После заката

День отъезда Сергея наступил внезапно. Не то, чтобы я считала, что он никогда не придет, и Сергей останется со мной в Рейкьявике. Я не жила в мире иллюзий. Просто неделя, проведенная с ним, пронеслась настолько незаметно, что я искренне удивилась, когда Сергей принялся собирать вещи.

Застав его на полу перед раскрытым чемоданом, я нервно взглянула на часы. Отчаянно захотелось схватить минутную стрелку и прокрутить ее назад. Отмотать время, лишь бы продлить сладкие мгновения нашей совместной жизни. Делать так до бесконечности. Только бы он всегда был рядом.

Наблюдая со Сергеем, сгребающим в охапку толстовки, сердце сжималось горькой тоской, и на глазах выступали слезы. Мне предстояло вернуться к прежней одинокой жизни: засыпать и просыпаться в тишине, ходить на работу, заполнять выходные чтением книг и просмотром бесконечных сериалов. Я боялась этой пустоты, возвращения к рутине. Но еще больше я боялась возвращаться домой после того, что я узнала о своей семье.

Слова Свейдна до сих пор звучали в ушах, вызывая дрожь. Я чувствовала себя потерянной в лабиринте лжи и недомолвок, хоть внешне и старалась держаться твердо.
После разговора со Свейдном, когда мы с Сергеем остались одни, он взял с меня клятву, что я не буду ничего предпринимать без него. Он просил не пытаться расспрашивать отца о его прошлом и моем детстве. Сергей боялся, что мой папа, пытаясь разрушить наши отношения, может пойти на крайние меры и обратиться к его родителям. Это грозило нам разлукой на полтора года.

Я сомневалась, что мой отец так поступит, но все же поклялась, что пока не буду ничего выяснять. В своей клятве я оставила маленькую незаметную лазейку – слово «пока» на случай, если сломаюсь под гнетом неизвестности и желания узнать правду. К счастью, Сергей не заметил уловки и, кивнув, крепко обнял меня.

Вернувшись домой, мы провели ночь в безнадежных попытках разгадать тайну отцовской вражды. Все оказалось тщетно. Мы перебрали все возможные версии: от обид до конкуренций, от интриг до давних любовных треугольников. Ничего не подходило. Не складывалось. В своих предположениях мы каждый раз заходили в тупик. Единственное, что оставалось – заставить родителей говорить.

Сергей, несмотря на показной оптимизм и утверждения, что он во всем разберется, явно был растерян. В его глазах я видела ту же безысходность, которую ощущала в сердце. Надежды таяли, как утренний туман на солнце.

Следующий день мы провели в постели, нежась в объятиях. На краткий миг мы позволили себе забыть о проблемах и грядущей разлуке. Просто наслаждались моментом, жадно впиваясь друг в друга поцелуями.

И сейчас все подавленные мысли и эмоции будто с удвоенной силой рухнули на плечи. Закрыв глаза, чтобы не видеть, как Сергей упаковывает вещи, я мысленно завопила во все горло. Меня затопила ярость, обжигая вены, словно пламя. Я ненавидела себя за то, что тогда, в больнице, ослушалась внутренний голос, подсказывающий бежать. Если бы я только схватила Сергея за руку и вывела из зала ожидания, Александр никогда бы не узнал, чья я дочь. Конечно, мой отец бы все понял, но с ним я бы справилась.

Моя ярость распространилась и на Сергея. Четыре месяца молчания. Четыре месяца неведения. Если бы он написал хоть одно сообщение, я бы изменила свои планы. Я бы отказалась от поступления в университет Рейкьявика и подала бы документы в любой колледж Нью-Йорка – в Бруклинский, в Хантерский, да хоть в Купер Юнион! Плевать! Лишь бы учиться рядом с ним. Только это имело значение.

В попытке заглушить мысли я сделала глубокий вдох и подошла к Сергею. Он тихо ругался, пытаясь застегнуть переполненный чемодан. Небрежно скомканные вещи вываливались из него, не позволяя застегнуть молнию. Сергей не сдавался, надавливая на крышку и дергая бегунок.

– Как тебе удалось привезти все эти вещи из Нью-Йорка? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, хотя внутри все кипело.

– Тогда я складывал их аккуратно и долго, – отозвался он. – Сейчас я хочу закончить с этим побыстрее, чтобы не отнимать наше время.

– Так ты только сломаешь замок. Давай помогу.

Присев на корточки, я подтащила чемодан к себе. Сергей не сопротивлялся, явно отчаявшись. Открыв его, я сгребла все вещи и бросила их на пол. Чемодан был довольно большим, и мне показалось, что я с легкостью могла бы уместиться в нем. С губ слетела усмешка.

Сергей, прищурившись, пристально взглянул на меня.

– Что смешного?

– Представила, как ложусь в чемодан, и ты увозишь меня с собой, – ответила я, аккуратно складывая его любимые черные джинсы.

– Тогда у нас возникли бы более серьезные проблемы, – улыбнулся он.

– Мы и так в тюрьме, хоть и на свободе, – печально произнесла я.

Он не ответил.

Гора вещей постепенно уменьшалась. Взяв с пола последнюю футболку, я хотела сложить ее, но Сергей мягко прервал меня, коснувшись руки.

– Оставь себе.

Не раздумывая, я стянула свитер и надела ее. Запах Сергея мгновенно окутал меня, и я, закрыв глаза от наслаждения, глубоко вдохнула.

Сергей потянулся в боковой карман чемодана и вытащил флакон духов. Несколько раз распылив аромат на хлопковую ткань, он ослепительно улыбнулся, довольный проделанной работой.

– Ни за что не буду ее стирать, – пообещала я и, придвинувшись ближе, упала в его объятия.

Не знаю, сколько мы так просидели, но когда за спиной с шумом открылась дверь, я резко осознала, что мне недостаточно.

Анжелина ворвалась в комнату, словно вихрь, разрушая нашу идиллию.

– Ой! – воскликнула она, заметив нас на полу. – Мне даже неловко.

Сергей приглушенно рассмеялся, сильнее прижавшись ко мне.

– Тогда закрой дверь с той стороны.

– То есть в аэропорт ты пойдешь пешком? – с усмешкой спросила она.

Мы синхронно вздохнули и, отстранившись, поднялись на ноги.

– Джил, ты поедешь с нами? – спросила Анжелина.

Сморгнув слезы, я взглянула на нее.

– Я бы хотела.

– Тогда не реви, хватай чемодан и бегом на улицу. Я отвезу тебя домой после аэропорта. Но сначала мне нужно найти ключи от машины.

Анжелина принялась оглядываться по сторонам, и я с тревогой посмотрела на Сергея. Он улыбался.

– Кажется, я видел их в прихожей на комоде.

Замерев на мгновение, Анжелина бросила на нас подозрительный взгляд и, ничего не сказав, вышла из комнаты.

– Она же поймет, что мы брали ее машину, – прошептала я.

– Побесится и успокоится, – заверил Сергей, подталкивая меня к двери.

Сидя на банкетке в прихожей, я зашнуровывала ботинки, когда из гаража раздался громкий вопль Анжелины. Тяжело сглотнув, я испуганно уставилась на дверь, ожидая, что она ворвется в дом и в бешенстве набросится на Сергея с упреками. Но секунды шли, а дверь оставалась зарытой.

Переведя взгляд на Сергея, я отметила его невозмутимое спокойствие, словно он не слышал, как сестра гневно выкрикнула его полное имя. Застегнув куртку, он повернулся к зеркалу и попытался пригладить свои непослушные кудрявые волосы.

Покачав головой, я вновь сосредоточилась на шнурках.

Покидая дом семьи Рей, я ненадолго остановилась в дверях, обведя прощальным взглядом прихожую. Мысленно я умоляла вселенную, чтобы она позволила мне когда-нибудь вернуться сюда вновь.

На улице было темно и ветрено. Вечерний туман окутывал сыростью, как влажная простыня.

Загрузив багаж в машину, мы с Сергеем устроились на заднем сиденье и, игнорируя ремни безопасности, прижались друг к другу, не желая упустить ни мгновения нашей короткой поездки.

– Как тебе машина? – спросила Анжелина, посмотрев на Сергея через зеркало заднего обзора.

– Шикарная, – ответил он с улыбкой. – Хотя я не очень люблю внедорожники.

– В следующий раз, пожалуйста, отвези ее на мойку, прежде чем ставить обратно в гараж.

Приглушенно рассмеявшись, я спрятала лицо в изгибе шеи Сергея.

Автомобиль тронулся и покатился по дороге, постепенно набирая скорость. С каждым оборотом колес сердце ныло все мучительнее, в любой момент готовое разорваться на части. Хотелось схватить Анжелину за плечо и потребовать, чтобы она ехала медленнее, подарив нам еще немного времени вместе.

Стараясь отключиться от мыслей о неминуемой разлуке, я тихо обратилась к Сергею:

– Чем планируешь заниматься, когда прилетишь в Нью-Йорк?

– В первую очередь нужно наверстать учебу, – ответил он, играя с моими волосами. – Я многое пропустил из-за работы.

Я крепко зажмурилась, сгорая от стыда. В его пропусках была виновата я. И все находящиеся в машине прекрасно это осознавали.

– Затем буду думать, как вернуться к тебе, – закончил он.

– Может, в следующий раз я прилечу к тебе? – предложила я.

Сергей ненадолго задумался, отвернувшись к окну.

– Слишком рискованно, – заключил он. – И нет гарантий, что мне удастся провести все время с тобой, пока ты будешь в Нью-Йорке. В любой момент родители могут сказать, что хотят уехать из города, и у меня не получится им отказать.

Я открыла рот, чтобы возразить, но только тяжело вздохнула. Сергей был прав. В Рейкьявике мы встречались на наших условиях, тогда как в Нью-Йорке пришлось бы учитывать интересы его родителей.

– Но я обещаю подумать над этим.

Губы невольно растянулись в улыбке.

– Смотрите! – внезапно воскликнула Анжелина, привлекая наше внимание.

Выпрямившись, я взглянула через лобовое стекло в направлении, куда она указывала тонким пальцем с безупречным маникюром. Дыхание перехватило, и я мгновенно повернулась к Сергею.

– Останови машину, – велел он сестре.

Фары выхватили из темноты обочину, усыпанную снегом, и Анжелина плавно нажала на тормоз. Я коротко усмехнулась, вспомнив, как резко тормозил Сергей, когда ему это было необходимо.

Распахнув дверцу, Сергей взял меня за руку и мягко потянул за собой, приглашая выйти.
Морозный воздух обжег щеки, заставив невольно втянуть его глубже. Тишина, царившая вокруг, была почти осязаемой. Ее нарушал лишь глухой гул мотора и отдаленный вой ветра. Но все звуки меркли перед грандиозным зрелищем, развернувшимся над нашими головами.

Северное сияние раскинулось на небе огромным куполом из переливающихся огней. Изумрудные, алые, фиолетовые полосы пронзали тьму, танцуя в завораживающем вальсе. Они пульсировали, постоянно меняя очертания. Казалось, что это не просто свет, а нечто живое, взаимодействующее с нами.

– Я не знал, что оно движется, – прошептал Сергей, будто опасаясь спугнуть волшебство момента.

Оторвавшись от мерцающего неба, я повернулась к нему. Его лицо, освещенное отблесками северного сияния, выглядело необычайно красивым. В глазах плескалось такое восхищение, что сердце забилось быстрее. Внезапно я отчетливо осознала, что хочу запомнить каждую деталь его лица, каждую черту, каждый оттенок его эмоций, потому что не знала, когда увижу его снова. И не было более подходящего момента для того, чтобы запечатлеть его образ в памяти, чем этот, когда мы вместе любовались величественным танцем северного сияния.

– Ничего прекраснее в жизни не видел, – сказал Сергей, притянув меня в объятия.

– Да, – улыбнулась я, думая вовсе не о сверкающем небе.

Звук открывшегося окна автомобиля разрезал тишину, привлекая мое внимание. В тот момент, когда я повернула голову, раздался щелчок затвора камеры. Анжелина, сидящая за рулем, сфотографировала нас с Сергеем в объятиях друг друга под куполом северного сияния. И мне чертовски захотелось посмотреть на этот снимок.

– Пора ехать, – мягко произнесла она, убирая телефон.

С тяжелым вздохом я сделала шаг к машине, но Сергей, перехватив мой локоть, грубо развернул меня к себе. Его серые глаза блеснули, и в следующий миг его губы накрыли мои. Я почувствовала дрожь в теле, но совсем не от холода. Склонив голову на бок, я ответила на поцелуй, забыв обо всем.

Обжигающе-холодные ладони Сергея сжали мое лицо. Он жадно впивался в губы, и я, цепляясь за его куртку, приподнялась на носочках, словно пытаясь слиться с ним в одно целое. Мы целовались так неистово, будто это был наш последний момент вместе, и каждый из нас пытался запомнить его на всю жизнь.

Сухой кашель Анжелины нарушил волшебное мгновение, и мы неохотно отстранились друг от друга. Сергей нежно провел большим пальцем по моей скуле, и я прикрыла глаза от удовольствия.

– Я люблю тебя, – прошептал он, и от этих слов внутри разлилось тепло.

Поцеловав его палец, коснувшийся моих губ, я тихо ответила:

– И я тебя люблю.

Мы прибыли в аэропорт с небольшим опозданием, из-за чего Сергей заметно нервничал. Анжелина, попрощавшись с братом возле машины, сообщила, что будет ждать меня на парковке. Встретившись с ней взглядом, я прочла в ее глазах сочувствие, словно она знала, что творится у меня в душе.

Сергей, не выпуская моей руки, зарегистрировался на рейс и сдал багаж. Он делал все быстро и четко, со знанием дела, в то время как я терялась в бесконечных объявлениях и надписях на огромных табло, которые казались непонятными. Все вокруг вращалось, и я не могла ни на чем сосредоточиться. Номера рейсов и названия авиакомпаний перепутались в голове. Если бы не ладонь Сергея, сжимающая мою, я давно бы забилась в истерике.

Поднявшись на второй этаж, мы оказались в конце длинной очереди, и Сергей, с ноткой сожаления в голосе, обратился ко мне:

– Дальше тебя не пропустят.

В глазах застыли слезы. Обвив талию Сергея двумя руками, я прижалась к нему в надежде продлить мгновение близости. Количество людей перед нами постепенно уменьшалось, и с каждым пройденным шагом ноющее чувство внутри становилось все сильнее.

Подошла очередь Сергея, и он протянул билет и паспорт грузной женщине, сидящей за деревянной стойкой. Оперативно проверив документы, она вернула их Сергею. Ее взгляд застыл на мне, и я, с трудом проглотив ком в горле, отрицательно покачала головой. Руки безвольно упали по швам, выпустив Сергея из объятий.

Сергей нежно поцеловал меня в лоб и смахнул слезинку с моей щеки.

– Мы еще встретимся, малышка, – улыбнулся он. 

Я лишь кивнула, сдерживаясь из последних сил, чтобы не зарыдать в голос.
Смотря на меня, Сергей неспешно направился по коридору спиной вперед. Взмахнув рукой на прощание, он сделал последний шаг и исчез за раздвижными дверьми.

– Я буду тебя ждать, – сорвался шепот с губ.