1.22
Под временный штаб в Таганроге приспособили бывший дом престарелых с названием «Забота». Помещение находилось в плачевном состоянии и было запрещено к эксплуатации. Большинство возрастных граждан давно ушли на тот свет. Кому-то посчастливилось и их забрали к себе сердобольные родственники. Несколько же особенно несчастных стариков, которые оказались не нужны своим близким, а может и не было никаких близких у них, да и смерть не хотела забирать их к себе, влачили жалкое существование в этом полуразрушенном здании, служившим им домом на закате дней. Конечно, в комнатах, где они ютились не было ни отопления, ни света. Убираться, естественно, тоже было некому, вследствие чего там царила полная антисанитария. Тараканы чувствовали там себя полноправными хозяевами. Они настолько привыкли к замедленной реакции стариков, из-за которой те не представляли особой угрозы, что передвигались пешком даже в светлое время суток. У старцев не хватало сил поддерживать какую-либо чистоту. Они и сами не были рады такому существованию, которое вынуждены были влачить.
Когда военные вошли в здание, оно казалось полностью опустевшим. Действительно, трудно было предположить, что в постройке с полуразрушенными стенами и разбитыми окнами, кому-то придет в голову поселиться. Тем не менее, по распоряжению полковника Вольского, несколько бойцов были отправлены осмотреть периметр и убедиться, что в здании точно никто не обитает. Каково же было удивление спецназовцев, когда в самом дальнем коридоре, казавшегося пустым дома престарелых, на них напала группа обезумевших стариков, не реагировавших на приказы остановиться. Вид их был, на самом деле, ужасающим: и без того старые, давно не мытые тела, вдоль и поперек пересеченные надутыми и готовыми лопнуть венами, с выпавшими от возраста зубами и редкими всклокоченными волосами, шли на военных, не видя ничего пред собой. Возглавлявший разведгруппу старший лейтенант еле переборол себя, отдавая команду стрелять на поражение. Возле ног военных в скрюченных позах попадали друг на друга семь, наконец-то нашедших избавление от всех их жизненных страданий, трупов стариков. Военные, молча, смотрели, на эту картину. Невооруженным взглядом было видно, как нелегко далось им выполнение приказа лейтенанта, но выбора пенсионеры, подчиняющиеся уже совсем не своей воле, им не оставили. Затем тела стариков отнесли во двор дома, похоронили в общей могиле и каждый, кто как мог, постарался забыть этот неприятный эпизод своей службы. И, чем дальше военные продвигались вглубь обезумевшего города, тем быстрее бедные убитые старички стирались из памяти бойцов, так как новые лица занимали их места. Хотя, счет убитым в скором времени был потерян, по причине того, что их количество быстро перевалило за сотню. Каждый новый дом, угол дома, закоулок и улица таили в себе все больше зараженных, не слышащих команд, не внимающих просьбам и увещеваниям, а только лишь, безумно жаждущих человеческих смертей...
Роман шел чуть позади майора Камнева, который обещал проводить его в штаб для разговора с командующим операцией, являющимся, как понял Роман, здесь самым главным. Что ждало его впереди, Роман понятия не имел. Хотя майор и вызывал доверие своим могучим внешним видом и человечной манерой разговора, но Клешня, все равно, находился в напряжении, понимая, что не имеет представления о том какие мысли у военного, да и у всех остальных, сейчас в головах. Побитое прикладами автоматов тело начинало ныть все сильнее, разбитый капитанским ботинком нос опух, а под обоими глазами расползались синяки. Шагали молча. Благо идти было совсем не далеко, здание штаба располагалось всего в пяти минутах ходьбы быстрым шагом. Именно из-за его удобного стратегического расположения на границе города, рядом с главной дорогой, ведущей в Таганрог, корпус бывшего дома престарелых был выбран военными под штаб, который служил и временной казармой.
Вокруг здания дежурил караул, состоящий из двух бойцов, занявших посты по разным сторонам постройки. Роман обратил внимание на то, что в некоторых местах дерн совсем недавно был поврежден и засыпан свежей землей. «Что-то или кого-то тут закапывали» - подумал он про себя, едва заметно поморщившись.
- Это со мной! - бросил майор часовому, встретившему их и, недоверчиво оглядевшему идущего рядом гражданского, с головы до ног. После слов старшего по званию, часовой отвернулся, потеряв к Роману интерес, и продолжил патрулировать периметр.
Мужчины зашли внутрь здания, поднялись по старой деревянной лестнице на второй этаж. Майор подошел к двери, два раза стукнул по ней костяшками пальцев и, не дожидаясь ответа, приоткрыл:
- Товарищ полковник, разрешите войти? - пробасил он.
Из-за двери что-то неразборчиво буркнули. Майор вошел, показав Роману жестом следовать за ним. В кабинете было темно, окно было завешано, практически не пропускающей свет тканью, напоминавшей штору. Полковник стоял лицом к окну, упершись руками в подоконник. В кабинете находился обшарпанный стол и две белых, с облезлой краской, табуретки. Другой мебели не было. Майор приступил к докладу:
- Товарищ полковник, людьми Иванова задержан гражданский. Пытался проникнуть в город. Говорит к отцу больному приехал. Я прекрасно знаю, что вход в город гражданских лиц категорически воспрещен...
В этот момент в дверь громко постучали и, одновременно со стуком, в кабинет ввалился запыхавшийся лейтенант:
- Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу майору? - по уставу, он должен был спросить разрешения старшего по званию, находящегося в помещении, чтобы обратиться к тому, кто ниже чином.
Полковник ничего не ответил. Он продолжал неподвижно стоять спиной к вошедшим и смотреть в окно, завешанное материей.
- Что тебе, Филимонов? - спросил негромко майор.
- ЧП, Николай Николаевич, местные на штурм блокпоста пошли, люди Иванова вновь открыли огонь по гражданским, есть убитые и раненные. Вам срочно нужно быть на месте!
- Понял, пошли! - сказал майор и, выходя из кабинета, обратился к полковнику:
- Юрий Юрьевич, выслушайте парня, пожалуйста. Постарайтесь войти в его положение, а я готов под свою личную ответственность взять, если Вы добро дадите на пропуск. Я до КПП и назад. Полчаса, не больше.
Он показал Роману глазами, мол: «Говори! Не молчи!» - и срочно удалился вслед за лейтенантом.
- Товарищ полковник, меня зовут Роман Клешня. Я приехал к отцу. Прошу Вас пропустить меня в город, - сказал Роман и сделал паузу, чтобы посмотреть на реакцию полковника. Тот, все так же, стоял неподвижно.
«Что-то тут не так» - подумал Роман.
- Товарищ полковник, Вы меня слышите? - почти прокричал мужчина.
Ноль эмоций. Роман подошел к военному и положил руку ему на плечо:
-Товарищ пол..., - фраза Романа оборвалась в момент, когда полковник повернулся.
Лицо военного было синим от вен, стеклянные глаза смотрели с бешеной злобой.
- Беги! - неразборчиво прохрипел полковник. Он, как будто, боролся с кем-то внутри себя или с самим собой.
- Беги! - повторил тот, онемевшими, шлепающими губами.
- Товарищ полковник, я... - собравшись, произнес Роман, но в этот момент военный схватил его за горло огромной рукой и начал душить. Парень пытался вырваться, расцепить сжатые пальцы полковника своими руками, но тот был дьявольски силен даже в таком состоянии. Задыхаясь, Роман попробовал с размаха припечатать ладоням ему по ушам. Прозвучал мощный шлепок, но полковник был несгибаем. Роман собрал последние силы и, подпрыгнув, двумя ногами ударил в корпус полковника. Тот отлетел к противоположной стене. Кадык Клешни чуть было не остался в его кулаке. Роман пытался восстановить дыхание, но получалось плохо. Вольский, тяжело дыша, пошел на него. Он обладал огромной физической силой, но мозг давал телу не совсем точные команды, вследствие чего движения полковника были неловкими. Когда он навис над Романом сверху, чтобы схватить его, тот попытался вывернуться, но за последнее время было потрачено слишком много сил, и он не успел уйти в сторону. Огромные руки полковника схватили его тело и бросили в стену. Роману показалось, что он услышал, как хрустнули сломанные ребра. Бросок был такой силы, что от стены отлетели два огромных куска штукатурки и разбились об упавшего. «Твою мать! Он просто зверь!» - Клешня, несмотря на явную угрозу собственной жизни, был восхищен богатырской силой противника, даже пораженного мелким врагом, предательски заползшим в мозг во сне. Роман с трудом поднялся на ноги. Полковник вновь попер на него словно танк, расставив руки в стороны. На этот раз парню удалось уйти в сторону. Он резко пригнулся и проскочил у нападавшего под правой рукой. Оказавшись у полковника с тыла, он провел тому захват сзади, поймав здоровенную шею в треугольник из предплечья и плеча, локтевым сгибом попав на кадык. Тот взревел, пытаясь скинуть Романа. Клешня висел у полковника на спине, его ноги оторвались от земли и болтались в воздухе, пока Вольский метался из стороны в сторону. Наконец, военный скинул душившего через голову, сел на него сверху, сжал обеими руками шею и начал сдавливать. Вырваться из-под стадвадцатикилограммовой туши полковника не было никакой возможности. Боковое зрение Романа уловило табурет, стоящий рядом с его лицом. Он дотянулся до табурета и резко опустил его полковнику на голову. Тот слегка вздрогнул, из виска потекла кровь. Роман еще дважды ударил противника по голове; хватка ослабла. Роман вложил все оставшиеся в нем силы в последующие два удара. Руки полковника продолжали еле-еле сжимать его горло. Табуретка была сломана, в зажатой ладони осталась только ножка, ею Роман остервенело лупил поврежденную голову своего врага. Даже когда тот рухнул на пол, он не мог остановиться. Встав на колени, парень бил и бил череп Вольского, пока тот не раскололся, и на полу не оказалось его содержимое. Среди кровавой каши, бывшей совсем недавно мозгом командира спецназа Российской Армии, лежал огромный, размером с пятирублевую монету, дохлый таракан.
Дверь открылась, в комнату зашел майор Камнев и сразу остановился, глядя на ту картину, которая предстала его взору. После секундного замешательства, он натренированным резким движением открыл кобуру, достал свой «Глок-19» и наставил на Романа:
- Ну, сученыш, прощайся с жизнью! - прошипел Камнев сквозь зубы.
- Майор, все не так, как ты думаешь, - простонал Клешня, лежа на полу без сил и даже не пытаясь встать, - он был заражен, он напал на меня, слышишь? Я оборонялся, Богом клянусь! Ну, сам подумай, зачем мне его убивать? Он боролся сначала, пытался предупредить меня, но я не понял его. А потом он напал на меня, чуть не убил меня, понимаешь?! Я жизнь свою спасал!
Камнев подошел чуть ближе и посмотрел на раздробленный череп своего командира. Он сразу обратил внимание на мертвого таракана. Таких огромных Камневу прежде видеть не приходилось. Конечно он был в курсе истинной причины, поражавшей жителей и, конечно, полковник мог быть поражен. Да и вид Романа вряд ли вызывал сомнения в его честности.
Майор, привыкший сразу же просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед и умевший быстро принимать сложные решения, помог парню подняться и проговорил:
- Так, тебе нужно срочно бежать. Когда полковника найдут, тебя убьют. Возможно, будут судить и убьют, возможно, без суда шлепнут, так как полковника все бойцы очень любили. Он человек с большой буквы...был. Даже я ничем не смогу помочь. Так что, беги! Что есть сил, беги. За зданием есть кусты, которые переходят в посадку. Часовые сейчас меняются, так что давай. У тебя буквально пять минут. Достигни посадки и на глаза нигде патрулям не попадайся. Тебе нужно дождаться ночи и выбраться лесом из города. Но, я понимаю, ты, скорее всего, будешь искать отца, так как упрямый. Дело твое, но я не советую. Тебя будут разыскивать! Ладно, все!
За дверью слышались чьи-то приближающиеся шаги.
- Пошел!
- Спасибо, майор! Я должник твой! - сказал Роман, оторвал тряпку с окна и спрыгнул вниз. В дверь уже стучали.
Роман мягко приземлился на ноги. Рядом никого видно не было. Мужчина, пригнувшись, быстро достиг кустов и, скрываясь за ними, побежал к густой посадке. Сзади из здания донеслись громкие крики. Видимо тело нашли. Сейчас сам же майор и отдаст команду искать убийцу, выбора у него не остается.
«Ничего, уже темнеет, прорвемся» - думал Клешня.