Prisoners

Заглянув в уютный магазинчик в поисках фруктов и шоколада, я забегаю в парадную дверь и спешу к лифту. Я никуда не опаздываю, но не терпится поскорее увидеть недовольное лицо Клео вживую, ведь она целый день присылает мне грустные видео в Снэпчат, имитируя плачь и театрально вздыхая.

— Привет! — восклицаю я, когда подруга открывает дверь, встречая меня в махровом халате с растрёпанным пучком на макушке. — Твои любимые сладости, чтобы поднять тебе настроение.

— Я очень рада тебя видеть, — Миддлтон пропускает меня в квартиру, — но обнимать не буду. Боюсь оставить сопли на твоей шикарной куртке.

В этой квартире я уже давно чувствую себя как дома. Верхнюю одежду оставляю на крючке у входа, обувь снимаю на коврике, а пакет с продуктами передаю Клео, напоминая помыть фрукты. Она удаляется на кухню, а я, с любопытством высматривая следы её усердного лечения, прохожу в крохотную комнату, где уместились кровать, кресло, письменный стол и компактный шкаф.

Когда Клео устраивается на кровати, я сажусь на кресло, чтобы обезопасить себя от её микробов, потому что она чихает каждые пять минут, вытягивая салфетки из коробки.

— Как твои дела?

— Я устала, — она вздыхает. — На почве родительской ссоры у меня иммунитет сел окончательно.

— Они так и не помирились?

Миддлтон, уводя взгляд в сторону, теребит пояс халата. По девушке видно, что она хочет рассказать даже больше, чем я спросила, но боится превратить всё в суровую правду, озвучив свои мысли вслух.

— Они сделали меня третьей в своих разборках, как будто я виновата в том, что их брак рушится. Я не находила себе любовника, чтобы меня лишили всех денег.

— Что ты имеешь в виду?

— Родители не хотят больше оплачивать мне учёбу.

Клео превращается из уставшей в слишком раздражённую. Заметно, что это событие сказалось на ней сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Миддлтон уже завелась, поэтому продолжает:

— Так как у них больше нет общего бюджета, то никто не хочет брать на себя оплату за обучение. Мама сказала, что на ней висит ипотека за эту квартиру, больше она не потянет.

— А отец?

— Ну ты же взрослая девочка, — цитирует Клео, — можешь и сама себя обеспечивать, давно пора.

— Мне очень жаль, Ми.

Если бы я не сидела так далеко, я бы протянула руку, чтобы на физическом уровне показать свою поддержку.

— Не нужно, ЭлДжей, — Миддлтон качает головой. — Я бы хотела тебе сказать, что всё в порядке, но ничего не в порядке. Я не могу позволить себе, чтобы меня отчислили, поэтому нужно искать работу, но мне уже трижды отказали.

— Они сказали, что нужно твоё полное имя?

Пряча лицо в ладонях, Клео беззвучно смеётся, а затем с отчаянным вздохом падает на спину.

— Если бы проблема была только в имени. Никому не нужен такой работник, как я: без опыта работы, с ужасным резюме, без высшего образования. Я могу пойти только уборщицей в «Смэш», там я даже могу назваться Джо Блоу* и все будут не против.

Меня успокаивает то, что Клео продолжает шутить, и печаль на её лице не так заметна; больше сказывается простуда, из-за чего она выглядит немного утомлённой.

— Если хочешь, я могу посмотреть твоё резюме. Но ты не прекращай искать и чаще откликайся на вакансии. Ты же знаешь, что я всегда помогу...

— Спасибо, Лори, — подруга обрывает меня на середине мысли. — Не против, если я тебе по почте перешлю своё резюме? — она дожидается моего ободрительного кивка. — Понимаешь, меня пугает не то, что родители лишили меня финансирования, а то, что они вот-вот разведутся. В итоге я им больше не нужна.

— Не думала поехать к маме и поговорить с ней лично?

— Возможно, это хорошая идея, но я даже не представляю, что могу ей сказать.

— Всё, что тебя тревожит. Как минимум стоит спросить то, что тебя волнует больше всего сейчас.

— Знаешь, что меня волнует? — Клео резко садится, а её неуклюжий пучок подскакивает вместе с ней. — Я пропускаю всё самое интересное. Ты даже без меня прогуляла пару, чтобы сходить на тренировку к Найлу.

Я вздыхаю, закрыв глаза. Хоран, конечно же, рассказал всё подруге, в то время как я не уточняла, что это был прогул.

— И вообще, что у тебя происходит с твоим парнем?

— У меня нет парня, — протягиваю с некоторым сомнением.

— Может, пока что он не твой парень, — Миддлтон отмахивается, — но между вами же что-то происходит?

Прикусив нижнюю губу, кручу на пальце кольцо. Не то чтобы я хотела что-то утаить от Клео, я даже себе не могу внятно объяснить эту ситуацию, в которую меня затянул Луи своими поступками, улыбкой и шутками. Я не любитель отвечать «всё сложно», но я очень сильно запуталась.

— Он возил меня в заброшенный парк аттракционов, — замечаю недоумение на лице подруги, но также она не скрывает искренней заинтересованности. — Он находится за городом. Технически он исправен, нам даже удалось всё включить, но недоступен для общего пользования. Там очень красиво. Мы покатались на пони, — усмехнувшись, поджимаю колени к груди и опускаю на них подбородок. — Знаю, что это незаконно, но было весело. Можешь назвать меня безрассудной, я соглашусь. Но я не жалею. Нам даже пришлось убегать от охранника! Я думала, что у меня сердце остановится.

— Вы целовались?

Это единственное, что спрашивает Клео, выпучив удивлённые глаза. Она выглядит так, будто я рассказываю ей о своих жестоких и извращённых сериях убийств, а не... о свидании? Да, назовём это свиданием.

— Нет, — виновато поджимая губы, качаю головой. — Ничего такого не было.

— Что? — подруга чуть ли не вскрикивает. — Он даже не попытался?

— Возможно, он хотел, я просто не заметила.

— Ну ты даёшь, ЭлДжей, — она отчаянно всплёскивает руками. — Томлинсон точно тебя хочет, а у вас даже поцелуя не было! До сих пор!

— Ми, ты преувеличиваешь, — мне сложно сдержать смех. — Всё это вряд ли что-то значит для него. И перед тем, как ты начнёшь меня переубеждать, скажу: он бы не общался со своей бывшей.

— Кейт? Она ему точно не нужна, но Миллер как липучка, она не даёт Томлинсону покоя.

— Я случайно подслушала разговор, в котором она призналась, что Луи звал её с собой. А их совместные фото на вечеринке?

— Лори, моя милая и наивная Лори, — Клео прижимает ладони к груди и умилённо смотрит на меня, как на младенца, — ты ничего не понимаешь в женской хитрости. Кейт пытается удержать Луи любыми способами. К тому же я считаю, что ты симпатичнее, чем она.

— Только не это. Давай не будем делать поспешных выводов. Ты бы свои советы направила на Найла.

— Между прочим, — выбрасывая в воздух указательный палец, Клео слазит с кровати, чтобы взять телефон со стола, и присаживается на подлокотник кресла, — я считаю, что у меня есть прогресс. Он постоянно мне пишет, чтобы узнать о моих делах. Вчера он звонил мне по видеосвязи, а на моё сообщение ответил четырьмя сердечками. Смотри.

Миддлтон показывает мне фрагмент переписки, где я вижу те самые смайлики, но легче от этого не становится.

— Он всегда присылал только три, понимаешь? Никогда больше. А тут целых четыре!

Я смеюсь, не удержав в себе этот порыв. Её непринуждённость всегда вызывает у меня улыбку, и иногда я даже завидую её оптимизму и умению находить выгоду там, где её нет.

— Тебе смешно, а я вчера перечитала всю нашу переписку. Он ни разу не был таким щедрым на сердца. Я клянусь тебе, ЭлДжей. Не может же это быть просто так.

— Я верю, что у вас всё будет хорошо, Ми.

— Ну разумеется! — вскочив с места, она ходит по комнате. — У нас всё куда лучше с Найлом, чем у вас с Луи. Не могу поверить, что у вас даже поцелуя не было!

— Ты всегда будешь напоминать мне, что вы переспали?

— Я этого не говорила, ты сама это подметила. Снова очко в мою пользу.

— Что-то вы застряли на одном месте, даже после той ночи Найлер не особо инициативен.

— Ах ты...

В меня прилетает подушка с кровати, которую мне удаётся словить. Я кидаю её обратно в Клео, но у подруги тоже получается увернуться, из-за чего подушка падает на пол. Бой на этом не заканчивается: Миддлтон снова берёт своё оружие и нападает на меня, вынуждая встать с кресла и броситься в бега. Схватив другую подушку с кровати, я обороняюсь. Наша драка длится до тех пор, пока Клео не начинает кашлять и без сил присаживается на постель. Она снимает резинку с волос, позволяя прядям наконец упасть на плечи, и использует очередную салфетку в борьбе с насморком.

— Скоро у Волков матч, — напоминаю я, присаживаясь рядом, — покажешь Найлу всю свою поддержку. Он должен это оценить. Может, этот шаг стоит сделать тебе?

— Кстати, об этом.

Клео шарится в шкафу, перекладывая на полках вещи, а после вытаскивает что-то очень большое. Она разворачивает огромный плакат с красной надписью «Я болею за Найла Хорана» и держит его так, будто мы уже находимся на трибунах во время баскетбольного матча. Белый фон украшен звёздами, кубком и баскетбольным мячом, расположенными вокруг кричащего текста с тремя восклицательными знаками.

— Будешь помогать мне держать его, — Клео машет плакатом над головой. — Я думала над кричалкой, но вряд ли я с больным горлом смогу докричаться.

— Если после этого Найл не предложит тебе быть его девушкой, то это будет преступлением века.

— Таким же преступлением, которые вы пытаетесь расследовать?

— Я слышу раздражительные нотки в твоём голосе, Ми. Я недавно нашла свой браслет, — выставляю руку, демонстрируя укрощение на запястье. — Кажется, наше расследование скоро закончится.

+++

Когда Хелен и Джессика устраивают в нашей комнате посиделки с соседками и включают музыку, я выбираюсь из общежития и иду в «Смэш» писать конспекты. Я совершенно не против гостей, никогда у нас с девочками не было конфликтов на этот счёт, но домашнее задание я люблю делать в одиночестве.

С тетрадями в рюкзаке иду через парк и включаю в наушниках музыку. Но, выйдя на оживлённую улицу, достаю один вкладыш, чтобы слышать, что происходит вокруг. Неосознанно ускоряю шаг, словно бегу от кого-то. Ловлю себя на мысли, что пытаюсь сбежать от чувства, что за мной кто-то наблюдает. Он смотрит прямо в затылок, но, когда я оборачиваюсь, за спиной вижу лишь незаинтересованных во мне прохожих.

— Девушка, я могу вас подвести? — на одном уровне со мной вдоль тротуара едет машина, а из окна на меня смотрит Луи, потирая подбородок.

— Меня родители учили не садиться к незнакомым дядям в машину.

Сказать, что я бесконечно рада видеть Томлинсона, ничего не сказать, но ему об этом не очень хочется говорить, поэтому я прячу счастливую улыбку за шутками.

— Давайте познакомимся.

Когда он так широко улыбается, он ужасно похож на Чеширского кота. А я, наверное, со стороны выгляжу крайне глупо из-за странной улыбки и смущения.

— Предложи мне конфету, и я так уж и быть залезу к тебе в багажник.

— Совсем об этом не подумал, извини, — машина медленно катится вдоль тротуара, и я останавливаюсь. — Куда направляешься, Чудо-женщина?

— Хочу заняться конспектами вдали от соседок.

— Я сильно помешаю, если присоединюсь к тебе?

— Ты действительно хочешь заняться самым скучным делом на свете? Это не так захватывающе, как незаконно пробираться на охраняемую территорию.

— Если мы займёмся анатомией, то может быть довольно увлекательно.

— Фу, Томлинсон, это чересчур устаревшая шутка.

— Знаю, ничего лучше не смог придумать, — парень открывает для меня пассажирскую дверь. — Я готов провести этот вечер самым скучным способом. Вдруг я окажусь чрезвычайно умным и помогу тебе.

Молча соглашаюсь на его предложение и сажусь на пассажирское сиденье, устраивая рюкзак на коленях. Машинально кидаю взгляд на телефон Луи, который лежит на панели, и заставляю себя больше никогда на него не смотреть.

— Я знаю одно хорошее место, они делают вкусный глинтвейн. Безалкогольный.

— Мы побываем там в другой раз, — отклоняю предложение, потому что «Смэш» ни за что не променяю на любое другое заведение. — Я очень хочу свой любимый десерт, а мне сделают дружескую скидку.

— Как пожелаешь, Лори. Только покажи дорогу.

Я, взяв на себя роль навигатора, рассказываю, как доехать до кафе, которое находится всего лишь в квартале отсюда. Луи оставляет машину на прилегающей парковке, не спеша выходить, и пристально рассматривает неоновую вывеску «Смэша», будто сомневается, что мы приехали в нужное место.

— Это моё любимое место, меня здесь все официанты знают. Мы с друзьями сюда постоянно приходим. Я обожаю их пончики с начинкой.

— Тогда поможешь мне что-то выбрать.

— Хорошо, но не забывай, что в первую очередь я здесь, чтобы сделать домашнее задание.

— Конечно, — Томлинсон выходит из машины, а я тороплюсь следом. — Вундеркинд.

Сегодня нам везёт, потому что столики обслуживает Карен. Она, сразу заметив меня, отводит нас к любимому столику и приносит Луи меню, а я киваю в знак того, что мне как обычно. Окинув парня заинтересованным взглядом, женщина игриво поднимает бровь и, пока Томлинсон не видит, вчитываясь в позиции меню, подмигивает мне. Между нами начинается безмолвный разговор: я жестами пытаюсь отмахнуться и отрицать всё, что она надумала, а Карен ухмыляется и одобряюще кивает.

Когда женщина уходит, предоставляя Луи возможность определиться с заказом, я чуть расслабляюсь и помогаю парню. Долго не думая, рассказываю о любимом десерте и предлагаю ему любимый брауни Найла. Тыквенная начинка в ванильном пончике с глазурью звучит не так аппетитно для Томлинсона, как я это описываю, вновь подарив ему повод для шуток.

Пока Карен записывает заказ парня и рекомендует их сезонные молочные коктейли, я достаю свои тетради и берусь за первое домашнее задание.

— Как я могу тебе помочь? — спрашивает Луи, заглядывая в мои записи.

— Если ты хорошо знаешь французский, то можешь перевести вторую часть текста, — двигаю к нему экран телефона. — Если нет, то открывай переводчик и переводи выделенные слова, желательно с контекстом.

— В школе мне больше нравился испанский.

— Хорошо на нём разговариваешь?

Томлинсон, поджимая губы, уводит взгляд в сторону, чем вызывает у меня смех.

— Переводи, mi amigo.

— Это я знаю, — он радуется маленькой победе. — Ты сказала «мой друг».

— Значит, я нашла не самого безнадёжного помощника.

Гордое лицо Луи смешит, а я в ответ получаю новую кличку. Мы справляемся с этим заданием довольно быстро, нам приносят наши заказы, и парень умоляет дать ему попробовать десерт, который мне всегда поливают голубой глазурью вместо оранжевой.

— Что мы делаем дальше? — Томлинсон облизывает ложку с кусочком брауни.

— Есть отрывок из интервью на французском, мне нужно написать скрипт.

Поручаю Луи воспроизводство и перемотку видео, а сама записываю реплики в тетрадь, нашёптывая слова на французском. Он несколько раз делает комплименты моему акценту и просит перевести его собственные фразы. У меня выходит неплохо в силу моих скромных знаний языка, но когда Томлинсон просит перевести «Ты говоришь чертовски сексуально» или « Я почти возбудился», то я кидаю в него скомканную салфетку. Затем, откидываясь на спинку диванчика, он спрашивает о моих целях изучения языков. Во мне появляется охотное желание всё рассказать только из-за его искреннего любопытства.

— Я уже говорила, что отдаю предпочтение французскому. Я мечтаю побывать во Франции, конечно же, хочется съездить в Париж, но также хочу посетить другие города и посмотреть пейзажи. Что-то вроде турне по стране. Но самая главная цель — это поговорить с носителями языка.

— Звучит очень романтично, Лори. Почему не осуществила свою мечту раньше?

— Не знаю, — пожимая плечами, кручу в пальцах ручку. — Не предоставлялась возможность. Но я надеюсь, что благодаря волонтёрству съезжу туда или добьюсь стажировки там. Кстати, ещё раз спасибо за это. Я бы сама, наверное, никогда не решилась.

— Ты будешь благодарить меня каждый день? Может, ещё на лбу сделаешь татуировку? Прости, ты же на такие дерзкие поступки не готова.

— Томлинсон, я серьёзно.

— Знаю, поэтому и помог тебе с этим. Но не за что меня благодарить, мне ничего не стоило.

— Не прибедняйся, — хватаю прядь волос и начинаю накручивать на палец. — Тебе пришлось найти на меня очень много информации.

— У меня есть люди, которые умеют это делать.

Решаю не продолжать этот разговор, чтобы не загнать себя в тупик, из-за чего мы оба будем чувствовать себя неловко. У Луи есть свои секреты, возможно, очень криминальные, но я уверяю себя, что мне нет до этого дела.

Томлинсон протягивает мне корректор, когда я ошибаюсь со словом и зачёркиваю его. Он работает моим переводчиком и говорит, сколько минут осталось до конца интервью. Пародируя диалоги на видео, Луи строит смешные лица и трогает длинные завивающиеся усы, которых у него нет. Его глупые шутки меня смешат, и я снова делаю ошибку, поэтому ему приходится вновь и вновь передавать мне корректор.

Карен, лавируя между столиками, оказывается рядом и подливает нам кофе в маленькие чашечки. Она загадочно улыбается и переглядывается с Луи, будто ведя с ним немой разговор. После ухода Карен он хвалит это место и говорит, что ему понравилась официантка, а мне стоит ревновать. Оба в хорошем настроении заканчиваем с последним конспектом, который Томлинсон диктует мне, читая выделенные предложения.

— Входит ли Монако в твоё турне? — вдруг спрашивает он, когда я складываю свои вещи в рюкзак.

— Это уже что-то на грани фантазии, но я бы многое отдала, чтобы побывать там.

— Когда мне было восемнадцать, мы с семьёй ездили туда.

— Что? — чтобы скрыть чрезмерное изумление, накрываю рот двумя руками. — В само Монако?

— Да, у меня есть несколько фотографий. Если хочешь, можем посмотреть в моём Инстаграме.

Еле сдерживаюсь, чтобы не выдать правду о том, что я много раз исследовала его профиль и наткнулась на те фотографии. Томлинсон передаёт телефон со снимками на своей странице, и я сначала забываю о главной цели, рассматривая улыбающегося парня в центре кадра. Остальные фотографии в карусели — это прекрасные пейзажи Монако с его набережной, дорогими машинами и изысканными постройками. Каждый уголок кричит о деньгах и роскоши.

Луи посвятил этой поездке целых два поста, которые разрешает мне просмотреть. Но я позволяю себе взглянуть и на другие снимки.

— Ты знал, что это минус, когда парень так активно ведёт свой Инстаграм?

— Кто придумал этот бред? Уроды?

— Общество, — не отрывая взгляда от экрана, рассматриваю профиль, будто впервые. — Считается, если парень выкладывает много фото, значит, он знает, что он красивый. А это плохо. Многое говорит о его самооценке. А ещё ты лайкаешь самого себя.

— Всё, возвращай телефон.

Луи, смеясь, выхватывает свой мобильный и садится чуть дальше на диване, чтобы я не могла дотянуться до него через стол. Он прикрывает рукой экран и, вероятнее всего, убирает поставленные на фото сердца, что веселит меня ещё больше.

— Ты свой Инстаграм видела? — парень звучит наигранно обиженно. — Раз в сто лет можно увидеть твоё лицо.

Взяв телефон, тут же открываю свой профиль и листаю короткую ленту из снимков. Луи прав, но я не признаю это недостатком.

— Зато у меня есть своя атмосфера. У меня каждое фото сделано с определённой задумкой и старанием.

— У меня тоже.

— У тебя одни селфи.

— Ложь.

Мне приходится включить у себя профиль Луи и пересесть на его место, чтобы при нём посчитать доказательство своей правоты.

— Это уже двенадцатая, — заключаю я, найдя очередное селфи. — Это одна треть всех моих фотографий.

— Я виноват, что ты не выкладываешь фото? — наступает очередь Томлинсона демонстрировать мой аккаунт. — У тебя одно и то же место повторяется минимум четыре раза.

— Там разный ракурс.

— У меня селфи тоже с разного ракурса сделаны.

Не могу удержать смешок и сдаюсь ему в нашей игре. Если бы мне действительно не нравились его фотографии, я бы не просматривала их время от времени перед сном или от скуки. Иногда я читаю комментарии (а у Луи много поклонниц, которые любят оставить пару приятных слов) или просматриваю страницы тех, кому понравился снимок. Наверное, я совру, если скажу, что для меня это ничего не значит, что я не вкладываю смысла в просмотр фото, но я действительно хочу, чтобы Томлинсон не превращался в зависимость.

— Мне очень нравится у тебя вот эта фотография.

Перевожу взгляд и вижу себя, стоящую боком к камере и с широкой улыбкой. В волосах торчит ромашка, которую мне принёс Найл, а такую большую улыбку вызвала Клео своими шутками, чтобы сделать больше живых кадров. Мы тогда только подружились.

— Выберешь любимую фотографию у меня?

Если бы Луи знал, какое это простое для меня задание, мне бы стало стыдно от того, насколько я являюсь помешанной на нём.

Тяну время с видом, словно оцениваю каждую публикацию, хотя на самом деле медленно подбираюсь к той фотографии, которая приглянулась мне уже давно.

— Почему она? — Томлинсон удивляется так, будто ненавидит это фото.

Я показываю ему селфи из машины, где он сидит в кепке и синей олимпийке, а из-под козырька выглядывает чёлка. Больше всего в этой фотографии меня цепляют глаза, настолько они яркие, что заставляют меня сомневаться в реальности этого парня.

— Я бы могла выбрать другую, но ты часто на фото с сигаретой.

— Мой косяк, — Луи прижимается совсем близко, чтобы обхватить мою руку своей и открыть другую фотографию в моём телефоне. — Что думаешь насчёт этой?

— Она твоя любимая?

Луи, борясь с улыбкой, пожимает плечами. Его тёплая ладонь освобождает мою и опускается мне на колено. Это простое и почти естественное действие вызывает волну мурашек, но парень делает это настолько невзначай, что я изо всех сил стараюсь не выдать бурную реакцию тела.

На фотографии, о которой он спрашивает, большая чёрная собака лежит перед Луи, а он раскинул руки по спинке дивана.

— Твоя собака?

— Родительская.

Я больше не в состоянии поддерживать простой разговор. Всё, о чём я сейчас могу думать, это его рука, что обжигает кожу даже сквозь плотную ткань джинсов. Вероятно, это тот момент, когда я должна признаться самой себе, что Томлинсон мне нравится. Во всех смыслах. Но единственное, что останавливает меня от такого признания, суровая правда, что я совершенно его не знаю. Навязчивое чувство, будто мы знакомы всю жизнь, ослепляет меня, прикрывая те тёмные стороны парня, которые он старательно прячет.

Момент, когда ты влюбляешься лишь в ощущение, которое даёт тебе человек.

Его плечо сильнее прижимается к моему, когда он тянется к моему телефону и выбирает следующую фотографию. Луи даёт короткую предысторию, представляя своих друзей, но его прерывает звонок. Парень отвечает и сразу же меняется в лице. Озорство тухнет, будто его вовсе не было, и парень хмурит брови, вникая в слова, сказанные на том конце трубки. Как бы я не хотела, у меня не получается подслушать разговор, но крепкая хватка на моём колене говорит о том, что он не самый приятный.

Томлинсон завершает звонок первым, ещё какое-то время глядя в экран — он получил пару сообщений. Я увлекаюсь тем, чтобы просмотреть ленту Инстаграма.

— Я должен уехать, — бросает Луи, и его рука исчезает с моего бедра.

— Зачем?

— Появились срочные дела, без меня не справятся.

Парень взглядом ищет официанта, и Карен выполняет его просьбу принести нам счёт. Меня не оставляет любопытство.

— К чему такая срочность? Что-то случилось?

— Я бы очень хотел тебе всё объяснить, но сейчас не самый подходящий момент, Лори. Возможно, некоторые вещи будет трудно понять.

Я принимаю такой ответ, но всё равно расстраиваюсь, что наш вечер заканчивается так быстро. Нас словно прервали на самом интересном моменте, из-за чего возникает чувство незавершённости, но уже неловко возвращаться к тому, где мы остановились.

Благодаря Карен за кофе, Луи оплачивает заказ и оставляет чаевые. Когда он уводит меня, держа за руку, я оборачиваюсь и на прощание кидаю взгляд на женщину. Она, унося новый заказ, одобрительно кивает и удаляется с улыбкой гордой мамы. Я долго перекручиваю в голове эту сцену, даже сидя в машине на пассажирском сиденье.

— Я отвезу тебя в общежитие, хорошо?

Молча киваю. Недавно я выбегала из этого авто, когда его владелец просто хотел довезти меня до дома. Луи пробует поддержать разговор, хваля десерты в «Смэше», и у него это получается, а я ловко избегаю факта, что он крайне понравился Карен.

«BMW» останавливается у главного входа, и я смотрю на общежитие, как на доказательство абсурдности ситуации. Если я сейчас выйду из машины и поднимусь к себе, это будет значить, что между нами с Луи ещё есть огромная пропасть, которую мы оба не в состоянии преодолеть.

— Если тебе снова понадобиться помощь с домашкой, — Томлинсон гордо ухмыляется, — ты знаешь мой номер.

— Я бы точно без тебя не справилась, — прижимая ладонь к груди, открываю дверь. — Но спасибо. Ты ценный помощник.

— То, что я плохо учусь, — это прикрытие. Я даю возможность таким, как ты. Знаешь, я бы затмил всех своим умом, ни у кого бы не осталось шансов на успешную учёбу.

— Ну конечно.

Наши смешки утихают, и снова повисает тишина. Мы смотрим друг на друга с особой внимательностью, но нужных слов так и не находим.

— Береги себя, Луи, — это последнее, что остаётся сказанным в салоне, и я захожу в здание.

Томлинсон уезжает только тогда, когда точно убеждается, что я внутри, и я даю себе пару минут постоять в холле на первом этаже и успокоить мысли.

_______________________

*Джо Блоу — это английский вариант имени Вася Пупкин ;)