Оторва

O tempora, o mores!(лат., «О времена, о нравы!», Цицерон)

POV автор.

С самого утра, задолго до начала первого урока, репетиционный зал уже был полон народу; буквально из каждого уголка сцены и сидячих, зрительских мест доносились гул, смех и оживлённая болтовня скопившихся здесь учеников. Развернулся новый раунд одной из самых востребованных среди студентов игр — такой родной для всех «правды или действия», которая обрела новую жизнь после нашумевшей чуть ли не на всю школу вечеринки в доме Ньюманов.

«Интеллигентная группа» — так по-другому называли наиболее громко заявивших о себе учеников — заняла самое сердце сцены, разместившись полукругом и переглядываясь между собой в нетерпеливом ожидании вечно опаздывающих игроков. Внезапно двойная дверь в зал распахивается, и в зале ненадолго воцаряется выжидающее молчание; впустив в репетиционную свет люминесцентных ламп, что озаряли просторные школьные коридоры, к остальным собравшимся присоединились две двойняшки-выпускницы, едва поднявшиеся этим утром с невольно притягивающей всякого нормального человека в шесть утра постели, и недавний именинник, в один день поднявшийся из «низов» в саму Интеллигентную группу.

Полусонный и уже отчасти уставший, парень, подняв голову и изредка поправляя повисший на плече рюкзак, спускался по ступенькам, и девушки шли буквально с Райаном в ногу, подстраиваясь под его не сильно уверенный, но стремительный шаг. Бонни берёт его за руку, почти сразу найдя ту в рукаве тёмно-серого кардигана, что был парню в какой-то степени даже велик, и прижимается к плечу десятиклассника, заставляя других девчонок, давно находящихся в зале, дрожать от удушающей их злости зависти.

Не успевают они и ступить на сцену, как вдруг с распростёртыми объятиями к пришедшим навстречу выбегает вечно радостный и задорный толстяк-Клейтон; на голове, как всегда, волосы спутались в заметные колтуны, давая всем окружающим понять, что к душевой и расчёске он относится с настоящим сердечным равнодушием. Парень берёт ничего не подозревающего Райана под руку и ведёт его к стоящему невдалеке Марвину, и Фернандес бросает мимолётный, извиняющийся взгляд на девушку, от которой его так внезапно оторвали вопреки молчаливому нежеланию отпускать руку Бонни.

— Как утро? — интересуется вечерний ведущий, усмехнувшись и на ходу отпустивший ноющее от столь цепких пухлых пальцев предплечье одноклассника. — Сколько народ вчера выпил! И все до одного стоят на ногах. Признаюсь, брат, это достойно уважения.

Марвин стоял перед ними, растерянно хлопая глазами, и не найдя, что ответить, успешно ретировался к остальным ребятам, понуро опустив глаза в пол. «О, его же мамка не пустила, точно!» — воскликнул Клейтон, поставив руки на пояс, и вновь уставился на черноволосого собеседника, чей взгляд уже отрешённо блуждал по сцене, на которую ниспадали громоздкие красные шторы, а где-то в закулисье тем временем декорации были разбросаны в совершенно хаотичном порядке.

— Дерьмово, — некоторое мгновение спустя признался Райан, выдохнув скопившийся в груди воздух и проведя ладонью по волнистым волосам, и усмехнулся: его организм, питающий редкую слабость к алкоголю, явно не приветствовал наличие «отравы» в крови. — Всё утро провёл с толчком в обнимку.

Коренастый юноша широко улыбнулся, и противная гримаса, тотчас появившаяся на его щекастом лице, отразила всю ту пошлость, переполнявшую нешибко заполненный нужными темами мозг.

— Зато всю ночь — с Бонни Ньюман, — он присвистнул, искоса поглядывая на хихикающую в стороне вместе с блондой-Алекс и ещё какими-то двумя школьницами девушку.

И в голову совершенно ненарочно хлынули воспоминания о прошедшем вечере, правда, частичные (а всё благодаря крепкому красному вину, что до сих пор не до конца выветрился из его ума), но и те Райан мог прокручивать в мыслях хоть по десятому кругу. Поначалу «правда или действие» плавно, нет, как-то совершенно незаметно перетекла в «бутылочку», как-то совершенно незаметно выбор пал сразу и на именинника, и на хозяйку особняка, и тем нужно было уединиться на какие-то пятнадцать минут, которые всё также совершенно незаметно перетекли в больший срок. Дверь в спальню закрылась на ключ, чтобы пары любопытных глаз ненароком не подглядели за происходящим, и Бонни, торжествующе прошагав в центр комнаты и присев на краешек кровати, притянула к себе всё ещё стоящего подле неё парня и жарко поцеловала его в губы. Рука девушки скользила по его спине и волосам, постепенно добравшись до джинсовой куртки. Ещё один миг — и та уже мирно покоилась на полу, а потом и вовсе вся их одежда. В ноздри юноши внезапно ударил душистый запах яблочного шампуня выпускницы, что скоро невольно наполнил и всю спальню, и он, с наслаждением вдыхая её сладкий аромат, осыпал кожу Бонни влажными поцелуями...

Что же с ним стало, откуда вдруг такие перемены? Ещё ученикам прошлой школы Фернандес запомнился как парень, вечно сидящий за последней партой и о чём-то там думающий в совершенном одиночестве; всегда молчаливый, он писал конспекты лекций всех его преподавателей, с трудом разглядывая столь далёкую от его глаз доску сквозь очки с неуклюжей квадратной оправой. Над ним, мягко говоря, обожали поиздеваться: то скомканные бумажки закинут за шиворот, то обидно подшутят или и вовсе при входе в класс выльют на него полную бутылку ледяной воды. Что уж и говорить о том, что где-то в другом месте парень сумеет прослыть самым красивым мальчиком в школе, да ещё и переспать с такой-то богачкой вроде Ньюман?

Райан глубоко вздохнул, чуть не позабыв о том, что его — истинного любителя повитать в облаках — ищут здесь, на обременённой законами суровой реальности Земле. Кое-кого этой своей особенностью он сильно самому себе напоминал, правда, не совсем хотел этого признавать.

Отмахнувшись от последних мыслей, юноша проследовал вместе с Клейтоном к остальным; все до единого завсегдатаи «правды или действия» уже давно в сборе и с нетерпением ожидают новый сегодня, но ещё не доигранный вчера раунд. Обоим придержали пару мест в кругу игроков, и одноклассники присели, закинув свои вещи на зрительские сиденья, с любопытством изучая взглядом всех собравшихся здесь учеников. Бонни со своими подругами сидела практически рядом с Райаном, сложив ноги по-турецки, и о чём-то явно любопытном шепталась со своими подругами, временами хихикая в ладонь и украдкой бросая на черноволосого лукавый взгляд.

«Не верьте его ангельской внешности и отличным результатам в школе, потому что в постели он — огонь!»

— Фернадес! А ведь мы на тебе остановились в прошлый раз! — вдруг воскликнул кто-то из сидящих на сцене, и остальные одобрительно закивали.

Райан пожал плечами:

— Хорошо. С меня снова правда.

Клейтон внезапно ткнул его в бок локтём, и парень оттого невольно отшатнулся. Кто-то замотал головой, и задира, сидящий рядом с одноклассником, обвёл взглядом всех участников и неожиданно громким для себя голосом произнёс:

— Ну нет, дружище! Все те пять кругов, что мы вчера проиграли, ты выбирал эту дурацкую правду. А можем ли мы быть уверены в том, что ты действительно отвечал откровенно? — Юноша широко улыбнулся, и сверстникам предстали его неровные, желтоватые зубы во всей их красе. — Пора внести в игру разнообразие, не так ли?

— Точно, — сказала Бонни, выудив из кармана своей сумки какой-то маленький блокнотик, и начала там что-то сосредоточенно писать, не давая любопытным подругам заглянуть в её листок. — Я даже знаю, что загадать!

Райан похотливо улыбнулся.

— Интересно, это то же самое, что и вчерашним вечером было?

— Не-а, но при желании можно и повторить. — Она прикусила нижнюю губу и подмигнула парню. — Мой план куда забавнее.

Дописав, она аккуратно вырвала небольшую страницу в линейку и торопливо протянула её десятикласснику. Красивыми прописными буквами там была выведена некая аббревиатура из шести различных имён, или инициалов, или названий, неважно; парню оставалось только догадываться, что именно это может значить.

Он одарил девушку ничего не понимающим взглядом, и в нём читался тот самый немой вопрос, что парень так и не решился задать. Зато вечно любопытный задира снова сунул нос не в своё дело: наклонившись к Райану и дыша ему практически на ухо, из-за плеча он заглядывал в содержимое записки. Чудак хмыкнул, и шёпот уже заинтригованных безмолвным спектаклем зрителей прокатился по всей присутствующей здесь толпе учеников.

— Для тебя, мой милый друг, задание особенное, — вдруг сказала Бонни, устроившись поудобнее на полу и по-другому сложив ноги; она выглядела не на шутку уверенной в успехе предстоящей авантюры, и это наглядно демонстрировал её высокомерный тон. — На этом листке ты увидел несколько заглавных букв. Так вот, это, если говорить вкратце, имена всех моих бывших, которых увела одна девчонка. Мы хорошо общались, отношения наши были на самом пике наилучшего, а потом всё в одночасье изменилось: враньё, предательство и зависть стали для неё обыденным явлением. Имя её — Николь Керролл.

Все студенты ахнули, словно только что услышанная информация больно резала слух; но, как бы странно это ни звучало, никто особо не был удивлён этому факту, ведь слухи о распутности «девчонки» давно наводнили всю школу. Зато для Райана последняя фраза звучала откровенно дико: он никогда не смог бы представить, что его лучшая подруга (уже бывшая, правда), такая милая и хрупкая на первый взгляд, на такое вообще способна.

Удивлённая гримаса застыла на его лице, и парень долго сверлил взглядом отданный Бонни листок. Но вдруг в сердце что-то щёлкнуло, будто скрытый от публичного взора рычаг переключил его настроение на совершенно другой лад, и десятиклассник, оторвав взгляд от пола, произнёс:

— Что надо делать?

Такая прерогатива явно устроила будущую выпускницу, она до безумия обожала людей, горящих неописуемым энтузиазмом, особенно если это касается её предложений. Она была довольна тем, что Райан не угодил в обманчивые сети изгоя общества в лице Керролл, а вместо этого сама прибрала юношу к рукам.

И теперь его единственный выход — подставить прошлого друга и вывести те несчастные аббревиатуры на стене школы.

«Сучку надо проучить!» — доносились из зала оживлённые возгласы до боли в душе жестокого народа, что обычным мирным переговорам предпочитает сокрушительную казнь без шансов на спасение. Осталось лишь вынести окончательный вердикт и выбрать дату встречи обвиняемой с судьбой.

А может быть, она свершится и сегодня?

С этими мыслями, на все сто готовые к грядущему переполоху, ученики уселись играть дальше. Раз за разом звучали всё новые откровения, а особо несчастные выполняли всё более рисковые действия. Правда сменялась действием, и так прошёл уже один круг, как вдруг двойная дверь в репетиционную отворяется вновь с противным скрипом, и опять неоновый свет проникает в зал, где до сих пор единственным источником света являлись тусклые прожектора.

Тонкий женский силуэт, медленно спускавшийся по лестнице, постепенно проявлялся всё чётче и чётче, и все без труда узнали целый год отсутствовавшую в Штатах ученицу. Смех и гам резко стихли: студенты с толикой опасения изучали взглядом девушку. Взамен светлым волнистым волосам пришли завязанные в тугой хвост дреды, глаза её — серо-зелёные, с чёрной каймой вокруг радужки — выражали лишь глубокую задумчивость и нешуточную неприязнь к Интеллигентной группе. Тёмно-красные губы вытянулись в тонкую линию, и теперь никому не было заметно, что, на самом деле, верхняя их часть чуть полнее нижней. Мешковатые джинсы со спущенными вниз подтяжками, чёрные ботинки и обтягивающая среднюю грудь майка свидетельствовали о полном безразличии девушки к мнению и установкам общества об образе «настоящей леди». Короче говоря, мадам опасная, но её боялись не столь из-за внешнего вида, сколько благодаря её особенности.

— Ого, хоть какая-то стабильность в этом сраном мире, — сказала она, саркастично улыбнувшись, и тонкие руки вмиг нашли место в оттопыренных карманах. — Главные овощи школы в сборе, как всегда.

Клейтон, почувствовав назревающий конфликт (это было видно по покрасневшему лицу Бонни), отодвинулся в сторону, прихватив с собой только что присевшего на пол Райана. Тот уже успел сгонять в находящийся в двух шагах магазин и купить баллончик с ядовито-жёлтой краской для свершения мести. И, естественно, его голова уже разрывалась от множества вопросов: «А кто она такая?», «Откуда она здесь?», «Почему он её ни разу не встречал?».

— Эта девчонка здесь училась с самого первого класса, — шёпотом поясняет задира, наклонившись к уху черноволосого и одной рукой оперевшись о пол, чтобы как-то придержать массу своего тела. — Информатор — её позывной, причём стала она такой всего года два назад, а настоящее имя уже забыли. А знаешь, почему?

— Нет.

Юноша наклонился ещё ближе, и теперь Райан остро чувствовал его дыхание, в котором заметны были съеденные за завтраком блюда.

— Помимо Инфы девушку из нашей параллели величают ещё «Шерлоком в юбке». Да эта психопатка может по одному только выражению лица твой темперамент раскрыть! — Взгляд его временами метался от друга до самой таинственной незнакомки с броским чувством стиля, и оттого становилось не по себе даже вечно непоколебимому Фернандесу.

Неужели она реально настолько страшная?

Пока парни шептались в стороне, девушки уже устроили настоящую баталию: двойняшки яростно метали оскорбительные фразы, их «почитательниц» уже и след простыл, а сама блонда с усмешкой глядела на них сверху вниз. Она же успела спокойно обойти всю школу, наведаться в каждый кабинет и узнать, как дела у каждого присутствующего в этот день класса, и те самые «овощи» остались у беспощадного инквизитора на десерт. Только Ньюманы её не боялись, а зря.

— Возвращайся в свою преисподнюю, Сатана! — прошипела Бонни, готовая вот-вот вскочить с деревянного пола и вцепиться в её шею пальцами.

Но Информатор никак не среагировала, словно она была на голову выше двух этих девиц, и дискуссия с чересчур зазвездившимися барышнями — пустая трата времени. Вместо этого девушка сосредоточенно изучала взглядом новичка, и от таких холодных глаз парню стало откровенно не по себе. Ньюман, видя это, пыталась заострить внимание на себе:

— К подружке своей иди лучше, вы — два изгоя общества — прекрасно друг друга дополняете.

Прибывшая томно выдохнула, казалось, будто лексикон Бонни не очень-то насыщен словами типа «закрой свою пасть» или же «замолкни», её больше устраивало говорить с ходу, не думая о последствиях или смысле.

— Что ты опять к ней пристала? — щёлкнув языком, Инфа скрестила руки под грудью и от нечего делать обвела взглядом зал. — По-моему, Ник — самый нормальный человек во всей нашей школе, и очевидно, что лучше тебя в несколько раз.

Райан тотчас выпрямился и уставился на незнакомку. Он до конца отказывался верить в то, что расслышал всё правильно. Неужели Ник общается с ней? Похоже, парень о ней очень многого не знает, и с каждым новым фактом ему становится всё больше не по себе: на самом деле, вопреки своим словам о крепкости их настоящей дружбы, в сферу доверия девушки черноволосый не входил совершенно.

Они оба друг друга не знали, что сказать.

Но Райан, долго пребывая в мире собственных мыслей, даже не успел вовремя заметить, как девушка снова перевела взгляд на него, и теперь они оба смотрели друг на друга. Информатор медленно подошла к нему; Клейтон, успевший молча слиться в другой конец сцены, успел поведать парню о том, что у «психопатки» компроматные данные собраны про каждого ученика, даже про сестёр Бонни и Алекс, и потому та держит на узде всё школьное общество (кроме учителей, конечно).

Блонда опускается напротив Райана, и в её серо-зелёных мрачных глазах пляшут золотистые огоньки.

— В школе с этого года, а уже успел влиться в команду. Несомненно, достойное уважения «достижение», но я бы не советовала этим гордиться и уж тем более пользоваться. — Ладонь её медленно приближалась к скрытому под шерстяным кардиганом запястью парня, и тот, заподозрив что-то неладное, отнял руку, словно пальцы обожглись кипятком. — Тебе холодно? Или есть, что скрывать?

Взгляд его обеспокоенно устремился к только что убранной от греха подальше руке, и та, сразу же догадавшись, что к чему, схватила парня за запястье и резко задрала рукав. Брови Инфы взмыли вверх, и по залу молниеносно пронеслось судорожное «Ох!»: никто точно не ожидал того, что этот самый позитивный юноша может иметь пару десятков порезов на бледной тонкой коже. Это шокировало даже Бонни, и выпускница испуганно смотрела на Райана, ожидая от него хоть какой-то реакции, хоть какой-то фразы-опровержения тому, что она всё разглядела верно. В голове всё никак не укладывалось, как она пропустила шрамы из виду.

Но он молчал и лишь неподвижно сидел на краю сцены, склонив голову и так же внимательно разглядывая собственные царапины, умоляя их испариться сию же секунду.

— Ого, — вырвалось из груди Инфы, и сразу же усмешка слетела с её губ. — Не думала, что их настолько много. — Она проводит большим пальцем по самой яркой красной полоске, и оттого десятиклассник жмурится. — А чё не вдоль? Жизнь, очевидно, полное дерьмо, это видно по твоим синякам под глазами, что свидетельствуют о бессоннице, которая, в свою очередь, может возникнуть на стрессовой основе. Дальше варианта два: либо тебе жаль себя любимого, либо есть, ради кого жить. — Девушка презрительно смотрит на молчаливого собеседника, пытаясь лишь по его глазам определить истину сказанного. — Наверное, и то, и то. Но мне интересен больше последний стимул. Так кто мешает твоим разбушевавшимся мыслям утихомириться в голове? Родители? Родственники ли это вообще? Может, любимая?

Инфа украдкой смотрит на Бонни. Да уж, новость о громкой вечеринке облетела не только весь город и Фейсбук, она успешно дала о себе знать и в Твиттере, и в Инсте, везде, городе говоря. Бунтарка, фыркнув, отвернулась от неё и с подступающим к делу интересом продолжила:

— Явно не из-за девушки. Я бы о такой волноваться не стала, больно нервов жалко. Значит, остаётся лишь один вариант, что я не перебрала: это лучший друг... подруга, простите.

Райан вздохнул, прокрутив в голове события прошедших нескольких дней, и это выдало Инфе всю правду. Она приподнялась с колен и, с толикой разочарования взглянув на безучастно наблюдающих за диалогом учеников, молча проследовала по лестнице к выходу. Уже оказавшись в дверях, девушка в последний раз обернулась к сцене, где всё так же, задумчиво уставившись в пол, находился мрачный черноволосый юноша, и, усмехнувшись, бросила:

— Но кто же она, интересно?

И дверь закрылась, вновь оставив репетиционную без света люминесцентных ламп.

***

Тёплое весеннее солнце, залившее ярким золотистым светом весь внутренний двор, приятным теплом разливалось по моей спине; я с наслаждением вдыхала аромат посаженных в небольших клумбах цветов — работа нашей учительницы по биологии, — а страницы находящейся в моих руках книги шелестели в такт гуляющему по небольшой территории ветру. Читать в тени единственного на всей площадке дерева, прислонившись телом к его прочному стволу — именно то, что мне нужно для полного отдыха. До занятий минут десять, а в распоряжении у меня произведение с парой-другой недочитанных глав, и я решила время зря не терять.

Кроме того я уже знала наперёд, что мне нужно сегодня сделать. А для этого я определённо должна собраться с силами, ведь идти разговаривать с злящимся на меня другом — это далеко не самая лёгкая вещь в мире.

Но вдруг чьи-то пальцы резко закрывают мне глаза, и я медленно откладываю в сторону книгу, а в голове уже закопошились догадки о том, кто это может быть. Друзей у меня почти нет, Райан со своим темпераментом холерика вряд ли смог отойти от ссоры, значит, остаётся лишь...

— Ку-ку. — Руки девушки оставили в покое мои глаза, и я с лёгкостью смогла узнать ту давнюю знакомую, которую не упомянула, рассказывая о моих лучших и любимых друзьях.

Джиллиан — девушка со светлыми волосами, наверное, одна из самых надёжных людей, которых я когда-либо знала. Ловко перемахнув через спинку скамейки, она приземлилась рядом со мной, и мы, счастливые и не узнающие одна другую спустя год отсутствия девушки в стране, стиснули друг друга в объятиях.

— Нифига себе, как ты повзрослела! — восхищалась подруга, хлопая глазами, и я улыбнулась, узнав в ней ту самую девчонку, с которой мы всюду гуляли вместе и даже общались на выдуманных языках. — И щёки отъела.

— Нормальные они. — Я театрально надула губы, скрестив руки под грудью.

Джиллиан... она мне очень дорога. Трудно себе представить моё горькое разочарование, когда в конце прошлого года она заявила мне о том, что ей придётся ненадолго переехать жить на Кипр, дабы вылечить нуждающиеся в ином климате больные лёгкие. Когда Тони переехал с родителями в Сиэтл, она осталась со мной, и мы вместе куковали без самого весёлого, очкастого рыжего шутника. И Джиллиан, разумеется, единственная помимо моих родителей знает о Том дне, и её плечо стало надёжной опорой для морально сломленной девочки. Даже о моих ночных похождениях в курсе; такая вот она, от этой мадмуазель ничего не скрыть.

И то, узнала она всё только благодаря тому, что хорошо умеет читать людей по глазам; её способность никак не связана с дедукцией великого Холмса и тем более не дар предвидения — лишь простая интуиция и хаотичный подбор фактов. И, конечно, мы с ней всегда ржали над теми, кто её боится, а это прозвище — Информатор — сразило нас наповал (отдам должное особенно пугливым: звучит это круто).

— Пока кое-кто в очередной раз поднялся с земли до небес, я успела посетить репетиционную, — сообщает Джиллиан, удобно устроившись на своём месте и положив ногу на ногу. — Там у них в компашке новенький, парень красивый, впечатлил, а какой разговорчивый — просто жесть! — В голосе подруги явно сквозил сарказм.

Моё сердце ёкнуло. Я ведь знаю, о ком сейчас идёт речь.

Девушка наклонилась ко мне и, поставив локоть на колено, с любопытством изучала мои глаза. Снова пробудилась эта её страсть к разгадыванием людских тайн, что ни на минуту не покидает мою лучшую подругу, и тогда остаётся лишь одно: выложить все карты прямо перед ней на стол.

— Он мой лучший друг. По правде говоря, вчера мы немного повздорили... Сама угадаешь, благодаря кому.

— Из-за чего?

Я вздохнула.

— Дала обещание, которое не смогла сдержать. И вот... Всего-то надо было завязать с моей дебильной привычкой гулять по ночам, было бы намного проще.

Внезапно Джиллиан пробирает на безудержный хохот, и я одаряю её ничего не понимающим взглядом.

— Значит, не лучший друг он тебе. — Успокоившись, она лёгким движением пальца смахивает слезу. — Друзья должны всё понимать.

— Это да. Но он-то не в курсе о том, что меня сподвигло на эту привычку.

Девушка пожимает плечами, и мы недолгое время молчим. А я всё ещё жалею о том, что не обладаю волшебной силой, которая сумеет перенести меня на несколько дней (а лучше — лет) назад, чтоб я встретилась с прошлой собой и влепила наивной девчонке смачную пощёчину, пригрозив ей пальцем а-ля «Так нельзя!». Сколько ошибок я смогла бы предотвратить в таком случае, и, возможно, сейчас моя жизнь выглядела бы совершенно иначе; и все мы: и я, и Тони, и Джиллиан, и Райан — каждый день после школы собирались бы в кафе или же у меня дома и весело проводили время.

Вообще, он прекрасный человек, просто в нашей с ним дружбе настал сложный период, и я уверена, что и тот скоро пройдёт мимо, в последний раз помахав нам рукой. Я хотела объяснить это подруге, хотела, чтобы она поняла, что в этот раз я не ошиблась с выбором друга, но она в своих суждениях абсолютно непоколебима.

«Не лучший друг он тебе»

Я выдохнула; лежащая на ногах книга грозила вот-вот упасть в траву, и я буквально сразу положила её в сумку. Но вдруг кое-какая мысль застигла меня врасплох, заставив невольно улыбнуться, и я, бросив на Инфу любопытный взгляд, пролепетала:

— Как давно ты в Сан-Франциско?

Она недоверчиво вскинула брови.

— С субботы. А что?

Мои губы вытянулись в улыбку, и я едва сдерживала ненавязчивое желание засмеяться.

— Так вот оно что. Теперь я понимаю, кто скрывался под маской «друга по переписке», у которого Тони ночевал совсем недавно. — И я подмигиваю Джиллиан, щёки которой уже налились румяной краской.

Она встала с места, прихватив лежавший подле неё рюкзак, и я осознала, что времени до первого урока осталось не так много. Подруга улыбнулась мне, пожелав встретиться через урок, и только Джиллиан собралась уходить, как я вскочила со своего места и прошагала к ней.

— Я рада за вас с Тони, — сказала я. В тот миг искренность заставляла меня говорить прямо-таки премилые вещи, и я этому со спокойной душой поддалась.

Девушка смущённо кивнула, и, поправляя болтавшийся на плече рюкзак, проследовала в свой кабинет, обернувшись на меня, чтобы показать большой палец и помахать рукой.

Стоять пришлось недолго: другие ученики, проверив экраны своих гаджетов, неспеша засобирались на урок, так неохотно складывая выложенные вещи в сумки. Мне пришлось последовать их примеру, и я, набрав в грудь побольше свежего воздуха, которого не смогу почувствовать, сидя в душном классе, решительно настроилась на разговор с обиженным на меня Райаном.

В коридоре вновь я встретилась с такой ненавистной мне шумихой, что готова в кошмарах сниться истинному любителю спокойствия, но в данный момент это не то, что для меня было важно. Сжав в пальцах тонкие ручки сумки, я высматривала знакомый силуэт напротив нашего кабинета; одноклассники проходили мимо меня, бросая укоризненные взгляды. Сердце оживленно отбивало энергичный ритм, оно вот-вот выскочит из моей груди и бросит меня здесь одну на произвол судьбы.

Но внезапно в конце коридора мелькнула тень давно знакомого мне человека, и я, выпрямившись, увидела идущего в мою сторону Райана. В душе всё сжалось, мурашки электрическим разрядом прокатились по спине, но отступать было поздно — только идти вперёд.

Рядом с ним шагали Бонни с Алекс, Клейтон и ещё кто-то из «элиты» нашего класса; этим они мне хорошо напомнили классических популярных детей, которых изображают обычно в сериалах (не хватает только какой-нибудь попсовой песни) и которые так сильно бесят, но и на тех я не хотела заострять особого внимания.

Слишком много чести.

Вскоре Райан оказался совсем рядом, я хотела подойти ближе и завязать разговор, но Бонни, взяв его лицо в ладони, нежно поцеловала парня в губы и исчезла, грациозно смахнув волосы назад и окинув меня взглядом, полным презрения и снисходительности к такой жалкой особе.

Друг даже не успел зайти в кабинет, как вдруг я схватила его за запястье, и он остановился, не желая удостоить меня взглядом.

— Рай, нам нужно поговорить.

Парень нехотя повернулся ко мне лицом.

— Мы, кажется, вчера всё обсудили.

Я покачала головой.

— Это ты обсудил, я ни слова не сказала, хотя очень хотела быть с тобой откровенной. И мне жаль, что тогда я просто дала тебе уйти. Так... что?

— Хорошо. — Ответ подоспел неожиданно быстро, но я была рада этому и внимательно слушала, что Райан скажет дальше. — Давай увидимся на следующей перемене в столовой, хорошо? — И парень искренне улыбается, вновь становясь похожим на себя самого: того самого человека, которого я всегда знала и с которым когда-то меня совершенно случайно связала судьба.

***

И вновь то самое чувство непонятного мне напряжения и нешуточное предчувствие того, что в скором времени произойдёт что-то неладное, овеяли душу и не покидают меня в этом злополучном месте и теперь. Снова я слышу бьющий по барабанным перепонкам противный шум: одни студенты то и дело гремят тарелками, кто-то скребёт вилкой в своём блюде, а третьи всего-навсего орут, не переставая, и оттого возникает непроизвольное желание прибить всех присутствующих.

Наверное, я бы так и поступила, но сейчас мои мысли тревожил лишь грядущий разговор с Райаном. Я нервно постукивала по поверхности стола побелевшими костяшками пальцев: сижу и жду здесь уже семь минут, а друг всё ещё не подошёл, и в голове закрадывается тень сомнений. Он вышел из кабинета в одну секунду со звонком и скрылся в противоположном от столовой направлении, но я этому значение решила не придавать (не очень-то я горела желанием следить за человеком).

Счёт шёл на секунды: до звонка на урок оставались считанные мгновения, и я начала строить догадки о том, почему Райана до сих пор здесь нет. Всё-таки он не тот человек, который может затеряться среди толпы.

Но что мне было делать? Тяжело вздохнув, я поднялась со скамьи и молча прошагала в столь же шумный, живущий бурной жизнью коридор, где мне оставалось лишь выискивать класс, в котором пройдёт следующее занятие.

Уже издалека я заметила скопившийся у кабинета класс, и мне пришлось ускорить шаг: любопытство, до этого сидящее маленьким клубком в моей душе, ныне проявило себя и желало знать всё в мельчайших подробностях. Но с каждым шагом я понимала, что небольшая группа вновь сменившихся учеников (как это бывает на каждом новом уроке) оборачивается на меня, о чём-то перешептываясь между собой. Но главное возмущение у меня вызвало не это.

Райан стоял среди них.

Я медленно подступала к ним, желая знать, что же, наконец, произошло. Я не успела даже обдумать свой будущий вопрос, как вдруг из кабинета, весь красный и безумно злой, ко мне вылетает озверевший Спелман, сжимая ладони в кулак. По классу прокатывается издевательский смешок, окончательно введя меня в ступор.

— Николь Доминик Керролл! — взревел учитель, с пренебрежением глядя на меня из-под оправы стеклянных очков. — У вас огромные неприятности!