Придёт время, и цветы распустятся сами

Падение в бездну. Долгое-долгое, но отчего-то совсем не пугающее. Хотя Альфред и не знал, что могло ждать его впереди. По спине лишь слабый холодок пробегал.

Если случилось — пусть. Оно ведь уже произошло, к чему тратить силы на переживания?

Сказать легко, но Альфред не впадал в панику, скорее, из-за того, что просто не понимал, что именно произошло. В мыслях всё ещё крутились обрывки воспоминаний. Вот он говорил с Марком об отце, а через секунду нашёл на иссохшем теле документы, удостоверяющие, что весь их путь оказался ложью.

И к чему привёл?

Падение длилось больше, чем пара минут. Если он нёсся вниз (по ощущениям так, человек же не может падать вверх?), значит, его ожидало крепкое приземление. Нужно сгруппироваться, подготовиться...

Ветер мягко подхватил тело Витовского. Он встал ногами на плоскую поверхность, но глаза всё ещё были закрыты, будто не в жизни, а во сне это происходило.

Через мгновение пришло осознание, что рядом нарастал звук. Определённо что-то знакомое. Прислушавшись, Альф понял, что эхом в том месте, о котором ему ещё ничего неизвестно, отражались взмахи крыльев. Громкие хлопки замедлились, Альф вытянул вперёд руку, и на сгиб локтя сел увесистый ворон. Он пару раз звучно каркнул, чтобы показать, кто находится рядом с археологом.

И тут в голове Альфа всплыло ещё одно воспоминание. Громадный Демон с головой быка, тремя огненными глазами, когтистыми лапами и длинным хвостом. Марк. Друг его отца, или, может быть, совсем не тот, кем представлялся всё это время?

Тело Альфреда мелко содрогнулось. Свободной рукой он попытался найти опору поблизости, но ничего рядом не оказалось. Ноги вяло поджались в коленях, и мягкий поток ветра помог ему сесть. Птица что-то прокурлыкала, а после ласково потёрлась головой о шею археолога, стараясь успокоить. Так продолжилось недолго, затем ворон вспорхнул и исчез.

— Не... не... нет, — Альф потянулся пальцами, коснулся своей шеи. Он не узнал собственный голос. Кажется, тот звучал не по-настоящему, а только в его мыслях.

Внезапно Витовский услышал другой звук. Тоже хорошо известный. Шаги. Он напрягся, но лишь на долю секунды, потому что его окликнул Сакья:

— Альфред, я здесь!

— Что? Что произошло?

Сакья медленно опустил свою ладонь на плечо археолога, коснулся пальцами, но не сжал. Витовский быстро понял, что охотнику известно о его «слепоте» в этом месте, поэтому он и пытался всячески показать, что Альф не одинок.

Внезапно тишину разрезал ответ Сакьи:

— Ты умер.

Резко дёрнувшись, Альфред обернулся, пытаясь сделать резкий вдох, но ничего не вышло. Он ощутил себя мелкой рыбой на берегу, которой хочется вернуться в привычную среду. Тогда Сакья положил вторую руку, готовый удерживать его, сколько понадобится.

— Что это значит? Мы ведь говорим! Это сон? Сон же, да!

— Тебе трудно понять и принять это. Смерть не та, о которой ты думаешь. Ты умер для своего привычного мира, но у тебя всегда есть возможность переродиться.

Альф уставился перед собой, но так ничего и не смог увидеть. Глаза окутала молочная пелена, будто утром забыл надеть очки.

— Разыгрываешь? Так не бывает! Умер — значит умер! — он попробовал вырваться, но тогда охотник встал перед ним, преграждая путь. Ладони Сакьи медленно спустились вниз, и мужчина крепко обнял археолога, положив голову на его плечо.

— Не волнуйся, Лянь Хуа. Я ведь с тобой, значит, ничего страшного не произошло. Ты ведь доверяешь мне?

— Доверяю, — прозвучал серьёзный ответ. Альф вновь попробовал набрать воздуха в лёгкие, уже спокойнее, но ощутил, будто тот проходит насквозь и рассеивается в воздухе между ними. Все чувства медленно растворились, взамен мысли пытались забить недостающие лакуны. Альф провёл рукой по ткани на предплечье Сакьи, ещё сильнее нахмурился и спросил:

— Если я мёртв, что же тогда здесь делаешь ты?

Его вопрос утонул в слепоте окружающего мира. В этот момент Сакья поднял голову, и Альфу представилась возможность разглядеть лицо тибетца, вид которого периодически расплывался в его глазах.

— Потому что я уже давно мёртв, Лянь Хуа, но вот тебе это не грозит. Ты заслуживаешь перерождение.

***

Сакья никогда не думал, что будет чувствовать себя в безопасности после всего, что произошло в буддистском монастыре. До этого самого момента. Четверо незнакомцев, с которыми свела его жизнь были самыми странными людьми, которых он когда-либо встречал. Их странность заключалась не только в глубине силы или отличиях от простых людей. Сакье казалось, что Каса, Шону, Боджинг и Чогьял стали для него семьёй. Настоящей семьёй, где каждый член готов поддержать и выслушать. И этого ему так сильно не хватало всю жизнь.

После очередной удачной охоты удалось выделить время на простой отдых около костра. Маленькие искорки прыгали в небо и исчезали. Глаза Сакьи немного затуманились, но он старался слушать, если кто-то из команды о чём-нибудь спросит. Тибетец вздохнул и посмотрел на друзей. Именно так он начал их называть про себя. Чувство теплоты поселилось глубоко внутри и не желало оттуда уходить.

Внезапно сонный молодой человек ощутил увесистый удар в бок, он обернулся и сурово посмотрел на своего обидчика. Боджинг задорно улыбнулся, и весь дурной настрой Сакьи сразу же рассеялся. Что-то было в улыбке медведя такое, что и самому невольно хотелось улыбаться.

— Не вешай нос, — Сакья давно заметил, что ямочки на щеках огромного мужчины делали его невероятно обаятельным и харизматичным.

— Всё в порядке, просто задумался.

Глаза Боджинга сузились, в них ласково плескался огонь костра. Такой он был удивительный человек, что даже глаза передавали хорошее настроение.

— Так о чём задумался?

— Я не понимаю, кто я. Человек? Или уже могу принять животную форму? Я вместе с вами или ещё не достоин этого? Это так странно. Не могу перестать думать об этом.

Боджинг стал серьёзным.

— Ты охотник. Это всё, что имеет значение.

Сакья улыбнулся. Охотник, значит. Это его вполне устраивало.

Ночь была прохладной, но спокойной. И тибетца грело не только пламя костра, но и что-то невероятно тёплое внутри.

Утром Сакья решил, что ему не помешает прогуляться до реки, которая текла неподалёку. Солнце пригревало уже с утра впервые за долгое время. Тибетец спустился к водоёму, но вдруг замер, прислушавшись.

— Прости меня, Каса, — Сакья сразу узнал голос Боджинга. Такой тихий, почти неслышимый. Как думали медведь и мускусный олень, но Сакья всё слышал.

— Ты дурак, Боджинг, — сказала она с усмешкой. Хоть её тон был достаточно холоден, все в их компании знали, что за душой «снежной королевы» скрывается самое нежное создание.

Тибетец не хотел подглядывать, но что-то внутри него не давало просто развернуться и уйти. Он знал, что Боджингу нравится Каса. Это было понятно с самого начала. Его взгляды, когда она не видит. Улыбка, которая появлялась на лице, когда заходила речь про девушку. Вот так просто большой и страшный медведь превращался в ласкового ручного зверя из-за одного единственного человека, дорогого сердцу.

Любовь. Это слово всегда было непонятным для Сакьи. Оказавшись в монастыре в совсем юном возрасте, тяжело было представить, что родители вообще любили его когда-то. А вот отношения друзей вызывали приятные чувства, словно юноша наблюдал за цветением красивых бутонов.

— Я не дурак, просто храбрый.

— Храбрый дурак, — так же холодно отрезала девушка.

Мужчина приблизился вплотную к Касе. Сакья почувствовал, как бешено забилось его сердце. Он понимал, что не для его глаз происходила данная сцена, но не мог оторваться.

— Мы живём один раз, милая, и неважно, что там говорят про Сансару. Завтра мы можем вообще не проснуться. Я хотел поцеловать тебя. И ни о чём  не жалею.

Каса безотрывно смотрела на губы Боджинга. Сакья не понимал, почему ему стало так трудно дышать. Тяжёлая рука медведя опустилась на тёмную макушку девушки и ласково потрепала волосы.

— Расслабься, я приму любой твой ответ. Любой, — охотник улыбнулся всё той же своей лучезарной улыбкой.

Каса молчала, а когда Боджинг ушёл, прижала к смолистым прядям ладони и зажмурилась, на губах медленно расцвёл изгиб. Раньше она никогда не улыбалась настолько счастливо.

После этого случая Сакья задумался, сможет ли и он обрести что-то такое же ценное, как у этих двоих?

***

— Каса, почему Шону получил именно такой амулет?

Пестик, разминающий корни облепихи, остановился в ступе. Каса подняла раскосый взгляд и тепло улыбнулась. В свете рассветного солнца многочисленные родинки на её лице будто кружились в завораживающем танце. Иногда Сакья ловил себя на мысли, что по красоте не мог сравнить Касу ни с одной девушкой в своих воспоминаниях. Правда, лишь потому, что их было там слишком мало.

— Когда Мастер нашёл пятилетнего Шону в одинокой тибетской деревне, ребёнок прятался в погребе, боясь диких зверей и солдат китайской армии, которые разрушили его дом, уничтожив всех родных людей. С рождения Шону отличался от большинства сверстников — слабо слышал, а к пяти годам почти потерял слух и мог общаться только жестовым языком.

Каса аккуратно выложила в стеклянную баночку получившуюся жижицу из ступки. Сакья уже знал, что она делает мазь, способную убрать любую боль.

— Как рассказывал сам Мастер, не он выбрал создать слуховой аппарат для мальчика. Так решило Дерево. Оно дало маленькую-маленькую веточку, чуть ли не крошечный сучок. И благодаря ему Шону стал слышать. Сейчас же его способности позволяют знать: кто, в каком количестве и откуда подбирается к нам из недругов. Также... он, скорее, чувствует, а не слышит, приближение Демонов. Ты ещё не сталкивался с ними, но действительно важно, с какой стороны готовится напасть Демон.

— Это многое объясняет. Спасибо, Каса. Могу я задать ещё один вопрос?

— Разумеется! Пока большой медведь не забрал на себя всё наше внимание, можешь спрашивать обо всём.

— Почему вас четверо? Где остальные охотники?

То, что узнал Сакья от девушки, уже не казалось хорошей новостью. Дерево, которое появилось перед ними с Чогьялом, не выбирало охотников очень давно. Именно поэтому Мастер считал, что они — последние, кому суждено получить силы для борьбы с нечистью. Об этом немного позже он узнал и от самого Чогьяла.

Вечер сгущал краски, над тибетской землёй поднимался молочный туман. Охотники ушли спать — привычно было подниматься на заре. Сакья решил немного побродить вокруг лагеря. Ему нравилось оставаться наедине с мыслями. Каждый раз замечая изменения в своём отношении к жизни, он понимал, какую часть жизненного пути уже прошёл, и как сильно благодарен за всё, что было.

Когда человек начинает благодарить жизнь за травмы, которые она нанесла, он делает шаг на ступень лестницы перемен, глубинную и важную. Только так можно открыть новое, только так можно стать «старше». И Сакья понимал, что у него есть все силы и возможности, чтобы это произошло.

Дорога привела к недавно потухшему костру, где всё ещё тлели крохотные угольки. Молодой человек сделал глубокий вдох, вытянул вперёд ладонь. По его задумке ветер должен был помочь углю немного покрыться оранжевым свечением огня, пробудив его остатки. На мгновение Сакье удалось удержать поток воздуха, который подтолкнул чёрные камешки друг к другу. Но лишь на мгновение.

— Ничто в нашем мире не вечно, даже такая могучая стихия, как огонь, — послышался голос за спиной.

— Шону с вами не согласится, Мастер. Для него нет ничего более вечного.

Старик ухмыльнулся, подошёл поближе и заглянул в глаза молодого тибетца. В его же читались целые истории, невозможно было взглянуть в них и остаться прежним. Как будто внутри что-то менялось, всё неясное становилось ясным.

— Да, и мы, — продолжил Сакья, — охотники. В этом есть что-то вечное. Борьба добра со злом, да? Никогда не прекратится.

— Ты ошибаешься, — разочарованно ответил Чогьял, усаживаясь на траву. Он взял длинную палку и начал раскидывать ей угли, чтобы те не прижимались друг к другу и быстрее потухли.

— Что вы имеете в виду? — слова Мастера настораживали, хоть и говорил он без злобы.

— Мы никогда не сможем переродиться в теле охотника, — Чогьял продолжил ковырять угли, — это дано нам только один раз. После того, как мы умрём, появится новое поколение, которое будет защищать этот мир. А мы... Мы уже не принадлежим этому миру. После смерти ты не станешь кем-то другим, Сакья. Живи эту жизнь сейчас так, как суждено и так, как велят разум и сердце твои.

— Значит, мы сможем встретиться и с другими. Такими же как мы, — не унимался Сакья.

Мастер внимательно посмотрел тибетцу в глаза снизу вверх и покачал головой.

— Нет, не сможем. Пока жив хотя бы один из охотников нашего поколения, новое не сможет появиться.

Чогьял положил палку, встал, пожелал Сакье добрых снов и медленно направился в лагерь. Бурный поток ветра, словно дожидаясь его ухода, закружил всё, что находилось рядом с молодым охотником. Шумное дыхание Сакьи звучало в такт стихии природы. Слова Мастера ещё долго отдавались эхом у него в голове. Точно ли это была свобода, которую он так жаждал или очередная клетка, из которой не выбраться?

***

То утро началось для Сакьи просто отвратительно. Ему снился прекрасный сон, где его никогда не отдавали в монастырь. Мама улыбалась. Прекрасный был сон. Лишь до того момента, пока Боджинг не вылил на него бочку холодной воды, ясно дав понять, что сон это всего лишь сон, даже если он был хороший.

— Что за?! Что ты творишь?! — закричал тибетец.

— Вставай, — Боджинг лучезарно улыбнулся, будто бы ничего сейчас не произошло. Он всегда был в хорошем настроении, — нас ждёт работа.

Сакья послушно поднялся, с него ручьями стекала вода. Шону не мог прекратить смеяться, чем привлёк внимание Касы, которая заглянула в их шатёр.

— Что за работа? — Сакья решил спросить это у девушки, хотя бы она над ним не смеялась.

— О, это не совсем работа. Скорее особенный для тебя день, — обращение к Сакье она выделила особой интонацией, и это заставило охотника напрячься.

— Что вы задумали?

— Не волнуйся, друг, — Шону наконец унял свой приступ смеха, — тебе понравится.

Сакья в этом сомневался.

Охотники быстро собрали свои пожитки, в конце концов их было не так много. Мастер объяснил, что им нужно перебраться на новое место. Проблема была в том, что находилось оно достаточно далеко от этого лагеря, но никого это почему-то не волновало. Сакья напрягся.

— А каким образом мы собираемся туда добраться? У нас же нет повозки, — тибетец задал вполне логичный вопрос охотникам.

— В этом и вся суть, — подмигнул Шону.

И в этот момент неожиданно обернулся лисом. Таким светло-рыжим, больше похожим на деда, чем на животное, тибетским лисом.

— О, нет, — Сакья отрицательно покачал головой, — я, пожалуй, пешком пойду. Если поразмыслить, то тут не так уж и далеко.

Лис фыркнул. Неожиданно для себя, Сакья передразнил Шону. Послышался заливистый смех Боджинга.

— Я знал, что ты умеешь быть весёлым. Да ладно тебе, дружище. Это просто, включи своего внутреннего зверя и вперёд! — с этими словами, вместо мужчины появился огромный медведь. Земля содрогнулась. Раздался рёв.

— А это обязательно? Я бы хотел сохранить свой слух, — поморщился бывший монах.

— Боджинг прав, Сакья, — Каса внимательно смотрела на тибетца своими глубокими чёрными глазами, — это самый быстрый способ добраться до нужного нам места, у тебя нет выбора.

Превращение Касы было более грациозно. Она взмахнула тёмными волосами и обернулась тибетским оленем. Сакья никогда в жизни не видел это животное, но поговаривали, что оно приносит счастье. Можно было легко понять, что это Каса, стоило только заглянуть в глаза.

Закрыв глаза, тибетец задумался. Стало интересно, а каким животным мог бы стать сам Сакья? Кем-то небольшим, вряд ли таким быстрым, как Каса, и уж точно не таким сильным, как Боджинг. Да и слух у него не такой, как у лиса-Шону. Тогда чем же он отличался?

— Мастер? — Сакья открыл глаза и увидел перед собой Чогьяла. Старик внимательно смотрел на него, а потом улыбнулся.

— Видимо, сейчас моя очередь показывать тебе все прелести превращения.

После этих слов Сакью обдало горячим ветром. Смотреть было невыносимо, и снова пришлось закрыть глаза. Поток быстро прекратился, и взору охотника предстала огромная чёрная птица. Сама смерть.

— Стервятник, — прошептал тибетец.

Чогьял взмахнул крыльями и поднялся над землёй. Это было не просто красиво, ничего лучше Сакья никогда не видел, он точно запомнит этот момент на всю оставшуюся жизнь.

Теперь выхода и правда не оставалось. Придётся превращаться, только вот как это сделать? Как там говорил Боджинг? Включить своего внутреннего зверя? Похоже, стоит попробовать.

Сакья закрыл глаза и представил себя тигром. Большим и сильным, разрывающим врагов на тысячу кусочков. С чёрными полосками, острыми когтями. Он сможет! Он справится!

И тут по его телу прошёл разряд. Кто-то закричал, возможно, это был он сам. Но боль продолжалась недолго. Холодные потоки энергии дали желанное облегчение. Открыв глаза, Сакья понял, что он парит. Он не был тигром. Он был вороном, чёрным как ночь. Охотник махал крыльями, поднимаясь всё выше и выше. И это было самое прекрасное чувство в его жизни.

Если мы долго стремимся к чему-то, то достигаем, но не всегда теми методами, о которых думали. Так произошло и в этот раз.

***

С тех пор, как Сакья узнал, что его звериным обличием является ворон, самооценка достигла высокого уровня. Теперь он не беспокоился об ошибках, больше тренировался, действовал, и в битвах с Демонами никогда не стоял в стороне. Правда, Чогьял часто напоминал, что они — команда, значит, и сражение должно быть не один на один, а охотники против Демона. И действительно, каждый раз им удавалось так слаженно сражаться, что никто не мог и представить, что произойдёт, если вдруг хоть одно звено исчезнет.

Такая жизнь представлялась Сакье лучшей из всего, о чём он размышлял. Оставаться в монастыре было сродни смерти, исчезнуть и оставить охотников — даже не приходило в голову. Однако долго не могло всё идти так гладко. Сакью волновала одна мысль. И Шону, и Каса, и Боджинг ни один раз ему говорили, что то Дерево, к которому водил его Мастер, никогда не появлялось перед ними второй раз. Боджинг отрывками вспоминал, как Чогьял залечивал ему сломанную руку. Про Шону и так известно. Каса также никогда на праздник Золотой Звезды не оказывалась рядом с Деревом вновь. Лишь Мастеру удалось видеть Дерево несколько раз в жизни, и чувствовалось, что он был особенным охотником. И Сакья хотел стать подобным ему.

Уже три месяца он грезил мыслью, что в этот раз на праздник сможет увидеть Дерево. Что произойдёт после? Возможно, Сакья станет сильнее. Возможно, станет лучшим из учеников Чогьяла.

Неслучайно ворон стал его звериной формой. Он хорошо запомнил, что птицы — важнейшие члены охотничьей стаи. И он сам не один раз доказывал, что выбран был не просто так.

Только вот всю жизнь Сакье претили слова о «лишении». Он терпеть не мог ограничения в монастыре, потому что не хотел брать меньшее из возможного. И сейчас он не был готов оставить позади себя мысль о том, что его силы могут выйти на новый уровень. Стоило всего лишь ещё раз дождаться появления Дерева.

— Нам стоит подняться к монастырю. Чувствую, опасность совсем рядом. Земля кишит Демонами, — Шону помял в пальцах самокрутку и вздохнул.

— Лабранг — древнее место. Конечно, там уже могли зародиться свои порядки, — произнёс Боджинг.

— Хорошо. Тогда собираемся. Кто-нибудь видел Мастера? — Каса завязала волосы в хвост и огляделась, чтобы оценить масштабы сборов.

Сакья вышел из лагеря в надежде найти Мастера. Его подначивало спросить про Дерево, но совесть останавливала. Вряд ли Чогьял считает его достойным. А кто тогда достоин?

— Решение принято, — произнёс старик, появившись рядом. Сакья даже не сразу понял, о чём были его слова.

— Отправляемся в Лабранг, Мастер.

— Бывал-бывал, — задумчиво произнёс пожилой мужчина, свёл за спиной руки.

— Может ли нас ожидать что-то серьёзное там?

— Может. Ты ведь помнишь, Сакья. Главное, чтобы вы действовали вместе. Огонь, земля, вода и ветер. Ты ветер, Сакья. Ты должен помнить.

Внутри охотника в маленький шарик собралось беспокойство. Всё чаще ему казалось, что Чогьял находит определённую выгоду в том, что среди них нет кого-то, кто хочет быть главным. Верно ли это? Могли бы они стать лучше? А, возможно, совершенно не хотели быть охотниками? У Касы и Боджинга могла получится семья, Шону совершенно точно хотел увидеть мир, а не только бесконечную степь. А он сам хотел растратить потенциал на что-то большее, чем парочка Демонов на их пути. Мог ли он полностью избавить тибетскую землю от проклятья войны? Мог ли он стать единственным нирманакаей, который не просто сидел бы в храме, а действовал?

Лёгкой прытью бежала олениха, рядом с ней сквозь траву проскальзывал тибетский лис, сзади нагонял большой бурый медведь. Ворон летел немного позади стервятника. Тело двигалось вперёд, но мысли уже были не здесь. Сакья специально то поднимался, то опускался в небе, чтобы его исчезновение стало заметно не так скоро.

Решение принять легко, но вот совершить действие... Он замер в воздухе на долю секунды, развернулся и полетел обратно, в направлении поляны, где впервые появилось Дерево.

Путь был неблизкий, и к концу Сакья почти выбился из сил. Он подлетел к горе, опустился и стал человеком. Взгляд уловил темнеющее небо, вечер вступал в свои права. Забравшись по уступам, он устроился на том месте, где в прошлый раз сидели они с Чогьялом. Ожидание вновь казалось невыносимым, глаза слипались.

Наступила ночь. Сакья похлопал ладонями по щекам, шумно вздохнул. Дерево не появлялось. Он принялся ждать, но через несколько часов терпение было на исходе. Охотник ступил на поляну, прошёлся кругами.

— Оно должно было появиться. Сегодня праздник. Сегодня нужный день. Правильно ли я нашёл место?

Он сел посреди поляны в позу лотоса. Закрыл глаза. Дерево было связано с охотниками. Мастер говорил, что исчезает оно после прощания. Значит, его можно было пригласить.

Сакья напряг каждую клеточку своего тела. Распахнул глаза. Но ничего, кроме темноты перед собой не увидел. Дерево не появилось.

Поднявшись в небо смолистой птицей, охотник сделал круг, чтобы убедиться, что Дерева нет. Разочарованный больше своим поступком, чем отсутствием Дерева, он полетел по направлению к Лабрангу.

Горы, скрывающие монастырь, показались лишь на рассвете. Сакья высматривал друзей, но животных не было видно. Он спустился рядом с храмом, но почувствовал, что цель его пути — пещера в скале. От неё шли потоки до того мрачной энергии, что охотник невольно вздрогнул.

Первое, что он увидел, ступив в пещеру, была сумка, которую Каса всегда носила с собой. Там пряталось всё самое необходимое. Сейчас же ремешок был порван, а сама сумка... окроплена кровью.

Сакья прижал к груди ладонь и сделал ещё несколько шагов вперёд. Он увидел девушку, которая лежала на камнях. Боджинг обнимал Касу со спины. Спина мужчины была изорвана в клочья. Остальное не хотелось разглядывать.

Не сдержав стон отчаяния, Сакья метнулся к ним, падая на колени. Он начал шептать, пытаясь добиться ответа, но его не могло быть.

— Моя луноликая Каса, прошу тебя, — его пальцы коснулись тонких веточек усилителя на ногах Касы.

И Сакья увидел последний момент жизни подруги её глазами.

Перед охотниками возник не один Демон. Их было четыре. И сила их казалась несравнимой со всем, что они видели до этого дня. Каса старалась скрыться, она понимала, что возможности спастись у них нет, а, значит, можно только бежать.

Но планы изменились в тот момент, когда она услышала тихий утробный рык медведя. Боджинг упал, всё ещё пытаясь держать удар против врага, но сил не было. Каса оказалась рядом быстрее, чем голубое небо застилают тучи. Девушка хотела найти целебную мазь в сумочке, но внезапно в её глазах померк свет. Она перестала видеть.

— Я рядом, — прошептал медведь, сжав её руку. Боджинг также потерял способность смотреть. Он протянул ладони, обхватил Касу, мягко и трепетно обнимая. Они уже не знали, где находятся. Эхо пещеры больше не отзывалось в ушах.

— Мой ответ... ты знаешь мой ответ, — прошептала Каса. По её щекам текли слёзы.

— Знаю, родная.

Сакья закричал, падая на спину. Воспоминание Касы заставило его испытать не только ментальную, но и физическую боль. Смерть в сражении с Демонами была не такой, как у простых людей. Охотники не перерождаются, не попадают в круг Сансары. Они исчезают.

Он поднялся, обнимая дрожащими руками себя за плечи, повернул голову и заметил у противоположной стены пещеры Шону. Сакья не хотел испытывать того, что только что было, но не смог бы простить себе, если бы не узнал всего.

Он присел на корточки перед телом юноши, аккуратно провёл пальцами по тёмным прядям его волос, а затем коснулся усилителя на ухе.

Теперь Сакья стоял перед огромным Демоном, похожим на китайского дракона. Огонь пылал в его глазах, а тело не двигалось. Пламя окутало его, но внезапно перед лисом возник Мастер. Он отразил удар, закрыв собой Шону, и развеялся пеплом. Парень побежал вперёд с криком, готовясь напасть на дракона, но тот опалил его, оставив обугливаться бездыханное тело.

Сакье перестало хватать воздуха. Он отполз от тела друга, хватаясь ладонями за шею.

— Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет...

Нет!

Крик отразился от каждой стены в пещере. Большой чёрный ворон стремительно вылетел в небо, растворяясь в облаках. Сакья знал, что в смерти охотников был виноват лишь один человек. Этим человеком был он сам. И такую вину простить нельзя ни в этой жизни, ни в какой из других возможных. Он проклят самим собой, ему и расплачиваться.

***

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В 12 ЗВЕНЬЕВ КОЛЕСА САНСАРЫ

Сакье было известно, что может представлять из себя путь жизненного цикла любого человека. Если Альфреду в конце была уготована смерть именно от Демона, он сможет противостоять этому, повернёт события иначе. Просто нужно успеть.

Но была загвоздка. Смерть может быть уготована человеку не единожды на его пути. Только вот где они откажутся, Сакья не мог предугадать. Чужая судьба явно наполнена совершенно другими воспоминаниями и мыслями.

Поэтому, когда они ступили в помещение, залитое светом, Сакья ощутил, что его ладонь опустела, а затем услышал детский смех. Вокруг стала прорисовываться улица: склон дороги, двухэтажные деревянные домики с резными наличниками, люди, которые не спешили по делам, а размеренно прогуливались вдоль дороги.

Русские люди.

То, что они русские, Сакья понял по речи, точнее, по акценту, который был у Альфреда. Чёткое произношение, немного грубое, но всё равно очаровывающее. Было и дураку понятно, что тибетец в длинных чёрных одеждах и с красным хвостом волос здесь казался лишним. Только вот на него даже никто и взгляда не бросил. В современном мире оказывается трудно кого-то удивить тем, что не связано с личными проблемами человека, а иногда и всеобщую тяготу люди делают личной. Так проще переживать, чем думать о глобальном.

Поэтому на Сакью никто не смотрел, не сторонился его и не пытался узнать, что он делает посреди улицы маленького русского городка.

— Альф! Альфред! Кому я сказал: «Не ездить по дороге?»

Сакья сразу понял, голос кого прозвучал так близко. Высокий мужчина худощавого телосложения в очках и летнем костюмчике песочного оттенка. Такие обычно носят археологи.

Отца Альфреда он представлял именно таким, даже вопросов не возникло. Только вот, где сам Витовский-младший?

Мимо Сакьи на всей возможной скорости пронёсся мальчишка на велосипеде с громким криком: «Посторони-и-ись!»

И, действительно, ребёнку мало пространства на узкой дорожке, по которой ещё и люди ходят — лишние объекты. Он свернул на пустую дорогу, но Сакья напрягся, и будто сам знал наперёд, но, скорее, просто понял, что произойдёт дальше.

Он выбежал на дорогу, и его сразу же ослепили фары. Руки подхватили маленького Альфреда, и охотник кинулся с дороги в сторону. Они слышали, как железо велосипеда превратилось в лепёшку под тяжестью машины.

Роберт оказался рядом быстро, но Сакьи там уже не было. Ворон поднялся ввысь, внимательно наблюдая за семьёй Витовских.

Не успев сделать какие-либо выводы, Сакья заметил, как впереди появилось невысокое здание. Птица спикировала вниз на небольшую поляну, а затем обернулась человеком. Видимо, ему стоит зайти внутрь.

Оказавшись в начале длинного коридора, Сакья огляделся. Это место показалось ему странным. Везде бегали дети. Одеты они все были в одинаковую серую одежду. Абсолютно все. Различия между девочками и мальчиками лишь в наличии юбок у первых. Возникшая мысль заставила Сакью напрячься. Неужели он снова оказался в монастыре?

Охотник сделал вдох. Это не может быть монастырь. Слишком по-другому выглядит, но с первого взгляда многое напоминало ему о собственном прошлом. Стены в светло-зелёных тонах. Зелёный — хороший цвет, только вот в этом воспоминании он казался слишком уж холодным. На стенах расклеены бумажки. Сакья посмотрел на них, языка он не знал, но всё равно стало любопытно. Если бы Сакья мог тут что-то изменить, то непременно добавил бы растений, природа слишком важна, даже в таком холодном здании должна быть её часть. Деревянные двери тоже навевали тоску. Они были не просто из дерева, а выкрашены в грязно-бежевый цвет, что непременно вызывало желание помыть их.

Вдруг мимо него пронёсся мальчик. Сакья сразу же догадался, что это Альфред. Удивительно, но охотник понял это практически инстинктивно. Странные вещи происходили. Охотники, Демоны — всё это влияет и на время. Конечно же, влияет.

Ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Если Сансара показывает это, значит, этот неугомонный мальчуган в беде.

Прозвенел звонок. Ассоциации с монастырём растворились в воздухе, когда Сакья понял, что это обычная школа. Дети направились в классы, но Альфред шёл дальше по коридору, а затем и вовсе сбежал вниз по широкой лестнице. Кажется, он решил прогулять уроки. Конечно, Сакья в его возрасте тоже так делал, но в данной ситуации ему хотелось бы, чтобы Витовский был послушным учеником.

Мальчик выбежал на улицу, Сакья за ним. Он остановился за углом здания, сосредоточенно наблюдая за тем, как Альф бежит к группе школьников. Трое здоровенных амбалов не давали прохода девочке, которая с виду была ровесницей Альфреда, возможно, одноклассницей. Девочка плакала и была напугана.

Старшеклассники смеялись во весь голос и совсем не боялись, что кто-нибудь может их заметить. Сакью всегда поражали такие люди. Если моральные принципы не сдерживают, то побоялись хотя бы стать земляными червями в следующей жизни.

— Прекратите! — раздался голос Витовского. Ну, конечно! Наш будущий археолог, спаситель всего сущего!

Подростки обернулись. Воцарилось молчание. Вряд ли они ожидали, что хиленький ботаник в очках найдёт в себе смелость, чтобы вмешаться. Лоб Альфреда был нахмурен, а кулаки сжаты, в любую секунду готов ринуться в бой. Вот только взгляд был направлен не на обидчиков, а на эту хрупкую светловолосую девочку. Её глаза расширились при виде Альфа. Ей было страшно за себя, но за своего спасителя она испугалась даже сильнее.

Сакья не спешил вмешиваться. Он внимательно наблюдал, удивлённый тому, что Альф был готов выйти против парней, явно сильнее его.

И началась потасовка. Очки Альфреда полетели на землю, но он так размахивал кулаками, что умудрился сломать одному из старшеклассников нос, а второму зарядить в шею. Третий не лез в драку, наблюдал со стороны. И поначалу охотник не понимал, почему Сансара показывает именно это воспоминание.

Пока в руке третьего не блеснул нож. Девочка закричала, очнувшись от испуга, но Витовский её не слышал. Сакья вздохнул, он вытянул руки вперёд и сильным потоком ветра выбил оружие из ладони нападавшего, а затем поднял того в воздух и перекинул на забор футбольной площадки. Громкий крик привлёк школьников, которые прильнули к окнам в кабинетах, наблюдая за происходящим.

Девочка сидела рядом с упавшим без чувств Альфом и гладила его по волосам. Не каждое геройство может иметь хороший финал.

Сакья обернулся и увидел пятиэтажный дом. Школа за спиной медленно растворилась. Он сделал несколько шагов вперёд и оказался в помещении. Его встретила скромная комната. Настежь открытое окно, в которое залетал тополиный пух, оседая везде, где мог достать. Мрачно. Хотелось зажечь огонёк и внимательно разглядеть стопки книг на столе, разбросанные тетрадные листы, плакаты на стене. Это комната Альфреда. Но что могло произойти дома? В чём таилась опасность?

Тишина, шелест листьев за окном, но внутри не было места спокойствию. Сакья присел на кровать, пальцы ощутили мягкое одеяло, немного сжали, но быстро отпустили, ведь охотник услышал, как хлопнула входная дверь. Кто вернулся?

Вариантов было немного. Мужчина поднялся, оглядываясь по сторонам, чтобы выбрать место. Можно было выпорхнуть на улицу, но казалось, что так он может не успеть. Уместившись в углубление между стеной и шкафом, он принялся ждать. Прошло достаточно времени, но в комнату так никто и не зашёл. Не мог же хозяин квартиры пропасть в коридоре?

Сакья вышел из укрытия, подошёл к двери и аккуратным нажатием повернул ручку. Он не знал, разрушится ли воспоминание, если Витовский его увидит. Но, по крайней мере, археолог ещё просто не знает его. Они не встречались. И это будет просто чужой человек в его квартире, не больше.

Дверь открылась, а за ней был такой же тёмный коридор. Правда за поворотом всё же виднелся свет. А ещё Сакья только сейчас понял, что единственное, что доносилось до него из звуков после прихода неизвестного — поток воды.

Вода даёт и забирает. Каса много рассказывала о силе этой невероятной стихии. Но почему-то сейчас Сакье показалось, что возвышенность его отношения к ней совершенно лишняя. Он уверенно направился вперёд по коридору, повернул, вошёл в ванную комнату и с силой сжал ладони в кулаки.

***

Капли крови медленно растекались на линолеуме в коридоре. В спальне всё также не горел свет, но теперь Сакья знал, что произошло.

Убрав бинт в аптечку, оставил её на столе. Повернув голову, ещё раз пробежался взглядом по Альфреду. Мокрая чёрная рубашка и брюки лежали на полу, сам парень был накрыт одеялом по пояс. Грудь медленно вздымалась.

Сакья не сдержал тихого вздоха. Он не смог бы сказать точно, сколько Витовскому лет в этот день, но выглядел тот ещё совсем ребёнком.

И то, что ребёнок может даже помыслить о таком, не укладывалось в голове. Потому что он сам хорошо помнит, как подобная мысль впервые зародилась у него.

Сначала — предательство со стороны родителей, которые просто отдали его, потому что так «положено», так «сложилась традиция», потому что после слов каких-то людей он уже не их сын, а нирманакая. И это — важно.

Затем — учёба в храме, упрёки, потеря контроля над собой и многочисленные попытки сбежать, перерастающие в нескрываемую ярость.

И последнее — его главная ошибка. Смерть людей, которые стали ему самыми близкими. Ближе, чем семья. И тогда это была уже не мысль.

Это было действие.

Сакья решил, что способен вызвать на бой самого Бога Смерти, тот же сделал из него марионетку. Псевдогеройство не увенчалось успехом, так как никто не может даже увидеть Бога Смерти, а драться с ним — неслыханно.

Он хорошо помнит высокую заснеженную гору, и то, как ему было холодно. А потом прошло.

Бог Смерти выбрал ему наказание, и Сакья принял его с достоинством. Он стал последним охотником на Демонов без возможности перерождения после смерти. Его послесмертие имело определённую цель, которая была и раньше — бороться с Демонами. Только конечного исхода не было.

Бог Смерти уничтожил Дерево, чтобы убедить охотника в его тяжёлой посмертной судьбе и вечном одиночестве, которого он добился сам.

И когда Марк разбил зеркало — у Сакьи появилась «работа», но он и подумать не мог, к чему всё это приведёт.

Теперь он играл роль проводника для русского парня, но понимал, что это очередная ступень к прощению его вины в этом мире и других.

Отвернувшись, Сакья хотел набрать где-то воды, чтобы оставить рядом с кроватью, но наткнулся взглядом на большую картонную коробку. Сверху лежала потрёпанная тетрадь в красном переплёте. Он уже видел эту тетрадь раньше. Конечно же, она принадлежала Роберту.

Взяв в руки, он уверенно сжал её, а затем положил сбоку от Альфа на кровать. Это показалось правильным.

У человека должно быть что-то, что заставит его остаться. Археология подойдёт Витовскому как нельзя лучше.

Вода, бинты, дневник отца. Всё осталось, а Сакья, обернувшись птицей, вылетел в окно. Ветер добродушно подхватил его, унося дальше от квартиры Витовского. Он рассчитывал, что так сможет переместиться в следующее воспоминание, но полёт длился, а виды не менялись.

Начали сгущаться тучи. Очень громко в своей голове он услышал голос:

— Это обман. Ты не имеешь права находится в его воспоминаниях, а тем более менять их.

— С чего бы это?

— Я делал ставки на смерть его отца! После такого дальше идти ни у кого не будет сил, — отвечал рассерженный голос.

— Не хочу тебя расстраивать, но скорбь — это то, что будет у людей всегда. В это время они уже умеют жить с ней.

После слов Сакьи сильный поток ветра снёс его вниз с огромной силой. Ворон несколько раз перевернулся в воздухе и уже был готов пикировать, но внезапно оказался в месте, которое ждал меньше всего. Это был древний храм в тибетской пещере.

У Лизы перехватило дыхание, задрожали ноги. Она стояла не так близко, поэтому видела картину целиком. Этот Демон не был похож не на старушку в чайной лавке, да даже на Дракона слабо походил, которым обернулась китайская принцесса. Существо было другого уровня. Не было места интересу, лишь кромешный ужас, который иголками вонзался в тело девушки.

— Нет! Так не пойдёт! — закричала Лиза и рванула с места. Она действительно побежала вперёд, безоружная на монстра, потому что не могла принять произошедшее.

Сильный поток воздуха стал преградой перед ней. Елизавета обернулась и увидела Сакью, который больше не склонялся над телом Альфреда. Охотник стоял, в руке держа ритуальный кинжал и готовясь напасть.

— Присмотри за ним. Нельзя позволить Фэю забрать тело Альфреда, — сказал он, немного склонив голову набок. Тем временем Демон извивался за ветряной стеной, он был похож на гигантского скорпиона, покрытого шерстью. Глаза Фэя вертелись в разные стороны. Казалось, он предчувствует то, что собирается сделать Сакья.

Лёгкий прыжок, мужчина взмывает вверх, чёрные края одежды медленно покрываются смольным пером, и вот на Демона уже летит большая птица. Отвлекая внимание, пролетая мимо большой головы Фэя, Сакья вновь оборачивается человеческой формой, падая вниз, целясь оружием так, чтобы нанести смертельный удар.

Ветряные потоки сдерживают Демона, и Сакья ни на мгновение не сомневается, что у него получится. Ритуальный кинжал вонзается в спину существа из другого мира, и в этот момент охотник слышит треск. Тихий, но характерный. Глаза сужаются, ищут причину.

И находят — пхурбу сломан пополам.

В руках Сакьи остаётся лишь ручка с изображением гневного божества. Фэй разворачивается всем демоническим телом и с размаху бьёт охотника хвостом, откидывая в стену. Громкое рычание наполняет пещеру. Разъярённый Демон быстро приближается к охотнику, разжимая огромную пасть на бычьей голове. Каждый из трёх глаз жаждет мести.

Заворожённая Лиза, не в силах отвести взгляд от происходящего, случайно замечает, как под рубашкой друга, на уровне груди загорается слабое золотое свечение. Археолог хмурится, протягивает ладонь, касаясь грязной ткани, но отдёргивает руку.

Сакья понимал, что это только начало битвы. Он не отступит, ведь за спиной многовековая история охотников на Демонов. А он — последний из них.

— Необязательно видеть глазами, чтобы ударить в нужном направлении, — удивительно, но тибетец практически услышал спокойный голос Мастера у себя в голове. Охотник усмехнулся.

— Да, Мастер, Вы правы. Природа более зоркая, чем мои собственные глаза.

Зажмурив глаза, Сакья ощутил, как его спину окутала волна тепла. Он обернулся, посмотрел и увидел четыре силуэта, которые стояли рядом, словно невредимые.

— Каса! — выдохнул охотник, изумлённо разглядывая девушку перед собой. Она была всё также прекрасна, как и раньше. Затем повернул голову к прыткому лису: — Шону! — улыбка появилась на лице Сакьи.

— Боджинг! — он увидел, как мужчина задорно подмигивает ему.

— Пришло время, Сакья.

Голос Чогьяла был так близко, будто исходил из собственных уст охотника. Он кивнул, схватив с уверенностью ручку ритуального кинжала покрепче и увидел, как на месте сломанного клинка зелёными потоками ветра образовалось новое лезвие.

Затем Сакья подпрыгнул вверх, поднимаемый потоком ветра. Он был словно сам ветер. Клинок устремился в Демона. Фэй не мог не заметить оружие. Его огромная пасть раскрылась, а сильные лапы потянулись к Сакье, но в этот момент охотник проскользнул под брюхом Демона и вонзил кинжал в его грудь. Демон взревел, пытаясь отбросить нападавшего, но рядом с Сакьей появились другие охотники. Земля в силе Боджинга, яркость огня Шону, плавность течения воды Касы и потоки ветра Сакьи — стихии соединились в один большой клубок энергии и пронзили тело Демона. Малейшими крупицами Фэй начал растворяться в воздухе, и спустя несколько мгновений Сакья стоял над упавшим на колени Марком, который прикрывал ладонями дыру в груди.

— Глупые, — улыбнулся Марк, хрипло пытаясь слепить слова в предложение. Он потянулся рукой за свою спину и достал осколок Зеркала Кармы. Тот самый, который археолог нашёл в пещере в начале их пути. Его улыбка не предвещала ничего хорошего, и Сакья сразу понял. Четыре святые истины. Четыре статуи Будды. Ханда, Тхэян, Ванчэн и Марк. Четыре Демона, охраняющие осколки. Зеркало будет собрано.

В сумасшедшем бреду Марк дёрнулся, падая на бок и пытаясь вытряхнуть из сумки, что лежала тут же в пещере остальные осколки. Сакья не был уверен в том, что произойдёт, когда осколки соединятся, удивлённо взглянул на окровавленный кинжал в своей руке, сделал шаг, чтобы схватить Марка, но только тот выложил все осколки на землю, как они начали светиться ярким белым светом, а затем... Марк исчез.

— Куда он делся? — паникующе спросила Лиза.

— Не знаю, — сухо ответил Сакья и убрал ветреной клинок за пояс.

***

Смех отразился от стен. Марк всё ещё пытался соединить осколки, не подозревая того, что он уже не находился в пещере. Точнее, не в той, где остались археологи и охотник.

— Так, так, так, — соединив последний, Марк поднял голову, чтобы убедиться, что тело Альфреда лежало всё там же. Только вот сына его друга не было. Никого не было.

Зеркало Кармы медленно соединилось. Каждая трещинка затянулась, а затем огромная синяя рука потянулась и подняла его.

— Я справился. Я смог. Я собрал Зеркало! Теперь ты простишь мне? Простишь? — причитал Марк, цепляясь пальцами за светлые волосы на своей голове.

— Даже через наказание ты прошёл тропой эгоизма. Знаешь, для чего людям дано перерождение? Чтобы они могли изменить свой путь с неверного на верный.

Ты не достоин прощения.

В этот момент горло Марка сковало словно раскалёнными железными щипцами. На последний вдох Бог Смерти дал ему несколько секунд, да и тех не хватило, чтобы выдохнуть. Тело Марка рухнуло, и когда его взгляд уставился вперёд, мужчина увидел коричневую куртку, охровые брюки и походную сумку. Перед ним лежал Роберт. Марк вытянул руку вперёд, чтобы коснуться одежды друга, и закрыл глаза.

***

Тело Альфреда Витовского всё ещё оставалось бездыханным. Когда сильный ветер перестал сбивать с ног, Лиза подбежала к другу, обняла ладонями его лицо, пытаясь осознать произошедшее. Девушка надеялась, что всё это было одним долгим-долгим сном, кошмаром, который приснился им по приезде в Тибет.

Сакья обернулся к ним, начал медленно подходить, но не остановился, а прошёл мимо. Именно тогда Лиза увидела яркое золотое свечение впереди. Приглядевшись, она поняла, что светилось огромное дерево. Дерево посреди пещеры!

А затем камень под ними затрещал. Лиза вцепилась в руку друга в надежде удержать его, если что-то произойдёт. Но она точно не ожидала, что подняв голову, увидит Сакью, представшего перед Богом Смерти. Рисунки преувеличивали весь ужас, которое испытывал человек перед подобным. Лиза, кажется, была давно готова к такому, поэтому стойко оставалась на своём месте, наблюдая за происходящим.

— В моей вине то, что ты оказался ввязан в это дело, мой старый друг, — произнёс Бог Смерти, медленно цепляя целое Зеркало Кармы к своим одеждам.

— Значит, это было в твоих планах, о Всесильный. Но не могу понять, почему этот юноша не переродился, ведь полноценный круг жизненного цикла я прошёл вместе с ним, — ответил Сакья. Охотник смотрел на Дерево, нахмурившись. Отчего-то не казалось, что это иллюзия.

— Ты вмешался, изменил ход его судьбы, но уверен ли ты, что ему предназначено перерождение? Заслужил ли он? — раздался громогласно ответ.

— Проще решить, заслуживает ли человек жизни, чем осознать, что он может заслужить только смерть.

— В таком случае ты знаешь, что делать, Сакья, — Бог Смерти качнул большой головой и указал массивной ладонью на дерево. — Раз ты вплетаешь в его судьбу нити своей, так пускай он возьмёт и силу.

Лицо охотника побледнело ещё сильнее. Он шумно выдохнул, обернулся и встретился взглядом с Лизой, которая сжимала ладонь Альфа. Когда Сакья собирался спросить Бога Смерти о том, как именно ему стоит поступить, Владыка уже исчез, открыв вид на огромное Дерево.

— Что это? Что происходит? — спросила Кирилина.

Сакья подошёл ближе к ним и поднял Альфреда на руки. Лиза также встала, озираясь.

— Я смогу спасти его, — ответил ей Сакья, — будь рядом, хорошо?

Чем ближе они подходили к дереву, тем больше Лизе казалось, что её сознание окутывает дрёма. Подобного, что видела она сейчас, даже в книгах про Гарри Поттера не было. Это Дерево одновременно влекло своей красотой и пугало, потому что хоть и невероятно красивое, оно было странным.

Сакья шёл уверенно. Он положил Альфреда на землю, жестом попросив Лизу поддержать тому голову. Мужчина подошёл к дереву и коснулся его ствола ладонью. Яркий свет озарил их, и через мгновение Дерево опустило ветвь, согнутую в очертании полукруга.

— Ты вживишь ему это? В место, где дыра?

— Да, — негромко произнёс Сакья и подошёл к археологам. Он встал на колени и достал из сумки на поясе Альфа молоточек. За то время, пока охотник работал с деревом, любой человек давно ушёл бы в мир иной, но Лиза не мешала. Она молча наблюдала за происходящим.

И тогда в руках Сакьи оказалась маленькая коробочка. Для Лизы было секретом, как именно её можно применить, но охотник действовал решительно, хоть его руки и подрагивали в страхе грядущего.

«Пока жив хотя бы один из охотников нашего поколения, новое не сможет появиться».

Сакья опустил ладонь, в которой держал выкованный из дерева стимулятор, на грудь Альфреда Витовского, и тот стал медленно прирастать к открытой ране в груди археолога. Убедившись, что часть Дерева охотников на Демонов на своём, правильном месте, Сакья поднялся и улыбнулся Лизе.

— До скорых встреч, Елизавета.

Он взмахнул рукой, призывая ветер и в этот же момент большая ладонь Бога Смерти схватила поднявшуюся под потолок пещеры чёрную птицу и стиснула так, что послышался хруст. В один миг внутри тибетской горы, где сохранились руины древнего храма, стало темно.

А затем Дерево ещё раз вспыхнуло и исчезло.

Альфред открыл глаза и сжал ладонь подруги в своей.