Your words make me tremble ...
Я просто закрываю глаза. Весь мир — ничего. Я не могу смотреть на него пока перед глазами у меня стоит её лицо. Мертвенно белое, с закрытыми глазами, бледно-голубыми губами и попадавшими на них огненно-рыжими волосами. Её лицо — это то, что заставляет меня биться в истерике и забывать дышать от надвигающегося к горлу крика. Её больше нет, но в то же время она живет в моей голове. И это не нормально.
Я зажигаю ритуальные свечки. Убеждаюсь, что прописал всё вокруг пентаграммы, и что тело Хэни не вылазит за круг. Тяжело вздыхаю, начинаю зачитывать заклятье из маминой книжки.
Мне и вправду очень повезло, что моя мама была заговорщицей и одной из древних ведем, умевших продлевать жизни живых существ и оживавшей мертвецов. Конечно, про мертвых это только на словах, но я действительно уверен, что она могла сделать такое. И раз я её сын, то считаю, что тоже обязан уметь делать это.
Прочитывая седьмую строчку, я замечаю, что огонь свеч едва колыхается, поэтому питаюсь ещё большей надеждой, что всё получится.
И как вы уже наверное поняли, я собираюсь оживить тело Хэни. Я хочу вернуть её к жизни. Хочу что бы она вновь заразительно смеялась, совсем не стесняясь могла поцеловать меня на публике или шлепнуть по заду, что бы она могла и дальше ошеломлять меня своими поступками и оставалась такой же живой. И в данный момент я не приму отказ. И мне не важно что будет потом, какой она возможно очнется и очнется ли вообще. Я просто обязан оживить её. Или... Или я в конец бесполезен. Да.
Я заканчиваю читать. Боясь перевожу свой взгляд на бледное-бледное тело, и меня пробирает дрожью. Книга выпадывает у меня из рук, а сам я оседаю на пол. Прикрываю глаза.
Меня начинает трясти только при мысли о том, что я пошел на это... Схватил уже мертвое тело, усадил в машину, разговаривал с ней, когда она в то время уже была мертва, привез её в старый и ветхий домик, начертил пентаграмму и начал проводить ритуал душ... Когда это я стал настолько отчаянным? Ведь вроде с утра не был... Так почему смерть какого-то ангела вводит меня в такое состояние? Нет, это не нормально. Мы не виделись с ней сколько? Десять? Двадцать лет? Так какого черта я не могу смириться с её смертью? Почему?..
Хватаюсь за голову. Её просто разрывает от мучительных связей и догадок. Я не могу больше мыслить.
Слышу два робких стука в дверь, после чего раздается тихий и не много напуганный голос:
— Все в порядке?
Я оборачиваюсь на звук стучащих каблуков. И буквально желаю смерти и ей и себе, за то, что она видит меня таким.
Изабелла Гай Милфорд Астрит. Единственная, чей статус оправдывает её поведение. И был бы я не много в лучшей форме, то точно был заинтересован вопросом: Что ей нужно?
— Уйди. — глухо отмахиваюсь я, хватаясь за голову. Не могу смотреть на тело, поэтому глупо кидаюсь взглядом на все, что попадется. Даже на Изабеллу.
— Нет, — тут же восклицает она, присаживаясь рядом со мной, на пол. — Я знаю что случилось, поэтому тебе не стои...
— Нет, — так же резко перебиваю её я. Горько, будто это слово — яд, отвечаю я. — Ты ничего не знаешь. Поэтому уходи. Проваливай, черт тебя дери!
Я не хочу сейчас говорить, но в то же время меня жутко сковывает все. Мне страшно от того, что сегодня произошло. Я боюсь. Я так боюсь, что даже не понимаю от чего мне страшно.
— Так поведай мне.
Её шепот сбивает меня с толку. Сначала я не верю своим ушам, ведь её голос так близок и тих, так напоминает обычные слова Хэни, что меня просто бросает в дрожь. Но когда я поворачиваюсь лицом к девушке, то вижу её настойчивый взгляд и желание слушать меня, что так вдохновляет.
***
Я открываю глаза и первое, что бросается в сознание — это слабый запах горелого хлеба и разбавляющего его освежителя со вкусом лимона. Перед глазами натянутый потолок, который уже не много пожелтел и выгорел из-за нескольких высоких подсвечников. Когда я сажусь, то перед глазами сразу появляется высокий шкаф с несколькими потрепанными книгами, девешенький телевизор в углу, горшок с завядшим в нем растением, свернутый у стенки палас и валяющиеся на полу тряпки с чем-то красным.
Я хмурюсь, понимая, что не в своей комнате, и даже не в больничной палате, а в доме у какого-нибудь извращенного, самовлюбленного кретина по имени Флор, ведь только он мог сделать такое.
Потом я хмуро окидываю взглядом себя и плед на моих ногах. Хочу встать, но левую ногу сильно тянет, да и шевелить ей тоже больно, поэтому я не вольно скидываю плед с ног. Застываю. Я не вижу на себе штанов и это вводит меня не много в сумбурное состояние.
Слыша пару ругательных слов, я мигом хватаю покрывало и натягиваю на себя. Понимаю, что пока сражаться не смогу, ведь рана на ноге серьезная, и швы совсем свежие.
— Флор Тейкер, — злостно начинаю я, видя фигуру заходящую в гостиную. Он выглядит напугано, ведь совсем не ожидал, что я очнусь так скоро. — А не соизволите объяснить что я делаю в таком... месте?
Он подходит ко мне ставя поднос с едой и стаканом воды на тумбочку. Скрещивает руки на груди, ухмыляется. Выглядит самодовольно, впрочем, как и всегда...
— Ну, знаешь, леди, ты потеряла много крови и не думаю, что было бы логично, если бы ангел отдал тебя вашему врачу. Это навлекло бы на тебя подозрения.
Я щурюсь, понимая, что в чем-то он и прав. Его мышление не так уж и плохо, но надо бы узнать, не лучше ли оно моего.
— А Эндо? Ты мог отдать меня ему. Это было бы в разы логичнее.
И видя как он отводит взгляд в сторону я не много теряюсь. Флор щурится, перебирает пальцы, видимо не зная как это сказать. Неужели что-то произошло?
— Тот мальчишка? — смешливо отзывается мужчина. — Он вцепился в труп той женщины, как помешанный. Ему было все равно, что ты истекаешь в крови.
И меня пробирает дрожь. Я вспоминаю что было. Вспоминаю, как он влез в драку, как загородил врага, как ревел над истекающей кровью девушкой. И неужели это было недавно? Такое ощущение, что уже год прошел... Но все же, даже если и так, то меня терзают сомнения: почему Эндо так поступил? Почему загородил её собой? Кто она для него? Эндо предатель? Почему он плачет над ангелом?
Я шумно выдыхаю, понимаю, что в данный момент не смогу узнать на них ответы. Тогда мне нужно переключиться на что-нибудь другое. К примеру, на Флора, пытающегося задеть меня этими своими словами.
— Я хочу домой.
Я уверенно ставлю перед ним то, чего желаю. И в его интересах было бы отпустить меня.
— А я хочу тебя, — наклоняясь ко мне, говорит он. Его слова звучат так же уверенно, от чего мое сердце начинает трепетать, а щеки гореть. — Но видишь ли, леди, ни ты, ни я, не можем получить того, чего желаем. Прискорбно, не правда ли?
— И чего ты хочешь от меня? — фыркаю я.
— На данный момент, что б ты помылась. Честное слово, ты залила мой ковер и диван своей кровью, а ещё испачкала дверь в прихожей... — пытаясь пошутить, улыбается он, на что я дарю его мрачной миной. Потом он дает мне в руки пакет с чем-то. — Там большой пластырь. Сделай его поверх раны, что б воды не попадала. — и провожает меня в ванную.
Возможно я бы приняла его предложение донести меня на руках до ванны, если бы не была такой гордой, но не сейчас. На данный момент мне нельзя расслабляться, ведь я в логове у врага. А это значит, что мне надо как можно больше о нем узнать.
Я захожу в ванную, закрывая дверь. Она выглядит очень тесно, но уютно. Включая теплую воду, я умываю лицо, чувствуя свежесть и спадающую тяжесть. Расстегиваю пуговицы рубашки, смотрясь в зеркало напротив. Не помню что бы раньше так делала, но меня это веселит. Бросаю вещь на пол. Потом расстегиваю лифчик, кладя его куда-то около тазиков, на стиральную машинку, а за ним и трусы. Залезаю в ванную. Горячеватая вода окутывает мою кожу. В ней я могу почувствовать себя собой. в ней я могу забыть обо всем. В ней я могу раствориться.
***
Холодный ветер дует в лицо. Я делаю последние штрижки, протираю сиденье своего байка и заканчивая с тяжкой работой, грузно выдыхаю. Гонки уже давно закончились и здесь я остался совершенно один. Пустые трассы, заброшенный завод где гоняй да гоняй, а рядом и скейтборная площадка. Навевают воспоминания.
Я встаю, отряхивая руки от пыли, потирая уже успевшие испачкаться штаны и одевая куртку обратно. Вновь смотрю на байк.
Щурясь, я вспоминаю как впервые увидел здесь Глорию. Она пришла сюда с подругой поболеть за одного парня, но в итоге выиграл я и огорчил девушек и их друга. Видя Лори в первые, она кажется тихой и достаточно замкнутой, хотя на деле она не такая. На деле Глория очень строгая и жестокая, особенно с незнакомцами, но так же веселая и милая в тесном кругу. В общем, она осторожна с проходимцами и расслаблена с друзьями.
Вновь оглядываю местность. Темнеет.
Хмыкаю, понимая, что кроме того раза то я её больше не видел. Потом, через пол года наверное, я встретил её на одной из вечеринок, но она быстро исчезла с потоком остальных девушек. Это был День Рождения одной из её подруг, как я понял, поэтому я не стал мешать и просто наблюдал из далека. После вечеринки прошло полтора года. Я нашел её в сети, следил за лентой, мы то и дело общались, а потом, через пару месяцев я признался.
Вновь вздыхая, с некой горчинкой, я понимаю, что в общем то, вполне зависим от неё.
Внезапно звонит телефон. Я взбудоражен. Беру трубку.
— Алло?
Я слышу в трубке и прерывистое дыхание, и рыдания девушки, и мольбу о том, что бы я пришел и страх. И мое сердце сжимается, ведь это говорит Глория. Она молит. Просит что бы я пришел как можно скорее. Её голос дрожит, и сама она похоже тоже.
— Я еду. Скоро буду. — кротко отвечаю я, мигом залезая на байк и срываясь с места.
***
Я хватаюсь за край раковины. Часто-часто дышу. Меня всю трясет и выворачивает. Из глаз всё продолжает течь кровь. Я не чувствую себя живой.
— О боже, — вновь охает недавно подоспевший ко мне Ник. — Что случилось?..
Меня передергивает от такого.
Когда я звала Ника, то думала, что мы несомненно что-то придумаем, что у него возможно возникнет идея, ну, а в итоге я ещё более запутана и напугана: «А не оттолкнет ли это его от меня?» И тогда я сильнее сжимаю раковину, упираюсь лбом в висячее зеркало, шумно вздыхая. Становится только хуже. Что же я делаю? Это же может нанести травму Нику, а я... Что ж, уже слишком поздно. Об этом раньше надо было думать. Сейчас я должна быть занята собственным спасением.
Слышу, как он растерянно набирает номер телефона, как его руки дрожат, как он напуган и напряжен. Я вроде успокаиваюсь, ведь понимаю, что он вроде что-то придумал, у него есть план, пока не слышу, что звонил он в скорую. Тогда я выдергиваю из его рук телефон, сбрасывая звонок.
— Мне нельзя туда, — через силу шипя, объясняю ему я.
На самом деле не объясню, а запутываю ещё больше. Собственноручно топлю в том болоте, где нахожусь сама.
— Что? Почему? — сначала он слегка обижен, ведь я так резко, будто это бомба, вырвала из его рук мобильный. Но потом он, сдвигая брови на переносицу и вздыхая, произносит: — У тебя проблемы с законом?
И откашлявшись от подобного заявления, я так же резко и четко отвечаю ему:
— Нет.
Тогда Ник задумывается. У него нет ни единой мысли что бы оправдать мое поведение, да и у меня тоже.
— Тогда почему?
Он с мольбой смотрит на меня. Я понимаю, ему сейчас труднее. Он ведь ни черта не понимает, а его девушка истекает кровью, причем в прямом смысле, но при этом она просит не звонить в скорую, и отделывается легким молчанием.
Я сжимаю пальцы. Потом перебираю их, не решаясь посмотреть на Ника, ведь знаю, если встречусь с ним взглядом, то не смогу молчать.
— Это сложно, — кривя лицо от всплывающих воспоминаний, шепчу я. — Ты наверняка сочтешь меня чокнутой.
И грустно ухмыляясь последней фразой, я все же поднимаю свои глаза на него. На парня в кожаной куртке и белой майке. Его волосы растрепанны и не умело забраны назад. Весь его образ мог охарактеризовать сексуальность, и выглядел от даже лучше моего командира Флора, но вот лицо... Пожалуй, морщинки около сощурившихся глаз и на переносице не очень ему шли. И глаза наполненные грустью тоже.
— Я постараюсь тебя понять. — тут же шепчет он. И это дает мне храбрости.
— Я — ангел, — и на одном дыхании я говорю ему это. Мои колени трясет, а на глаза наворачиваются слезы, ведь я буквально чувствую, что он думает: «Что за хрень несет эта женщина?» — Я знаю, в это сложно поверить, но ангелы и демоны существуют и в данный момент они ведут войну между друг другом. Пару дней назад я была на их балу, где в итоге поймали одного из нашей команды, а меня чуть не убили, но меня спасли. И спас меня демон! Я не знаю кто, но кто-то видел нас вдвоем, а потому меня считают предательницей, ну, а сегодня у меня кровь пошла и я не знаю что это такое...
Он буквально затыкает меня. Во время рассказа я боялась смотреть на него, но сейчас, когда сделала это, то пожалела. Он смотрел на меня, как на сумасшедшую. Как на больную. Он не понимал меня.
— Я звоню в скорую, а после неё и в., — и прикусывая губу он выглядит жалким. Он не хочет этого делать, но видимо так надо. — А после в психиатрическую клинику, — набирает номер, прикладывая телефон к уху. — Прости, Глория.
Я не знаю кровь это течет из моих глаз или слезы, но мне сейчас очень обидно. Меня прожигает боль. Ведь я говорю правду...
Ник поднимается. Встает, поправляя куртку, направляется выйти из ванны, но не проходит и двух секунд, как телефон из его руки выпадывает и сам он падает не подалеку от него. Все слишком быстро. Я лишь вижу, что он бессознания и первое что приходит мне в голову — демоны.
Она появляется в коридоре не спеша. Девушка вышагивает каждый шаг, либо из пафоса, либо из-за того, что не очень то умеет ходить на каблуках. И в начале я пугаюсь, ведь такая походка ассоциируется у меня с Хэни, но не много расслабляюсь, видя, что это не она. Но вопросов у меня не убавилось. Я все так же на стороже.
— Не стоило тебе это рассказывать, — присаживаясь на корточки и кладя руку Нику на лоб, начинает она. Голубые глаза девушки сверкают из-под челки, когда я фыркаю на её слова. Её кудри расплываются по спине девушки, попадая на глаза и мешая нормально осмотреть парня. — Моё имя — Вэнди. Я здесь по просьбе Флора.
— Флора? — не много резко переспрашиваю я, перебив её. Она кивает.
— Он просил зайти и проверить в порядке ли ты. Но, как я вижу, нет. — поднимается на ноги, после чего тело Ника поднимается в воздухе. Нет, я не шучу, оно и вправду сейчас подлетело. — Я удалила его воспоминания о сегодняшнем дне, так что он не будет знать о том, что случилось, и свойственно о том, что ты ему наговорила.
Не много грустно вздыхаю. Это стоило усилий — сказать ему все. И поэтому я не много разочарована, хотя, он же не поверил мне, поэтому так будет лучше... Наверное.
— А ты пойдешь за мной. Тебе нужен особый врач.
***
И вот она зашла в ванную. И единственно что у меня сейчас в голове — «В МОЕЙ КВАРТИРЕ МОЕТСЯ ДЕВУШКА». Эта мысль буквально убивает меня. Я хватаюсь за голову, пытаюсь привести свои мысли в порядок, но ничего не помогает мне. И та мысль, что это не какая-то там, а именно Келли, выводит меня из себя ещё больше.
Я умываю свое лицо холодной водой, но лишь чувствую, что мое лицо становиться ещё краснее. Тогда я решаю отвлечь себя мыслями о том, что она оденет после душа и нахожу только свою бледно-коричневую рубашку. Тогда я представляю леди в ней и меня опять, кажется, нужно откачивать.
Тогда я открываю окно чтобы проветрить квартиру от запаха горелого хлеба.
И минуты, кажется, бегут вечность, пока через пол часа я не слышу её робкий голос, полный стыда и злости:
— Флор, — сквозь зубы шипит она. — Мне нужна одежда.
И тогда я смиренно отдаю ей рубашку. Больше подходящей одежды у меня не нашлось, поэтому да...
Келли выхватывает её из моих рук и захлопывает дверь, но не на долго. Я чувствую, что она смущена и зла. Но в то же время она и рада. И тогда я ухмыляюсь.
— Мне нужна нормальная одежда, — рычит она, приоткрывая дверь и бросая в меня рубаху.
— Тогда позвольте я сниму ваши размеры, — выставляя ладони и делая шаг к ней, отвечаю я. Её и без того красное лицо теперь совсем пунцовое. Она вновь захлопывает дверь, но в этот раз раздраженнее. — Тогда я схожу в магазин и куплю тебе, леди, одежду.
И закрывая с моей стороны дверь на защелку и подпирая её тумбочкой, я со спокойной (нет) душой отправляюсь в магазин. Меня одновременно и радует и печалит тот факт, что Келли так близко. Ведь вроде я могу за ней присматривать, но в то же время не могу её коснуться.