Изгой

- Ну как, получилось?

- Брелочки помогли?

Патрик и Эмили с порога меня обняли так, что я чуть не упала. Трёхгодовой опыт строительства на высоте второго-третьего этажа научил меня превосходно держать равновесие, однако шок, до сих пор укрывавший меня простынёй страха, почти поборол баланс, и я едва удержалась, успев схватиться за дверной косяк.

- Осторожнее, мелочь! Дайте человеку войти. – Хогарт отогнал от меня детей, дал мне руку и помог войти в дом. – Как всё прошло?

- Я Учёная, как и вы, - натянула я на себя улыбку.

- Поздравляю! – Хог обнял меня, и я почувствовала его запах. Спирт, который использовали интеллигенты после бриться, пот и машинное масло, которое я видела один раз в жизни, когда недалеко от стройки в Военном квартале проводили испытание какого-то дорогого механизма.

- Ты что-то изобретаешь?

- Да. Хочешь, покажу? – предложил Хог.

Я подумала, что это отвлечёт меня от тревожных мыслей, и кивнула. Мы поднялись по дубовой лестнице и прошли по небольшому коридору, на стенах которого висели чьи-то портреты. Там было четыре двери, мы прошли к дальней. Хогарт зашёл в свою комнату, и я увидела душноватую неубранную спальню, сугробы скомканных бумажек на полу и стену, у которой стояло сооружение, накрытое коричневым покрывалом.

- Боже, ну и бардак у тебя! – вырвалось у меня. – После конца твоего обзора мы должны тут убраться. У тебя грязнее, чем в нашей лачуге!

- Прости, я так увлёкся, что не заметил, что снова превратил комнату в свинарник, - смущённо произнёс Хогарт. Но тут же оправился и подошёл к штуке под покрывалом. – Представляю моё новое изобретение! Антирадиационный костюм!

Когда я была маленькая, у соседки была книжка с картинками, и там был рисунок космонавта. Новое изобретение Хогарта очень походило на одежду покорителя космоса. Резиновый с ног до головы костюм, резиновые перчатки и ботинки, пришитые к нему, шлем со стеклом в области лица.

- Многое ещё недоделано, - сказал Хог, - это поступление воздуха в шлем, проветривание костюма изнутри (в резине очень жарко), более прочное стекло, некоторые другие детали. Но уже какие-то результаты есть, а значит...

- Ты гений! – восторженно воскликнула я. – В этих костюмах можно будет проникать за стену и безопасно распространять антирадин, который я изобрету! Хотя...

Я снова вспомнила результат теста. Какой антирадин! Если меня вычислят, узнают, что я – изгой, меня сразу казнят. И вряд ли я смогу скрываться больше года-полтора. При этом я не знаю, как именно меня вычислят, кто будет этим заниматься, может, мадам Диссон и предаст. Вряд ли ей удастся долго скрывать поддельный результат теста, рано или поздно его тщательно проверят и, обнаружив ошибку, придут за мной, арестуют меня и бросят за купол. Всё, что я увижу за короткое время диких мук – это синее небо, мутировавшую траву и диких зверей, которые разорвут меня, если будут голодны, сделают смерть ещё больнее.

- Крис, Крис, ты в порядке? – Хогарт потряс меня за плечо.

- А? Да, всё хорошо, - тихо ответила я, не решаясь поднять взгляд.

- Ты побледнела, тебе плохо? Дать воды? – беспокоился Хог.

- Нет, всё прекрасно, - снова натянула я маску улыбки. – Просто плохие воспоминания...

- У меня тоже такое бывает, - парень сел на кровать. – Обычно в такие минуты я стараюсь отвлечься, заняться делом. Давай я начну учить тебя математике?

- Хорошая идея! – у меня снова получилось отвлечься. – Я хочу научиться извлекать корень из числа, - вспомнила я слова Дэнсли Шинона.

- А дроби ты уже проходила? Ведь рабочие вроде ими не пользуются.

- Тогда давай сначала дроби. А после обеда я хочу начать изучать физику и химию. Я должна стать умнее!

Очень скоро мои познания с «четверти» и «трети» расширились до «семи тридцатых» и «трёхсот пятидесяти целых, пяти сотых». Обед длился мучительно медленно, я не понимала, как можно так долго и тщательно пережёвывать пищу, аккуратно резать стейк и разбавлять яблочный компот водой. Но, видимо, у Мудрых такие порядки. Какие они бессмысленные...

За обедом месье Динуи читал ежемесячную газету. Бумага в нашем подкупольном мире – дорогое удовольствие, и только очень состоятельные люди могут выписывать периодику. От скуки после обеда я решила немного побродить по дому. Мне было разрешено заходить во все комнаты, кроме лаборатории Учёного, которая находилась в подвале. Я решила начать с первого этажа.

Комнату Эмили я ожидала увидеть в розовых тонах – соседка рассказывала, что все богатые девочки живут в таких комнатах, - но она оказалась салатовой. На полках не было ни одной куклы – их жителями оказались мягкие игрушки ручной работы: котята, щенки и поросёнок. На дубовом письменном столе лежал альбом с карандашными рисунками. Я немного полистала его, но везде были одни и те же пейзажи: дом, сад и лошади. Последние почти всегда были светлой масти, с гривой, заплетённой в косичку. Я грустно улыбнулась и вздохнула: Эмили ещё совсем ребёнок...

Стены спальни Патрика были расписаны цветными карандашами. Я даже позавидовала, эх, был бы у меня хоть один карандашик в детстве... В основном юный художник изображал диких зверей, некоторых из которых я однажды видела в книжке с картинками, бескрайние водоёмы, видимо, моря, и странные толстые ветвистые деревья. На стене висело ожерелье из чьих-то клыков, вертикально вытянутые глиняные маски и старый обугленный деревянный меч. На полке за стеклом стояли в ряд десятка два цветных красивых камней.

В спальню месье и мадам Динуи я, из уважения, не зашла, и потому поднялась на второй этаж. Я прошла по коридору до окна и тут заметила, что за библиотекой есть ещё одна маленькая комнатка, которую я сначала не заметила, потому что она скрывалась за углом. Я хотела её открыть, но она оказалась запертой. Ручка двери выглядела новее других, не стёртой, как будто ей редко пользовались, а на простеньком узорчике лежал тонкий слой пыли. «Видимо, это какой-то ненужный чулан», - подумала я, обернулась и увидела месье Динуи. Он нахмурился.

- Не подходи к этой двери, Кристиана, - серьёзно потребовал он, глядя мне в глаза. – Обещай, что не подойдёшь к ней без моего разрешения.

- Что же там такое? Вроде бы обычный чулан, - возразила я.

Месье Динуи взял мои ладони в свои и, продолжая глядеть мне в глаза, повторил:

- Обещай.

- Обещаю. – испуганно кивнула я. Он отпустил меня и зашёл в библиотеку.

- Идём со мной, покажу тебе очень интересные книги.

Книги! То, чего мне так не хватало все мои восемнадцать лет! У меня дома было только две – «Пятнадцатилетний капитан» Жюля Верна и сказки Шарля Перро. Первая мне нравилась гораздо больше: в ней рассказывалось про путешествие героев по таинственной для меня Африке, и было много картинок. Правда, от времени и разрухи страницы стали совсем ветхими, а половина листов и вовсе давно исчезла, но это было самое дорогое из моих убогих «сокровищ». Про библиотеки мне рассказывала подруга Ридди, отец которой когда-то удостоился чести поднимать связки книг на второй этаж дома одного Доктора.

- А какие у вас есть?

- Ну, - начал месье Динуи, - в основном у меня сохранилась зарубежная литература. Много классики, но есть и дешёвое чтиво вроде фэнтези или любовных романов 2010-ых годов.

- Ого! И настолько старые сохранились?

- Да. Классику дед покупал позже, поэтому она приблизительно двадцатых-тридцатых годов. Могу похвастаться и военными изданиями пятидесятых, - Учёный вытащил с верхней полки книгу в коричневой обугленной обложке с подпаленными страницами. – Это практически последняя изданная. В 2056 году книгопечатание остановилось. Очень жаль, - вздохнул он.

Я взяла Марка Твена тридцать четвёртого года. Его страницы настолько обветшали по краям, что почти не резали пальцы. На некоторых страницах встречались застывшие капли воска, карандашные пометки на полях и жирные пятна. Когда-то люди ели, читая. Какое неуважение к таким редким ценностям!

- Можно, я возьму вот эту? – я указала на «Дон Кихота».

- Конечно, но аккуратно листай, чтобы не порвать страницы, - предупредил месье Динуи.

Я, радостная, вышла из библиотеки, отнесла книгу в свою комнату и снова поднялась на второй этаж.

- Хогарт, можно войти? – постучалась я в дверь.

- Да.

Парень прибирался в комнате. Желтая дешёвая, разбросанная ранее по полу, бумага уже была собрана в мешок, и юный физик собирал в коробку инструменты. Я вызвалась застелить кровать.

- У твоего отца такая шикарная библиотека! – начала я. – Столько книг я ещё не видела! Даже завидно, ты небось, уже все по сто раз прочёл...

- Нет, я не люблю книги, - вдруг помрачнел Хог. – Я читал только учебники по физике, химии и математике. Смысл читать о том, чего уже никогда не будет? Узнавать то, что никогда не увидишь и не услышишь? Все континенты полностью покрыла радиация. Все животные, которым удалось выжить и мутировать, поедают друг друга. Растения высохли. Земля – это огромная пустыня. Как Марс. Слышала про такую планету?

- Нет, - проговорила я. Почему Хогарт не верит в будущее? Не верит, что всё ещё можно изменить?

- Всего в нашей Солнечной системе восемь планет, и все, кроме Земли, необитаемы. Марс – это большая красная пустыня. Я читал в учебнике астрономии, что раньше люди предполагали, что Красную планету когда-то населяли разумные существа, а потом случалось непоправимое, и им пришлось улететь. У нашей Земли оказалась такая же судьба. Вот ирония! Только, в отличие от марсиан, мы не можем покинуть этот чёртов купол, а вынуждены гнить в этой стеклянной засаленной тюрьме!

Хогарт с силой ударил кулаком об пол. От чего он так завёлся? Я же не сказала ничего особенного. Просто рассказала свои впечатления. Или причина в другом?..

- Успокойся, Хог. Давай поговорим лучше о физике. Ты обещал меня научить, - сменила я тему.

Парень разжал кулаки, улыбнулся и согласился.

- Прости, что наговорил всякого. Иногда мне сложно себя остановить.

- Бывает, - улыбнулась я в ответ, взяла учебник, и мы засели за учёбу.

И всё-таки мне кажется, что Хогарт что-то скрывает... Может, он и тот запретный чулан как-то связаны?..