Облегчи мою боль.

- И ты ничего не знаешь? – Спрашивает меня Адам, когда мы сидим в музыкальном классе. Уроки уже закончились и большинство ушли домой, поэтому кроме нас тут никого.

- Я же сказала, что нет.

- Но она твоя сестра. Вы живёте в одном доме и она должна была что-то сказать! – Протестует он.

- Я сказала, что толком ничего не знаю. Она уже неделю убегает с ним на свидания и сегодня они пьют вместе кофе.

- Твоя сестра, возможно, встречается с Габриэлем МакКинли. Ты в курсе?

- Да. Но это её отношения и она может делать, что захочет.

- Сейчас об этом говорят все. А ты ведёшь себя так, будто тебе пофиг.

- Я не виду себя так. Мне реально пофиг.

- Но...

- Адам. Тебе куда-то надо было. А мне нужно заниматься. – Он вздыхает и, попрощавшись, выходит за дверь.

Я тоже вздыхаю и возвращаюсь к своей виолончели. Маленький город, поэтому новости распространяются просто мимолётно. Стоило Кэрол сходить на одно свидание с Габриэлем и об этом стало известно всем. И вот уже неделю все подряд расспрашивают меня про их отношения. Но что я могу сказать? Я знаю, что вечером он забирает её, потом привозит, и она сразу звонит из комнаты подружкам. Больше я ничего не знаю про их отношения. И знать не хочу. Это её личное дело и если они встречаются, меня это не касается.

Я начинаю водить смычком по струнам. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. С каждой новой нотой я всё больше и больше в это ухожу. Но я слышу и чувствую, что в последнее время моя музыка изменилась. Это больше не то что идёт из души, а какие-то автоматические движения, заученные наизусть. И это не то. Так не должно быть, но я не знаю, как изменить это. Спустя четыре часа я понимаю, что знаю эту часть просто идеально. И играю её профессионально. Но нет эмоций, которые должны соответствовать. Поэтому я сдаюсь. Отложив виолончель в сторону, беру куртку и иду на выход.

Когда я захожу домой, то вижу маму на кухне. Я вешаю куртку и иду к ней.

- Привет. – Она режет что-то. – Будешь ужинать?

- Нет. Я не голодна.

- Как день прошёл?

- Нормально. – Наступает неловкое молчание, и я стараюсь смотреть куда угодно, только не на неё. – Кэрол нет?

- Нет. Она заходила переодеться и снова куда-то ушла.

- Ладно, я пойду к себе в комнату.

- Хорошо. – Печально сказала она. На мгновение я испытала к ней жалость, но это чувство быстро прошло, и я просто ушла к себе.

Когда я откладываю книгу и смотрю на часы, там мигает десять. Я решаю сходить на пробежку и немного развеяться. Быстро одеваю шорты для бега, толстовку, кеды и спускаюсь вниз. На улице вставляю наушники в уши и бегу вперёд по улице. Начинаю я с медленного темпа, но через десять минут, я разгоняюсь и уже на окраине города сворачиваю в лес и по тропинке.

Кэрол занимается бегом, чтобы похудеть, а я, чтобы проветрить голову. Пока я бегу мысли из головы уходят. Ноги болят от напряжения, легкие жжёт от нехватки кислорода, грудную клетку сжимает. Но мне нравиться. Это помогает забыться. Успокоиться. Кислорода совсем не осталось, поэтому я останавливаюсь и, упёршись руками в колени, глотаю ртом воздух. Пока я выравниваю дыхание мне на плечо ложиться чья-то рука. От неожиданности я отскакиваю и громко кричу. Передо мной стоит тёмный силуэт человека. Я выдёргиваю из ушей наушники.

- Ты меня оглушила. – Говорит знакомый голос.

- Габриэль? – С сомнением спрашиваю я.

- Я, это я. Чего ты так закричала? Я же окликнул тебя, и ты должна была слышать мои шаги.

- Я в наушниках.

- Тогда понятно. Что ты тут делаешь?

- Бегаю. – Я закатываю глаза. Неужели по моему виду и отдышки не понятно? – А вот, что ты тут делаешь?

- Шёл в одно место.

- Куда?

- Кое-куда.

- Зачем?

- Кое-зачем. – Так же отвечает он.

- Не смешно. Ты можешь быть маньяком и искать свою следующую жертву. Мне стоит тебя бояться.

- Ты и должна меня бояться. Но сейчас я не настроен на жертвы. Просто гуляю. Хочешь, покажу кое-что? – Предлагает он. Я с сомнением смотрю на него и знаю, что должна отказаться и как можно быстро убежать от него домой. – Не бойся. – По голосу можно различить, что он улыбается. – Сегодня свою порцию крови я выпил и тебя не трону.

- Ладно.

Он разворачивается и продолжает идти, а я плетусь за ним. Там, где я бежала, была ровная тропинка, и я спокойно могла бежать, а тут дорога совсем неудобная и я всё время спотыкаюсь. Через пять минут мы выходим на небольшой участок на склоне холма, а перед нами открывается весь город. Окутанный тьмой и покрытый огнями.

- Это невероятно! – Говорю я и осматриваюсь.

- Моё любимое место. – Говорит Габриэль за моей спиной. Он грациозно опускается на землю и что-то откладывает в сторону. Только сейчас я обратила внимание, что он держал в руках блокнот. – Присядешь? – я опускаюсь рядом с ним на землю. – Мне нравиться сюда приходить. Тут спокойно. Я рисовал это место сотни раз и с помощью рисунков пытался забрать в Лондон, но ничего не вышло. Это всё равно прекраснее.

- Как ты нашёл его?

- Просто бродил по лесу и случайно наткнулся. Оно мне понравилось, и я часто сюда прихожу.

- Здесь прекрасно. Ты для этого взял блокнот? Хотел снова запечатлеть его?

- Ты проницательна. – Я вижу улыбку на его губах. – Да, хотел снова нарисовать его.

- Что ты рисуешь?

- Всё подряд. Что больше понравиться.

- Можно посмотреть? – Киваю я на блокнот.

- Ни за что на свете! – Усмехается он. – Дома у меня висят пару картин. Их можно, а вот то, что в блокноте нельзя.

- Почему?

- Тут самые личные рисунки. Самые сокровенные мысли. Ты ведь играешь и должна понимать меня. Самая лучшая твоя музыка получается, когда ты играешь для себя. Так ведь?

- Ну, да.

- Расскажи про это.

- Про что? – Я хмурюсь, не понимая про что он.

- Про то, как ты стала играть.

- Это скучно.

- А ты расскажи, и я решу скучно это или нет.

- Мне было семь. Мы с дедушкой смотрели музыкальный концерт, и там было соло на виолончели. Тогда я влюбилась в этот инструмент и захотела играть на нём. Все, кроме дедушки, считали это глупой затеей. И думали, что я скоро передумаю. Но папа нашёл учителя, и он занимался со мной.

- Потом они увидели твою блистательную игру и передумали?

- Конечно, нет. – Смеюсь я. – У меня получалось ужасно. Я не попадала ни в одну ноту и было чувство, что виолончель умирает. Я не сдавалась, и когда уходил учитель, продолжала тренироваться без него. Кэрол это жутко бесила и она просила папу, чтобы я прекратила. Тогда он приходил в мою комнату и кричал на меня, а когда я отвечала, что если не буду заниматься, то никогда не научусь, он говорил, что я и так никогда не научусь, что моя игра отвратительна и чтобы я никого ей не мучила.

- Жестоко убивать мечту ребёнка.

- Но я не сдавалась. Его слова и насмешки Кэрол заставили меня еще больше хотеть научиться играть и утереть всем нос, показывая, что я могу. У меня была старая виолончель, купленная мамой в интернет-магазине. По вечерам я брала её и уходила, как можно дальше, чтобы играть. Но и позлить Кэрол я хотела, поэтому иногда я запиралась в комнате и продолжала играть. Она, папа и мама стучали в мою дверь. Орали, кричали, угрожали, грозили наказанием, но я погружалась в музыку и не обращала внимание.

- И что потом?

- Потом старания и труд окупились, и я научилась играть. Когда мне исполнилось десять, дедушка подарил мне новую виолончель. Она была такая красивая, что просто невозможно. И она была ужасно дорогой. Потом я узнала, что он не отремонтировал машину, но купил мне её. – Я улыбаюсь от воспоминаний о том дне рождении. – Кэрол жутко разозлилась, когда узнала, сколько стоил мой подарок.

- Ты продолжаешь играть?

- Да. В основном в школе в музыкальном классе или у Адама.

- Ты невероятна.

- Что? – Я почувствовала, что краска разлилась у меня на щеках.

- Ты просто невероятна. Следовала за своей мечтой, когда в тебя никто не верил и доказал всем, что можешь. Это просто невероятно. Ты молодец.

- И ты.

- Что? – Он хмуриться, явно озадаченный.

- Ты любишь рисовать и тоже последовал за мечтой.

- Не одно и то же.

- Почему? Ты последовал за своей мечтой и поехал учиться в такую даль. Это тоже достойно уважения и восхищения.

- Ты продолжаешь играть, потому что любишь это. Тебе это нравиться. Это твоя стихия. А я поехал учиться, чтобы просто пойти наперекор отцу. Он тогда уже умер, но мне всё равно хотелось утереть ему нос. Показать, что я буду делать всё против его воли.

- Но тебе там понравилось?

- Ну, было там несколько хороших преподавательниц. – Усмехается он. – Но смысл не в школах и престижных консерваториях. Мне просто нравиться рисовать для себя. Для души. И всё. И плевать, будет это моё образование или нет, главное, чтобы это никто у меня не отнял.

- И ты говоришь, что недостоин восхищения? Если ты хочешь рисовать для души и продолжаешь делать это, то ты достоин восхищения.

- Когда я уезжал я продал три картины и у меня еще два заказа. Я делаю это уже ради денег, а не души.

- Но ты тут. В месте, которое рисуешь для себя и ты пришёл нарисовать его. Ты лжец.

- Повтори-ка, кто я? – Цедит он, сквозь сжатее зубы. У меня по спине бежит холодок. Секунду назад он казался весёлым, и мне было спокойно рядом с ним. Но от такого его тона меня в дрожь бросает.

- Ты лжец. Потому что в первую очередь, ты врёшь себе. – Выпаливаю я, и голос мой не дрожит. Минуту он смотрит мне в глаза и у меня чувство, что он может убить меня, но потом его губы раздвигаются в ухмылке.

- Я знаю, что я часто лгу самому себе. И знаю всю правду о себе. Но ты стала первой, кто высказывает мне что-то в лицо.

- Почему?

- Потому что остальные бояться. Знают, что могут навлечь мой гнев.

- И что ты сделаешь со мной?

- По-хорошему я хочу положить тебя поперёк колен и очень больно отшлёпать. Так больно, чтобы ты плакала и умоляла прекратить. Но я не сделаю это.

- Почему? – Тихо шепчу я.

- Я же говорил тебе. Сегодня я получил свою порцию боли и крови. Тебе ничего не грозит. – Он с самодовольной улыбкой откидывается на землю и опирается на локти.

- А это...это правда? – Тихо и нерешительно спрашиваю я.

- Что, правда?

- То, что о тебе говорят. Что ты в некотором роде...садист.

- Я думал, что ты не любишь слушать всякие слухи и не обращаешь на них внимания.

- Я и не люблю. Но ты встречаешься с моей сестрой, и об этом говорит весь город. Тут хочешь, не хочешь, а начнётся куча вопросов.

- Иногда люди говорят правду. Но ты слишком мила и невинна, чтобы забивать себе этим голову. Если не хочешь, чтобы к тебе приставали с этим, я разберусь.

- А с Кэрол ты тоже так делаешь? – Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на него.

- А ты точно хочешь знать ответ?

- Нет. – Шепчу я. От того, как он смотрит мне прямо в глаза, мне кажется, что я могу сказать ему всё. И не утаивать не одного секрета. Такое чувство, что я могу ему верить. Но учитывая, что про него говорят, это сомнительная мысль.

- Уже поздно. – Габриэль встаёт с земли и подаёт мне руку. – Я провожу тебя.

- Тут прекрасно. – Я с тоской оглядываюсь на вид города.

- Здесь обычно никто не бывает. Я сомневаюсь, что про это место кто-то знает. И пользовался этим. Здесь был мой маленький Рай. Но если хочешь, ты можешь приходить, когда тебе будет угодно.

- Ты впустишь меня в свой Рай?

- Да, Ангел. Впущу.

Габриэль проводил меня до дороги, а оттуда я побежала до дома. Когда я вошла домой, из кухни вышла мама с гневным взглядом.

- Где ты была? Ты врёмя видела? – Сразу начала она.

- Да, видела. – Спокойно ответила я и направилась к лестнице.

- Где ты была!? – Продолжает она.

- Бегала. Представь себе я уже несколько месяцев иногда по вечерам в это время бегаю.

- Я не знала.

- А тебе не кажется, что это твоя проблема. – Срываюсь я и бегу наверх.

Она ушла в себя и совсем забыла, что у неё есть дочери и теперь я виновата. Я долгое время бегаю, а она только сейчас обратила на это внимание. Папа ушёл от неё, а она решила, что и дети то же.

Захлопываю дверь и падаю на кровать. Из глаз текут слезы, и я зарываюсь лицом в подушку. Я хочу нормального отца, который не уйдёт к женщине вдвое его младше, хочу мать, которая будет хотя бы делать вид, что её волнует судьба дочери и сестру, которая станет сестрой, а не которая будет помыкать и смеяться над тобой.

Я знаю, что эта плохая идея, но встаю и иду в комнату Кэрол. Просто хочу прижаться к кому-нибудь. Когда я открываю дверь, то там никого нет. Смотрю на часы. Мама права, уже поздно. Очень поздно. Но почему тогда она кричала на меня, а не на Кэрол? Потому что Кэрол умница, красавица и главная любимица. Потому что Кэрол всегда умеет потянуть за ниточки и манипулировать всеми. И все пойдут за ней. Но не за мной. У меня никого нет. А так хочется, чтобы был.