Безумная тень | 16+

Микки раздражал Теодора как никогда раньше, и скрывать это было невыносимо трудно. Когда в груди нарастал этот мерзкий ком, Тед не мог ничего с собой поделать: пытался отвлечься, но в конечном итоге, раз за разом, лишь сильнее себя накручивал. Это напряжение мешало не только ему, но и ребятам: репетировать в такой обстановке было невозможно.

Близился конец рабочего дня. И вот, очередная попытка сыграть новый трек. Линн начал отбивать ритм, мысленно молясь, чтобы это был последний раз за сегодня. Мик приготовился вступить, держа в руках лист с текстом. Тед подтянул струны и, наконец, провел по ним медиатором. Ребята сдвинулись с мертвой точки.

Мик начал петь, звучание барабанов и гитары наконец слилось воедино, и вся небольшая студия наполнилась приятной мелодией.

Линн отдавал музыке всего себя. Когда он играл, мира вокруг не существовало: был только он и его барабаны. Закрыв глаза и покачивая головой в такт, парень готовился к важному моменту: скоро будет припев и интенсивность его игры должна будет повысится в разы – это было грамотное, установленное временами, решение – кульминация после куплета.

Теодор, в свою очередь, с помощью музыки старался отвлечься от мыслей: настолько оглушающих, что, казалось, что он не слышит голос Микки. Хотя, это его и радовало: с появлением Флетчер, Тед старался всеми силами избегать Рейда, а вместе с ним – своей боли и чувства вины. Его раздражало, что Изабель отдала предпочтение не ему.

Микки не думал ни о чем. Это было его золотое правило – отдаваться делу, которое кормит тебя, на полную, и ни на что не отвлекаться. «Успеха добиваются лишь те, кто умеет выбирать и жертвовать» – именно так однажды он сказал Теодору, и сам придерживался этого утверждения. И Рейд действительно жертвовал: оборвал контакт со своей семьей, не заводил прочных связей ни с кем, даже ребят из собственной группы он не мог назвать близкими людьми. Был ли он счастлив? Возможно. По вечерам, возвращаясь в пустую просторную квартиру, он снимал с себя свою маску и, вместе с ней, свои обязательства перед миром. В абсолютной тишине он часами напролет мог избивать боксерскую грушу: не для того, чтобы избавиться от лишних мыслей и негативных чувств. У него их будто и вовсе не было. Он делал это просто так, по привычке. Его квартиру никто и никогда не посещал, кроме домработницы. Это было его гнездо, островок безопасности, где он мог не притворяться идеальным человеком, настоящим мужчиной, восходящей звездой, Микки Рейдом. Там, в своей квартире, глядя в зеркало в ванной, он видел настоящего себя – Микки – колючий ком агрессии и злости, который он так тщательно прятал за безразличной улыбкой.

Рейд, сделав краткий вдох, начал припев, барабанная партия Линна получилась на «ура», а вот гитара Хайеса зазвучала невпопад. Тед сначала взял не тот аккорд, а когда слишком сильно ударил медиатором, одна из струн и вовсе порвалась. Ребята остановились. Микки, развернувшись к Теодору, стиснул зубы и, набрав полные воздуха легкие, выпалил:

— Если ты не в состоянии играть нормально – не берись! Ты запорол нам всю репетицию, мы торчим здесь уже шесть часов, и каждый трек ты лажаешь, — медленно сокращая расстояние между ними, под конец фразы, Рейд оказался почти вплотную к Хайесу, на пару сантиметров возвышаясь над ним. — Все свои проблемы и недовольства оставь за дверью студии. Выбирай и жертвуй, помнишь? — легко толкнув парня в грудь, Микки потер переносицу. — Я предполагаю, что тебя бесит возвращение твоей нелепой Флетчер, но ты должен направить эти чувства в дело.

Рейд понимал, что Теда бесит не Флетчер, а он сам. Но говорить об этом не стал.

— Или что? Если не «направлю чувства в дело» или не буду больше «жертвовать и выбирать», — Теодор, цитируя Мика, выделял особой интонацией его фразы и в воздухе показывал пальцами кавычки, — что тогда? Ты уже, кажется, испоганил мне жизнь своим паршивым советом тогда, в баре. Хочешь продолжить? — Хайес надвигался на Рейда и с каждым своим восклицанием всё сильнее пихал его в грудь. — Трахни Флетчер – не прогадаешь! — выпаливая фразу за фразой, на пределе эмоций, Теодор не заметил, как высказал свой самый главный страх.

— Трахну, — усмехнувшись, залючил Рейд.

От напряжения у Хайеса набухли венки на висках, парень глубоко дышал, но, в конце концов, все попытки успокоиться оказались тщетны. Теодор больше не мог держать себя в руках. Он набросился на ухмыляющегося Микки и повалил его на пол.

— Посмотри на себя. Что с тобой стало? — Рейд не унимался и подливал масла в огонь, провоцируя конфликт. — Готов из-за какой-то бесхребетной анорексички пожертвовать дружбой и карьерой? Да она сдохнет скоро, ты разве не видишь этого?

— Стоп! Разошлись быстро! — Линн до последнего надеялся, что это просто словесная перепалка. Но, когда на пол полетела стойка с микрофоном, парень больше не мог молчать. — Вы как дети. Встали и пожали руки друг другу, — оттащив Теодора от Микки, Хант закатил глаза и еле заметно коснулся языком черного колечка на губе. — Хватит ссориться. У нас отпуск на носу, осталось отыграть последний концерт – и вперед к приключениям до конца лета! Зачем же всё сейчас портить? — хлопнув по спинам обоих, Линн лучезарно улыбнулся. — Разберетесь вы со своей Изабель, всё будет хорошо. Просто сосредоточьтесь на том, что сейчас нам важно. Договор?

— Всё. По домам. Встречаемся в понедельник в двенадцать. Без опозданий, — протараторил Микки и, схватив со спинки дивана свою толстовку, вылетел из студии, громко хлопнув дверью.

Линн и Тео остались наедине. В тишине и недоумении. Аккуратно подняв стойку и микрофон с пола, Хант начал разговор первый:

— Так что там с Флетчер и почему Мик должен её трахнуть? — парень мотнул головой, поправляя спадающую на глаза челку и улыбнулся. — Я просто не до конца вошел в контекст ваших терок.

— Да мне кажется, что он сделает всё, что угодно, лишь бы меня позлить. Ему ведь плевать на Из, ты не замечаешь? — Хайес снова начал закипать.

— Всё-всё, друг, — Линн знал, что эта тема больная для Тео. Поэтому не стал давить. Пока что. — Давай так. Сейчас мы эту тему временно закроем, а когда ты будешь готов поговорить – мы с тобой встретимся, ты мне всё подробно расскажешь, и мы придумаем, что делать. Добро? — Хант протянул руку.

— Добро, — Тед пожал ему руку и улыбнулся. — Спасибо тебе, правда.

***

Больничный антураж до чертиков надоел Изабель. В этот раз она приняла для себя серьезное решение: подписать отказ от госпитализации и больше никогда не попадать сюда вновь. Да, вероятно для этого придётся поработать над собой и действительно начать восстановление. Флетчер была уверена, что она сама со всем справится.

Но, прежде чем вершить серьезные дела – подписывать документы – необходимо было привести себя в божеский вид. Именно поэтому Изабель, собрав все силы в кулак, попыталась встать с койки. Слабость окутала всё тело, девушка, морщась, оперлась руками о стену и выпрямилась, пытаясь сохранять равновесие на дрожащих ногах. Шумно выдохнув, Изабель подсчитала примерное количество шагов до двери в туалет и заверила себя в том, что она справится и дойдет до точки назначения. Ведь это – только начало её большого пути на этот вечер.

Сделав неуверенный шаг вперед и больше не почувствовав опоры, Бель начала сомневаться в затеянном: казалось, что она всё ещё слишком слаба.

— Куда намылилась, Флетчер? — стоявший в дверях Хайес, улыбаясь во все тридцать два, обратил на себя внимание бывшей подруги. В глазах Флетчер он прочитал облегчение и окончательно убедился в том, что поступил правильно, прийдя сюда после неудачной репетиции.

Он стоял молча и разглядывал каждый миллиметр родной Изабель. Растрепанные рыжие волосы, заспанные глаза, еле заметный след на щеке от подушки, куча веснушек... Безжизненный вымотанный взгляд и такое же тело. Нутро сжалось только от одной мысли о том, с чем его Бэллс приходилось бороться.

В этот раз он тоже принял для себя серьезное решение: больше не оставлять этот запутавшийся в жизни рыжий комок в одиночестве.

— Хайес, хватит пялиться! Подойди и помоги мне уже дойти до этого дурацкого душа! — Изабель, нахмурившись, поворчала и поманила его к себе пальцем. Парень подошел ближе и осторожно подхватил её на руки, борясь с диким внутренним страхом сломать девушку пополам.

***

— Ну, всё, я готова. Теперь пойдём подписывать документы. Как раз сыграешь моего парня и поручишься контролировать мою ремиссию, — довольно хлопнув в ладоши, Бель улыбнулась другу и направилась к выходу из палаты.

После прохладного душа она почувствовала себя значительно лучше и увереннее, так еще и Хайес своим появлением чертовски её порадовал.

Опираясь на Теодора, Изабель дошла до стойки регистрации, облокотилась на неё и, лучезарно улыбнувшись, поздоровалась с дежурной медсестрой.

— Я хочу отказаться от госпитализации и проходить восстановление у себя дома.