В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОГО

— Она нарушила правила Ордена — подвергла тебя опасности. И сделала это умышленно.

— И все же, как вы можете ее так жестоко наказывать? — я не смогла сдержать возмущения и в порыве чувств повысила голос.

Великий магистр не шелохнулся и, глядя на мостовую, продолжил стоять возле окна. Сейчас, находясь в его кабинете, я чувствовала себя более уверенно, чем во время нашей первой встречи в тронном зале. Забавно, что тогда этот человек внушал мне опасение — сейчас оно исчезло, осталась только неприязнь, с которой я ничего не могла поделать: слишком много негативных эмоций за очень короткое время связали меня с магистром.

«Ведь если бы не ты, ничего бы не случилось: мой брат никогда бы не оставил нас, я бы не страдала, не встретила бы Дэмиана и не встряла между ним и Алисой, а Алисе не предстояло бы жить в изгнании!» — пиля взглядом спину магистра, я обвинила его во всем.

— Дело не в тебе, Сара, даже несмотря на то, что ты особенная. Алиса знала, что выдавая секрет о твоем брате, она ставит под угрозу существование самого Ордена и всего мира. Поэтому, — магистр, наконец, повернулся ко мне и устремил на меня взор, его правое веко слегка подрагивало, — не говори, что мы обошлись с ней жестоко. Не так жестоко, как с тобой, не так ли?

Я поджала губы, он был прав — с моей семьей они были намного жестче.

— К тому же Алисе лишь запрещено покидать территорию, которую мы для нее определили, и она всего-то лишена защиты и привилегий Ордена.

Я вздохнула.

«В этом и дело, она привыкла жить, зная, что у нее все есть, и есть те, кто будет ее защищать, чтобы ни случилось. А теперь она лишена этого. Наверно, ей сейчас так одиноко».

— Жалеешь ее? — магистр пристально смотрел на меня.

— Да, немного.

— Ты и вправду особенная, — усмехнувшись, пробормотал он и, обойдя вокруг меня, вернулся за свой рабочий стол. Когда магистр проходил возле меня, его мантия слегка коснулась моих ног, и я испытала легкий трепет и волнение.

«Странное ощущение, как если бы встретилась с самим президентом. Ну да, как-никак, он — Великий магистр, в его руках власть над всем миром. Даже президент позавидовал бы ему», — я смотрела, как властный старикан оправляет мантию, прежде чем усесться в кресло. Хоть он и стар, все же обладает мощной аурой. — «Наверняка те, кто рядом с ним — чувствуют себя ничтожной букашкой. Неужели и мой Константин станет таким? Не могу поверить».

Мысли о брате заставили меня вспомнить, для чего я на самом деле решила увидеться с магистром.

— Ты же не ради Алисы сюда пришла, так ведь?

— Да, меня интересует только один вопрос.

Скрестив руки на груди, Великий магистр откинулся на спинку кресла, его правое веко продолжало подрагивать. Стараясь не обращать внимания на нервный тик, глядя в лицо магистра, я задала не дающий мне покоя вопрос:

— Почему вы выбрали моего брата?

Не говоря ни слова, магистр прикрыл глаза и улыбнулся. Он сохранял молчание достаточно долго, и я начала терять терпение. Сжав кулаки, я сверлила его взглядом, выжидая это молчаливое испытание. Наконец, магистр произнес:

— Потому что это судьба.

Лениво проведя рукой по волосам, он открыл глаза и, странным образом, его нервный тик прекратился.

— Я долго думал, стоит ли тебе знать настоящую причину, почему твой брат стал Черным принцем. Но не разобьет ли правда твое сердечко? Как думаешь?

«Вот же мерзкий старикан», — неосознанно я сощурила глаза и еще сильнее сжала кулаки, да так, что ногти впились в ладони.

— Почему вы поступаете так с нами? Так бессердечно. Вы же магистр тайного Ордена, чья миссия защищать людей. Разве вы не должны быть милосерднее? — сдерживая гнев, я попыталась укорить своего собеседника, а потом, поддавшись внезапному внутреннему порыву, язвительно добавила. — Быть милосерднее, пока вы еще магистр.

На последних сказанных мною словах челюсть магистра напряглась, но он, сохраняя спокойствие, невозмутимо ответил:

— Да, Сара, да, твои глаза еще очаровательнее, когда ты сердишься. В них нет пылающего огня, как это бывает у обычных людей, вместо него — стальной блеск. У твоего брата он тоже есть, но проявляется не так сильно, как у тебя.

И словно подтверждая свои слова, магистр кивнул головой, достал из ящика стола зеркало и протянул его мне. Я не сдвинулась с места.

— Незнающий человек ни за что не догадается, что вы с Черным принцем родные брат и сестра, ведь вы так не похожи. И все же есть у вас нечто общее, — отбросив зеркало сторону, магистр поднялся и, уперев руки в стол, слегка подался в мою сторону. — Взгляд. Ваш взгляд, что у тебя, что у него — одинаково проницательный, проникающий в самую глубь, одновременно притягивающий к себе и пугающий, и от этого не менее завораживающий.

Не сводя с меня глаз, он сел обратно в кресло.

— Впервые заглянув в ваши с братом глаза, я сразу понял, что вы особенные, не такие, как все. Вы были совсем еще маленькими, тебе, наверное, и пяти лет не было, но ты уже тогда смотрела на меня так, как сейчас — с неприязнью и стальным блеском в глазах. Словно уже знала, что я тебе не друг.

— О чем вы? Мы встречались, когда я была ребенком? Я вас не знаю!

— Конечно! А ты не помнишь? Я как-то приходил навестить твоего деда. Собственно, благодаря ему твой брат здесь. Я лишь просто проследил, чтобы то, что было обещано, вернулось на место.

— О чем это вы говорите? При чем здесь дедушка? Что еще за обещание? Перестаньте говорить намеками. — Я уперла руки в стол, как до этого сделал магистр, и наклонилась к нему, четко выговаривая каждое слово, — просто ответьте на вопрос: почему именно мой брат?

У меня подкосились ноги, как только я вышла из кабинета, и за мной закрылась дверь. Даже прижавшись спиной к стене, я не в силах была устоять на ногах и медленно сползла на пол. Холод тут же пробрался под одежду, пробирая до самых костей, но мне было все равно. Поджав колени к груди, я склонила голову и зажала уши руками, отказываясь верить в то, что рассказал мне Великий магистр.

«Это не правда, это не может быть правдой».

Как я ни старалась, я не могла вспомнить себя до семи лет: я абсолютно ничего не помню из того времени. Даже если в памяти всплывали какие-то воспоминания, то все они тусклые и обрывочные, и уж тем более я не помнила своего дедушку. Из рассказов мамы знаю, что он жил с нами до того, как умер: мне тогда исполнилось четыре. Еще мама как-то упомянула, что дед во время войны оказался в плену не где-нибудь, а в Кенигсберге. Но он никогда никому не говорил, что произошло с ним здесь.

«Случайность ли это или действительно судьба? Правда или ложь? Господи, я уже не знаю чему верить».

Все, что открывается передо мной, дается с таким трудом, все такое нереальное и в то же время все как есть перед глазами.

Я подняла голову с колен и уткнулась взглядом в склоненное надо мной лицо.

— Сара, вам не хорошо? — какая-то женщина склонилась ко мне и обеспокоенно взирала на меня. — Мне позвать Черного принца?

— Нет, не нужно. Со мной все хорошо.

И с трудом поднявшись на ноги, я побрела к себе в комнату.

— Ты готова? — спросил Дэмиан, ворвавшись ко мне.

— Можно побольше почтения? — раздраженно ответила я, оглядывая себя в зеркало. — Или ты только моего брата уважаешь? В таком случае, пока я еще здесь, попрошу-ка его...

— Простите великодушно, моя драгоценная любовь, сестра Черного принца и совсем скоро сестра Великого магистра. Почтенно кланяюсь перед вами и с величайшим страхом прошу с вашего дозволения узнать — ты уже готова? — Дэмиан отвесил шутливый поклон.

Буравя взглядом его отражение в зеркале, я еле сдержалась, чтобы не запустить в него туфлей.

— Так ты готова? — на этот раз слова Дэмиана прозвучали нежнее и мягче. Он подошел и встал позади меня.

Сегодня состоялась церемония посвящения брата в чин Великого магистра Ордена. Дэмиан — мой сопровождающий. После того, как брат открыто признал неравнодушные чувства Дэмиана ко мне, этот парень стал просто невыносим, а всего-то прошло два дня с того момента. Он и раньше вел себя непредсказуемо, — его настроение менялось как погода в майские дни, поднимая во мне бурю смешанных эмоций — но сейчас, заручившись поддержкой моего брата, он в открытую преследовал меня, вызывая лишь одно раздражение. Дэмиана как будто подменили: исчезла надменность и неприступность, которая притягивала меня к нему; пропала бережность по отношению ко мне, что он проявлял каждый раз, если со мной случалась неприятность; и злость в глазах исчезла. Не было и откровенного флирта, от которого я забывала, как дышать.

Теперь он относился ко мне по-свойски, — хотя не прекращал подтрунивать и поддразнивать — он мог без предупреждения, вот как сейчас, войти в комнату или, видя, что я пью чай, взять из моих рук кружку и отпить из нее. Но хуже всего то, что Дэмиан копировал поведение моего брата: те же шутки, слова, забота — абсолютно все. Вот что меня начало раздражать в Дэмиане. Накануне я сказала об этом брату.

— Он просто любит тебя и не хочет, чтобы ты страдала оттого, что мы больше не увидимся, вот и подражает мне, — таков был его ответ.

Я развернулась к Дэмиану лицом.

— Послушай, Дэмиан... — начала я и умолкла, заглянув в черные глаза. Хотя в них больше не присутствовал лукавый огонек, глаза Дэмиана по-прежнему завораживали меня, затягивая в бездну, из которой невозможно выбраться, только если сам хозяин не позволит сделать этого.

— Да?

Я очнулась от очарования и, часто-часто заморгав, постаралась сбросить остаточное притяжение завораживающего взгляда. Избегая прямого контакта с взглядом Дэмиана, я снова заговорила.

— Послушай, Дэмиан, перестань вести себя, как мой брат. Ты не он, ты его не заменишь. Меня напрягает твое поведение! Оно даже тебе не к лицу! — я уперла руки в бока и продолжила тираду: — Ты только заставляешь меня нервничать, вызывая воспоминания о брате! Я постоянно сравниваю тебя с Константином! Ты никогда не сможешь заменить мне его, поэтому просто будь собой!

Закончив короткую пламенную речь, я выдохнула и осмелилась взглянуть на Дэмиана — лицо его стало серьезным, взгляд суровым. Я развернулась к зеркалу и, оправляя платье, более мягким тоном добавила:

— Если ты и вправду любишь меня, то ты не должен так поступать. Я имею в виду, делать жалкую пародию на моего брата. Прежний ты нравился мне больше.

— Голубой цвет тебе к лицу, — холодно заметил он.

Недоумевая, я перевела взгляд со своего отражения на Дэмиана. Он устремил на меня леденящий взгляд и резким движением руки развернул меня к себе. Крепко обхватив за талию, не дал мне уклониться от его объятий и притянул к себе. Продолжая удерживать меня одной рукой, Дэмиан свободную руку положил мне на затылок и приблизил ко мне лицо.

— Я же сказала, не веди себя, как...

— Таким я тебе нравлюсь? — Дэмиан сохранял спокойствие, однако в глазах появилось то самое выражение, какое было в день нашей первой встречи — лукавый блеск и сдерживаемая злость.

— Н-нет — я облизнула нижнюю губу, — то есть... да.

Приподняв левый уголок рта в полуулыбке, Дэмиан резко выпустил меня из рук, — да так неожиданно! — что я попятилась назад, удержав равновесие.

— Я подожду тебя за дверью, — в своей прежней манере заявил он и вышел из комнаты.

— Пфф, придурок, — выругалась я и крикнула в закрытую дверь, — да! Таким ты мне нравишься! — И, улыбаясь сама себе, шепотом добавила: — милашка.

Вот такой Дэмиан мне нравился: опасный, наглый, непредсказуемый и до мурашек милый, когда злится, если вывести его из себя. Такой Дэмиан заставлял мое сердце биться чаще, разгоняя кровь по венам, бросая тело в жар, и нервно облизывать губы. На такого Дэмиана я могла сердиться, а потом прощать. Я уже точно знала, что небезразлична ему, и его стремление быть похожим на моего брата только подтверждало мою уверенность. Станет ли парень просто так пытаться восполнить пустоту в душе девушки, заменяя другого мужчину, даже если этот мужчина — родной брат? Не думаю. Для этого нужно по-настоящему любить.

Я подождала, когда мое сердце успокоится, оправила платье и, накинув на плечи накидку, вышла за Дэмианом.

Церемония проходила в тронном зале, и когда мы с Дэмианом вошли в него, он уже был полон людей. Константин пояснил мне, что на церемонии будут присутствовать только наиболее важные по должности члены Ордена. И сейчас, следуя к своему месту, я рассматривала всех, кто попадался мне на глаза. Все они, мужчины и женщины, некоторые уже в возрасте, другие — совсем молодые, облачены в черные одежды, и у каждого из них имелась собственная черная роза: вышивка на воротничке костюма, гравировка на часах, татуировка, у женщин, в основном, украшения — серьги или подвески. Если бы я не знала всей истории, то ни за что не догадалась бы, что все эти розы имеют общее назначение. Еще я обратила внимание, что в отличие от моего кулона на женских украшениях черный камень мерцал только на одном лепестке розы, тогда как у меня каждый лепесток обрамлен опалом.

Ведомая под руку Дэмианом, я вдруг заметила в толпе людей знакомое лицо — Армен наблюдал за нами. Увидев, что я смотрю на него, учтиво поклонился, а затем по-свойски подмигнул. Я в изумлении взглянула на Дэмиана, и он лишь кивнул, давая понять, что Армен один из них, и что он тоже знал о том, кто я такая.

Наши места располагались в первом ряду рядом с Хенриком. Он явно ожидал нас, и когда мы оказались в поле его зрения, не скрывая радости, пошел нам навстречу.

— Сара, ты прекрасна! — Хенрик оглядел меня с ног до головы, как только мы подошли друг к другу. — Голубой цвет тебе к лицу!

— Хм! — Дэмиан усмехнулся, но при этом он не мог скрыть удовольствия, вызванного замечанием Хенрика.

— Я одна здесь в голубом платье? Все одеты в черное, — я чувствовала себя неловко, периодически ловя на себе заинтересованные и удивленные взгляды присутствующих.

— Все в порядке, это же подарок Черного принца для тебя, — прошептал Дэмиан.

Я действительно была единственной из всех одетая в длинное голубое платье, по цвету сравнимое с нежным весенним небом. Оно было из плотной теплой ткани с длинными рукавами, талию охватывал пояс из черных драгоценных камней. Юбка платья расширялась от колен и уходила шлейфом в пол. В дополнение ко всему шла накидка, ниспадавшая с плеч. Это платье мне подарил Константин. Он сказал, что хочет, чтобы я скрасила церемонию не только своим присутствием, а также ярким нарядом. Оглядевшись вокруг, я поняла, что он имел в виду: огромное количество людей в черной одежде придавало церемонии мрачности, и у меня сложилось впечатление, что я пришла на похороны.

Отчасти, символически, это так и было, ведь я навсегда прощалась с братом. Вчера перед сном я навестила его, желая побыть в присутствии брата как можно дольше и навсегда запечатлеть его образ в памяти. Я и словом не обмолвилась ему о своем разговоре с магистром, хотя мне с трудом давалось держать это в секрете. Глядя на брата, у меня возникало непреодолимое желание подойти к нему, обнять и утешить, сказать, что я все знаю. Знаю, что на самом деле из всех нас непереносимые душевные муки и страдания испытывает он. Я не могу описать словами, что мог чувствовать брат, узнав то, что стало причиной, по которой все это случилось с нами. Даже мне требовалось невероятных усилий принять факт свершившегося. Великий магистр списал все происходящее на судьбу, я же — на человеческий эгоизм.

Я до сих пор не могла поверить и все еще сомневалась в действительности существования подземного города под Кенигсбергом, хотя прямо сейчас нахожусь здесь. Еще сложнее было поверить в то, что тайное мировое правительство не выдумка зацикленных на теории заговора людей, и более того, что мой родной брат возглавит его. Я могу смириться с тем, что никогда больше не увижу Константина, и мне нет возврата в подземный город — я могу с этим смириться — пока знаю, что брат жив. Однако новая боль в сердце не давала мне покоя. Я чувствовала ее, она терзала меня с того момента, как я вышла из кабинета Великого магистра. Это не было моей болью, это боль и обида, горечь и муки моего брата. Никто не захочет, чтобы с ним случилось то, что выпало на долю Константина, и я не желаю этого. Сейчас я ничего не могу сделать, только принять то, что уже произошло. Но будь моя воля, и если бы можно было повернуть время вспять, то я, не задумываясь, приняла бы судьбу брата на себя.

Вскоре после того как мы заняли свои места, в тронный зал вошли Великий магистр, следом — прислужники, они несли меч и знамя Ордена, и только после них шел мой Константин.

Он шагал легко и уверенно, гордо подняв голову. Глядя на него со стороны, совсем не казалось, что он испытывает душевные переживания или терзания, однако, проходя мимо ряда, в котором стояли мы с Дэмианом и Хенриком, брат бросил на меня взгляд, и на секунду в его глазах отразилась печаль. Всего секунда, но мне было достаточно, чтобы я смогла увидеть печаль в глазах брата. А затем взгляд Константина стал прежним — задумчивый, таинственный, проницательный и влекущий познать тайны, хранящиеся в глубинах его сердца. Мне познавать было нечего. Я узнала тайну, что он скрывал от нас семь лет, оберегая меня, родителей и их память о дедушке. Тайна, которая принесла немыслимые страдания всем нам, но в большей степени ему самому.

На церемонии не было ни священников, ни епископов и прочих религиозных пастырей, как это представлялось мне. Да и сама церемония оказалась короткой и простой и, тем не менее, не лишенной величия.

Великий магистр занял место на троне, по обе стороны от него расположились прислужники, брат остановился перед троном магистра. Зазвучал торжественный гимн и все в зале, приложив руку к груди, принялись петь. В этом не было ничего удивительного, и все же было забавно наблюдать за Дэмианом — он просто шевелил губами, не издавая и звука, при этом делал это с такой помпезностью, словно не моего брата, а его самого посвящали в магистры. После гимна Великий магистр зачитал Декрет о посвящении Черного принца в чин Великого магистра.

— Произносится клятва, — озвучил прислужник и вручил меч магистру.

Константин преклонил колени перед восседающим на троне магистром, а тот, в свою очередь, возложил ему на голову меч. Держа правую руку у сердца, брат произнес:

— Я, Черный принц и член тайного Ордена тевтонов, клянусь перед лицом действующего Великого магистра и во имя всего человечества в неуклонном служении и верности. Клянусь, что буду защищать тайну Ордена не только словом, а также всеми силами, как велит Устав; бороться за мир и совершать дела милосердия; что буду верен миссии Ордена и своей, следуя ей до конца своих дней — помогать, защищать, исцелять!

Великий магистр поочередно прикоснулся к плечам брата, говоря:

— Силой данных мне полномочий я назначаю тебя Великим магистром Тайного Тевтонского ордена! — И сняв со своей руки перстень, он надел его на левый безымянный палец Константина, а затем поднялся с трона и уступил место брату. Тот занял трон, а магистр преклонил перед ним одно колено. Прислужник, что до этого вручал меч, теперь подошел к уже бывшему магистру и снял с него мантию, в то время как другой служащий, наоборот, накинул на Константина мантию белого цвета с изображенной на ней черной розой.

Как только с этим было покончено, брат протянул руку бывшему магистру, и он, почтительно склонив голову, прикоснулся губами к перстню. Следом за ним к трону двинулись все присутствующие на церемонии — каждый по очереди подходил, преклонял колено и целовал перстень на руке брата. Со стороны это выглядело завораживающе, ничего подобного прежде не видела. Я смотрела на процессию, широко раскрыв глаза и, как оказалось, не только их.

— Рот закрой, — прошептал мне на ухо Дэмиан и подтолкнул в бок.

— Ага, — сглотнув слюну, шепотом отозвалась я.

Хенрик сдвинулся с места и тоже направился выразить почтение Константину. Дэмиан подтолкнул меня вслед за ним. Я стояла и ждала своей очереди, наблюдая, как Хенрик, опираясь на трость, с трудом опускается на колено. Ему никак не удавалось справиться с увечной ногой, и я протянула руку, чтобы помочь ему, но Дэмиан одернул меня и предостерегающе замотал головой.

— Не нужно. Для Хенрика это честь иметь силы и возможность преклонить колено перед избранным.

Я вновь посмотрела на тщетные попытки Хенрика и, боясь, что это вызовет недовольство остальных членов, обеспокоенно оглядела зал. Но никто из них не сердился или был раздражен, напротив, их лица сияли радостью, все они с уважением смотрели и терпеливо ждали, когда Хенрик выкажет почтение моему брату. И я поняла, что для них это великая честь.

Внезапно на глаза навернулись слезы, я смахнула их и обернулась к брату, он беспристрастно взирал на всех.

«А для меня великая честь быть твоей сестрой», — с гордостью подумала я.

Спустя вовсе недолгое время мучений, Хенрик все-таки смог опуститься на колено, по его лицу текли слезы, и это были слезы совсем не от боли, а от счастья.

Настала моя очередь. Я подошла и встала перед братом. Медленно опустилась на колени, заглянула в его глаза и в самой их глубине, задумчивых и таинственных, я увидела то, что никому не под силу увидеть, то, что я видела всегда: с самого рождения, самых первых дней, как только открыла глаза и посмотрела на брата — любовь и страх.

Константин протянул мне руку для поцелуя. На егопальце блеснул перстень — роза, инкрустированная четырьмя черным камнями,вместе образующие крест.