ГЛАВА 6
На столе лежит конверт из крафтовой бумаги. На сложенном пополам титульном листе изображён рисунок орла, который больше похож на мышь, и крылышки феникса, нарисованные небрежно, но с душой и старательно. На двух других листах написано сочинение об историческом музее, в котором мы с папой вчера побывали. Сразу узнаю почерк отца.
Дверь противно скрипит – папа наблюдает за моей реакцией.
– Эй, зачем ты это написал? Я должна сама выполнять такие задания.
– Мне захотелось поделиться своими мыслями на бумаге. Я писал текст на одном дыхании. Тебе бы пришлось тратить на это кучу времени. Сегодня вторник, ты должна веселиться и отдыхать от учёбы.
– Тебе, правда, легко далось его составить? – подозрительно спрашиваю я.
– Ладно-ладно. Я потратил много времени. Всё же…
– Спасибо! – взвизгиваю я и бросаюсь ему на плечи.
– Сходишь погулять с подругами?
– Да... Если бы погулять, – тихо шепчу я. – Нужно обсудить с ними некоторые вещи и их бессмысленные шуточки.
– Разберись с этим. Я буду на кухне, а ты собирайся.
Когда я спускаюсь, папа пьёт вино и читает древние рассыпающиеся записи. Он аккуратно держит хрупкий лист, и когда замечает меня, с осторожностью кладёт пергамент на стол.
– Мне пора, – говорю я, и распахиваю двери. Отец улыбается и салютует бокалом.
Тут как тут грянет дождливая погода. Хотя... Наверное, продолжится. Осенью беспрерывные дожди выпадают на каникулы. Это расстраивает и не даёт возможности накинуть свободную одежду. В сентябре тепло, как и заведено, но когда начинается октябрь... Дожди, дожди, дожди. Я люблю слушать их шарканье и смотреть на сыплющиеся с неба капли, но когда хочется прогуляться, выйти в магазин или заскочить к друзьям, такие мысли вмиг улетучиваются и на смену им приходит только «О, нет!».
Я захожу в кафе, подсаживаюсь к девчонкам. Они пьют кофе, а Эмма и Гретта едят моё любимое мороженое с корицей. Я громко здороваюсь с подругами, но в ответ получаю молчание.
– Ох, Элис Грин, – официально призывает Лив. – Бедняжка Элис. Жадная на украшения?
– Что?! – удивляюсь я.
– Я просила быть честной, – спокойно говорит Трейси, и опускает глаза. Я чувствую ужасную вину перед Трейси, даже не зная, что произошло.
– Элис, всё в порядке. Объяснись. Мы поймём, если что-то случилось, – жалобно настаивает Лили. Гретта, сидящая рядом с ней, нервно кусает губы, предугадывая ссору.
– Зачем ты украла у Лив золотую брошь? – спрашивает Трейси. В голосе подруги чётко слышится печаль.
От услышанного у меня пересохло в горле. Я даже слово вымолвить не могу.
– Ты больная, Элис, – тихо говорит Лив. – Не хватило того, что ты увела у меня Чада, так ещё и воруешь золотую брошь, подаренную родителями.
– Помолчи, Лив, – вклинивается Трейси. – Чад здесь при чём? Вдруг ей нужны деньги. Элис, что случилось?
Я, вытаращиваюсь на подруг. Они обвиняют меня в воровстве...
– Элис, – начинает Эмма, но сразу затихает.
Лив роется в телефоне, а затем включает видеозапись, где я стою над белой тумбой в её спальне. Неожиданно поворачиваюсь и вскрикиваю, а затем крепко сжимаю украшение, оскалив зубы.
– Я заберу это, – проносится мой безумный голос в динамике телефона.
Закрываю рот рукой, чтобы не пискнуть в лишний раз.
– Положи, что взяла и убирайся из квартиры, – выкрикивает Лив в телефоне.
Но я только победно ухмыляюсь, пихаю подругу и убегаю, громко стуча обувью по ступенькам. Видео заканчивается на этом моменте.
– Что... – еле произношу я и нервно оглядываю людей в кафе. – Нет.
Хватаю сумку со стола и выбегаю из кафе. Что за чертовщина?! Это невозможно. На видео я собственной персоной, в той же одежде, с таким же голосом. Но эти эмоции... Они до того пугают, что на месте Оливии я бы струсила даже спросить, что происходит. Это не я. Меня не было в комнате Лив и я не брала её брошь.
Хочется отстраниться от мира, побыть в тишине, наедине. Я иду в магазин, чтобы купить поесть.
Как смириться с тем, что я увидела? Это и есть то, что предчувствовала моя интуиция перед началом каникул?
Я пятнадцать минут выбираю, какие сосиски взять для хот-догов. Папа хорошо готовит – для него не трудно сделать хот-доги. Под конец я выбираю мягкие и свежие булочки. Ещё беру небольшой торт, намереваясь зайти к Эмме. Уверена, нам есть о чём побеседовать.
Женщина за кассой в спешке пробивает товары.
– Не хватает. – Она смотрит с неприязнью. – Какой товар отменять?
– Торт, – унываю я.
– Оставьте, я доплачу, – раздаётся мужской голос.
Парень протягивает купюры кассиру без сдачи.
Он смотрит на меня выразительными зелёными глазами. Доверчиво. Так, словно мы знакомы. Точно бы встречались в прошлой жизни, в которую я не верю... Но почему такие таинственные мысли посещают меня при виде него?
– Спасибо, – как очарованная бурчу я, продолжая смотреть в глаза незнакомцу без капли смущения.
Закидываю в пакет продукты, а торт несу в руках.
– На сладкое и фастфуды налегаешь? – спрашивает молодой человек, и открывает передо мной дверь магазина.
– Это для подруги.
– Мило. У неё день рождения?
– Нет. Нет, это, чтобы поговорить. Спасибо, что заплатил, но мне пора. – Я резко сворачиваю и ускоряюсь.
Он подбегает следом и бережно берёт меня за локоть.
– Я могу провести тебя, – говорит незнакомец. – Даже днём в Сейсстеде немало бандитов лазит.
– Это мило с твоей стороны, но меня ждёт парень. Он будет злиться, если увидит нас вместе.
Мои ладони вспотели, а к лицу прилила краска.
– Какой же это тогда парень? Скажешь, что должна мне деньги.
– Он не поверит. Такой вот недоверчивый, – фыркаю я.
– Ладно, – улыбается он. – Ещё увидимся.
Я ускоряюсь, но чувствую на себе его провожающий взгляд. От него веет такой загадочностью и неизвестностью. Кто он? И почему я впервые вижу его в нашем тесном городке?
Маленькие лужицы хлюпают из-за каждого шага. Белые ботинки и вовсе потеряли естественный цвет. На улице смеркается.
Я выхожу на трассу: тропинку залило дождём. Сзади на высокой скорости мчится машина. Остаётся только надеяться, что водитель при виде меня поедет медленнее. Не тут-то было! Лужа обрызгивает меня с головы до ног.
По лицу и волосам стекают капли грязной воды. Нечем даже вытереться, ведь на мне не осталось ни одного сухого места.
Мчусь к беседке, находившейся в десяти шагах. Дёргаю за верёвочку, болтающуюся туда-сюда от слабого дуновения ветра – загорается старая бледно светящаяся лампочка. Я пытаюсь влажными ладонями вытереть щёки и волосы.
Замечаю мучнисто-белый дом справа от беседки. Ранее его продавали, но он кажется жилым. Я много думала, каково жить в таких хоромах, просыпаться по утрам и пить кофе на балконе третьего этажа, где чётко виднеется Циртонская поляна.
Поляна – это место, куда мы с родителями выбирались летом на пикник. В такую погоду там расцветают одуванчики, ромашки и лютики, зеленеют пышные берёзы и ивы. Пикники устраивать невозможно, когда в воздухе витает тополиный пух. Он летит то в еду, то в рот, то в глаза. Сезон «нашествия» начинается в начале мая, затем заканчивается, а потом снова начинается. Летом около двух месяцев, поляна не знает покоя.
Дом располагается по соседству с Эммой. И проходить мимо этой роскоши для меня, как на дорогой выставке.
Изнутри дома слышатся громкие звуки постукивания – значит, его всё-таки купили.
– Чёрт, – кто-то выкрикивает с балкона и захлопывает за собой дверь.
Этим человеком оказывается парень. Он выходит на террасу и роется на столе, обложенным журналами. Я разглядываю только тёмно-каштановые волосы.
Он резко отходит от столика и направляется к беседке. Мой пульс вмиг учащается. Бежать некуда – придётся объясниться, что я делаю на чужой территории.
– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – шепотом выбрасываю я.
Через запотелое окошко видно, что он уже близко. Слышу приближённые звуки шагов. Становлюсь у входа и улыбаюсь, обдумывая, что сказать незнакомцу. Парень появляется передо мной и удивлён не меньше.
– Оу, неожиданно, – молодой человек из магазина расплывается в широкой улыбке. – Преследуешь меня?
– Что? Нет!
– Ты мне должна деньги, – заявляет он, поднимая толстые густые брови.
Я тут же беру себя в руки:
– Посмотри на свой дом! Зачем тебе какие-то несчастные три доллара?
– Если бы всё было так просто, тебе бы продали его без моей помощи. А вообще, могла сразу додуматься, что таким образом я пытаюсь познакомиться.
Я признаю своё поражение и отхожу от темы денег.
– Это плохой способ. Ты забыл, что я не свободна?
– Попытаться стоило. Я уже не доверяю твоему парню.
– Ты слишком наивный, раз думаешь, что я брошу того, кого люблю, и буду кутить с богачом. У меня плохие отношения с людьми такого статуса. Пропустишь? Я завтра принесу деньги, чтобы мы мирно забыли друг о друге, ладно?
Он улыбается, а затем отходит в сторону. Я иду к дому Эммы, но его голос вдруг заставляет меня остановиться и обернуться.
– Я бываю настойчив, Элис.
– Моё имя... – шепчу про себя я. – Откуда ты знаешь моё имя?
Он засовывает руки в карманы джинс, и уверенно подходит ко мне.
– Нашёл в Фейсбуке. Я не ошибаюсь?
– Элис… Да, так меня зовут.
– Я Брендон, – он протягивает руку для рукопожатия.
– Я рада. Но ты меня, правда, не интересуешь, Брендон. Я не стремлюсь к знакомствам.
– Иди к подруге, не буду тебя задерживать. Мир тесен, потому, уверен, нам суждено будет встретиться вновь, – он проводит меня взглядом и уходит.
Нервно стучусь в дверь. Мне открывает Миссис Филлипс. Она приветливо улыбается, даже не замечая моего внешнего вида.
– Здравствуй, лисёнок мой! – она заключает меня в объятия. – Тебе Эмму позвать?
Бабушка Эммы всегда так называла меня, потому что, если убрать первую букву моего имени, получится лис – лисёнок.
– Здравствуйте, миссис Филлипс. Если вам не сложно.
– Проходи, присаживайся.
Она заходит в комнату Эммы, плотно заперев за собой дверь. Я останавливаюсь на пороге, осматриваюсь пару раз и принимаюсь развязывать шнурки – это было испытание.
Сажусь на скамью в кухне, ожидаю Эмму и её бабушку. За это время я рассмотрела каждый уголок дома.
Раздаётся щелчок замка: из комнаты выходит бабушка Эммы.
– Миссис Филлипс, почему так долго?
– Эмма попросила дать ей пять минут.
– Что-то произошло? Она была расстроенной, – беспокойно спрашивает миссис Филлипс.
– Мы не в ссоре, но, возможно, она плохо обо мне думает.
–Это что-то из-за её парня? – спрашивает хозяйка дома.
– Какого парня?..
– Из-за Льюиса. Они уже как три месяца вместе, – миссис Филипс широко улыбается, и бросает на язык крошечное печенье.
– У Эммы есть парень?!
В горле появляется ком, размером в мяч для гольфа, а в душе зарождается злость, обида и некое понимание. Я злюсь, потому что она мне об этом не рассказала. Обижаюсь, потому что это, правда, обидно, когда ты считаешь человека самым близким, а он утаивает от тебя подобные вещи. Наверное, у неё была на то причина. Это я и хочу узнать.
– Он хороший, приветливый, вежливый, – говорит бабушка Эммы. – То, что надо! В доме хотя бы мужчина появится, если он к нам переедет.
– Почему она это скрыла? – задумчиво говорю я.
– Эмма рассказала мне о Льюисе совсем недавно. Думаю, она собиралась поделиться этим с тобой.
– Да, мне нужно узнать это у неё.
– Как тебе будет угодно. Возьми пончики, я сама пекла.
– Благодарю. – Я робко беру пончик с застывшей сгущёнкой. Миссис Филлипс неожиданно испуганно дёргается и берёт электрический чайник со стола.
– Кофе, чай?
– Нет, спасибо.
– Ладно. – Она ставит чайник на место. – Лисёнок, когда перестанешь называть меня миссис Филлипс? Для тебя я Шарлотта.
– Да, хорошо, Шарлотта. Но... Когда вы перестанете называть меня лисёнком? – фыркаю я, дожёвывая последний ломтик пончика.
– Думаю, никогда, – как сплетница шепчет она и улыбается. Мы слышим щелчок замка: в дверях появляется Эмма, одетая в длинную свободную фиолетового цвета футболку и жёлтые лосины. Её стиль одежды всегда вызывал у меня много вопросов.
– Ты вовремя, – говорит её бабушка. – Я уже ухожу, проведёшь меня в спальню?
– Да, конечно.
Подруга берёт бабушку под руку и уводит наверх. Мне приходится ждать недолго. Эмма спускается и присаживается рядом.
– Элис, ты как-то поздно пришла. Что-то стряслось?
– Хотела поговорить. Попьём чая с тортом? – спрашиваю я, демонстративно указывая на десерт.
– С удовольствием. Так о чём ты хотела поговорить? – говорит подруга, и ставит чайник нагреваться.
– Что произошло в кафе?
– На видео чётко видно, как ты забираешь брошь и толкаешь её. Расскажи хотя бы мне, зачем было… красть?
Я молчу продолжительное время, обдумывая, будто меня заклинило. Жужжание чайника выводит меня из «транса».
– Слишком странные совпадения, но они есть. Эмма, если то существо, которое ты видела – существует, то оно намерено прикидывается мной.
Это звучит настолько абсурдно, что я закрываю лицо и стараюсь не думать о том, что сказала.
– Ты, правда, веришь мне? – спрашивает Эмма.
– Дело сейчас совсем не в этом.
Она одёргивается и продолжает:
– Мне становится страшно. Элис, зачем ему это делать? Сперва он селит между тобой и подругами сомнения, а теперь и вовсе поссорил. Хорошо, что у тебя есть я. Как бы там ни было, эта тварь не будет играть с нами. Завтра мы придём к подругам и надерём им задницы. Мы должны всего лишь появиться вместе. Этого будет достаточно. Они все любят меня и не посмеют даже слова сказать.
– Да ты прям Шерлок Холмс! – восклицаю я.
Моя улыбка вмиг пропадает, когда в мыслях всплывает её тайна.
– Как там Льюис?
– Ты знаешь Льюиса? – Эмма становится серьёзнее.
– Твоя бабушка мне рассказала, – тихо говорю я.
– Мне не нравится, когда люди знают обо мне больше, чем нужно. Моя личная жизнь – это как... – подруга томно выдыхает. – Секретное дело. Если кто-то узнает – всех начнет это интересовать. Кругом будут спрашивать о наших отношениях. Я просто боюсь общественности. Извини меня, Элис. Я долго думала, как подобрать момент, чтобы рассказать тебе про Льюиса. Мне очень стыдно перед тобой, – смущённо тараторит подруга.
– Я понимаю. Не переживай. Лучше поздно, чем никогда. Эта фраза всегда будет актуальной, – живо отзываюсь я и облокачиваюсь на руку.
– Уже темно. Можешь остаться у меня, – обводя кухню глазами, говорит Эмма.
– Я за этим и пришла. Наверное… Сейчас опасно ходить по улицам. Особенно ночью, – задумчиво говорю я и вспоминаю о Брендоне, который предупредил меня об опасностях Сейсстеда. Но что может быть тёмного в столь спокойном и тесном городе?
– Я давно не была в комнате родителей, – опечалено говорит Эмма, а потом неожиданно вспыхивает. – В общем, я буду рада, если ты останешься там.
– Спасибо, Эм. Кстати, съедим торт завтра утром? Как-то мы заговорились и уже поздно. Тем более я вся грязная, мокрая и чёрная, – возмущаюсь я.
– Я кину твои вещи в стиральную машину. Надеюсь, фильтр останется в живых.
Я иду следом за Эммой в её комнату. Она даёт мне тёмно-зелёную пижаму и белые носки. Я как будто целую вечность не заходила в её комнату, хотя в последний раз я была здесь месяц назад.
Я выхожу из спальни, и с трудом нахожу ванную комнату. На низкой тумбе в правом углу лежит стопка белых полотенец, они пахнут порошком с ароматом лимона. Беру два таких и вешаю на крючок возле кабинки, затем закрываю её. Она настолько чистая, что мне, грязной, как черт, тревожно здесь купаться.
В нос внедряется нежный мягкий запах фруктового шампуня. Но он быстро выветривается, когда я включаю воду и наношу на голову шампунь с ароматом ванили. Я прохожусь по телу жёсткой мочалкой.
Вода надоедливо стекает в железное отверстие, я смываю шампунь с волос и пену с тела, тщательно протираю лицо. Из-за образовавшегося пара на стёклах виднеются светлые и тёмные пузырьки бежевых плиток. Я выключаю воду, тянусь к дверце, чтобы взять полотенце и сквозь стекло вижу чёрный силуэт.
Меня бросает в дрожь, и я отшатываюсь к стенке. Я стою совсем неподвижно, и в ушах глухо слышно, как сердце пустилось быстрым галопом.
Кто-то стучит в ванную. Я перевожу взгляд в сторону двери.
– Элис, ты скоро?
– Да, сейчас, – я отвечаю до того перепугано, что мне кажется, она что-то заподозрит. Укутываюсь в полотенце и пулей выбегаю из душа, заперев дверь.
Я позвонила папе и предупредила о ночёвке, чтобы он не волновался.
Я поднимаюсь на второй этаж. Дверь громко скрипит. В комнате темно и пусто. Я включаю свет, он мигает пару раз, а затем приходит в себя. Постель выглядит как новая: нежно-розовые подушки и на тон темнее простыня и одеяло.
Я расстилаю кровать, и, сидя, располагаюсь на ней. Стало так грустно, одиноко и одновременно… страшно. Когда-то здесь спали Брюс и Ханна Дин – родители Эммы. Они погибли в ужасной автокатастрофе через несколько месяцев после рождения Эммы. Ей не удалось узнать их, даже фотографий практически нет. Шарлотта рассказывала ей только то, что они её очень любили.
– Можно? – спрашивает Эмма.
– Да, проходи.
Эмма бледнеет, когда входит в спальню. Она осматривается. На тумбе лежит фотография её родителей. Она недолго смотрит на неё, а затем резко отводит взгляд.
– Кровать старая. И немного скрипит, но она удобная.
– Да...
– Элис, с тобой всё в порядке? – Лучшая подруга садится рядом. – На тебе лица нет.
– Нет... Всё хорошо, – еле выдавливаю я.
Эмма берёт фотографию родителей и бережно проводит по ней кончиками пальцев.
– Я бы хотела знать их. Элис, хоть ты и имеешь такую маму, это ещё не крах. Самое главное – она есть. А отец… Он лучший на свете! Не вздумай грустить, что бы ни случилось.
Глаза подруги сверкают от подступившихся слёз.
Я заключаю Эмму в объятия, гладя её по спине.
***
В комнату бросаются утренние лучики солнца. Они с каждой минутой всё больше и больше согревают одеяло. Сквозь него малейшими струйками проходит тепло и касается моего тела. Я приоткрываю глаза и старательно тру их кулаками.
Иду на кухню и издалека чую запах говяжьих сосисок. Замечаю Эмму, орудующую у плиты.
– Доброе утро. Будешь завтракать?
– Почему так рано проснулась? – Я потягиваюсь, и это сопровождается хрустом в спине.
– Хотела приготовить завтрак для тебя и бабушки. У меня же гости.
– Да брось, могла меня разбудить, я бы помогла.
– Всё равно уже всё готово! – она ставит на стол тарелку с сосисками. Я сажусь поудобнее и принимаюсь завтракать.
– Кстати, твой торт. Сделать кофе?
Я киваю. Эмма включает чайник, и он начинает надоедливо шипеть и трещать.
– Как ты после вчерашнего? – волнуется подруга.
– Что?! Ты о чём?
– Вчера ты была сама не своя после душа.
– То-о-очно...! – протягиваю я. – После душа... Ничего серьезного.
Она заговорщически усмехается и заявляет:
– Я делаю нам кофе, и ты мне обо всём рассказываешь. Договорились?
– О чём рассказать? – как ни в чём не бывало, спрашиваю я.
– Я не глупая, Элис. Ты же что-то скрываешь. М?
Эмма протягивает мне горячую кружку, и я делаю глоток любимого кофе с корицей.
– С чего начать… – бубню я.
– Ты начинаешь меня пугать. – Подруга нервно постукивает ногтём по стеклянной чашке.
– Эмма, я видела его, – неуверенно выбрасываю я и в предвкушении ожидаю ответа, или хотя бы какой-то нормальной реакции.
– Видела? Ты о ком?
– То существо в чёрном плаще, – продолжаю я, прокручивая в голове вчерашнее принятие душа.
–Значит, я не сумасшедшая! – улыбается она.
– Я видела его у тебя в ванной.
Эмма резко гаснет, услышав мои слова.
– Ты серьёзно?! – Глаза её расширяются и становятся похожими на два бейсбольных мяча. – Почему раньше мне не сказала?
– Боялась пугать тебя.
– О, нет! Нет! Нет! – Подруга хватается за голову, и запускает обе руки в волосы. – Оно в моём доме.
– Вот и напугала, – тихо произношу я. – Эмма, успокойся, – я беру её руку, запутанную в длинных смугло-коричневых волосах. – Возможно, оно приходит только ко мне. То на вечеринке, то здесь. Когда я уйду, можешь не беспокоиться.
– Я в это не верю. Я была в доме Лив – там появилось это нечто, в моём доме, в моей ванной – оно тоже здесь! Ты уверена, что чудовище в тебя целится? А что если оно преследует только нас двоих?
– Выглядел он довольно-таки реальным.
– Ты так спокойно говоришь, будто это пустяк. Вдруг он охотится за нашими душами? Или… ему нужна кровь?
– Постарайся успокоиться и подумать, – перебиваю я.
– Так, это не человек, не животное... Это существо. Сверхъестественное.
– Сверхъестественное...
Мы, задумавшись, создаём тишину, и внезапно её прерывают шаги.
– О, бабуль, привет, – улыбается Эмма.
– Доброе утречко. О чём болтаете?
– Да так, о школе, – говорю я. Я бы всё отдала, чтобы поговорить с утра пораньше о школе, а не о сверхъестественном создании, неожиданно ворвавшегося в мою жизнь.
– Почему так рано проснулись? Спали бы ещё, а я вам завтрак приготовила, – говорит Шарлотта, махнув рукой.
– Я этим занялась! – радостно восклицает Эмма. Как ей удаётся быть такой спокойной после нашего разговора?
Она подвигает на стол тарелку с сосисками и соусом.
– Разве это завтрак? Сделала бы стейк, салат, кашу или ещё что-то вкусненькое, можно было испечь пончиков или булочек с повидлом. Ты же видела, как я готовлю.
– Да, но я учусь только на практике. Если я одна возьмусь за дело – всё испорчу.
– Ты уже взрослая. Где нужно – там научу. Я же не буду всюду с тобой возиться?
– Конечно, не будешь, – приунывая, отвечает Эмма.
– Так... Что тут у нас? Буду довольствоваться тем, что есть, – говорит мисс Филлипс.
– Мне пора домой, – говорю я и встаю со стола.
Бабушка Эммы улыбается и кивает, аппетитно завтракая.
Я надеваю стираные приятно пахнущие вещи, привожу себя в порядок.
– Ты расстроилась из-за бабушки? – задаю вопрос подруге.
– Ну а из-за кого ещё? Она всегда говорит, что мне нужно уметь.
– Она – единственный родной человек, который у тебя остался. Береги её и не расстраивай.
– Но иногда она обижает меня и это жутко выводит.
– Чего стоят эти ссоры из-за еды? Уймись, Эм. Это всего лишь, скажем, урок. Бабушка тебя предупредила – учись готовить. Этим ты и должна заняться. Поговори с ней и попроси помочь.
– Да, ты права.
– Вот и славненько.
Я отправляюсь домой. Мне звонит Эмма, когда я подхожу к своему дому.
– Да, Эм.
– Элис, мы с девчонками решили собраться. Только что мне звонила Трейси и попросила прийти.
– Я с тобой?
– Сперва приду я, а потом ты. Момент неожиданности. Я спрошу, где мы будем и перезвоню тебе, если телефон не разрядится.
– Договорились.
Звучат гудки, и я засовываю телефон в задний карман штанов.
Погода заставляет меня глубоко вздохнуть. Вся земля превратилась в месиво. С крыш медленно капает дождь. Такая погода ужасна, но мне она почему-то нравится больше. Нет никаких наркоманов за углами улиц, не ходят пьяные мужики, не орут дети на площадках. В такое время людей очень мало. Они укутываются в шарфы и прикрываются огромными зонтиками. Им нет до других никакого дела! В такие дни ты самый спокойный человек на всём свете! Воодушевлённый и иногда даже до жути разочарованный…
Я перезваниваю Эмме, но она мне не отвечает. Первый звонок... Второй звонок... Третий... И ничего. Обычно мы собираемся в кафе, поэтому я направляюсь туда.