Глава двадцатая
Такими темпами прошло около недели. К сожалению, после приезда в деревню, общение с Мишелем стало реже. Мы общаемся лишь в школе. У него много дел, друзей, занятий. Когда я звоню ему, оказывается, что либо он пьян, либо не может разговаривать. Я всё понимаю, ведь мы ничем друг другу не обязаны. Да и общения в школе мне почти хватает.
Учёба дается сложно, почти невыносимо. Пробелы в школьной программе огромны. Я пытаюсь наверстать, но, кажется, едва поняв, снова путаюсь в любом материале.
Недавно я обнаружила в своём портфеле записку. И, кажется, она лежала там пару дней. Потому что я вытащила её измятую, скомканную. В некоторых местах была порванной, а чернила размазались. Весь вид листка говорил, что его потрепали именно мои учебники. И к тому же, я нашла её на дне портфеля, совершенно случайно наткнувшись. Я не бережна к своим вещам, поэтому не удивительно, что я нашла записку не сразу.
Находка обнаружилась прямо во время урока, посему Миша моментально уловил перемену моего настроения, обернулся и начал подозрительно осматривать меня.
Я, медленно, сама не веря в происходящее, разворачивала лист, обращая внимание на каждую мелочь. Почерк был мне не знаком, совершенно неряшливый.
«Ты забыла, кто ты. И если ты не отстанешь от него, то жди беды» — гласил отвратный почерк.
Я, едва побледнев, откинула на стол листок, словно он пылал. Мишель, увидав паническую атаку и воспользовавшись ею, отобрал лист. Смотрела лишь в одну точку, ожидая его реакции. И, когда он дочитал, то лишь смял его и положил в карман своего пиджака.
После урока, во время большой перемены, мы вышли прогуляться в лесу, который, благо, был подле школы. Мы молчали. Погода приятная, мягкий ветер. И лучи солнца, которые пробиваются сквозь крону величественных деревьев.
— Это Екатерина?— спросила я, когда остановилась, что бы взять из портфеля яблоко и книгу об астрономии.
Мы забрались на возвышенность, с которой открывается живописный вид. Остановились, что бы провести остаток времени тут. Любимое место.
Мишель сел на песок, не боясь испачкать брюки или белоснежную рубашку. Себя он решил занять книгой об истории. Я присела возле него, ожидая ответа.
— Да. Я не хотел, что бы ты узнала об этом так,— Мишель положил книгу перед собой, свесил голову, словно повинен пред мной.
— Узнала о чём?
Атмосфера была умиротворяющей. Птицы щебетали, я увидала белку на сосне. Но, не смотря на всю красоту, возле нас словно лил дождь. Дождь, который погрузит вас в депрессию, если попадёте под него.
— Она желает тебе зла, да и мне, кажется, теперь не избежать её.
— Мне стоит бояться теперь Екатерину?— я засмеялась.
— Ну, в первую очередь, меня,— Мишель ухмыльнулся.
— Это тебе стоит бояться,— передразнила я,— да, мы сейчас в лесу, я проигрываю в весовой категории, однако я быстро бегаю. И, думаю, доказала тебе это.
Мишель поднял глаза к небу, слушая меня и смеясь.
— Ты знаешь, после того, как ты уехала, она с цепи сорвалась. Я серьёзно. Будь аккуратнее,— предупредил он,— А всего лучше, Алёна, если ты оставишь меня.
— Почему ты за меня решаешь?— возмутилась я.
— Я сгнивший, мёртвый. Оставь меня, пока и до тебя не добрались.
— Миша, нет. Слышишь? Заткнись, заткнись и больше никогда не говори мне, что бы я оставила тебя,— я резко подскочила и села напротив него,— Ты меня не бросил, я ценю это. И я не оставлю тебя.
Он смотрел так, словно я говорю чушь.
— Столько пройдено, что бы сейчас уйти? Это я должна спрашивать, почему ты терпишь меня. Так что заткнись, не беси меня.
Я обняла его, крепко и сильно. Словно он сейчас раствориться. Безусловно, Мишель опешил от моего порыва, но после, поняв, что происходит, обнял в ответ.
— Может, уже отпустишь меня?— после минутной паузы, спросил он.
— Нет,— равнодушно заявила я.
— Хорошо,— он сжал меня так, что стало трудно дышать.
— Отпусти, больно,— выдавила я.
Так я вспомнила о Екатерине, спустя некоторое время после приезда в деревню. Вернее, она сама о себе напомнила.
После этой ситуации я начала получать записки регулярно. Самого разного содержания. Нецензурные рисунки, мои фотографии с разукрашенным лицом. Мы с Мишелем смеялись, я хвасталась ему, расширяя свою коллекцию. Но потом я нашла у себя в портфеле лезвие от бритвы, иголки. Один раз обидчик вовсе просто рассыпал в моем портфеле английские булавки. Так как это происходило лишь в школе, догадаться было не трудно, что этот сообщник Екатерины, который помогает ей во всём и поддерживает самые отвратительные идеи, простой ученик. Мафия.
Мы перестали с Мишелем смеяться, когда мафия начала подкладывать шприцы с землёй и ножи. Это уже выходило за рамки, терпение лопнуло.
Теперь я не выпускала рюкзак, а Мишель не выпускал из виду меня. Я вновь начала пить успокоительное лекарство. Мишель запретил выходить из дома. После того, как я приходила из школы домой, я была обязана звонить ему.
Солнце изводило меня. Было невероятно жарко, на небе ни облака. Погода, которая сводит с ума. Вся деревня, каждый дом принял отвратительно жёлтый оттенок.
И вот, в очередной вечер, пока Мишель был занят, а я сидела дома, я увидала мягкий, алый закат. Не пёстрый жёлтый цвет, а облака на небе, которые приняли нежный красный оттенок, как это обычно бывает при закате.
Нарушив запрет Мишеля, я двинулась на прогулку. Сердце невероятно болело, было действительно дурно. Я чувствовала, как жизненные силы оставляют меня.
Направилась я в лес, выбора, куда идти, в этом гиблом месте не много. Шла, словно давно погибшая. Умершая душа в теле. Извели меня.
Зайдя в лес, я обернулась на шум машины и весёлый смех. Прищурилась, увидала чёрный автомобиль, знакомые фары. Я стояла в оцепенении некоторое время, пытаясь понять, где же я сидела их. И я поняла, что это за автомобиль, только когда он остановился. Из окна выглянул на меня тот коренастый парень, который приезжал к Денису.
Я чувствовала, что мне стоит бежать. Но вместо этого мои ноги словно срослись с землёй. Задняя дверь открылась, и, не выходя из машины, выглянула незнакомка. А вслед за незнакомкой выглянула Карина.
Глаза расширились, я чувствовала, что сейчас упаду и заплачу. Музыка из автомобиля буквально пронзает меня. На глаза почти навернулись слёзы, но дальше было лишь хуже. Из другого окна автомобиля показалась Екатерина. И я поняла, что это конец. Конец остаткам моих розовых очков.
Всё, что происходило со мной, всего лишь фальшивая картинка. Я слишком глупа. Нет, я невероятно глупая. Наивная. Займусь психоанализом ночью, сейчас нужно бежать.
Когда автомобиль двинулся с места, я побежала невероятно быстро. Убежав с тропы, по которой автомобиль мог бы беспрепятственно ехать за мной, я бежала возле деревьев.
Спустя некоторое время погони, мне удалось убежать. Захотелось позвонить Мишелю. Он всегда решает мои проблемы, хотя сам и является их причиной. Поборов это желание, я бродила по лесу около часа. Лучше бы я сидела дома.
Но на этой погоне мой вечер не закончился. За мной, впрочем, никогда слежек не устраивали. А тут, кажется, весь мир решил побегать за мной. Комично. Этим же вечером за мной бежали два охотника, которые приняли меня за проворного кабана. Даже стреляли.
Вернулась я домой разбитая и подавленная. Писать Мише не стала, он бы разозлился моей дерзости. К тому же, наверное, он сейчас пьян. Отдыхает с друзьями.
Поздней ночью мне не спалось. Выпив десятую кружку чая, я не нашла занятия лучше, чем лечь на пол. Света не было, лишь мрак. Последи комнаты лежала я, раскинув руки, уставившись в потолок.
Мишель никогда не говорил о Екатерине. Эта тема будет окутана туманом всегда. Никакое солнце его не способно убрать. Я лишь знаю, что они очень похожи. Она, наверное, встречалась с ним. Хотя, это же очевидно. Иначе, зачем же она желает извести каждую девушку, которая находиться подле Мишеля. Не трудно догадаться, что она познакомилась с ним, пока я отсутствовала.
Эти мысли нарушали тишину всей деревне. Хотя, где то сейчас праздник. Миша в шумной компании пьянствует, а я лежу дома на холодном полу, вцепившись глазами во мрак.
Может ли быть такое, что он сейчас с Екатериной? Темнота обращает меня поистине к глупым, бредовым вопросам.
Мишель только и делает, что пьёт или учиться. Всё. Если бы он мог пить и запоминать материал так же хорошо, как делает это будучи трезвым, то, вероятнее всего, пил и учился бы одновременно. Однажды, когда я позвонила, он пил вино в компании друзей. И спросила его, зачем же он пьёт. Миша ушел от ответа, начав говорить по-английски. Но я думаю, что пьет он от ума и скуки. Что бы забыться, ничего не чувствовать. Провести время весело, а не в депрессии.