1.3
Апрельский еле тёплый воздух встормошил мою копну волос, разбрасывая их в разные стороны, тем самым закрывая мне видимость на улицы. Аккуратно руками я открываю всё больше и больше крыло автомобиля, отрываюсь от сидения и встаю.
Теперь мои пальцы держаться за крышу машины, а глаза рассматривают пустующие уголки центра. Месяц назад я была здесь и всё позабыла. Красиво высаженные деревья создавали вид аллеи, а лавочки одиноко находились возле них. Никого не было. Город как будто вымер. И, признать, мне нравилось это.
Только весенний дух гулял среди них. С шумом подлетал к каждому листочку, словно спрашивая «куда все делись?». И в тот момент мне становилось по-детски хорошо. Я вдыхаю полной грудью аромат городской трассы и прикрываю веки.
Сейчас я не боюсь, что кто-то может ко мне подойти. Не боюсь людей, которые внушают страх и в моих жилах застывает кровь при виде них. Я не боюсь. Просто наслаждаюсь. Подставляю руки потоку лёгкого ветра, который проходит сквозь мои худые пальцы, пробирается под одежду и нежно гладит тело, отвыкшее от всей этой мишуры. Из моего рта выдавливается стон удовольствия.
В конце концов, я открываю глаза и смотрю на дорогу. Только машины мешают этой тишине, редко сигналя друг другу. Где-то вдалеке идут люди, но они слишком на большом расстоянии от меня, поэтому я не обращаю на них внимания.
Всё же отхожу от«железной кареты» на метр и поднимаю голову ввысь. Небо тут, конечно, совсем иное нежели за городом. Птицы почти не летают, радуя меня каждое утро своим щебетанием. Облака собрались в огромные белые кучи, напоминая мне сладкую вату. Жаль, что они так недосягаемы.
Вспомнив детскую сладость, на ум пришёл парк развлечений, а с ним совсем недавний сон, который не сулил ничего доброго. Я не верю, что сны могут что-то предсказать. По моему, это просто бред, который придумали люди для собственного развлечения. Но сейчас, стоя здесь на асфальте из маленьких плиточек, живот как-то неприятно сжало. Все мои внутренности подверглись этому давлению.
В какой-то момент своей жизни каждый, абсолютно каждый, понимает, что ему лучше уйти. Для меня настает это время. Несмотря на то, что я оглядываюсь на большой Торговый центр, мои ноги, шаркая по дороге, уверенно и не дрожа направляются к иномарке.
Из всего можно извлечь пользу, несомненно. Лично я счастлива и рада моему пятиминутному выходу на свежий «чистый» городской воздух. Это чудесно, что люди способны видеть и дышать, хотя вряд ли кто-то об этом задумывался. Центрам городов отделена особая жизнь: спешка. В таком ритме трудно быть и о чем-то думать, потому я не обвиняю всяких персон, у которых нет времени.
Вдруг, из неоткуда приходится удар в моё левое плечо. Боль несильно пронзает мою конечность. Только в сию секунду я поняла, насколько сильно погрязла в своих мыслях. И внезапно мне становится страшно. Да, действительно, страшно, что человек, который берет меня за плечи и просит прощения, в моем понимании не достоин его. Он задел самое дорогое. Он задел меня.
Это не какая-то самовлюбленность или эгоизм, это просто напросто осторожность. Да, та самая осторожность, с которой антилопа оглядывается вокруг высокой травы посреди саванны в поисках хищника. Та осторожность, если бы мы быстро и аккуратно касались кончиками наших пальцев до кружки, когда хотели проверить горячая она или нет. В жизни нельзя быть не осторожным.
Я слишком оберегала себя, свое тело и свою психику. Позволить кому-то внедряться в это все, всё равно что дать огненно-красную тряпку быку. Ничего хорошего из этого никогда не будет, как бы не пытался что-то изменить. Животное также понесется на тебя, а ты всего лишь будешь убегать от опасности.
— Извините, я не хотел.
Эти четыре слова заставляют моё сердце биться быстрее, если бы я защищала диплом перед целой комиссией. Проникают под кожу, в кровь, вызывая адреналин и панику. Пот начинает щипать подмышки, появляется испарина на лбу. В голове начинает все ходить кругом. Деревья как будто склонились, здания не по-естественному исказились, а человек начал медленно расплываться в моём сознании. Только короткие обрывки фраз: «С вами все в порядке?», «Вам нехорошо?» выбивались из строя.
Чтобы окончательно не грохнуться посреди улицы, мои ноги подкашиваются, не удерживая меня, и я облокачиваюсь на автомобиль. Мысленно молюсь об уходе этого мужчины. В моих глазах сейчас, наверняка, читается страх, лицо побледнело до цвета муки. Мне катастрофически не хватает воздуха, свежего воздуха, которого я могла бы вдохнуть со спокойным сердцебиением. И хоть его полно вокруг, я даже нахожусь в нем, но мне его мало. Чувствую, что вот вот ещё немного и я задохнусь, захлебнусь своей же болезнью.
Нервно руками хвастаюсь за горло и широко открываю рот, как рыба, пытаюсь глотать им клубки кислорода. Но все тщетно... В неожиданный момент человек начинает равномерно, словно он действительно считает, хлопать меня ладонью по лицу. Немного я прихожу в чувство.
Стах цунами выплескивается на берег моей души и отражается на всем моём бледном, неживом лице. Я не хочу смотреть на этого человека, который, к сведению, сел на корточки и рассматривал меня, изучал, будто я лабораторная мышь. Всего лишь на минуту все стало ровным и тихим. Потом опять паническая атака. В моих глазах начинает темнеть, в зрачки бьёт темнота маленькими кусочками, и последнее, что я вижу это бегущую Ванессу с отлично читающимся ужасом на лице.