Стань моим обещанием

Я распахнула глаза как раз в тот момент, когда внизу что-то громко рухнуло. Звук был такой низкий и глухой, словно в гардеробе упал металлический шкаф, обрушив под своим весом все, чего успел коснуться. Протерев заспанные веки, обнаружила, что в комнате никого нет. Ну что опять? Вдруг, грохот повторился. Очень надеюсь, что это Тейт, и мне не придётся иметь дело с кем-то вроде грабителей. Подкравшись на цыпочках к двери, я осторожно выглянула в коридор. Ночной переполох отсюда слышался отчетливей. Сперва доносились только приглушённые грохоты, потом невнятная возня, и через секунду в ушах отозвалось грубое ругательство, походившее на страдальческое мычание.

— Твою мать.

Я нерешительно направилась на террасу к лестнице. Свет в зале горел тускло, поэтому все, что удавалось разглядеть, были две неразборчивые тени, одна из которых застыла на диване, а другая то появлялась, то исчезала из виду. Я сделала шаг на ступеньку и стала тихонько спускаться.

— Пей.

Тень снова мелькнула, а в поле моего зрения показался прозрачный стакан с коричневой жижей. Тянущаяся к нему мужская рука, на которой поблескивали серебряные кварцевые часы, разом выбила весь страх. Черт. Лучше бы грабители.

— Что за дрянь ты мне подсунул? — Скривившись, бубнит парень. — Хуже кошачьей мочи.

Дэвид ставит выпивку на стол, и развалившись, принимает наполовину лежачее положение, откинув голову на спинку, прикрывает глаза. Выглядит он неважно, даже болезненно. Нижняя губа повреждена и опухла, точно также, как и левая бровь. Часто и не глубоко дыша, молодой человек потирает область ребра, где сквозь разбитые костяшки, просачиваются точечные алые пятнышки.

— По-моему ты что-то перепутал. Тут тебе не стол заказов. Пей, что дал и помалкивай, а не то налью в чистом виде. — С кухни кричит Тейт.

— Козел. — Простонав и опять впившись в своё тело, хрипит Дэвид.

Я ступаю на подогретый пол, и набрав в лёгкие воздуха, аккуратно прохожу в комнату. Молодой человек обездвижен насколько, что я с трудом замечаю как вздымается его грудь. Решив, что он заснул, крадусь к кухне, но тут же останавливаюсь.

— Что ты тут делаешь? — Слетает с сухих губ вопрос. Он бурчит довольно раздраженно.

— Кто тебя так?

— Уверенна, что хочешь знать?

Парень сделал ещё один глоток виски, а я вздрогнула. Дэвид прав. Его лицо отбито в хорошей трепке, далеко не похожей на обычную ребяческую драку. Нужно приложить не малые усилия, что бы нарисовать такой раскрас. Часть меня действительно не хочет погружаться в подробности. И все равно, любопытство бурлит во мне как кипящий над костром котел.

— Почему ты ещё здесь? Тейт никогда не оставляет своих девок надолго. Надеюсь ты уберешься до обеда, потому что я не люблю когда кто-то слишком долго маячит перед глазами.

Я игнорирую хамский расспрос.

— Трэвис? Он сделал... — Пальцем по воздуху обвожу места возле своего лица, где у Дэвида поселились садины.

Сама не знаю зачем я это сказала. Мерзкий старикашка - первый, кто пришел на ум. От одного воспоминания его физиономии по телу пробегают миллионы мурашек.

— Поверь лапуля, хотел бы я, чтобы это был Трэвис. — Признаётся он, весело усмехнувшись. Напряжение падает, и уголки его губ ползут наверх.

— Сильно болит? — Спрашиваю, когда приближаюсь к измученному телу, чтобы лучше разглядеть увечье. — Я могла бы обработать, если ты позволишь.

Я не мать тереза, и не хочу ей быть. Каждый раз, делая что-то хорошее, это вылазить мне боком. Некоторые люди не заслуживают доброты. Этот миротворец, что б ему пусто было, уничтожает меня. Я бы с радостью вырвала все его корни из груди. Но тогда что останется? Злость, ненависть, вражда. По мне, это разрушает ещё больше. В любой ситуация нужно оставаться человеком, и если есть возможность помочь, не стоит смотреть на боль других. Пусть у нас с Дэвидом «особые отношения», но я все равно готова протянуть ему руку, дабы сохранить то, что отличает меня от него.

В глазах парня вспыхивает мимолетное удивление, которые мне с трудом удаётся рассмотреть за пеленой похоти.

— Хочешь поиграть в больного и доктора? Что ж, люблю медсестричек.

Я медленно выдыхаю, еле еле сдерживая агрессию, с которой хочу дать ему по морде. Господи, это невозможно! Он невозможен! Нет. Правило помощи тут не работает. Дэвид думает, я новая забава Тейта. Средство убить скуку. Он совсем не видит границ. Признаюсь, его бестактные шутки задевают и обижают меня. Он ведёт себя как настоящая свинья. Если я буду какое-то время жить в этом доме, то придётся научиться защищаться. С этого момента, он ничего от меня не получит. Я больше не позвоню втаптывать себя в грязь. Любая чаша терпения когда-нибудь наполняется до краев, и верхушка моей достигла сейчас.

— Любишь игры? Отлично.

Я кивнула, а затем приблизилась к нахалу, уперев руки в сиденье по обе стороны от него.

— Тогда слушай правила. — Сантиметры, разделяющие нас, преобразились в толстую стену заинтересованности, которая отражалась во взгляде предгрозового лазурного неба. С неким азартом и ошеломлением моей дерзостью, Дэвид убрал стакан на край стола и поддался мне на встречу. — С этой минуты больше никаких издёвок, тупых шуточек и подобной гнусной дряни. Ты начнешь уважать меня.

Мои слова застают его врасплох, щелкая нужный рычажок в безумной голове. Повисает короткая пауза. Сначала Дэвид метает в меня гром и молнии, но после того, как мне удаётся сдержать удар, расплывается в циничной улыбке, открыто роняя смешок.

— Когда-нибудь твоя смелость погубит тебя, а безрассудство станет концом. — Он снова откидывается назад. — Ты не бессмертная, лапуля. Пойми уже наконец, и начни ценить свою никчёмную жизнь.

— Ты мне угрожаешь?

— А похоже?

Прежде чем я успела сумничать, Дэвид продолжил. Его глаза почти незаметно прищурились, с них сошла уверенная поволока, зрачки определились.

— Мы знакомы не первый день. Ты уже достаточно знаешь меня как и то, что несёшь полный абсурд. Так, к чему все это?

Этот псих думает я что-то затеяла. Не знаю хорошо это или плохо, но назад дороги нет. Игра началась.

— Уверен, что хочешь знать? — Я вскидываю бровь, отвечая его же фразой, на что парень смеется.

— Да плевать... — Резво отвечает он. — ...Оставь свои требования для Тейта. Я не Санта и исполнять твои детские фантазии не намерен.

— О... — Тяну, оказываясь лицом к лицу. — Ты выполнишь мою даже самую сумасшедшую и дикую фантазию.

Огонь предвкушения и распутства отзеркаливаются в моих глазах. Дэвид скалится и растекается, будто море выходит из берегов, предвещая цунами.

— Да ну? Сможешь заставить меня? Учти, я предпочитаю жестокость.

— Я не сторонник пыток... — Я набираюсь решимости и собираю ее в кулак. Стараюсь быть как можно вразумительнее, так, чтобы следующее предложение звучало неоспоримо твёрдо. — ...И пользуюсь более эффективными методами. Ты прав, в тебе мало чего от Санты...

Скольжу острым ноготком по матовой коже вдоль щеки, попадая кончиком в ранку на губе.

— ...Больше походишь на его оленя. — Уголки его губ стремятся вверх. — Но даже такой олень как ты, сделает все, что я сказала. А иначе...

Дэвид фыркает мне в лицо, заливаясь тихим хохотом, словно услышал самый смешной анекдот в своей жизни. Я самодовольно улыбаюсь, и уже через мгновение, комната заполняется страдальческим кряхтением, через которое по прежнему слышны отголоски смеха.

— ...Я стану раковой опухолью в твоём недалеком мозге. Ты что-то скрываешь. И мой внутренний сыщик разрывается от любопытства.

Я сильнее прижимаю ладонь к его ребру. Парень медленно моргает, издаёт короткий стон и слегка отводит голову в бок, а после направляет на меня звериный взгляд.

— Не будь дурой... — От хладнокровной интонации по мне проходить разряд мурашек. — ...Засунешь свой маленький нос в одних из моих скрытых ящиков, я помещу тебя в самый темный из них.

Я глотаю угрозу без всякого страха. Может иногда мои выходки - полное безрассудство, но я далеко не глупая. Я видела, на что он способен. Дэвид самый бессердечный человек за всю мою жизнь, и если бы он хотел причинить мне вред, то не стал бы медлить. Его поступки остаются для меня темным лесом, по которому я, блуждая из раза в раз, не могу найти выход. В этом лесу, как и сейчас, Дэвид горит жаждой воплотить в реальность свои угрозы, играющие в его жилах, однако никогда ничего не делает. Каждую попытку запугать меня, лишь больше убеждаюсь в его слабости. Не знаю, чем она вызвана. Готова поспорить, он бы с радостью свернул мне шею, если бы хватало духа. У меня нет вооружённой охраны, круглосуточно охраняющей мой зад, или выдающегося имени, за которое потом закопают живьём. Любовью он не пытает. Думаю, чувства Тейта, его тоже мало волнуют. Я беззащитна и уязвима перед ним. Нет. Тут что-то другое... Не могу нащупать.

Приняв вид высокомерной и уверенной в себе паршивки, которых на утро Дэвид выставляет за дверь после каждой веселой ночи, скалюсь, вынуждая парня всерьёз задуматься.

— Жду не дождусь. Что бы удержать меня, тебе потребуется не просто темный ящик, а целый шкаф. Потому что... — Я выпрямилась и подмигнула ошарашенному парню. —...Игра началась.

— Боже, ты сегодня заткнёшься?

Из кухни вышел Тейт, держа в руках две кружки с кофе. Бархатистый аромат приятно поселился в носу, и похоже, теперь ещё долго не исчезнет. Воздух в комнате наэлектризовался, и я почувствовала себя в максимальной безопасности.

— Клянусь Дэв, ещё одно слово и я тебе вмажу.

Пришло время поставить тебя на место, Амстронг. Я разрываю зрительный контакт, как и Дэвид, поворачиваюсь к Тейту. Сверкнув на брата ярым взглядом, он протягивает мне чашку, встав рядом. Вовремя. Мой желудок скручивается, как только в рот попадает сладкая жидкость. Дэвид открывает дверцы столика, достает бутылку с бурбоном, и долив свой стакан, глотает залпом. Видимо не только у меня пересохло в горле. Горький алкоголь прожигает его гланды, сдерживая струю ругательств. Когда он встает и делает шаг навстречу нам, вместо воздуха я вдыхаю негатив и желание убить меня, которыми пропитан каждый дюйм его тела.

— Твоим подружкам не следует торчать здесь дольше положенного. Я иду спать, а когда проснусь, надеюсь ее уже не будет.

— Она останется. Элисон поживет у нас какое-то время.

Пока я, не скрывая и торжественно ликуя, наслаждаюсь вкуснейшим ванильным напитком, Дэвид, потерявшись и вскинув от удивления брови, шмыгает носом. Кажется новость не пришлась ему по душе.

— Да ты прикалываешься. — Расстроено и убито вопит он, потирая малюсенькую горбинку на переносице.

Ощущаю себя лучше, чем если бы сорвала Джекпот в крутом казино или обчистила миллионера. Я одаряю Дэвида дурной улыбкой и бесшумно выговариваю губами слово «Упс.» Хоть он и выглядит устало, но постепенно наливается яростью, нашедшей вместе с бешенством. С каждой секундой он все больше и больше похож на кипящий чайник. Кажется из него сейчас повалит не только пар, а все эмоции сразу. Набухшие вены на его шеи почти вспороли кожу, которая обтянула острые скулы. Скрипя зубами, Дэвид кинулся в мою сторону:

— Выметайся!

Зал накаляет неестественное напряжение. Моя кожа впитывает чувство сильнейшей вражды, которой пылает Дэвид, словно губка воду. Будто изголодавшаяся собака, парень бросается на меня, как на мясные кости. Меня обдает холодным кипятком и это выветривает всю дурь, затуманивающую разум. Разбудить озлобленного медведя в его же берлоге, было очень плохой затеей. Я всегда хорошо держала равновесие, осознавала рамки и границы дозволенного, но теперь... Теперь возвращаюсь к тому, что когда-то давало мне сил и убивало одновременно. К тому, что любила и ненавидела больше всего. Соблазн тьмы велик даже для самых правильных и невинных. Он одурманивает. Дарит чувство всевластия и отравляет любую душу, хоть раз почувствовавшую его могущество. В нашем мире это деньги, красота, слава или даже сильная любовь. Все это люди используют в корыстных целях, манипулируют друг другом и уничтожают то чудесное и светлое, что мама с папой внушают нам с самого детства. Диснеевские сказки открываются обратной стороной медали, показывая настоящее воображение Братьев Гримм. Русалочка не выйдет замуж за принца, белоснежка оказывается злее ведьмы, ну а волк все таки съест красную шапочку вместе со всеми потрохами.

Реальный мир ужасен настолько, что любой готов бросить тебя на съедение волкам, лишь бы не марать свои руки. И вот, ты больше не маленькая принцесса. Санта не принесёт подарок на Рождество, потому что твои родители развелись. Зубная фея не положит цент под подушку, а рыцарь, которому ты подаришь свою девственность, веря в слепую любовь до гроба, оказывается обычной ущербной сволочью. Это заставляет взрослеть намного раньше, чем полагается. Но если тебе достаётся хоть один компонент из ценных составляющих общества, ты автоматически больше не жертва. На тебя падает тот самый лакомый кусочек тьмы. С ним трудно справляться в одиночку, а рядом с тем, кто подпитывает его, и вовсе не возможно. Дэвид с головой поглощён тщеславием и гордыней. Это и делает его таким независимым и волевым. Если бы грехи имели лица, то я сейчас смотрела бы на них. Его энергия пьянит. Передает все эти качества мне, будит темную сторону, с которой я всю жизнь не хочу мириться. Он делает меня той, кем я являюсь. Со всеми минусами и плюсами, и от этого в жилах стынет кровь.

Готовясь к атаки, я тихо вздыхаю, заранее приняв положение оловянного солдатика. Тейт встаёт между нами, от чего мне приходится отступить на пол шага назад, а Дэвид тут же возвращается на место. Молодые люди свирепо грызут друг друга взглядом. Только что державшая меня ладонь превратилась в кулак. Ещё капля и Тейт сдержит клятву, которая закончится не просто легкой оплеухой.

— Тейт, не нужно.

На мои слова не поступает абсолютно никакой реакции. Дэвид отводит леденящий взор и проницательно шипит:

— Когда ты стал таким сопляком? Ты соображаешь, чем это чревато? От этой девки и так одни проблемы. Захотел съездить в отпуск? — Тон сменился на приказ. — Выпроводи ее. Сейчас же.

— Ты не расслышал? Она останется.

— Ну уже нет.

Молодой человек хочет обойти преграду, но Тейт вытягивает руку ему в грудь, останавливая.

— Ты и пальцем ее не тронешь.

— Только не говори, что втюхался. — Дэвид хмурит лоб, а затем насмешливо фыркает. — Поверить не могу.

— Я все сказал.

— Черт, Тей. Прекращай думать членом и включи уже голову. Через четыре часа сюда явится Ник. Как думаешь, что он сделает, когда увидит ее? — Глаза Тейта наконец-то оторвались от брата и нервно забегали. Мне стало не по себе от того, как громко он втянул в себя воздух. Лицо Дэвида стало мягче. — Ты можешь насрать на нас, и раз по-другому мне тебя не переубедить... — Лишь на долю секунды я улавливаю взгляд, в котором успеваю разобрать нечто не свойственное для него. Что-то вроде... Отчаяния? — ...сделай это из-за нее.

Мертвое молчание повисло как паук, окутав всю комнату паутиной. Я ума не приложу, что все это значит. Эшли в больнице, Дэвид точит на меня зуб размером с драконий клык, а странное поведение Тейта сводит с ума. Меньше всего мне хочется ковыряться в их неразберихи. «Через четыре часа сюда явится Ник.» Ну нет. Где Ник, там и его дружок. Джексон вспомнил меня, и я не хочу очередных стычек с ним.

Я скольжу взглядом сначала в окно, а после на настенные часы. Пол пятого утра. До восхода ещё пара часов, но Беркли уже начал прогонять сумрак, разбавляя улицы утренним и ясным светом. Никогда мне не хотелось сбежать из этого дома так сильно, как сейчас.

Еще пару минут парни пытаются прийти к общему решению, продолжая упорно спорить, пока я не прошу Тейта отвезти меня в больницу, как только начнутся часы посещения. Он грустно, но одобрительно кивает.

— Хорошо. Я увезу ее, но только пока Ник не уберётся отсюда. Мое решение не изменится. Вечером Элисон выберет себе комнату и перевезет оставшиеся вещи. Теперь это не только наш дом, нравится тебе это или нет.

Дэвид подкатывает глаза и расходится с нами в противоположенном направлении. Прихватив остатки вместе с бутылкой, ковыляет на второй этаж. Его тело по прежнему ноет, делая походку слегка шаткой. Упёртый баран. Если в рану попадёт инфекция, алкоголь не поможет.

Не решаясь на разговор, я остановилась в дверном проеме и стала внимательно наблюдать за парнем. Одет он не по домашнему. Серая тёплая толстовка и джинсы подобраны под холодную ноябрьскую погоду. Люди не одеваются так после пробуждения, собираясь остаться дома. Волосы опрятно уложены. Вместо щетины гладкая кожа, а от него самого пахнет, полюбившемся мне, запахом морской свежести с нотками нежной ванили. На нем нет абсолютно никаких следов мордобоя. Интересно, где они были?

Тейт открыл холодильник, достал несколько яиц, и разбив в прозрачную миску, стал взбивать железным венчиком, пока они не превратились в пышную пену.

— Не обращай внимание, ладно? Дэвид не привык видеть девушек дальше своей кровати. Твое присутствие задевает его принципы. Ему приходится уступать, чего он крайне не любит. Поэтому и ведёт себя как придурок. Потерпи пожалуйста. Скоро он свыкнется с этой мыслью.

— Значит я заноза в заднице?

Парень выпустил добрый смешок.

— Я этого не говорил.

По раскалённой сковороде расплылся воздушный блинчик, постепенно приобретая пористость.

— Ему бы показаться врачу. Ушиб довольно серьёзный. Если задеты ткани легких, то может произойти кровоизлияние. Раньше мама иногда брала меня на ночные дежурства. Один раз поступил вызов. У молодого парнишки был сильнейший ушиб. Его ребро было сломано, и при попытке погрузить парня на носилки, оно проткнуло легкое. Он умер прямо в машине скорой помощи. — Я села за бар. — Если кости Дэвида повреждены, то ему опасно любое резкое движение.

— Переживет. Он гораздо крепче, чем может показаться. Просто нужно отдохнуть.

Тейт поставил на столешницу тарелку панкейков, политых кленовым сиропом, и дополнил мою кружку кофе. Воздух перемешался с тонким ароматом корицы. Рановато для завтрака. Обычно я ем через два, три часа после пробуждения, а то и вовсе пропускаю утренний приём пищи. Стрепня моего повара выглядит очень зазывающе. Кое-где кривовато, но в целом аппетитно. Я отрезаю кусочек от круглой лепешки и валяю в сахарной добавки. Ощутив во рту нежный вкус, закрываю глаза от удовольствия. В прошлый раз своими кулинарными талантами меня удивлял Дэвид. Его оладья просто нечто. Никогда бы не подумала, что парни вроде них умеют творить что-то подобное. Как правило такими вещами занимаются экономки или прислуги.

— Очень вкусно. Где ты научился так готовить? Разве у вас нет домработницы?

Усмехнувшись, молодой человек разламывает вилкой последний блинчик на тарелки.

— Обычно еду готовит Пэнния. В отличии от горничной, которая приходит дважды в неделю, Пэнни посещает нашу берлогу каждый день утром и вечером. Вчера я дал ей несколько выходных.

Тейт доел остатки своего завтра, промокнул губы салфеткой, а затем добавил:

— Признаться честно, панкейки единственное, на что я горазд. У меня никогда не получалось приготовить по настоящему достойное блюдо. Все, что я могу, это слепить из яиц и муки что-то вроде этого.

Он кивнул на гору поостывших блинчиков.

— Когда я был маленький, часто любил наблюдать, как Люси порхала за плитой. Она казалась мне феей, которая своими волшебными руками творила невероятное. Я обожал ее панкейки. Став старше, она научила меня готовить их самостоятельно.

— А где Люси сейчас?

— Уехала. Карен занималась нами сама. Говорила, что дети должны быть рядом с материю, а не няней.

Мать Дэвида просто олицетворение рассудительности и остроумия. Мы не знакомы, но я уже ей восхищаюсь. Как у такой женщины мог родиться такой вспыльчивый и ветреный ребёнок?

— Твоя мама работает в больнице?

— Врач. Моя бабушка была медсестрой. Так что я знаю, о чем говорю. Дэвиду необходимо обработать рану, хотя бы во избежание заражения. Меня он не подпустит, а к тебе прислушается.

— Это вряд ли.

— Почему?

— Сейчас у нас слегка натянутые отношения.

И снова поверхностный ответ. Так, с меня хватит! Я слишком долго молчала, стараясь не лезть под бесконечное одеяло секретов. Больше недосказанности меня бесит только молчание. Долго, пугающее, сводящееся с ума молчание. Именно оно лишило меня возможности быть рядом с Эшли в момент, когда я была так необходима. Именно из-за него моя жизнь катится в тартарары. В глазах защипало, и мне пришлось заморгать. Каждая мысль об Эш, как удар молнией. Поверить не могу, что это все происходит на самом деле. Я не могу... Не хочу терять близких. Тейт хороший человек. Один из лучших, кого я знаю. Ни один мужчина в мире не давал мне такой любви и защищенности. Я уверенна, его чувства в разы сильнее моих, и это даёт мне большое преимущество. Манипулировать  плохо. Особенно влюблёнными людьми. Зачастую, они настолько сильно ослеплены любовью, что просто не замечают, как становятся марионеткой в чужих руках. Мне чертовски не хочется опускаться до подобной гнусности, однако если это единственный способ получить ответы и возможность защитить родных, я сделаю что потребуется.

Я с трудом сглотнула, прогоняя подкатившее к горлу мерзкое отвращение от самой себя. Отодвинула тарелку на середину стола, перешла к нападению.

— Из-за меня?

— Нет... — Парень ответил весьма резко, не задумавшись, словно на автомате. — ...Не только.

— Тогда что ещё?

— Ничего, о чем тебе стоило бы беспокоиться.

— Тейт!

— Пожалуйста Элисон, хватит.

Но меня уже не остановить.

— С кем вы были? Куда ездили?

На мужском лице заиграли желваки. По комнате тихим эхом прошелся тяжёлый вздох, за которым последовало невнятное бормотание. Молодой человек поднялся, провёл пятерней по волосам, и облокотившись на кухонную столешницу, молча стал смотреть на меня. Его задумчивость пугает. Я подхожу к нему, и с мольбой произношу:

— Тейт, я так больше не могу. У меня голова идёт кругом. Слишком много вопросов, и ни одного конкретного ответа. Вокруг вас постоянно творит что-то странное. Джексон, Ник, Трэвис...

— Откуда ты знаешь про Трэвиса? — Удивившись, перебивает он.

На эмоциях, мой мозг перестаёт функционировать как полагается, выдавая информацию, как нефильтрованную воду из под крана.

— Это не важно. Ты исчезаешь среди ночи, Дэвид выглядит как потрепанная тряпка, а моя подруга, которую привёз именно ты, сейчас где-то там борется за жизнь. Я не знаю, что и думать. Как я могу остаться, если не чувствую себя в безопасности?

Пока Тейт, где-то в глубинах своего сознания, борется с вопросом «как поступить правильно?», я ловлю его взгляд. Томный, вымученный, изрекающий не только о нерешительности, но и бессилии. Внутри просыпается жалость. Тихо и спокойно, прикасаюсь к грубоватой щеке, и это мало-помалу возвращает его из забытья. Накрыв мою кисть своей, Тейт придвигает ее к губам и оставляет сухой след от нежного поцелуя.

— Мое молчание путает меня самого. Я бы с радостью рассказал тебе все, но к сожалению, не могу. Есть вещи, которые касаются не только нас с Дэвидом. Но ты права. Ты должна чувствовать себя в безопасности рядом со мной, и если для этого тебе нужны ответы, я постараюсь дать тебе их. Не обещаю ответить на все, однако буду максимально честен.

Я зарылась лицом в твёрдую грудь. Получив ответные объятия, ощутила тепло губ на макушке, и тихо уронила:

— Спасибо.

Разговор предстоял выйти тяжёлым и долгим. Кухня, куда в любой момент может зайти недовольный Дэвид, не лучшее место для него. Загрузив грязную посуду в посудомоечную машину и убрав со стола утренний беспорядок, мы перебрались обратно в спальню. Первым делом молодой человек раздвинул шторы, давая возможность утреннему солнечному свету запустить одни из своих последних осенних лучей внутрь комнаты, избавив ее от остатка минувшей ночи. Открыв выдвижной ящик, он достал лёгкие спортивные штаны и безразмерную темно-синюю футболку с V-образным вырезом. Я бы с точностью могла в ней утонуть, но на Тейта она сядет идеально. Оставив меня одну на несколько минут, парень удалился в ванну, чтобы переодеться, а я неуверенно села на край кровати, поглощенная думой о том, с чего лучше начать беседу. В голове вертелось множество вопросов, превращая все мои мысли в сплошную манную кашу, и заставляя боль, игрушечным молоточком постукивать в правом виске. Когда чья-то рука коснулась моего плеча, я оторвалась от точки, на которую залипала все это время, и подняла взгляд на Тейта. Он вернулся так же незаметно, как и ушёл.

— Ты как? — Слабым голосом спросил он.

— Нормально. — Ответила я и соврала.

Ничего «нормального» и в помине не было. Все вокруг нельзя было назвать даже «плохим». Я собралась с духом, и до того, как Тейт успел сесть рядом со мной, просяще прошептала:

— Расскажи о ночи выходных. О том где и как нашёл ее. Когда?

Я не назвала имени, но Тейт понял меня без всяких уточнений.

— До сих пор не могу понять как это произошло. — Я согнулась, уперлась локтями в ноги, и растирая лоб ладонями, стала мотать головой. — Ещё вечером она была рядом. Пила и веселилась вместе с нами.

На мгновение я замолчала копаясь в воспоминаниях и выстраивая хронологическую цепочку недавних событий. От каждой новой мысли меня бросало то в жар то в холод. «Во что ты вляпалась...», с болью в сердце подумала я, и выбившаяся шестеренка в моей голове вернулась на своё место, приводя весь механизм в исправную работу. Авария. Эшли была не одна. В «Молли» нас всех привез Тейт, а вот уехали оттуда мы уже втроем. Свою машину она оставила на бесплатной, подземной парковке торгового центра недалеко от общежития. Алекс был настолько пьян, что не мог внятно выговорить собственное имя. Тогда с кем? Кто-то... О боже... Мое тело затряслось как при самом страшном гриппе с температурой выше 40•. Эшли слишком много выпила. Она не села бы за руль в пьяном угаре. Человек с которым она ехала и есть виновник. Это из-за него Эш сейчас на гране жизни и смерти. Я медленно подняла глаза полные обиды и злобы, сквозь зубы прошипела:

— Кто был за рулём?

Тейт ответил тихо, но я все равно услышала его очень ясно и хорошо.

— Не знаю. В машине она была одна.

«Она была одна». По всему сознанию отголоском прошлось эхо, только что прозвучавших слов. Одна. Гнев, словно яд, тут же растёкся по моим венам, от чего все тело вспыхнуло адским пламенем. Слёзы сдавили горло. Ублюдок. Он бросил ее. Бросил одну истекать кровью. Раненную и беспомощную. Бросил умирать. Мой голос задрожал и мне с трудом удалось выдавить:

— Расскажи мне все.

На секунду Тейт замялся. Его насыщенно-серые глаза померкли и приобрели холодность. Он бесшумно выдохнул, одной рукой взял меня за руку, а второй вытер жгучую слезу, обжигающую не только мою щеку, но и его пальцы. Своим жестом он забрал последние остатки моей сдержанности, открыв дверь для волны переполняющих меня эмоций. Я тут же оказалась в медвежьих объятьях.

— Тебе точно не понравится, что я скажу.