый стул от девушки. – Проходу мне не дает и из-за дня в день подсылает мне волосатых нянек с кобурой. Кстати, сэр, - обратился он к пожилому, - как я могу Вас называть?

Он протянул ему сильную не по годам руку и произнес:

- Альберт Прауд, молодой человек. Рад нашему знакомству.

- Простите, - начал Ник и сузил глаза, - а не Вы ли тот самый профессор одаренности из «Американ Войс»?

- Мистер Прауд работает в Национальном Институте Химии в Нью-Йорке, - вымолвил садящийся в кресло Реймунд. – А не на радио, Николас.

Ник гневно зыркнул на брата и показал розовый язык.

- Ах-ха-ха, - звонко рассмеялся Прауд, - боюсь, мистер Кайзер младший, юноша в некотором роде прав. Мое имя стало появляться не только в газетах, но по местному вещанию. Да, я действительно работаю в Нью-Йорке, в отделе - Изложение и Толкование Мирового Дара. Раньше я занимался физикой и химией, и некогда баловался медициной. Но с тех пор, как я угодил на электрический стул в 1932, я нашел для себя новую нишу. Неизвестную и требующую изучения нишу.

- Да-да, - залепетал ошарашенно дядя, - справа от меня сидит наиумнейший человек, между прочим. Я с удовольствием посетил бы вашу лабораторию и подписался на Ваш журнал. И тебе тоже стоило бы, Никки, - он указал на него пальцем. – Да-да, и не смотри так. Из всех присутствующих тебе это принесло наибольшую полезность. Никки же у нас одаренный, мистер Прауд, верите?

- Я понял это в первые три секунды, дорогой Маркус, - уверенно произнес Прауд и выпрямил спину.

- Как Вы узнали? – спросила Камилла, будто прочитала мысли Ника.

- Все очень просто, моя дорогая. Живя с такими людьми бок о бок можно увидеть между ними очевидные схожести, которые выдают в них божье чудо. Что, Ник, вы сделали, пожав мне руку?

Николас недоуменно пожал плечами и немного отодвинулся от стола. Остальные сидящие затаили дыхание. С твердой решительностью профессор начал излагать:

- Вы смотрели не мне в глаза, как полагается по приличиям. Вы смотрели на руки. Мимолетный оценивающий взгляд, мало кому заметный, но все же существующий. Оцепив рукопожатие, Вы несерьезно поджали губы – верный признак вашего недовольства. Или точнее осознание, что моя рука, в отличие от вашей, холодна, как айсберг. Заметив меня до того, как вы сели, в вашей позе, в вашем лице я не увидел досады или возмущения при виде меня. Из этого я делаю вывод, что ваше негодование не связана с моей личностью, а исключительно моим статусом в новом мире.

- Поразительно! – восхитилась Камилла и прижала руки к себе.

- Прошу вас, Ник, не расстраиваться, - изрек Прауд, заметив опущенные глаза парня. – Это исключительная манера поведения одаренных. И в этом нет ничего дурного. Вы – другие, и приспосабливаться к таковым обстоятельствам заставляет инстинкт. И к сожалению, даже наша страна еще не до конца разобралась как поступать с вами.

- Ага-ага, - продолжил Маркус и сложил на животе руки крестом, - зато она очень хорошо разобралась как поступать с неодаренными гражданами. Вон, буквально неделю назад, выхожу в сад часов в десять вечера, подышать люблю перед сном. Слышу мычание, под орешником. Ну, я прошелся, а там – женщина лет сорока. В рваном шмотье, челюсть висит, и мычит. Я спрашиваю: «Ваша фамилия, мем?» Мычит. Повторяю, и снова то же. В заборе дыра и через нее вижу зелененьких масочных друзей. Подзываю, говорю – «помогите госпоже». Так они пролезли, заобещались, что разберутся, да и потащили ее. Выглядываю через дыру, а ее – плетками. Раз, два, десятый. Да и померла бедняжка. Даже мои кони так не верещали, как она. Я продаю чистокровок, обязательно Вас свожу поглядеть на мой табун, мистер Прауд. Не вериться, что все мы это переживем. Кроме, Никки, разумеется.

- Прискорбная история, дядюшка, - вымолвил Реймунд и перетащил бокал на стол.

- Увы, но единственное, что могу сказать, - начал вдохновленно Прауд, - не всем это предстоит. Если у вас есть богатые родственники, то вы закончите свои отупенные дни в лечебницах под присмотром. Синдром, конечно, весьма уникальный. В наших кругах он зовется Болезнью Кройхера. Немец открыл его на исходе 11-ой зари, когда появился первый случай. С тех пор люди сходят с ума от этой новости. И ведь все началось с бродяг и после перескочило на обычных граждан. Спасибо дэмбристам, очищающим наши улицы от умирающих тел.

- Но по сути, - выдохнула Камилла, - люди просто начинают ни с того, ни с сего глупеть.

- Не совсем, моя дорогая. Весь наш мир завязан на энергии. Она переходит из одной формы в другую, но никогда не исчезает. Наша теория предполагает, что все мы попали в новый мир как чаши. Чаши с определенном уровнем энергии. Глядите.

Прауд подвинул к себе стакан с виски дяди Маркуса, на что тот пробурчал нечто невнятное, и бокал шампанского Камиллы. Он поставил их рядом друг с другом и вопросительно раскрыл руки.

- Что вы видите, дорогая?

- Две чаши, - не задумываясь ответила девушка. – Две чаши с разным уровнем жидкости.

- Все верно. Поглядите, от вашего игристого остался один глоток – это наш неодаренный. Виски занимает почти половину – это одаренный. И там, и там есть жидкость, то есть энергия. Физика гласит, что большое притягивает маленькое. Здесь орудует тот же принцип. Одаренный притягивает энергию неодаренного, - Прауд взял шампанское и начал переливать его в виски.

Николас раздосадовано глядел на испорченный соломенным напитком алкоголь. Однако стоит отметить, что старик умел привязать внимание к своей персоне. Ник перекинул взгляд на преспокойного расслабленного брата, смотрящего на стаканы с интересом, но так будто уже слышал подобную байку, словно шутка, услышанная и пересказанная много раз и вынуждающая улыбаться только ради приличия.

- Со временем, - продолжил Прауд, - энергии у неодаренного становится все меньше и меньше. – Он полностью перелил первый напиток во второй. - Память его теряется, навыки исчезают, а опыт забывается. Она уходит и дальше остается лишь пустая чаша, ждущая забвения. Именно поэтому в нашем мире придумывать что-то новое могут лишь одаренные. И то только в рамках нашей эпохи, модернизируя уже имеющуюся приблуду. Увы, мы бьемся о стену знаний уже много зарей, но пробить ее не получается.

«УН-67 оказывается бездарен только из-за неодаренности моего брата. Он просто не может придумать что-то иное», - подумал Ник и тяжело вздохнул.

- Мистер Прауд, - обратился Николас, - а можно ли эту энергию передать обратно?

Альберт озадаченно посмотрел на него и начал перебирать тонкие костяшки на синеватых руках. Боковым зрением Ник заметил, как его брат недовольно передернул плечами и откинулся в кресло, а уголки рта Камиллы быстро поднялись и опустились.

- Вы знаете, мы предполагаем, что это возможно. Наши профессора располагают текстами, которые ведуют о древнем артефакте, способном перемещать энергию от одного человека к другому. Мы пытались найти автора источника, но возникли сложности с расшифровкой. Но думаю мы его...

- Подождите, - перебила Камилла, - а что будет, когда все неодаренные мира возьмут и отупеннеют? Что же тогда будет с одаренными?

Николас мысленно разорвал несносную девушку на части.

- Исход весьма прост, - усмехнулся Прауд, - ведь тогда...

В стол непредвиденно и тяжело впечатался полный душистого коньяка стакан. Испуганные сидящие перевели негодующие взгляды на виновника их испуга. Слева от Камиллы стоял знакомый мховый фрак и фальшивая клыкастая улыбка.

- Добрый вечер, господа! – провопил Патрик Истен. – Могу я присоединиться к вам за стол, - и сел, не дождавшись разрешения слева от девушки. – Прошу простить меня за столь неожиданный визит. Надеюсь, дорогой хозяин примет меня с положенными почестями, - усмехнулся он.

- Не помню, чтобы слал тебе приглашение, Истен, - заметил Реймунд, явно сдерживая напряженность в голосе.

- Конечно, дорогой Реймунд, ведь за тебя их шлют служки. Впрочем, даже если не посылал, я рад оказаться здесь – в кругу милейшей девушки и четырех джентльменов.

- Бог ты мой! – Заголосил дядя Маркус и его щеки клубнично раскраснелись. – Вы же сын Билли Истена, не так ли? Рад Вас здесь видеть! – с этими словами он протянул ему руку.

Патрик улыбчиво и непринужденно пожал ее, и также протянул ухоженную ладонь мистеру Прауду. Ник внимательно проследил за глазами Патрика, которые кратно, но очень верно захватили рукопожатие с профессором. Только в отличие от Ника, лицо его ни капли не сменилось.

«Старый доходяга прав», - подумал парень.

- Все истина, господа, - начал Патрик, грациозно захватив стакан. – Мой отец продает этим милым братьям наши высококлассные дорогие вагоны, дабы мы возили по американским дорогам только лучших из лучших. Господин, - обратился он к крупье, который все это время перебирал карты, - прошу проведите нам покер.

- Мы собирались играть в бридж, - ответил Ник и забрал у подошедшего официанта стакан бурбона.

- В бридж? – удивился Патрик. – Впятером? Ах-ха-ха, мой милый Никки, в него играют вчетвером, если, конечно, за последние несколько минут не успели измениться правила.

- Ага, я предполагал, что нашей милой дамы здесь не будет, - пробубнил Ник, а Камилла удостоила его гневным взглядом.

- Прошу бросьте, - продолжил Патрик и развалился на спинке стула, - мы же не в Англии, чтобы играть в бридж.

Крупье вопросительно посмотрел на Реймунда, ожидая вердикта хозяина. Реймунд мягко и неуверенно вздохнул, и сказал:

- Раздавай, Мэтью.

Мужчина послушно раскидал пары карт гостям и выложил первые общие карты на стол – десять треф, девять пик и восемь бубни.

- Должен предупредить, - неожиданно начал дядя Маркус, - у меня не так много налички и слабое здоровье.

- Я одолжу вам немного, дядя, - монотонно проговорил Рей и отглотнул напиток, - даже предоставлю гостевую спальню.

- Конечно одолжишь, я же тебя еще недостаточно обругал за бедного Раша. Повышаю!

- Кажется, здесь назревает стрит, - довольно пролепетала Камилла и положила дополнительные фишки на стол.

Все одобрительно поддержали и крупье выложил следующую карту – дама треф.

- Господа, - звонко протрубил Патрик, - вы когда-нибудь считали вероятность выпадения самых редких комбинаций?

- Они составляют меньше одной сотни процента, - выпалила Камилла, словив на себе удивленные мужские взгляды. – Я высчитывала это будучи в седьмом классе на скучном уроке французской литературы.

- Дорогой Ник, - обратился к нему Истен с присущей ему раздражающей манерностью в голосе, - мне было бы интересно узнать о вашем кровном соотношении, если позволите.

Ник посмотрел на несчастные две двойки в своей руке, опустил и вылакал половину стакана прежде, чем задать вопрос:

- Что ты имеешь в виду?

Он усмехнулся так, будто Ник задал по-детски глупый и нелепый вопрос.

- Ну как же, ведь ваша фамилия явно носить иностранный характер, не так ли?

Реймунд и Ник переглянулись, не ожидая столь редкой тематики в их сторону.

- Наша мать была немкой, - неуверенно начал Рей.

- Да-да-да, - рьяно перехватил его Маркус, - я и моя сестрица жили в Нёрдлингене, это в Баварии. Наша семья держала небольшое пивное заведение, так что денег у нас хватало. Мы с сестрой обслуживали гостей города и местных доходяг и вот в один прекрасный день явился он. Помню, как она трепетала и кружилась около Джозефа, прибывшего в Германию по делам учебы. Он стал захаживать каждый день, а она и рада. Конечно! Это же американский джентльмен. Красивый, статный, бо-га-тый, - произнес он по слогам. – Мечта! Только вот наш отец заупрямился и никаким боком не хотел отпускать драгоценную дочурку к заморскому принцу. Говорил, что выдаст дочь замуж только за немецкого парня, дабы кровь не попортить. И тут, представьте! Звонок в дверь, а там Джозеф с немецким доку́ментом, где числиться фамилия «Кайзер», вместо его штатской. Скандалу было, у-у-у. Но счастью милейшей Розамунд не было предела. Откидываюсь прямиком в 1908, когда они ждали появления Рейми уже в штатах. Мальченка был так крепко похож на мать, что не стали ходить далеко и назвали в честь роженицы. Верно, племяш? – обратился он к Рею, на что тот скромно и нехотя покачал головой. – И конечно же первенец Никки.

- Как же Вы верно подметили, - продолжил Патрик ехидно улыбнувшись. – Арийцы всегда боролись за свои чистые гены. Я-то предполагал, что после войны отец захочет не обрекать вас на насмешки друзей. Но ваш смелый поступок, братья, меня поражает. Возможно даже ваш дед убивал родню госпожи Поль, кто знает. Я повышаю.

Николас отметил, что Камилла не представлялась неожиданно подошедшему наглому и фамильярному Патрику. Неужели и он видел ее в газетах?

- Над нами не смеялись, Патрик, - строго проговорил Реймунд, - эти детские забавы обошли нас стороной.

- Право уверены? Я слышал иную версию событий. Я когда-то виделся с Шоном Дамбри, в Нью-Йорке. Кажется, это была конференция по защите неких арктических зверушек, но не суть. Он рьяно убеждал меня, что ваш однокашник, с которым он был знаком, утверждал о довольно интересном сексуальном скандале, связанным с вашей персоной.

- Что еще за скандал? – решительно спросил Ник.

- О, так Вы не знаете. Удивлен. Вероятно, события происходили во время вашего отсутствия в США. Вы же жили какое-то время с матерью в Германии. Право, вам необходимо хоть иногда читать газетные вырезки. Так вот, он утверждал, что Вы на спор соблазнили тринадцатилетнюю девушку, собирающуюся в монастырь. Но, увы, юница покончила собой, узнав о беременности.

- Ты несешь неимоверный бред, Истен, - обозленно выкинул Ник перегибаясь через край стола ближе к лицу Патрика, на что Камилла инстинктивно отодвинулась подальше, дабы не попасть под огонь. – Если ты веришь всем расходившимся непонятно откуда слухам, мне тебя жаль. Рей, скажи же.

Реймунд настороженно теребил карты и многозначительно молчал, не давая ни положительного, ни отрицательного ответа.

- Мистер Истен, - обратился к нему Прауд с нескрываемым возмущением и сердитостью, - думаю вы не должны затрагивать столь личные семейные темы. Вы открыто показываете свое бескультурье и неуважение к хозяевам праздника, которые благосклонно решили принять вас в их дом.

- Ты же постоянно высчитываешь свои вероятности и прогнозируешь цены на бумажки на бирже, - вновь вступился Ник, - так может и посчитаешь с какой доли вероятности все слухи про нашу семью правдивы. Или твоей одаренности на это уже не хватит?

- Право простите меня, господа, - лицемерно заявил Патрик и приложил руку к сердцу. В театральности ему могла уступить только Эллаиза. – Я, в действительности, не стремился вас обидеть. Я просто в идеале передаю только то, что сам услышал. Думаю, вероятность истинности этих слухов такой же, как если наш дорогой Реймунд выиграл бы сейчас на роял флеш, - усмехнулся он наигранно. – Милый Мэтью, выложите последнюю карту будьте добры, тут все же рискуют жизнью мои пятьдесят долларов.

Прауд и Маркус единогласно и нервозно сделали пас, в то время как Камилла, Ник и Рей остались в игре. Крупье положил на стол последнюю самую важную карту за этот вечер. Немного потертый, но живой валет треф.

- Что ж, - начал Патрик, - вскрываемся. Ах, неужели это мой любимый стрит, - он выложил на стол шестерку и семерку пик. – Везет же мне на редкие комбинации.

- У меня туз черви и три, - грустно выдохнула Камилла, - понадеялась, что вы оцените мой блеф. Что у вас, мистер Кайзер? – обратилась она к Нику.

- Пара двоек, опустошенный стакан и испорченное настроение, - возбужденно проговорил Ник и заметил, как руки его начали лихорадиться. Он осторожно засунул их за спину, дабы избежать вопросительных и судорожных взглядов.

- Уверен какая-нибудь легкомысленная девчонка тебе его ночью поднимет, - и снова это ехидство в глазах. – Так, что же у вас, Реймунд?

Рей старательно всматривался в карты, да так, что казалось, он прожжёт в них дыру. Челюсть его напряженно заходила туда-сюда, оценивая предстоящий исход. Наконец он без единого звука и бездыханно выложил короля и туз треф.

- Роял флеш, - произнес он, жадно вглядываясь в округлившиеся, как два яблока, глаза Патрика Истена.

Банкир перевел взгляд на Реймунда и Ник готов поклясться, что это была встреча загнанной в угол мыши и приготовившейся перекусить ей горло кошки.

- А теперь, - продолжил он, - убирайся прочь из моего дома.

[1] Я не рад, когда ко мне лезут с расспросами незнакомые девицы (франц.)

[2] Так может стоит узнать незнакомую девицу получше (франц.)