Глава 9
Кабинет Короля погрузился в гнетущую тишину, нарушаемую лишь треском дров в огромном камине. **Хёнджин** стоял у окна, сжимая в руке кубок не с вином, а с ледяной водой. Пальцы впивались в металл, пытаясь передать льду внутри себя хоть тень контроля. Образ Феликса за ужином – бледного, дрожащего, с глазами оленя перед волчьей стаей – не отпускал. Но теперь ярость сменилась ледяной, выстраданной ясностью. *Он – червь. Игрушка. Недостойна мысли Короля.* Он заставил себя увидеть не хрупкую красоту, а угрозу: слабость, раздор с Банчаном, опасную перемену в себе. Один глоток ледяной воды – как нож в глотку желанию. Он выдохнул струю пара в холодный воздух. Контроль вернулся, тяжелый и безрадостный, как доспехи. Феликс был стержнем из сознания. Осталась только пустота, знакомая и безопасная.
**Покои Банчана.**
Свечи горели низко, отбрасывая гигантские, пляшущие тени. **Банчан** стоял на коленях перед **Феликсом**, сидевшим на краю ложа. Лицо принца было искажено мукой, в глазах стояла влага, незнакомая этому воину. Он держал руку Феликса, как реликвию, его большой палец водил по красным отпечаткам своих же пальцев на тонком запястье выше мерцающего браслета.
«Прости… – голос Банчана был разбитым, хриплым от сдержанных рыданий. – Боже, прости меня, Феликс. Я… я превратился в того же зверя, что и он. В того же монстра, который тебя пугает.» Он прижал лоб к ладони Феликса, его тело содрогалось. «Увидев, как он смотрит на тебя… как ты… замер… Я потерял разум. Ревность – это яд. И я отравился им до мозга костей.» Он поднял глаза, полные искреннего ужаса перед самим собой. «Я клянусь тебе. Клянусь кровью предков. Никогда больше. Никогда моя рука не причинит тебе боль. Никогда мой страх не станет твоей клеткой. Ты… ты свободен. Даже если эта свобода… уведет тебя от меня.» Последние слова были вырваны с мукой, но произнесены твердо.
Феликс смотрел на него, чувствуя ком в горле. Гнев ушел, осталась усталость и жалость. Он кивнул, не в силах говорить. Его пальцы дрогнули, едва заметно сжав руку Банчана в ответ. Этого было достаточно. Принц встал, его движения были медленными, как у старика. «Отдохни. Я… я буду в караульном зале. Если захочешь поговорить… или просто не быть одному… пришли слугу.» Он вышел, закрыв дверь беззвучно, оставив Феликса одного в тишине, нарушаемой лишь биением его собственного сердца и мерцанием браслета.
**Королевский Сад. Глубокая ночь.**
Луна, полная и холодная, заливала сад серебристым светом, превращая заросли в застывшие черные скульптуры. Воздух был чистым, морозным, пахнул хвоей и промерзлой землей. Феликс брёл по знакомой тропинке к пруду, кутаясь в подаренный Банчаном плащ из волчьего меха. Тело ныло от усталости и пережитых потрясений, но душа рвалась на свободу. Здесь, под открытым небом, в тишине, нарушаемой лишь скрипом веток, он мог дышать. Мог думать.
*Долина Упавшей Луны.* Название звучало как заклинание. Надежда. Единственный якорь в этом безумном мире. Но как до нее добраться? Как ускользнуть от Банчана, чья "свобода" все равно была клеткой с бархатными стенами? От Минхо, чей браслет жгло кожу напоминанием? От Хёнджина, чей взгляд… Он сжал виски. Не надо думать о Хёнджине.
Он подошел к каменной скамье у замерзшего пруда. Лунная дорожка лежала на льду, мертвая и прекрасная. Феликс сел, запрокинул голову, глядя на бесчисленные звезды – те же самые, что светили над Сеулом в 2025-м. Глаза закрылись. Усталость накрывала волной, теплой и тяжелой. Дыхание замедлялось. Шум в ушах – как прибой. Сердцебиение…
*…резкий запах гари и бензина. Вибрация под ногами. Гул… непрерывный, низкий гул…*
Феликс дернулся, глаза распахнулись. Но это был не сад.
**2025 год. Сеул. Метро.**
Яркий, режущий свет люминесцентных ламп. Давящая толпа. Запах пота, дешевого парфюма и жареных закусок из ларька. Грохот приближающегося поезда по рельсам. Он стоял, прислонившись к холодной кафельной стене, одетый в свои старые, знакомые до боли джинсы, толстовку. В наушниках – оглушительный металл. В руке… пусто. Нет телефона. Только дрожь во всем теле и дикий, невероятный шок.
*"Я… дома?"* Мысль пронеслась, безумная, ликующия. Он огляделся, жадно впитывая знакомые черты станции «Каннам». Рекламные билборды с айдолами, мерцающие экраны расписаний, усталые лица в деловых костюмах… РЕАЛЬНОСТЬ. Грубая, шумная, прекрасная. Слезы брызнули из глаз. Он засмеялся, истерично, привлекая недоуменные взгляды.
«Чонин! – вырвалось у него хрипло. Надо найти Чонина! Позвонить! Но телефона нет! Он шагнул вперед, к будке экстренной связи… и споткнулся. Мир качнулся. Звуки стали глухими, как под водой. Свет поплыл, расплываясь в желтые пятна. *"Нет! Нет, не сейчас! Только что!"* Отчаяние ударило, острое как нож. Он ухватился за холодный металл ограждения, пытаясь удержаться в своей реальности. Но ноги подкосились. Темнота нахлынула снова, безжалостная и густая.
**Королевский Сад. Корё.**
Резкий холод. Колючая трава под щекой. Запах мороза и земли. Гул метро сменился… тишиной. Глухой, давящей тишиной ночного сада. Феликс открыл глаза. Над ним – черное небо, усыпанное чужими звездами, и холодная луна Корё. Он лежал ничком на замерзшей земле у пруда. По телу прокатилась волна тошноты, мучительной, выворачивающей. Он перевернулся на бок, его вырвало скудным желудочным соком. Каждый мускул дрожал, как в лихорадке. В ушах звенело. В груди – ледяная пустота утраты. *10 минут. Всего 10 проклятых минут!*
Он поднял дрожащую руку. Лунный свет упал на запястье. **Браслет Минхо** мерцал холодным, неземным сиянием. Защита от нечисти. Цепь, привязывающая к этому миру. К прошлому. Феликс зарыдал. Тихо, безнадежно, в подол волчьего плаща. Он был здесь. Заперт. А там… Чонин, наверное, подумал, что он спьяну упал на станции. Или сошел с ума. Дом был так близко… и потерян снова.
Шаги. Тяжелые, быстрые, по мерзлой траве. **Хёнджин.** Он шел без свиты, его лицо в лунном свете было резким, как высеченное из камня. Увидев Феликса, король остановился. Его ледяные глаза скользнули по согнувшейся фигуре, по следам рвоты на земле, по лицу, мокрому от слез и грязи. Никакой пощады. Никакого прежнего странного интереса. Только холодное наблюдение.
«Припадок, диковинка? – Голос был ровным, без эмоций. – Или Минхо перестарался со своими играми?» Он не подошел ближе. Не предложил помощи. «Убирайся в покои. Прежде чем замерзнешь насмерть и создашь Банчану новые проблемы. У него их и так хватает.» Хёнджин развернулся и пошел прочь, его черный плащ развевался, как крыло ночной птицы. Он не оглянулся.
Феликс остался один. С холодом внутри и снаружи. С браслетом-цепью на руке. С кратким, как удар ножа, воспоминанием о доме. И с пониманием, что путь назад есть. Но цена его… возможно, непомерна. И пока он лежал на мерзлой земле Корё, где-то в Сеуле поезд метро увозил миг его невозвратного прошлого, а в темных покоях дворца **Минхо** вдруг открыл глаза, почувствовав сквозь сон резкий, болезненный всплеск тоски и отчаяния, исходящий от его защищенного браслетом сокровища. Кумихо усмехнулся в темноте. Игра становилась все интереснее.