За год до этого
Я бежал домой, сломя голову. Времени было к двенадцати, а мне нужно было быть дома еще в десять. Дождь лил как из ведра, и я весь промок. Ей-богу, мама бы убила меня, если бы видела. Самое ужасное – это то, что она все еще думает, что я маленький, хотя мне было уже почти шестнадцать. Вообще, я люблю маму, очень, но она бывает порой слишком заботливой. Хочется свободы. Да и ее, в общем-то, можно понять. Я единственный ребенок в семье, немного трудный, всегда влипаю в какие-нибудь передряги, вот она и переживает.
Я стоял около нашей калитки и проговаривал, что же я ей скажу, и почему я опоздал. Я был у Бекки, мы делали проект, но не успели вовремя, и я задержался. Я каждые выходные задерживаюсь у Бекки и каждый раз опаздываю. Надо было придумать какую-нибудь другую историю, а то мама бог знает, что подумает о Бекки, хотя, я думаю, ничего она о ней не подумает. С родителями Бекки она училась в одной школе, потом в одном университете, а сейчас они живут практически рядом. Бекки - отличная девушка. Её фотография висит на доске почета в нашей школе, она президент нашей школы, ей всегда поручают важные дела, а она зовет помогать ей, такого бездаря и лодыря, как я. Ребекка говорит, что я очень талантливый и умный парень, просто ленюсь. Её мама ко мне уже привыкла. Она смирилась с тем, что я троечник и полный идиот, что её дочь дружит с таким, как я. Я нравился её маме, как человек. С Ребеккой я познакомился, когда нам было по пять. Мои родители позвали её родителей в гости, после того, как узнали, что живут рядом. После этого они стали часто ходить к нам, а мы к ним. Когда нам с Бекки было по шесть, мы обменялись браслетами вечной дружбы и, положив их в коробку, закопали в парке. Не знаю, для чего это было сделано, но мы думали, что таким образом мы будем связаны на долгие годы. Так и вышло. Спустя десять лет мы по-прежнему лучшие друзья. Она очень веселая. Я всегда думал, что, когда мы вырастем, мы поженимся. Очень глупые мысли для семилетнего мальчика, но всё же. Просто мне не нужна была ни одна другая девочка. Только Бекки. Очень глупо. Я всегда думал, что у меня есть только она, а у нее только я, ну в плане дружбы. Мы даже договорились ходить на все балы вместе, а самым главным балом в нашей жизни должен был стать выпускной вечер.
Я тихонько открыл дверь своим ключом. Свет горел везде, кроме верхнего этажа, где находилась моя комната. Меня вышла встретить мама. В моей голове все перемешалось, и как отмазаться я не знал.
— Мам, прости, что задержался, я был... — не успел я договорить, как она продолжила:
— У Ребекки, мне позвонила её мама и сказала, что у вас работы выше крыши, и ты задержишься.
— Да, именно так, — нужно было отдать должное миссис Донован, за то, что спасла меня из столь неловкого положения, не дав сморозить какую-нибудь чушь.
— Иди, ложись, уже поздно, — сказала мама, после чего я пошел к себе.
Я взял телефон и набрал Бекки. Трубку она взяла сразу.
— Алекс, ты дошел? — мне нравилось, что она переживает за меня.
— Нет, я упал и сейчас умираю в канаве, — глупая шутка, но она посмеялась.
— Дурачок, не пугай меня так, — она все еще смеялась.
— Ты свободна завтра? — у меня вдруг появилось спонтанное желание съездить куда-нибудь с ней.
— Хм... Думаю да, а что? — она явно была заинтересована, но зная меня, ответ она не получит.
— Это секрет, — заинтригованно сказал я.
— Ну хорошо, секрет - значит секрет, ты зайдешь?
— Да.
— Ну буду ждать, — по её голосу было понятно, что она улыбается .
— Спокойной ночи, Бекки.
— Спокойной ночи, Алекс.
Еще минут тридцать я лежал в размышлении. Это всё так странно. Если так подумать, то я не знаю, каким образом заслужил таких людей в своем окружении. Меня окружали порядочные люди, очень умные, знающие практически все, я был не из их общества, явно. Исключением был мой отец, который не хотел жить по правилам. Он был архитектором, любил проводить время с друзьями, иногда выпивал, хотел веселиться. Когда он приходил после родительских собраний, где ему говорили, что я очень плохой ребенок, он говорил : «плевать, какой ты человек в школе, главное, каким человеком ты станешь в дальнейшем». Мама говорила не слушать его, что он легкомысленный и всегда о чем-то мечтает, не реализовывает свои мечты, поэтому она зарабатывает больше него и относится к жизни серьезнее. Из-за этого отец и не являлся для меня примером. Они из-за этого часто ругались. Я не знал на чьей стороне быть, я не мог решить сам. Мама решала за меня, а я был не против, только чтоб отстали. Отец часто говорил, что через несколько лет я уеду от них, и мама уже не поможет. Мне казалось, что ему было обидно, что я прислушиваюсь к словам мамы, а не к его словам. Вообще я странный. Обычно «плохиши» живут без правил, им плевать на все, а я не был таким. Да, я плохо учусь, да, я трудный ребенок, да, у меня проблемы с учителями, но я не последний падонок, понимаете? Иногда мне казалось, что Бекки дружит со мной из жалости, что со мной кроме нее больше никто не намерен дружить. В такие моменты мне становилось грустно и тоскливо.
Проснувшись примерно в восемь часов утра, направился первым делом искать корзинку для пикника. Одевшись, спустился вниз, чтобы сделать пару сэндвичей. За столом сидел отец и, читая газету, ел сэндвич, но он обычно не любил читать газеты, а вот сэндвичи любил.
— С добрым утром, куда ты в такую рань? — спросил он с набитым ртом.
— Я пригласил Бекки на пикник, — я указал на корзинку.
— Неплохо, а на чем поедешь?
— Точно. — Вспомнил о том, что даже не позаботился о транспорте. — Может, одолжишь свою машину?
Отец немного задумался.
— А как же твой мотоцикл?
— Мистер Донован и так меня ненавидит, а тут я еще и заеду на «двухколесном убийце», — сказал я, имитируя голос отчима Ребекки.
Отец засмеялся, а потом и я подхватил его заразительный смех.
— Хорошо, держи ключи от «достаточного безопасного транспорта», — он тоже сымитировал его голос, после чего кинул ключи мне прямо в руки.
— Спасибо, — сказал я, поймав ключи.
— Приезжай не раньше двенадцати.
— Хорошо, — я засмеялся, после чего пошел к машине и поехал за Ребеккой.
Дверь открыл её отчим. Человек он был грозный, во всем искал подвох и постоянно капал Бекки на мозг, мол, я не такой, как все, мол я моральный урод, мол моим идеальным родителям выпало такое наказание, как я и еще больший бред, а еще у него были дурацкие усики, которые мой отец постоянно изображал, а мама давала ему подзатыльник, аргументируя это тем, что «у каждого свой вкус».
— Какая приятная встреча, Алекс, какими судьбами? — спросил он, выдвигая губы вперед, от чего его усики казались еще более убогими и смешными. Плюс эта наигранная улыбка, как же я его ненавидел, врезать ему было охота, долбанный лицемер.
— Здравствуйте мистер Донован, а я вот за Ребеккой, — я улыбнулся ему его же фирменной наигранной улыбкой, губы выдвигать не стал. 1:1, гад.
Бекки уже стояла за ним и я видел ее улыбку, которую она прикрывала рукой. Она поцеловала отчима в щеку и пообещала вернуться до десяти. Этот мистер Донован, звали его Ральфом, был ужасно противным человеком. Ростом он был невысок, немного полноват. Строил из себя, черт знает, кого. Он был лучшим другом отца Ребекки. К сожалению, отец Бекки ушел из этого мира пять лет назад. Человеком он был великолепным. Они с моим отцом и с Ральфом были неразлучной троицей, тогда Ральф был еще терпим. Отец Бекки часто вывозил нас загород с палатками, и мы устраивали вечер страшных историй с фонариком у костра.
— Как ты его выносишь? — спросил я, когда мы сели в машину.
— Я уже привыкла. — Ее голос стал немного грубее, потому что она сделала губы так же, как и Ральф. Мы засмеялись в голос.— Куда мы едем ? — она перевела тему, но по-прежнему улыбалась.
— В наше секретное место, — с улыбкой сказал я.
Она засмеялась и сказала, что я лучший. Боже, как все странно.
Секретное место располагалось в парке, возле здоровенного дуба. Место было не особо секретным, но мы просто привыкли так его называть. Бекки рассказывала мне о новых идеях для школьного совета, по улучшению жизни учеников, но я особо не слушал, в чем заключались новшества, просто наслаждался ее голосом. Даже если бы она говорила какую-нибудь чушь, я бы всё равно слушал только голос.
Через неделю каникулы закончились. Впереди был ужасный год в школе, а затем еще один, а потом уже выпускной. Я очень волновался, хотя это не было на меня похоже. Обычно я кое-как закрывал вопросы по поводу оценок и спокойно наслаждался каникулами, но именно этот год немного напугал меня. У меня было ужасное предчувствие, будто что-то произойдет или уже произошло, но все было, как прежде, за исключением одного: в нашей школе появился новенький.
Звали его Кевин Смит и по слухам он был идеалом. Играл в футбольной команде, отлично шутил, был красив, богат и еще он был отличником. Такого просто не могло быть. Знаете, будто парень из сказки, ей-богу. Он попал в наш класс. Наша учительница мисс Робертс была очень ему рада. Она расхвалила его перед всем нашим классом, да так, что все девчонки и не замечали, сколько навешали им лапши, одна Бекки не поддалась. Я сидел как раз сзади нее.
— Пс, Бекки.
— Что? — шепотом спросила она.
— Как думаешь сколько килограмм лапши мисс Робертс уже навешала этим дурам?
Бекки засмеялась.
— Фарелл! А ну, встань! — уж очень разозлилась мисс Робертс.
— Что я опять сделал-то? — я, правда, не понимал, какого черта она так на меня агрится.
— Хватит отвлекать мисс Донован, сейчас сядешь в конец класса, в самый угол!
— Мне и тут хорошо, — сказал я, и класс засмеялся.
— А ну, пошел в конец, бесстыдник!
Я не хотел с ней спорить. Я взял свои вещи и пошел в конец класса, в самый угол, как изгой, хотя, скорее всего я им и был. Бекки сделала печальную мордочку. А я показал средний палец спине мисс Робертс. Бекки посмеялась. Этого Смита посадили на мое бывшее место, сзади Бекки.
В столовой мы сели вместе, как обычно. Бекки взяла меня за руку.
— Так обидно, до чертиков, — она опустила голову.
— Этот парень явно слишком большего мнения о себе.
— Тот еще урод, — она улыбнулась мне.
Как я любил её улыбку. Особенно, когда она дополняла меня, как паззл своими словами.
Смит сел за стол к спортсменам, они явно сдружились, потому что, когда Кевин уходил, они обменялись фирменным рукопожатием. Вы сейчас наверное думаете, что я просто придираюсь, что я ненавижу всех, кроме Бекки. Но нет, это не так. Я просто чувствую людей на сквозь, ей-богу.
На физкультуре они с парнями разговорились. Смит начал спрашивать, кто из девушек одинок и кто самая красивая. Единогласно сказали, что Ребекка Донован самая красивая, но со своими тараканами. После чего Смит спросил, есть ли у нее кто-нибудь. Лэйт - капитан футбольной команды и самый красивый парень в школе сказал, что у Ребекки есть личный телохранитель, который загрызет за нее любого. Смит поверил в это, а парни начали дико смеяться, словно гиены.
— И кто же её телохранитель? — Кевин спросил это как-то неуверенно.
— А вон тот тип, — Лэйт указал на меня, — Фарелл, за Бекки убьет любого.
Они стали считать меня её телохранителем после того, как Лэйт хотел пригласить её на танцы, а я сказал, что без меня она не пойдет, Бекки тогда обиделась на меня, но потом простила, потому что я привел ей достаточно много аргументов в пользу того, что Лэйту доверять не стоит. Вместо этого мы сходили с ней в кино. Я и не прям, чтобы убить был готов, но ударить – да, был готов.
Парни опять начали громко смеяться.
Это был самый убогий урок. Смит попадал в меня мячом раза три и все три раза "случайно". Как же я его невзлюбил. После уроков меня задержали, из-за стычки с мисс Робертс, она настаивала, чтобы вызвали моих родителей. Она преподавала алгебру, я знал её очень хорошо, но когда учитель ненавидит тебя, ты начинаешь ненавидеть его предмет. Она придиралась ко всему, что я делал. Почерк – ужасный, одеваюсь – ужасно, манера говорить – ужасна, решение – всегда неправильное и еще прочий бред.
После ужасного, как мисс Робертс, разговора, я вышел из школы и увидел Бекки, рядом с которой сидел Кевин и что-то ей говорил. Она улыбалась, так, как улыбается мне. В один момент мне стало так плохо, резкий укол в живот. Он держал ее книги и не отдавал ей их. Он поднимал их выше, а она пыталась дотянуться до них, но у нее не выходило, поэтому она просто смеялась. Потом Кевин отдал ей ее книги и попрощался с ней, шепнув ей что-то на ухо.
— Сильно достал? — спросил я Бекки, которая смотрела ему в след.
— Он редкостный идиот, ты, правда, подумал, что мне было весело прыгать за книгами? Вот еще, — она отдала мне свои книги, а я просто почувствовал облегчение.
Придя домой, я как обычно забил на уроки, лежал и слушал музыку. Сквозь наушники было слышно, как родители ругались. В последнее время они часто кричали друг на друга. Я становился заложником их ссор, потому что семья и Бекки – это все, что у меня было. Я сделал музыку громче. Смотрел в потолок и думал о том, что же со мной происходит.
Проснувшись утром, я увидел сотню баксов и записку от родителей, которую явно писала мама: «Наш милый мальчик! Сегодня ты стал на год старше, поздравляем тебя с этим событием и оставляем небольшой презент на столе. К сожалению, нам нужно уехать к бабушке (ей что-то нездоровится), только не обижайся на нас, пожалуйста! Безумно любим тебя, твои мама и папа»
Если я скажу, что не расстроился – то считайте, что я солгал. Был неприятный осадок на душе, потому что хотелось посидеть в кругу семьи, но, видимо, они решили предоставить мне долгожданную свободу, о которой я так давно мечтал.
Этот День Рождения должен был стать лучшим в моей жизни. Я оделся поприличнее и заехал за Бекки. Она вылетела из дома, набросилась на меня, расцеловала и вручила коробку, ободранную, как не знаю, что. Я знал, что это – наши браслеты. Распоковав коробку, я убедился в правдивости своих предположений, после чего обнял Бекки еще крепче. В школе мы практически не разлучались. Почему-то я чувствовал невероятное притяжение к ней. Я предложил ей посидеть у меня после учёбы, на что она одобрительно кивнула.
После школы, я заказал китайскую еду и кучу всяких вкусностей, потому что Ребекка безумно это любит. Я зажег свечи и нашел диск с каким-то ужастиком. Бекки пришла в красивом бледно-розовом платье, с уложенными на бок локонами, губы ее были цвета спелой малины, от чего безумно хотелось поцеловать ее прямо в них, но я держал себя в руках.
— Ты сегодня очаровательна, — это единственное, что я мог вымолвить при виде нее.
— Ты тоже очарователен, шестнадцать лет как-никак, — сказала она и поцеловала меня в щеку.
Мы поели, выпили, после этого мы легли смотреть фильм. Она пряталась за меня на страшных моментах, обнимала, когда ей было страшно. Я ощущал совершенно новое потустороннее для себя чувство. Разум был будто затуманен. Я пропустил половину фильма, потому что смотрел на Бекки, которая лежала у меня на коленках, прикрыв лицо ладонями, смотря фильм через маленькую щелку сквозь пальцы. Тогда я подумал, что влюбился, но я никак не мог сказать ей об этом, ведь, я не хотел портить нашу дружбу. Я не хотел потерять её в случае отказа, я бы не выдержал.
Наутро мы поехали в школу. Кругом были объявления об осеннем балу. Он должен был быть через неделю. Бекки все уши прожужжала об этом событии. Я не видел в нем ничего хорошего. Знал только, что именно там обязательно признаюсь ей в том, что что-то к ней чувствую. Мои планы стали потихоньку рушится, когда к нам за стол подсел Кевин.
— Я сяду здесь? — спросил он.
— Нет, — сказал я.
Ему было плевать на мои слова, он сел рядом с Бекки. Он начал говорить ей что-то, а она пыталась сдержать улыбку. Я был третьим лишним, видно было сразу. Я чувствовал, что еще немного и я ему вдарю.
— Кажется, ты уже доел, — заметил Кевин.
Я посмотрел на пустой поднос.
— Да, и что?
— Можешь идти, ты нам немного мешаешь.
Вот урод, но больше всего меня возмутило поведение Бекки, она кивнула мне головой, чтобы я ушел. Стало так паршиво. Серьезно? Просто кивок под названием "Да пошел бы ты, Алекс, куда подальше, я тут с самым лучшим парнем". Я бы и врезал ему, но она, в общем-то, была совершенно не против того, что я ушел и оставил её с ним. Меня терзал вопрос: что было бы, если бы я ей сказал о своих чувствах? Было бы ужасно паршиво. На физике нам сказали разбиться на пары. Кевин предложил Бекки поработать с ним, а она как-то странно отнекивалась, но потом согласилась. Она попросила у меня прощения, но я жутко обиделся на нее. Какого черта так сложилось?
Я сидел дома и делал этот чертов проект в одиночестве. В комнату зашел отец.
— Что делаешь? — спросил он.
— Проект, — ответил я слишком грубо для своего обычного тона.
— Почему такой хмурый, где Ребекка?
— С самым лучшим на свете парнем – Кевином Смитом, чёрт возьми, — я швырнул учебник физики в стену.
Ужасная ревность. Ужасное чувство. Папа положил руки на мои плечи.
— Тихо, тихо, успокойся, — но я был совершенно неспокоен.
— Я же понимал, что так будет, такая, как она не будет дружить со мной вечно, а тем более не будет со мной встречаться. Господи, кого я обманывал?
— Алекс, спокойно, это просто проект.
— Это просто конец моей жизни, оставь меня.
Отец еще немного постоял, потрепал меня по голове и вышел, закрыв за собой дверь. Я остался сидеть над этим чертовым проектом один, представляя то, что Ребекка сейчас делает его вместе с Кевином. Новеньким, но в то же время слишком крутым для новенького, парнем.
В школу я поехал один, на мотоцикле. Ребекку я не видел целый день, ну я и не пытался её искать. Её я увидел только на четвертом уроке этой гребанной физики.
— Алекс, прости, что не поехала с тобой, Кевин просто хотел, чтобы я поехала с ним, а я имела дурость согласиться, я думала, ты поймешь. — Я старался даже не смотреть на нее, пихал учебник в свой рюкзак. — Как твой проект? — продолжила она мое моральное унижение.
Она, что издевается? Какой к чёрту проект у меня мог выйти? Единственное, что я вчера сделал - это побил подушку до такой степени, что из нее повылетали перья.
— Бекки, ты что, издеваешься?
— Алекс, ты чего? — спросила так, будто ничего не произошло.
— Бекки, я не идиот, понимаешь? Ты, мать его, просто бросила меня сначала за столиком, затем с проектом, а с утра с прибытием в школу, — мне даже было не стыдно за брань, я был очень зол.
— Вот в чем дело, Алекс, ты ревнуешь, но пойми, что я же не всегда буду дружить только с одним тобой.
— Потому, что я не достоин твоей дружбы, я осведомлен.
— Перестань! — крикнула она на меня.
— Уже.
Я накинул на плечо рюкзак и поплелся к главному входу. Бросил все эти занятия к чертям, плевать я хотел на это. Разогрев градусник, сказал, что заболел и просто впал в себя. Какое-то время думал, что поступил паршиво, но она поступила паршиво первой.
Я просто остался третьим лишним.