Глава 9
Занятия закончились, с Итаном (совсем забыла сказать, что мой утренний незнакомец представился этим именем) ни на одной из перемен я так и не пересеклась, как и с Вив, с ней мы почему-то виделись особенно редко.
Нужно сказать, что в ее жизни тот самый засранец-старшеклассник тоже встретился, да не просто встретился, он был ее дружком. Меня тошнило каждый раз, когда я видела их обжимающимися возле шкафчиков. К счастью, ошибка сестры продлилась недолго, чего не скажешь о ее страданиях по этому капитану (конечно, же) баскетбольной команды. Ее пришлось утешать целый месяц, тогда я даже советовала ей сходить к психологу, даже не потому-то считала, что пора заканчивать страдать по придурку, а потому что желала ей поскорее забыть его и двигаться дальше.
Вивьен точно заслуживала лучшего, а не местного задиру, который после их расставания приставал к каждой юбке, особенно черлидингской, что, кстати, было запрещено уставом школы. В список подружек за тот месяц, пока Вивьен была безутешна, вошли Миранда, Аманда, блондинка, которую потом исключили, и новенькая, кажется, ее звали Мэдисон.
Закидываю рюкзак на плечо и иду в раздевалку. На первом этаже почти пусто. Совсем тихо, никакого привычного топота множества ног о бетонный пол, никаких визгов, разговоров и смеха, как это обычно бывает на переменах.
Поплотнее запахиваю куртку, уже предвкушая вредную осеннюю слякоть, направляюсь к выходу. С усилием толкаю дверь и сразу же морщусь от ветра. Шагаю по каменным ступеням, мысленно считая каждую – их ровно семь. Спрыгиваю на асфальтированную дорогу, хочу пройтись пешком. Давненько я не возвращалась домой вот так, на своих двух, без потрепанного желтого автобуса.
- Хей! - оборачиваюсь на крик.
Из двери стремительно выбегает Итан и весело машет мне рукой. Похоже, нужно подождать его. Парень быстро нагоняет меня, на лице его довольная лучезарная улыбка. Роулли он точно не встретил.
- Прекрати светить зубами, - показательно отворачиваюсь, - боюсь ослепнуть.
Парень толкает меня локтем в плечо, и улыбка его становится еще шире.
- Я так замучался, решая все эти сложные, серьезные вопросы. Клянусь, на допросе было бы проще. Пришлось обойти без малого десяток кабинетов!
- Так вот почему я не встретила тебя ни на одной перемене, - отвечаю, складывая руки в карманы и направляясь в сторону аллеи, плотно усаженной по обеим сторонам деревьями. Их ветви и кроны склоняются навстречу друг другу, образуя протяженную арку. Летом, когда зелень в самом расцвете и оплетает толстые ветки, здесь очень красиво. А сейчас, осенью, место напоминает экспонат дома страха, эдакую локацию с пугающими деревьями-сторожами и одинокой длинной тропинкой в неизвестность.
- Да, - протяжно вздыхает, - я был вынужден просидеть в приемной директора вечность. Возникли какие-то проблемы с важными бумажками, - понимающе киваю.
Куча бумажной волокиты, постоянные проблемы с документами – основная проблема всех учебных заведений и не только, как я уже отмечала.
- Зато теперь я полноправный ученик, и с завтрашнего дня могу смело вливаться в новый коллектив, - гордо вскидывает подбородок, будто подвиг какой-то совершил. Хотя, отдам должное, высидеть пару часов в ожидании внимания главы школы и все еще пребывать в прекрасном расположении духа – ошеломительный успех. Я еще раз осмотрела парня с ног до головы, интересно, какой школьный ярлык мог бы ему подойти? Если он еще и спортсмен, то, определенно, спортивный красавчик. Такие обычно купаются во всеобщем внимании, за пределами учебных занятий, разумеется.
Кстати о ярлыках. В младшей школе меня звали мышью, а все оттого, что ходила в сером да черном и не общалась ни с кем, сидела всегда за одной и той же партой – почти в самом углу, и иногда пугала остальных тихой походкой. В общем, в классе меня не очень любили. А потом я подралась с одним парнем из-за того, что он облил девчонку, с которой мы сидели за одним столом в кафетерии, молоком. Сделал он это специально и весьма демонстративно, а та девочка чуть не расплакалась от всеобщего внимания и такого позора. Я не планировала распускать кулаки, но тот мальчишка начал первым, похоже, уязвленный моими комментариями.
Вызов к директору означал приход бабушки в школу и возможное отчисление. Ни того, ни другого мне не хотелось, но еще больше не хотелось получить синяк под глазом или потерять зуб. Поэтому уже на следующем уроке бабушка стояла рядом со мной около двери в кабинет, шла биология, которую я просиживала в ожидании наказания, а рядом, через один стул, сидел очередной подрастающий засранец с салфетками в обеих ноздрях. Мышью меня больше не звали.
- Предлагаю отметить. Тут рядом одно классное местечко есть.
Мое предложение спутник оценил. И вот мы уже сворачиваем из мрачной аллеи в узкий переулок. Как раз здесь, в непримечательном и сером районе, среди старых многоэтажек с побитыми окнами находилось кафе «Неверленд». Необычненько, правда? Каменный фасад, большие окна, яркая вывеска, обрамленная лампочками, половина из которых перегорела, придают шарм этому месту. Внутри – круглые черные столы, покрытые прозрачным лаком, с вельветовыми фиолетовыми креслами, куча картин и рамок с вырезанными статьями из газет, множество всяких безделушек, начиная от кувшинов и ваз и заканчивая глиняными фигурками непонятных мифических существ на полочках и тумбочках. А ближе к вечеру, когда света солнца становится недостаточно, здесь зажигаются гирлянды, уложенные в банки и грушевидные лампы, наполняющие маленькое помещение теплым желтым свечением. Интерьер, конечно, жуть полная, но атмосфера завлекает.
«И самое главное - здесь тепло», - думаю, плюхаясь на мягкое кресло и стягивая куртку с плеч. Мы выбрали столик в самом углу, отсюда видно все, и никто не мешает. Еще пара человек сидит за соседними столами, совсем не обращая на нас внимания, уткнувшись в свои тарелки.
- Обстановка тут, - задумывается, щелкая пальцами в воздухе, - весьма...
- Чумовая. Как с языка сняла, знаю, - подмигиваю парню и беру в руки ламинированное меню.
Итан следует моему примеру. Через пару минут к нам подходит весьма приятная девушка с вьющимися короткими волосами в черном переднике и белой рубашке с бабочкой.
-Приветствую в нашем заведении, - официантка мило улыбается. - Готовы сделать заказ? - спрашивает, пока выуживает из фартука блокнот на спиралях.
Не долго думая, я заказываю латте с карамельным сиропом, чтобы согреться, потому что есть не хочется, а мой спутник – крепкий эспрессо и черничный пирог.
- Суровый выбор.
- Не люблю приторный вкус. Он перебивает терпкие кофейные нотки на языке. А черничный пирог – неизменная классика для истинных ценителей.
- Хм... - делаю глоток горячего напитка из высокого стакана, который Сьюзи, как было написано на бейдже, только что поставила передо мной с подноса, - и откуда же вас сюда занесло, юный ценитель горьких напитков и черничных пирогов? – начнем сначала.
Парень пододвигает кружку к себе и, обхватив ее двумя руками, начинает:
- Вообще, мы с мамой переехали из Нью-Йорка, от этого городка совсем недалеко. Когда ее уволили с работы, ма решила, что устала от жизни в большом мегаполисе и хочет спокойно и мирно отжигать где-то в более уединенном месте, - киваю, внимательно слушая рассказ.
- Должно быть, твоя мама – настоящая оторва.
- Ну, если только чуть-чуть,- ухмыляется. – Она была вокалисткой в рок-группе, - продолжает, взяв в руки теплый ароматный кусочек пирога.
Вот тут мои глаза округляются и увеличиваются от изумления так сильно, что грозятся выкатиться из орбит. Как только я увидела Итана, мне сразу показалось, что его мама – какая-нибудь бизнес леди, носящая идеально выглаженный пиджак и классические брюки с лакированными лодочками на высоком каблуке. Только такая женщина могла быть матерью такого парня. Но то, что я узнала сейчас, буквально перевернуло все с ног на голову.
- О-го-го, - единственное, что я могу выдавить.
Похоже, моя реакция смущает собеседника, и он, опустив взгляд в полупустую кружку, замолкает, улыбнувшись уголком губ, - я просто обязана познакомиться с этой женщиной!
- А твоя мать?
- Я... - делаю большой глоток, и приторная жидкость сразу же обжигает горло. – Я почти не знала ее. Она умерла.
Больше не чувствую сахар во рту, он затмевается неприятной горечью воспоминаний, встающей комом. Глаза начинают слезиться. А в голове всплывают картинки из детства:
Вот мама стоит на кухне, перепачкав все кругом мукой, и выкладывает нарезанные дольками яблоки на тесто. А я стою рядом, наблюдая за каждым ее движением.
- Вот так, Эбигейл, - говорит она, аккуратно укрывая начинку тонкими полосками.
Вот я помогаю маме поставить пирог в разогретую печь и случайно обжигаюсь.
А вот мама бережно обрабатывает мою производственную травму «волшебной» пеной, напевая какую-то незнакомую мне мелодию из фильма.
- Без ошибок никогда не познаешь мир, родная, - смотрит на меня, отставив баллончик с лекарством и нежно поглаживая по макушке.
- Мне жаль, - голос Итана возвращает в реальность.
- Не утруждайся, все отлично, - выпиваю последние капельки, пальцем собираю остатки пенки с краев.
Понимаю, как неловко людям, по незнанию затрагивающим такие темы. Но большинство так мерзко лицемерит, проявляет наигранное сочувствие твоему горю, что тошнота берет. Будем реалистами, проходящим мимо незнакомцам абсолютно безразличны душещипательные моменты нашей жизни, поэтому избавьте меня от этого глупого и нелепого сострадания, прекратите распинаться.
Не люблю, когда разговор сводится к затянувшейся паузе или этим тревожным и мрачным темам, всплывающим совсем не в то время.
- Мы, кажется, отмечали твой переезд и зачисление в новую школу, а не устраивали траур, - складываю руки на груди, демонстрируя свое недовольство. – Мы ведь не произнесли ни одного тоста и даже не чокнулись!
- Помню, помню, мисс я-люблю-поворчать, - повторяет мой жест и откидывается на спинку кресла.
- Эй, напоминает клевету, молодой человек!
***
Счет был оплачен, и спустя пару часов мы с Итаном уже покидали уютное кафе. Начинало смеркаться, красные лучи, покрытые легкой дымкой от автомобильных выхлопов и замерзающей в воздухе сырости, терялись за горизонтом. На улице начали зажигаться вечерние фонари, мало-помалу разгоняющие наступающую темноту. Я размеренно шагала по асфальтированной дороге, втаптывая в нее опавшие листья, и выдыхала облачка пара в остывающий вечер, парень шел рядом, делая шаги в два раза реже, чтобы идти на одном уровне со мной. В такой компании и этой тишине, прерываемой лаем собак, и двигателем проезжающих машин было что-то по-своему родное и близкое. Никакой тревоги, никаких мыслей, у меня наконец получилось запрятать их обратно, далеко-далеко в гущу подсознания, пусть хотя бы на время дороги до дома.
Я вернулась к семи. Итан проводил меня до самых дверей, как бы я не отнекивалась от столь щедрого предложения.
- Мне крайне неудобно, целый день рядом ошиваюсь, так еще и проводить заставила, - заламываю пальцы, когда мы останавливаемся возле той самой остановки, возле которой встретились утром.
- Так. Я не буду это обсуждать в сотый раз, юная леди, - решительно отвечает и ожидает, пока я двинусь в нужном направлении.
Назвал меня так же, как обычно называет бабуля. Забавно.
Стоило только пересечь порог, старушка уже встретила меня вопросительным взглядом. Она стояла, уперев руки в бока, в своем розовом халате, напоминающем обивку кресел из «Неверленда». Тщательно вытираю подошву обуви о маленький коврик, избавляясь от остатков грязи с улицы. Снимаю куртку и вешаю ее на крючок, не говоря ни слова, пока бабушка продолжает пристально смотреть на меня. Держу пари, она видела в окно меня рядом с каким-то парнем и теперь приготовила тонну вопросов, касающихся не столько меня, сколько моего спутника. И уверена, старушка уже записала Итана в список моих ухажеров, который, честно говоря, был пустым белым листом.
Прохожу в гостиную и плюхаюсь на старый диван, чувствую пружины, впивающиеся сквозь ткань. Ерзаю, пытаясь найти удобное положение. И наконец спустя пару минут облегченно вздыхаю, откидываясь назад, на мягкую подушку. По маленькому телевизору показывают Гарри Поттера, первую часть, самую яркую и светлую. Ближе к зимним праздникам, да и во время зимних праздников по телевидению всегда запускали серию фильмов про «мальчика, который выжил». Ви вечно ворчит, мол: «Сколько можно это показывать, клянусь, я выучила каждую строчку каждой части наизусть». А мне нравилось. Во время каждого очередного просмотра я всегда замечаю новые детали, из-за этого кажется, будто смотрю на все впервые.
Гарри как раз ехал в Хогвартс, когда бабуля все-таки решила присесть рядом, на самый краешек старого дивана, и разузнать про мой вечер. А я-то уже подумала, что она промолчит и никакого допроса не будет.
- Ну-ну, расскажи бабуле про этого милого юношу, дорогая. Скорее-скорее. Я сгораю от нетерпения, - ловлю увлеченный взгляд старушки и искорку в выцветших глазах.
Прикрываю глаза, раздумывая, с чего бы начать. Выдаю все, что помню с самого утра. Под бабулины «о...» и «ну что за прелесть» рассказ, кажется, становится гораздо интереснее.
- Мы просто немного прогулялись и мило поговорили, - заключаю, подытожив все сказанное.
Бабушка задумчиво кивает, будто размышляя о чем-то, а потом молча встает и уходит в свою спальню. А я остаюсь, продолжая удивительное путешествие по миру волшебников вместе с учениками Гриффиндора. Невольно вспоминаю свое маленькое приключение. Никак не могу заставить себя забыть. Все так внезапно началось и также внезапно закончилось. Я сбежала, поджав хвост, даже не попрощавшись с парнем, который приютил меня, позволил ночевать в своем доме, менял бинты и выхаживал меня. Стоило хотя бы попытаться передать записку, а не просто исчезнуть. Но, быть может, даже лучше, что я пропала из его жизни. Так будет безопаснее для него. А волшебные земли нужно выбросить из головы, убрать произошедшее в самый дальний ящик и, закрыв его на ключ, больше никогда не открывать. Алиса ведь тоже вернулась из Страны чудес, верно? Интересно, что она чувствовала, когда вновь окунулась в обыденность, когда вновь ощутила родную реальность. Никакого чеширского кота и безумного шляпника, никакой огромной, курящей трубку гусеницы и говорящего кролика с часами.
Засыпаю прямо здесь, на старом продавленном диване под фоновые реплики юных волшебников, что смешались с мыслями об Алисе, упавшей в нору, и Альве, на голове которого росли забавные рожки.
Вновь вижу картинки, как в фильме, название которого я не знаю и на просмотр которого пришла лишь к середине сеанса. Дом. Я помню. Это был наш старый дом, где мы жили, когда мне было года два. Знакомый камин с висящей над ним огромной картиной леса, пушистый ковер, приятно щекотавший ноги, и стопки книг и журналов, лежащих всюду. В углу – елка, украшенная прозрачными шарами и маленькими ангелочками с мерцающими золотыми крыльями, под ней – подарки, бережно перевязанные красными лентами в ярких обертках. Окна украшают олени и сани Санты, а шторы увешаны снежинками, которые мы вместе с папой и Вив вырезали из бумаги.
Слышу громкий, настойчивый стук в дверь, осторожно выглядываю из-за угла, пытаясь разглядеть нежданных гостей. Мама открывает, удивленно отшатываясь при виде незнакомцев. Незнакомцы, чьих лиц я не вижу из-за темных одежд. Крик.
Резко просыпаюсь. Пытаясь осознать, что случилось. Приложив ладонь к груди, чувствую стремительные удары. Мне снова снился странный сон. Кошмар. Не знаю, что именно меня напугало, но была уверена в своем предположении. Я дернулась во сне, чуть не упав с дивана, и очнулась. Подействовало лучше любого кофе. Понимаю, что все еще в гостиной. Конечно, ведь та штука с магическим телепортированием в свою комнату работает только в детстве, когда засыпаешь в одном месте, а пробуждаешься, сладко потягиваясь, уже в своей уютной постели.