Глава Пятнадцатая
Увиденное оставило на ней неисправимое впечатление. И его создал не столько сам факт того, что Патрик Доллхаус изобразил Елизавету Лилисона в день убийства с невероятной точностью, сколько то, что портрет нашли именно здесь, в его палате, а не забрали как вещественное доказательство. Возможно, это была копия, второй портрет или же псих украл его.
Сочи усадил подозреваемого на койку, приземлившись на стул. Назарет же, стала позади Тристана, заведя руки за спину, предварительно свернув пергаментом плод кровавого искусства. От простой бумаги так несло запекшейся кровью, что девушка с трудом сдерживала рвотные позывы. Оставалось только сильнее стиснуть зубы, прижав язык к нёбу. На лбу непроизвольно выступили капельки пота, тёмные локоны прилипли к коже. Назарет провела пальцем, заведя волосы за ухо.
— Итак, — обратился к Патрику Тристан. — где вы познакомились?
— Он придёт за мной. — ни к селу ни к городу выпалил он. — Он не простит мне этого.
Пазлы в голове Назарет начали складываться. Возможно, это сигнал от Патрика. Вероятнее всего, Кровавый Флорист шантажом заставил его убил Лили и держать рот на замке. И он пытается освободится от этого, изобразив убитую женщину собственной (или нет) кровью, зная, что это привлечёт внимание полиции.
— Патрик, ты можешь нам всё рассказать. Сейчас его нет, есть только мы и мы можем тебе помочь. — Тристан говорил настолько ласково, что Назарет сама бы призналась ему во всём, чём угодно.
— Он придёт. Он убьёт меня. Он убьёт меня, как убил её. Как убил их всех.
Назарет и Тристан переглянулись. В голубых глазах криминалиста девушка прочитала тревогу, смешанную с удивлением и чётко выразившимся страхом. Мужчина явно сильно насторожился, и Назарет сейчас выглядела не лучше.
— Послушай, Патрик, — девушка подошла на полшага ближе, наклонив голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Хоть громадный шрам сильно пугал и вызывал отвращение, девушка знала, что если удастся заглянуть в его глаза, считай они выиграли партию. Не трудно догадаться, что на такого уродливого человека даже санитары не смотрят. Она не знала, кто вообще кроме неё осмелился бы посмотреть в глаза монстру. Но он поднял голову, показал свои светлые радужки. — Скажи нам, где он. Скажи, прошу тебя, и всё сразу же закончится.
Мужчина с секунду помедлил. Девушка заметила, как вспотело его лицо, а влага, избегая углублений шрама, скатывалась по периметру. Как же страшно он выглядел. Но Назарет не могла отвести глаз, не имела права. Тем самым она как будто отвернётся от него, от той информации, которая поможет ей разгадать эту загадку. Ей было плевать на потенциальных будущих жертв, плевать на тех, кто уже погиб. Её волновало только одно — правда. А людские жизни, в её понимании, не имели и грамма веса.
— Он... Он прячется под землёй, как сатана. Трёхглавый знает где он. Спросите Трёхглавого, он точно знает.
— Назарет, — вдруг сказал Тристан. — На пару слов.
Девушка и мужчина вышли из палаты. В тот же момент, когда дверь закрылась, Сочи обратился к ней с вопросом о том, что она думает.
— Трёхглавый... это подсказка. Возможно, за ним следят и он не может назвать имени.
— Даже если и так, кто такой этот Трёхглавый? Может это аллегория на Святую Троицу и нужно искать ответ у какого-то священника?
— Интересная гипотеза, но я думаю, что это, скорее всего, человек, которого мы уже знаем. Он ведь сказал, "спросите Трёхглавого".
На несколько секунд повисла тишина, после чего Назарет подала голос.
— Святая Троица говоришь... А ты можешь быть прав. Один в трёх лицах. Тревор, Лукас и... Патриция.
Стоило девушке произнести последнее имя, как за дверью послышался глухой стук. Как будто кто-то упал на пол. Открыв железную дверь, Назарет сразу же вернулась в коридор, и, наклонившись, опустошила желудок от рвоты в мусорное ведро. В комнате лежало тело Патрика Доллхауса, с перерезанным горлом. Решётка с окна была снята, а само оно было открыто на распашку. Но самым интересным был васильковый венок на голове покойного параноика, опасения которого оказались не пустым звуком.
* * *
Назарет была в кабинете Тристана впервые. Он не выглядел как больничная палата, хоть там и было чисто, как в операционной. Стены мягкого голубоватого оттенка, дубовая мебель, много света и большое окно с видом на дорожный перекрёсток. Мужчина сидел на своём рабочем месте, напряжённо ожидая анализа крови, которой была нарисована картина. Он пытался найти сходства ДНК с кровью всех жертв, включая самого Патрика. В отличие от всех предыдущих преступлений, это убийство не оставило на себе биоданные Лилисона. Это было удивлением для всех. Убийца отошёл от плана? Или же хочет их запутать?
— Тристан, — нарушила тишину девушка. — что ты думаешь о Кровавом Флористе?
Мужчина обернулся к ней. Глаза его томно блеснули, серые радужки отразили фальшивый свет фонарного столба за окном. Вопрос заставил мышцы его лица напрячься, меж соболиных бровей появилась складочка. Минута молчания, которая была дарована им двоим для отдыха, была занята раздумьями. Девушка наблюдала за тем, как думал мужчина. На секунду решила поразмыслить, что бы она сама ответила на аналогичный вопрос. Ответ на него появился в голове почти сразу. Кровавый Флорист — тиран, убийца, тварь дрожащая, сказала себе Назарет. Этот человек не достоин жить, он должен погибнуть шесть раз, за всех тех, чьи жизни отнял. Кровавый Флорист — псих, неспособный принять то, что он всего лишь мелкий человечишка, думающий о том, что он имеет большую цену, чем остальные. Он — угроза для всего человечества.
— Я думаю, что это человек, которого конкретно потрепала жизнь. Который разочаровался во всём мире и начал мстить за причинённую ему боль. — прозвучал печальный голос криминалиста.
Этого ответа она не ожидала. У Тристана Сочи было противоположное ей мнение. Это поразило её. То, что человек, который ежедневно встречается со смертью, так радушно относится к серийному убийце.
— Но он убил людей...
— Тем не менее, — перебил её Тристан. — он такой же человек, как ты и я. Будь на его месте кто-либо из нас, я уверен, поступил бы так же. Никто не застрахован от того, чтобы решиться на убийство. И то, что он — маньяк, а я ни разу не судим, не делает меня лучше него.
Назарет приумолкла. Этот ответ смог поменять её восприятие не только Кровавого Флориста, но и всех тех, кого она отправила за решётку. Виновны, не виновны, они — люди. А Назарет часто забывает о том, какую цену имеет человеческая жизнь.
— Ладно, — сказала она, соглашаясь. — но что если бы он решился убить тебя? Или твоих детей? Твоё мнение о нём останется таким же?
Тристан перевёл взгляд на окно. Мысли его мгновенно покинули просторы четырёх стен лаборатории.
— Мои дети не имеют большей цены, чем те шестеро, которые погибли от его рук. Ведь все они тоже чьи-то дети. Людские жизни равны между собой, именно это лежит в основе нашего единства. Но если всё-таки мне придётся выбирать между собственной жизнью и спасением людей, я выберу второе.
— Значит ты считаешь себя мессией?
— Ну что ты, — Тристан издал смешок. — я лишь сказал, что готов отдать свою жизнь за тебя или кого-либо другого, если понадобится. Тебе может показаться, что я просто сумасшедший, у которого нет инстинкта самосохранения, но я скажу, что просто слишком сильно люблю этот мир и этих людей, какими бы они ни были.
— А за Кровавого Флориста отдал бы жизнь?
Назарет задала этот вопрос с подвохом, наблюдая за тем, как голова Тристана медленно повернулась в её сторону. Их с ним взгляды встретились, только вот встреча эта была катализатором молнии, которая промелькнула в глазах мужчины. Он смотрел с пару секунд, не мигая. Его ответ мог изменить ход диалога в противоположную сторону.
Аппарат издал писк. Тристан подорвался с офисного кресла, подбежав к компьютеру. Назарет невольно, в силу своей женской натуры, отметила, что ему очень шёл докторский халат, расстёгнутый до середины. Спустя секунду Тристан упал на стул, закрыв рукой глаза, выдохнул, с застывшей улыбкой.
— Слава Богу... Это его кровь. — он провёл ладонью по лицу, утирая остатки пота. — Я боялся, что это будет кровь Елизаветы. — криминалист взял со стола кружку с холодным чаем, утоляя жажду.
— Мало нам мистики. — презрительно сказала Назарет. — Эрнест поговорил с Тревором? Что-то известно?
— М! — Тристан Сочи оторвался от чашки чая, поспешно сглотнув. — Как раз хотел сказать. Морган написал пару часов назад, что Тревор сказал им "искать там, где было дано слово". Мы так понимаем, это его хижина. На рассвете отправимся туда, сегодня уже слишком поздно.
Назарет обратила взгляд на наручные часы, которые показывали половину четвёртого утра. Девушка не спала уже больше суток, и это сказалось на ней. На ногах держал только стресс и кофе. Назарет вздохнула, смотря в окно. Через час всё должно решиться. Они все, наконец-то, узнают правду.
* * *
Солнце поднималось за горизонтом. Кто же знал, что этот рассвет был предвестником страшного сражения. Серьёзного шага, который решит многие жизни. Кто-то не дожил до этого восхода, кто-то жалеет, что проснулся. Люди, объятые рутиной, встают в самую рань, лишь бы заработать копейки на кусок хлеба. А кто-то в это утро потеряет всё, что имел.
Группа подобралась к месту. Было решено не брать отряд спецназовцев, нац. гвардию и прочее. Были только они пятеро. Те единственные, которые были посвящены в эту тайну. Такое решение было принято в связи с тем, что весть о серийном убийце быстро разлетится между стражами правопорядка. А если Тревор ещё и соврал — так вообще пиши "пропало".
Тристан Сочи, Эрнест Андес, Назарет Астровская, Розали Кельман и Морган Мовзали прочищали территорию в радиусе ста метров от взрыва. Эти люди не знали, чего искали. Но этим явно был какой-то тоннель, подвал, яма, что угодно. Они блуждали под присмотром проснувшегося солнца, пока Розали не наступила на нечто, что было гораздо твёрже палки, но длиннее камня. Девушка упала на колени, снеся с земли покрывало. Над его камуфляжем хорошо потрудились. Перед ней была железная дверь на вертикальной защёлке. Уже поржавевшая, она выглядела так грозно, что могла свести с ума.
— Сюда! Я нашла его! — женщина с красными волосами подождала, пока все соберутся рядом.
— Сейчас или никогда. — Эти слова Эрнеста звучали как приказ. Как первый шаг.
Женщина аккуратно взяла защёлку, протянув вверх, повернула её влево. Дверь со скрипом открыла железную пасть, уже готовая поглотить их всех одного за другим.