Глава 1
2025 год. Сеул. Конкретно — конец очередного ебаного дня в аду под названием «IT-стартап». Феликс Ли, с глазами, слипающимися от усталости, тыкал в клавиатуру. Воздух был спёртым, пропитанным запахом дешёвого кофе и немытого отчаяния. Его сводный брат, Чанбин, уже ушёл, бросив на прощание: «Завязывай с этим дерьмом, Феликс, пока не превратился в высохший овощ. Хотя, по-моему, уже поздно». Единственный свет в этом пиздеце — вечер с Чонином, его лучшим и единственным другом, где они глушили дешёвое пиво в парке возле заброшенной часовни и строили воздушные замки о побеге куда подальше. Но сегодня Феликс задержался допоздна, вылизывая баги, которые завтра снова поломаются.
Шёл он домой глубокой ночью, через тот самый парк. Тусклые фонари отбрасывали длинные, искажённые тени. Ветер свистел в голых ветвях. Идиотское чувство — он решил срезать путь через самую глухую, заросшую часть, где валялись битые бутылки и следы чьих-то отчаянных попоек. И споткнулся. Не о бутылку. О какой-то холодный, скользкий, чёрный камень, наполовину вмёрзший в землю. На нём были выбиты странные, зловещие символы, которые мерцали слабым, больным светом. «Что за хуйня?» — успел подумать Феликс, прежде чем мир взорвался.
Не светом. Абсолютной, разрывающей болью. Казалось, его тело рвут на молекулы, кости ломают, кожу сдирают. Он не кричал — не мог. Горло было сжато невидимой титановой рукой. Он падал сквозь ледяную, липкую черноту, где не было ни верха, ни низа, ни времени. Только бесконечное мучение.
Пришёл в себя от дикого, пронизывающего до костей холода. И воя ветра — не городского гула, а дикого, звериного. Запах. Он впился в ноздри, в мозг. Гниль. Помет. Запёкшаяся кровь. Дым. И что-то сладковато-тошнотворное — разлагающаяся плоть. Он лежал на чём-то твёрдом, холодном, покрытом коркой льда и грязи. Джинсы и тонкая ветровка мгновенно промокли насквозь. Он открыл глаза.
Небо было чёрным, усыпанным незнакомыми, слишком яркими звёздами. Вокруг высились не небоскрёбы, а тёмные, грубые силуэты деревянных и каменных строений, больше похожих на крепостные башни. Где-то совсем рядом раздался пронзительный, животный крик, оборванный резким, влажным хлюпом и булькающим хрипом. Тишина после этого звука была страшнее самого крика. Феликса вырвало. Жёлчь и остатки вчерашнего ужина обожгли горло. *Где я? Что за пиздец?*
Его заметили. Не сразу. Двое мужиков, закутанных в грязные, стёганые халаты поверх потёртых кольчуг, с кривыми мечами на поясах. Лица — обветренные, покрытые шрамами и грязью, с тупой жестокостью в маленьких глазках. Они говорили на чем-то похожем на корейский, но древнем, грубом, словно камни перетирают.
«Хе! Гляди, Шик, крыса какая-то!» — прохрипел один, толстый, с гнилыми зубами. Он пнул Феликса сапогом, обитым железом, прямо в ребра. Боль, острая и тупая одновременно, согнула его пополам. Воздух вырвался со стоном.
«Шпиён, поди!» — буркнул второй, тощий, с бегающим взглядом. «Одежа-то… дикая. С чужбины, сука!» Он плюнул густой коричневой жижей Феликсу на куртку.
«Я… я не…» — Феликс попытался подняться, отползти. Толстый просто рассмеялся, глухо, как тюфяк, и врезал ему сапогом в живот. Мир померк. Его грубо схватили за руки, скрутили за спину сыромятным ремнём, впивавшимся в запястья. Поволокли по грязи, по замёрзшим колеям. Он видел мельком: виселицы с почерневшими, раскачивающимися на ветру телами, некоторые без голов. Лужи замерзшей крови, тёмной, как ржавчина. Людей в лохмотьях, прижавшихся к стенам, с пустыми, мёртвыми глазами. Запах смерти был повсюду. Его швырнули в яму. Темно. Холодно. Воняло мочой, дерьмом и страхом. Где-то рядом копошились другие тени, хрипели, плакали. Он прижался к холодной земляной стене, трясясь мелкой дрожью. *2025… Офис… Пиво с Чонином…* Это казалось бредом, сладким сном. Здесь был ад. Реальный, пахнущий смертью и дерьмом.
Утро пришло с ледяным ветром и серым, тяжёлым небом. Яму открыли. Слепящий свет ударил в глаза. Его вытащили, не церемонясь. Руки онемели от ремня. Его повели по тем же улицам, но теперь он видел больше. Нищету. Грязь. Забитые страхом лица. И везде — воины в кольчугах и стёганых доспехах, с холодными глазами и оружием наготове. Их привели на огромный плац перед чем-то, что напоминало крепость больше, чем дворец. Высокие каменные стены с частоколом, башни. На каменном возвышении, под чёрно-золотым балдахином, стоял он.
**Хан Джисон. Король Корё. Хёнджин.**
Он не просто стоял. Он *господствовал*. Чёрные волосы, гладко зачёсанные назад и собранные в тугой пучок на затылке, открывали безупрежно резкие черты лица. Но безупречность была ледяной. Лишенной тепла. Его глаза — цветов мёрзлого озера — скользнули по Феликсу, как по куску дерьма на сапоге. В них не было ни любопытства, ни гнева — лишь абсолютное, утомлённое презрение. На нём были доспехи. Не просто железо. Лакированная черная сталь, инкрустированная золотыми драконами, чьи глаза сверкали рубинами. Они облегали его мощное тело, подчёркивая широкие плечи и узкую талию. На поясе висел длинный, изогнутый меч в чёрных, лакированных ножнах. Пахло от него дорогим сандалом, холодной сталью и… властью. Властью, пропитанной кровью.
Рядом с троном, чуть в тени, стояли другие. Старший брат Хёнджина, Банчан — лицо мрачное, глаза умные, но усталые, следящие за каждым движением короля. Его друг, Сынмин — щуплый, с хитрой мордой крысы, нервно потирающий руки. И ещё один… Высокий, в дорогих, но неброских одеждах цвета лесной зелени. Ли Минхо. Лицо лисье, с высокими скулами и глазами, в которых светился холодный, хищный азарт. Он смотрел на Феликса, как коллекционер на редкий экспонат. Слегка позади Минхо, почти сливаясь с тенью, стоял юноша. Хан Джисон. Слуга. Одет просто, чисто. Лицо бесстрастное, как маска. Глаза пустые, бездонные. На шее, чуть видимо из-под воротника, темнели старые шрамы — тонкие, параллельные, как от когтей.
«Очередная мразь,» — голос Хёнджина разнёсся по плацу, низкий, спокойный, но резал слух, как затупленная пила. Он не повышал голос. В этом не было нужды. Каждое слово падало, как камень. «Мои стены притягивают дерьмо, как навоз мух. Одежда… странная. Речь… чужая. Говори, падаль. Кто послал? Клан Пак? Или те северные шакалы, что скулят в горах?»
Феликс пытался вдохнуть. Воздух обжигал лёгкие. Он видел кровь на плацу — свежую, тёмную. Видел отрубленную голову, сваленную в кучу с другими. Страх сковал горло. «Я… я не знаю! Я не шпион! Я из будущего! 2025 год! Я… я случайно!» Его голос, хриплый от холода и ужаса, сорвался на визг.
Тишина. Потом — гул. Сначала тихий, потом нарастающий. Хриплый смех. Улюлюканье. Презрительные плевки. Даже Банчан покачал головой. Сынмин хихикнул. Минхо лишь приподнял бровь, уголок его губ дрогнул в едва уловимой усмешке. Только его слуга, Джисон, не изменился в лице. Пустота.
Хёнджин медленно спустил ногу с подножия трона. Его шаги по камню были бесшумны. Как у большого кота. Он подошёл к Феликсу. Сандал, сталь, кровь и невероятная сила воли — запах ударил в нос. Он остановился в шаге. Близко. Очень близко. Холодные глаза безжалостно сканировали Феликсова лицо, его странную одежду, дрожь во всём теле.
«Будущее…» — Хёнджин протянул слово. Его губы искривились в чём-то, что должно было быть улыбкой, но было лишь оскалом. «Забавная ложь. Грязная и глупая, как ты сам. У меня нет времени, сука, разгадывать бред ублюдка.» Он сделал едва заметный жест рукой в чёрной перчатке. «Казнь. Медленная. Пусть эти свиньи вокруг запомнят, что бывает с теми, кто лезет в моё королевство.»
Два стражника в кольчугах, от которых воняло потом и чесноком, грубо схватили Феликса за плечи. Третий, здоровенный детина с лицом, изрытым оспой, вытащил из ножен не нож, а тесак. Короткий, широкий, с толстым лезвием, тускло поблёскивавшим в сером свете. Он подошёл, его дыхание хрипело. Феликс зажмурился. Внутри всё сжалось в ледяной ком. *Сейчас. Сейчас будет боль. Конец.* Он услышшал свист стали по воздуху.
Но удар не пришёл.
Вместо него — хруст. Два быстрых, влажных хруста, как ломаются зелёные ветки. И глухие стуки падающих тел. Феликс открыл глаза. Два стражника, что держали его, лежали на камнях. У одного голова была неестественно вывернута, шея сломана. У второго горло было распорото от уха до уха. Алая кровь хлестнула фонтаном, брызнула на Феликса лицо, тёплая, солёная, отвратительная. Она заливала плац, смешиваясь с грязью. Третий стражник с тесаком стоял, остолбенев, глядя на свою руку, от которой осталось лишь кровавое месиво и торчащие обломки кости — кинжал прошёлся по запястью как по маслу.
Между Феликсом и Хёнджином стоял Минхо.
Он появился мгновенно, словно материализовался из воздуха. В руках его, длинных и изящных, сверкали два тонких, изогнутых кинжала, с которых стекали струйки густой крови. Его зелёный ханбок был безупречен. На лбу, чуть сдвинув чёрные пряди, на долю секунды мерцала золотистая отметина — стилизованная девятихвостая лисица. Его лисьи глаза были прищурены, в них горел холодный, нечеловеческий азарт. Он смотрел не на стражника, корчившегося в луже своей крови, а на Хёнджина. И улыбался. Широко, красиво, без тени тепла.
«Ваше Величество,» — голос Минхо был как звон хрусталя, но с металлической ноткой на дне. Он поклонился, изящно, почти издевательски. «Простите дерзость. Но разве стоит марать Вашу драгоценную руку… таким отбросом?» Он ленивым жестом кивнул на Феликса, с которого капала кровь стражников. «Позвольте мне взять эту… диковинку. Возможно, под моим присмотром она ещё ляпнет что-то занятное. Или…» — его взгляд скользнул по Феликсу с головы до ног, медленно, оценивающе, — «…доставит иное развлечение. Без лишнего шума и грязи на Вашем плацу.»
На лице Хёнджина промелькнула ярость. Чистая, белая ярость. Его пальцы сжали эфес меча. Мускулы на скулах заиграли. Он ненавидел, когда его планы рушили. Ненавидел вмешательство. Особенно вмешательство *этого*. Минхо был слишком богат. Слишком полезен своими связями и странными знаниями. Слишком… неуязвим. И слишком опасен. Открыто ссориться из-за какого-то говна в странных штанах было глупо.
«Делай что хочешь, Минхо,» — прошипел Хёнджин, каждый звук пропитанный ядом. Его ледяной взгляд впился в Феликса. «Но если он окажется пустым местом… его смерть будет на твоей совести. И я лично позабочусь, чтобы она была долгой. Очень долгой. И громкой.»
Минхо улыбнулся ещё шире, сверкнув белыми зубами. «Естественно, Ваше Величество. Ваше слово — закон.» Он повернулся к Феликсу. Улыбка не исчезла, но в глазах не было ничего, кроме хищного интереса. «Ну что, диковинка? Идём. Теперь ты… мой.» Его пальцы обхватили запястье Феликса. Хватка была стальной, не оставляющей иллюзий о сопротивлении. Он потянул. Феликс, всё ещё в шоке, облитый кровью, едва не падая, пошёл за ним, прочь с окровавленного плаца, прочь от ледяного взгляда Короля Корё. В спину ему впивались сотни глаз — ненавидящих, любопытствующих, жаждущих крови. И только пустые глаза слуги Минхо, Хан Джисона, бесстрастно смотрели ему вслед, пока он исчезал в тёмном проходе крепостных ворот.