Янтарный Пепел

Дождь не утихал третий день к ряду. Столб воды, обрушившийся на остров, заливал улицы и нещадно стучал по крышам, прогоняя сон. Морты пряталась в маленьких домиках, ища защиты от стихии, и предпочитали не высовываться. Протяжные завывания ветра и ветки деревьев, бьющиеся об окна, напоминали кадры из фильма ужасов, где в конце выживают второстепенные невзрачные персонажи.

Занятия отменили на пару дней в силу стихии, бесконтрольно снующей по городу, и я, укутавшись в плед, сидела на кровати и смотрела пятый фильм подряд. Откуда-то взялась бесконечная усталость и апатия. После визита к бабушке я несколько часов пролежала на кровати, завернувшись в покрывало, словно в кокон, и тяжело дышала, пытаясь унять дрожь. Воспоминания о затхлом запахе, пропитавшем обитель Лизель, прочно засели в голове, вызывая рвотные позывы.

Это было страшно — видеть, как кто-то сильный ломается. Потухшая женщина, сидящая передо мной в грязной кухне, всего лишь призрак былого величия, принесла в мое сердце сочувствие, которое, казалось бы, никогда не вспыхнет по отношению к ней. Проще было видеть в бабушке чудовище, чем признать, что она, как и я, была всего лишь обычным мортом, способным испытывать боль. Образ зла в моей голове размылся, и с трудом удавалось разглядеть в нем женщину, пообещавшую без колебаний уничтожить меня.

Тихий голос актера в ноутбуке прервал настойчивый стук. Я поставила фильм на паузу и, выбравшись из пледа, направилась к двери, сонно потирая глаза. Дождь неистово дебоширил за окном, орошая мертвую траву, и едкий туман плавно стелился по земле, прибитый небесными слезами. Распахнув входную дверь, я на мгновение застыла, ошарашено таращась на гостя.

С длинных угольных волос Хибики рекой лилась вода, и девушка тряслась от холода, разглядывая носки собственных ботинок. Я схватила гостью за руку и втянула в дом, захлопывая дверь за ее спиной.

— Ты с ума сошла? На дворе такое творится, а ты решила зайти почаевничать? — недовольно бурчала я себе под нос, проталкивая девушку через весь дом в сторону ванной.

Рядом с японкой семенил Бенджамин, полыхая золотым светом. Мужчина был крайне недоволен и раздосадован.

— Я говорил ей оставаться дома, но кому есть дело? — возмущался он, пока я стаскивала с Хибики мокрую одежду и запихивала под горячий душ. — Даже слушать меня не захотела. Тут же понеслась к тебе, как угорелая. И что с вами, Эновисон, не так? Где здравый смысл? Где беспокойство о себе? Не удивительно, что вас так мало.

— Заткнись, Бен, — рявкнула я.

Мужчина демонстративно фыркнул и покинул нас. Я поливала дрожащую девушку водой, помогая согреться, а мысленно уже кричала на Натсуме. Как он мог позволить сестре выйти за порог в такую грозу? Чем он так вообще занимался, что не заметил, как Хибики направилась принять освежающий душ и подружиться с простудой?

Выключив воду, я протянула девушке пушистое полотенце, в которое она тут же укуталась, и направилась подыскать ей что-нибудь из своих вещей.

— Бенджи сказал, ты на него накричала, — Эвон расположилась на тумбочке около кровати и задорно болтала ногами, улыбаясь.

Я закатила глаза и распахнула дверцы шкафа. Среди хаоса мне удалось отыскать приличный халат и белье. Я сгребла одежду в охапку и пошла обратно к Хибики.

Девушка сидела в гостиной и таращилась в выключенный телевизор. Ее губы двигались, словно она что-то пыталась сказать, но японка не проронила ни слова. Она выглядела взволнованной и потерянной.

— Держи, — я уложила одежду на колени гостьи.

Она подняла на меня пустой, отрешенный взгляд. Я поежилась.

— Я нашла то, о чем ты говорила, — прошептала она.

Несколькими неделями ранее на занятиях я обмолвилась, что случилось нечто странное. Девушка принялась расспрашивать меня с небывалым энтузиазмом, что был ей вовсе несвойственен, и я выложила все, как на духу. Про то, что мой дар исчез после Суда, а после, когда он вернулся, от Эвон исходил бледно-серый свет, который совсем не присущ душам. Казалось, еще во время моего рассказа Хибики унесло волной забвения, и она, как обычно, погрузилась в мир душ, не дослушав до конца. И я порядком удивилась, что девушка запомнила, а, тем более, попыталась найти нечто, касающееся моей проблемы.

— Давай я заварю чай, и ты расскажешь мне, что нашла, хорошо?

Хибики кивнула, и я оставила ее переодеться.

Руки машинально справлялись с задачей, но мыслями я была далеко от уютной кухоньки и дождя за окном. Углубляясь в себя, я не заметила, как закипел чайник. И лишь чужая мягкая рука легким касанием к плечу вывела меня из задумчивости.

Когда кипяток был разлит по чашкам, а маленькие ложки с цоканьем размешивали сахар, Хибики как-то тепло улыбнулась мне, пряча взгляд, и потянулась к печенью, что я предусмотрительно высыпала на тарелку. Она откусила крошечный кусочек и неторопливо прожевала его. Я внимательно следила за действиями девушки, и думала, что она очень похожа на ребенка, кому проще выдумать себе друзей, чем подружиться с кем-то реальным. Запутавшаяся, запуганная, наивная и добрая — Хибики оставалась для меня чем-то неизведанным и непонятым, сколько бы я не пыталась разобраться.

— Я думала над твоими словами очень долго, — тоненький детский голосок девушки раздавался отовсюду, словно рождался в моей собственной голове. Каждый раз я вздрагивала, непривыкшая к этой особенности, но втайне восторгающаяся умением говорить пространством. — И это не давало мне покоя, поэтому я решила пойти в библиотеку и разузнать больше. Бенджи помогал мне в поисках, он очень упорно трудился ради тебя. Ты же знаешь, что нравишься ему, да?

Белесые глаза бросили на меня беглый взгляд, и я почувствовала, как щеки заливаются румянцем.

— Это из-за твоего дара, — продолжила Хибики. — У нас все иначе. Души привыкли, что те, к кому они привязаны, не видят их, но не те, кто связан с Эновисон. Тут рождаются узы, которые обязывают обе стороны поддерживать друг друга. Если ты теряешь своей дар, душа постепенно увядает и впадает в так называемую спячку, которая может длиться неделями, месяцами, а то и годами. Цвет свечения зависит от того, на каком этапе увядания находится душа. Если он исчезнет, душа засыпает. И после того, как дар вернется, она может еще какое-то время находиться в спячке. В редких случаях все приводит к тому, что душа исчезает. Навсегда.

Голос девушки не выражал ровно никаких эмоций. Она говорила слишком безразлично о вещах, которые меняли многое. По спине пробежал табун мурашек, и я почувствовала, как на руках волоски стали дыбом. Не верни я свой дар, Эвон впала бы в спячку, и кто знает, проснулась ли в будущем. Я не могла ее потерять. Первую подругу, единственную, кто поддерживал меня с самого детства, кто верил в меня и всегда оставался на моей стороне. Такую жизнерадостную, неунывающую, саркастичную Эвон, что после смерти не утратила чувства юмора и бойкого характера.

— Значит, я могла умереть, — подруга показалась из-за угла и присела на краешек стула. — Во второй раз. Если бы Айви не вернула зрение, я бы исчезла, сама не понимая, что со мной происходит?

— Ты не исчезнешь, — голос дрогнул от волнения. — Я не позволю им вновь забраться в мою голову и лишить меня дара.

Губы Эвон тронула грустная улыбка.

— Спасибо, конечно, но я бы хотела знать, что меня ждет там, за чертой.

Хибики сделала глоток чая и на мгновение закусила губу.

— Там были записи, сделанные со слов души, пребывавшей во сне двенадцать лет. Он говорил, что не помнил ничего. Словно вот он закрыл глаза, а когда открыл, прошло очень много времени. Тот, с кем он был связан, ожидал его возвращения все то время, а для самой души прошло не больше пары минут. Поэтому, — черные волосы упали на лицо, пугающее своей отрешенностью, — думаю, ты ничего не почувствуешь.

Эвон кивнула и молча направилась прочь. Я хотела пойти за ней, утешить, но что я могла сказать? Будто действительно могла помешать Тесефи забраться в мою голову и вывернуть все наизнанку. Война с заведомо принятым поражением за кулисами человеческого мира уже предрешила нам всем исход: подчинись или умри.

— Мне жаль, Айви, — Хибики коснулась моей руки. Ее кожа была мягкой и пахла черничным гелем для душа. Движение больше машинальное, чем истинный порыв чувств. — Никто и врагу не пожелал бы такой судьбы, как твоя.

Сомневаюсь. Гюнтер с удовольствием проклял бы меня вновь.

•*'¨'*•.¸¸.•*'¨'*•.¸¸.•*'¨'*•.¸¸.•*

Я оставила Хибики у себя на ночь, не позволив возвращаться в такой дождь домой. Она настаивала, но я была непреклонна. И подруга сдалась, устроившись в гостиной за просмотром кулинарного шоу, жуя печенье. Как только я удостоверилась, что она не собиралась меня обманывать и сбегать, стоило мне отвернуться, я взяла телефон и направилась в комнату, на ходу набирая номер Натсуме.

После первого же гудка в трубке раздался взволнованный голос друга:

— Айви, Хибики пропала!

— С добрым утром, — я невольно закатила глаза. — Притормози, приятель. Никуда она не пропала. Сидит у меня, смотрит «Адскую кухню» и уничтожает запасы печенья. Ты бы за сестренкой внимательнее следил.

Послышался облегченный вздох.

— И давно она у тебя?

— Несколько часов. Удивительно, что ты сам не разрывал мой телефон в поисках сестры.

— Не думал я, что она пойдет именно к тебе. Что она там вообще забыла?

Я зевнула. Сонливость никуда не исчезла, еще больше навалившись на плечи с неутешительными новостями.

— Хибики кое-что выяснила и захотела мне сообщить. Так что принеслась что есть духу, промокнув насквозь. Не переживай, я ее отогрела, переодела и чаем отпоила. Как только дождь закончится, отправлю ее обратно к тебе.

— Спасибо, Айви, — голос друга наполнился непривычным теплом.

Я положила трубку и рухнула на кровать. Водоворот событий, захвативший меня месяц назад, никак не хотел выплевывать на сушу, дав вдохнуть спасительного воздуха. Карусель все вертелась, доводя до сумасшествия, рождая во мне паранойю. Это обязано было кончиться, ведь я оправдана Сенатом, признана невинной. Похоже, пропуск в свободную мирную жизнь затерялся где-то в пути, обрекая меня сомневаться.

Прикрыв глаза, я позволила усталости взять верх. В темноте замелькали картинки, ярко вспыхивая фейерверками и погружая меня в сладкую дремоту. Обрывки воспоминаний о днях, когда мое детство не омрачал груз ответственности и потерь. Беззаботные моменты счастья, внезапно утерянного среди тусклых улиц и мертвого неба.

Мне снилось другое, голубое небо, кристально чистое и бескрайнее, куда ни глянь. Я смотрела в вышину и думала о мортах, что день ото дня слепо толкались в сером городе и не могли себе позволить просто отдаться такому трепетному осознанию величия небес, что нежно обволакивали Землю, укрывая от невзгод.

Папа однажды сказал мне: «Если станет слишком трудно, беги до тех пор, пока не окажешься в месте, где рыхлая пахучая земля граничит с небесным океаном. Только там ты сможешь найти покой, вдали от шумного города и суетливых людей». И он оказался прав. В который раз. Когда на плечи ложился непосильный груз, я забиралась на крышу одной из высоток в центре, ложилась на спину и смотрела вверх, на облака. Они неторопливо плыли, лениво о чем-то беседуя, а я, такая крошечная и невзрачная, подслушивала их разговоры, не разбирая ни слова.

Когда я проснулась, дождь стих. За окном постепенно поднимался туман, вязкий и непроглядный. Эвон сидела на подоконнике и смотрела куда-то вдаль. Ее тело источало едва различимый голубой свет.

— Ты все еще думаешь о словах Хибики? — я зевнула и потерла глаза, присаживаясь на кровати.

Подруга безразлично пожала плечами, но ее спина дрожала. Душа беззвучно плакала, пытаясь не беспокоить меня, переживая боль в одиночестве. Я поднялась с кровати и подошла к ней. Потянулась, чтобы прикоснуться, но одернула себя.

— Послушай, никто же не знает, как оно будет дальше. Меня оправдали, некому больше лезть в мою голову. А значит, и дар мой никуда не денется. И ты вместе с ним.

Я пыталась придать голосу уверенности, но он предательски дрожал. Как жаль, что я не могла обнять Эвон и передать ей частичку тепла, что она то и дело вселяла в меня.

— Вот именно, ты не знаешь. И никто не знает, — она развернулась и посмотрела на меня. — Никто не может гарантировать, что ты не вляпаешься в какую-нибудь дурацкую историю, и они не примутся вновь высасывать твой мозг. Что, если они зажуют и меня?

— Никто тебя не зажует, ты же безвкусная.

Мы переглянулись и не смогли удержать глупый смех. Свет, исходящий от души, стал ярче, немного успокоив меня.

— Ты несносна, Айви. Может, исчезнуть — не такая уж и плохая идея?

Во мне закипала злость, бурлила и пенилась, как масло на сковородке.

— Забудь. Ничего не случится. Может, я не лучший хранитель душ в мире, но о тебе я позаботиться сумею. Никто тебя у меня не отберет.

По щеке Эвон скользнула одинокая слеза.

— Теперь твоя очередь меня спасать, да? — подруга благодарно посмотрела на меня.

В комнату несмело постучали. Дверь отворилась, и на пороге показалась Хибики.

— Звонили из Академии. Дождь прекратился, занятия возобновляются. Я домой, переодеться. Встретимся около корпуса, — пробормотала японка и прежде, чем я успела ответить, умчалась, хлопнув дверьми.