Глава 19
**Логово Минхо. Кабинет. Полночь.**
Фиолетовое вино в хрустальном бокале казалось ядом. **Минхо** не пил. Он смотрел на отражение в темном стекле окна, словно ища там ответа у своего тысячелетнего "я". Пальцы нервно сжимали **один лепесток розы** – тот самый, из туалета "Лунного Феникса". Он все еще пах жасмином... и глупой паникой Сынмина.
> *"Два поцелуя. Случайных. Идиотских. Почему они... горят?"*
Мысль резала больнее клинка. Он вспоминал:
* **Джисон.** Его камень. Его вечность. Его *покой*. Тишина после бойни, холодная рука на виске, когда кошмары прошлого настигали. Джисон был **домом.** Незыблемым.
* **Сынмин.** Его тепло. Его нелепые падения. Трепещущие ресницы. Губы, мягкие и неуверенные. Это был... **пожар.** Яркий, опасный, манящий.
Дверь открылась без стука. **Джисон** вошел, неся досье (отчеты о «фруктовом рынке» для прикрытия). Его взгляд упал на лепесток в руке Минхо. Ничего не изменилось в его лице. Но Минхо **почувствовал** – ледяная волна. Ревность? Разочарование?
— Объект С. получил медицинскую помощь. Чанбин увел его. Лоб зашили, — доложил Джисон монотонно. — Угроза заражения минимальна.
— Хорошо, — Минхо отшвырнул лепесток, будто обжегшись. — Убери это. И принеси... что-нибудь крепче вина.
Джисон кивнул. Его уход был бесшумным, но Минхо уловил **напряжение** в спине. *Он знает. Всегда знает.*
**Квартира Феликса. Кухня. 00:30.**
**Чанбин,** размахивая бутылкой соевого соуса как микрофоном, орал:
— И ТАК ОН ЕГО ПРИЖИМАЕТ К РАКОВИНЕ! А ЭТИ ФИОЛЕТОВЫЕ ГЛАЗА ГОРЯТ! КАК У ПРИЗРАКА! БЛЯ, ФЕЛ, ЭТО ЖЕ КИНО! Я БЫ ТАКОЕ НАПИСАЛ! "ЛЮБОВЬ В ТУАЛЕТЕ ДЕМОНА"! ХИТ!
**Феликс** тушил в пепельнице третий окурок, смотря на Чанбина с научным интересом:
— И Минхо... ответил на поцелуй? Хоть намеком?
— ЗАМЕР! — завопил Чанбин. — КАК В ПЕРВЫЙ РАЗ! ПОТОМ ВЗОРВАЛСЯ! НО ЭТО ЖЕ... ЧУВСТВА! ОН В ЗАПАДНЕ! МЕЖДУ СВОИМ ЛЕДЯНЫМ ТЕРМИНАТОРОМ И НАШИМ ТЕПЛЫМ ИДИОТОМ! ДРАМА!
**Хёнджин** появился на пороге как призрак. Его дорогой костюм был смят, волосы всклокочены. Глаза – дикие.
— Где Минхо? — спросил он, игнорируя Чанбина. — Мне нужно... научиться. Целоваться. Быстро. Ты же знаешь – он... практиковался. Дважды. С тем растяпой.
Феликс и Чанбин замерли.
— Ты... серьезно? — Феликс поднял бровь. — Идешь к девятихвостому кумихо за уроками поцелуев? После того, как он чуть не разнес ресторан?
— У меня нет времени на дурацкие свидания! — Хёнджин схватил бутылку воды со стола, сделал огромный глоток. — Я хочу... уметь. Чтобы когда... — он посмотрел на Феликса, и в его взгляде мелькнула знакомая, жгучая потребность, — ...когда ты позволишь, я не выглядел дураком. Минхо... эксперт? Теперь?
**Пентхаус Банчана. Тренажерный зал.**
Груша трещала под ударами **Банчана.** Каждый удар – в такт его ярости. Рядом на мобильнике громко играло видео, присланное Хёнджином: запись с камеры наблюдения ресторана (он "позаимствовал"), где Сынмин падает на Минхо в туалете.
— БЛЯЯЯ! — Банчан всадил финальный апперкот. Груша оторвалась и улетела в окно. Стекло звонко треснуло. — КАКОЙ-ТО ДЕБИЛ ДВАЖДЫ ЦЕЛУЕТ ДЕМОНА! А Я ЗДЕСЬ! С ГРУШЕЙ! И СВОИМИ... ЧЕРТОВЫМИ ЧУВСТВАМИ! КОТОРЫЕ НИКОМУ НЕ НУЖНЫ!
Он схватил телефон, написал Феликсу:
> **«Если Минхо полезет к тебе с советами по поцелуям – скажи, что я убью его медленно. И того идиота. И Хёнджина. И себя. Для симметрии.»**
**Улица. Под окнами Сынмина. 2:00 ночи.**
**Чонин** был не пьян. Он был **эпицентром алкогольного апокалипсиса.** Бутылка дешевого виски болталась в руке. Он шатался, орал караоке-версию "Dynamite" и целился камешком в окно Сынмина на 5-м этаже.
— СЫНМИ-И-ИН! — ревел он, спотыкаясь о бордюр. — Я ЗНАЮ! ТЫ ТАМ! С ФИОЛЕТОВЫМ ДЕМОНОМ В ГОЛОВЕ! НО Я... ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! ТЫ МОЙ ГЛУПЫЙ АНАЛИТИК! МОЙ МАГНИТ ДЛЯ ПОЗОРА! ВЫХОДИ! ПОЦЕЛУЕМСЯ! КАК ТЫ С МИНХО!
Окно распахнулось. Появился не Сынмин, а **Джисон.** Его лицо в тени было нечитаемым.
— Щенок, — прозвучало ледяным лезвием. — Уходи. Ты мешаешь объекту С. зализывать раны. И мне... созерцать звезды.
— А ТЫ... ЗНАЕШЬ КАК ЦЕЛОВАТЬСЯ?! — заорал Чонин, размахивая бутылкой. — МИНХО ТЕБЯ НАУЧИЛ?! ПОКАЖИ!
Джисон вздохнул. Один резкий жест руки – и поливальная машина через дорогу неожиданно включилась, окатив Чонина ледяной водой с ног до головы. Вопль огласил ночь.
**Логово Минхо. Балкон.**
Минхо стоял, слушая вопли Чонина и шум воды. Джисон вернулся, встал рядом. Молчание было тяжелым, но не враждебным.
— Он плачет, — вдруг сказал Минхо, не глядя на Джисона. — Сынмин. Во сне. Зовет... меня? Или маму?
Джисон не ответил. Он смотрел на звезды.
— Я хочу... — Минхо сжал перила, камень треснул. — ...пойти к нему. Сейчас. Прижать к стене. Вкусить его глупый страх. И... остановить слезы. Моими губами. Это... правильно?
Джисон медленно повернул голову. Его глаза в лунном свете были не каменными, а... усталыми.
— "Правильно" – человеческое слово, Господин. Для вечности есть только "хочу" и "не хочу". — Пауза. — Вы хотите.
Минхо засмеялся горько:
— А ты? Ты хочешь, чтобы я остался здесь? В нашей вечной тишине?
Джисон посмотрел на трещину в камне от руки Минхо, потом вниз, на улицу, где мокрый Чонин пытался допить остатки виски.
— Я хочу, чтобы вы перестали ломать балконы, — он сказал просто. — И чтобы объект С. перестал падать. Это неэффективно. Остальное... ваше решение.
Он ушел внутрь. Оставив Минхо одного с ночью, звездами и **невыносимым, пьянящим, проклятым желанием** спуститься на пять этажей вниз и вломиться в комнату к спящему идиоту. Чтобы наконец поцеловать его **не случайно.**
*