Глава 43.
Секунды тянулись вечностью, минута мучительно перетекала в пять, а пять – в десять. Десять в пятнадцать и, казалось, что время остановилось.
Я, держа в руках пистолет, пристально всматривалась в тени, окружающие здание. Старый цех, заброшенный ещё в середине девяностых. Огромное полуразвалившееся здание походило на особняк, населённый призраками.
Меня не покидало ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Кто-то оттуда, из темноты, сверлит меня своим ледяным взглядом, от которого по коже бежали мурашки. Я содрогнулась под этим взглядом, но надеялась, что это всего лишь действие одиночества и волнения на мою расшалившуюся паранойю.
Я подпрыгнула, когда сверкнула молния, а потом послышался сильный раскат грома. Дождя не было, но что-то подсказывало, что приближается ливень. Но напугало меня не только внезапное явление природы... мне показалось, что когда молния осветила здание, я увидела тень. Мужскую, высокую тень в плаще, но уговаривала себя в том, что там ничего нет.
«Это твоя фантазия, Милана, твоя фантазия. Там никого нет. Не будь, словно трусливая кроличишка. Там никого нет», - повторяла я, пытаясь унять норовящее выпрыгнуть из груди сердце.
Нет... это невыносимо! Почему Денис не возвращается? Что там происходит? Там, на той стороне улицы, в другой стороне цеха?.. Кто одерживает победу?.. Ждать мучительно долго. Моя паранойя развлекается на славу, а чувство бесполезности и страха растет ежесекундно.
Я уронила разгоряченное лицо в ледяные руки. И состояние... моё состояние было каким-то странным. Стоило мне наткнуться на какую-нибудь мысль, как сознание быстро переносило меня к другой, к третьей... а вернуться я не могла.
Потрогала свой лоб и щеки тыльной стороной ладони. Было похоже на температуру, кожа была лишком горячей, но меня не бросало ни в жар, ни в холод.
Открыв бардачок, я вздохнула. Положила туда записку Стаса и, вытащив из-под футболки цепочку с ангельскими крыльями, расстегнула её и положила туда же, с мыслью, что если я умру, пусть со Стасом останутся две дорогие мне вещи. Взяла два пистолета с пассажирского сидения и, вздохнув, вышла из машины, не в силах больше терпеть этого.
Подняла голову, разглядывая здание, казалось, сливающееся с тучами в одно целое. Оно было огромным и полуразрушенным. Снова свернула молния, позволив мне разглядеть тени, в которые мне предстоит идти – никого. Мужчина в плаще был лишь игрой моего нездорового воображения.
Держа один из пистолетов наготове, а второй спрятав за пояс на всякий случай, я медленными шарами направилась в тень, озираясь по сторонам. Каждый маленький шаг был вслепую, был ожиданием препятствия и нападения. Приближаясь, я слышала выстрелы, доносившиеся с той стороны всё отчётливее.
Входа в здание на этой стороне не было, лишь ряд окон, находящийся в метре над землёй. Я, всё ещё озираясь по сторонам, влезала в окно и прижалась спиной к стене изнутри, пытаясь разглядеть цех. Он казался мне огромным. Я видела и слышала перестрелку с другой стороны, но до противоположной стены было добрых метров сто-сто пятьдесят.
- Ave Lucifer! Morituri te salutant! – шепотом повторила я слова брата, которые он когда-то говорил мне, и двинулась вперёд. Неожиданно кто-то хрипло и раскатисто рассмеялся в правом конце зала, а потом раздался выстрел. Я рефлексивно отпрыгнула, но мне показалось, что предплечье будто обожгло огнём – задел, сукин сын.
Молния осветила всё яркой вспышкой, раскат грома заглушил хриплый смех незнакомца. Я прицелилась и выстрелила.
Раз. Быстрая перезарядка. Два. Перезаряд. Три.
Перезаряжать ещё раз пришлось на ходу. Лёгкие жгло огнём, в кровь выбросился адреналин. Я бежала, лавируя, чтобы он не мог точно прицелиться, и, запрыгнув на пустую оконную раму, выпрыгнула на другой стороне...
... и, казалось, попала в другой мир. Здесь горела перестрелка. С полсекунды соображая, я бросилась бегом, отстреливаясь от целящихся в меня. Происходящее тут, на пустом и брошенном поле, освещали множество маленьких костров. Я видела сверкающие светлые волосы брата, отстреливающегося с кем-то из-за стены цеха, и видела Розу. А вот Стаса не было нигде.
Прямо за спиной я услышала выстрел и поняла, что целились, несомненно, в меня. Я, среагировав, нырнула за валун и ответила на выстрел. Я чувствовала, как камень за мной осыпается от свинца и понимала, что нужно как-то пробраться к Розе, чтобы спросить у неё.
Я подорвалась с места и побежала через поле, отстреливаясь. Но внезапно что-то большое и тяжелое сбило меня с ног и повалило на землю, придавив своим весом. Глаза привыкли к темноте, зрение, казалось, обострилось, поэтому я разглядела мужчину.
«Гондоловец», - пронеслось в голове. Я видела его раньше. Он был частым гостём у отца и боялся Дениса.
- Дочка предала, предал и сынок? – язвительно прошипел он. Глаза Канцлера горели огнём. – От тебя одни неприятности, девчонка. Это всё из-за тебя! – выплюнул мне в лицо.
Я старалась двигаться как можно незаметнее, смотреть на мужчину с вызовом, чтобы отвлечь его. Свободной рукой я аккуратно двигалась в сторону сапога – там есть нож. Пальцы подцепили рукоять. Подтянули, и вот, я держу нож в руке.
- Гори в аду, сукин сын, - с ненавистью и отвращением проговорила я и в это же мгновение всадила нож в спину мужчины. Глаза его расширились, а тело ослабело. Своим весом он придавил меня и я, ругаясь, выбралась из-под него.
Вынула нож из его спины и прошлась пальцами по острому лезвию, испачканном в тёплой крови. Посмотрела на свои пальцы, которые переть тоже были в крови Канцлера.
«Первое убийство. Своими руками. Ты никогда его не забудешь», - пронеслись в голове слова, некогда произнесённые Денисом.
«Ты будешь видеть, как закатываются глаза этого человека. Как хлещет кровь их дыры в его теле, проделанной тобой. Как в нём угасает жизнь... ты будешь знать, что его смерть – дело твоих рук, но даже если захочешь исправить уже не сможешь. Закрывая глаза, ты будешь видеть лишь безжизненное по твоей вине тело, и это видение будет преследовать тебя вечно», - говорил брат.
Я вернулась в реальность и побежала. Я видела Дениса. Брат, с ножом в руке, сидел сверху на каком-то мужике, а в следующее мгновение голова жертвы Дениса уже откатилась поодаль.
Он встал и, заметив меня, сначала улыбнулся, а потом нахмурился.
- Чёрт, Милана, я же просил...
- Я не могу! – оборвала я. – Я нужна тут.
Брат указал мне глазами за спину, и я, повернувшись, выстрелила. И попала в яблочко – точно в голову. Тело девушки повалилось наземь, и я улыбнулась брату.
- Видел Стаса? Отца тут тоже нет, так что, подозреваю, они где-то вместе... - начала я.
- Майоров пошел в здание, - отстреливаясь от нападающих, ответил Денис. Мы с ним стояли спина к спине прямо как в каком-то голливудском боевике. Брат и сестра. Сестра и брат. Воины.
- Я только оттуда, - вспомнила, как отстреливалась от незнакомца, и улыбнулась сама себе. – Тем нет второго этажа?
- Есть подвал, - Денис кивнул. – Раньше там было что-то типа хранилища. Они наверняка там.
- На счёт три – бежим до здания, что есть сил. Прыгаем в оконный проём и спускаемся в подвал. А там уже как сложится, - я почувствовала, как брат кивнул, а потом взял меня за руку свободной рукой.
«Amato», - промелькнуло в голове. Слово на итальянском языке, которым брат так часто называл меня в последнее время. Брат... короткое слово из четырёх букв, которое приобрело для меня совершенно другой смысл. Я чувствовала смесь родственных чувств и... и то, что чувствовать не должна была.
- Раз.
- Два.
- Три.
Мы рука об руку побежали. Кроем глаза я видела улыбку на лице Дениса. Мне показалось, что я слышу ласковый шепот «Я горжусь тобой, amato», но это всего лишь была игра воображения и только.
Оттолкнувшись от оконного проёма, я пробежала ещё несколько шагов и увидела, как освещается на полу что-то в форме квадрата. Приоткрытая дверь в подвал, а там – свет. В остальном цехе по-прежнему царила темнота, а по крыше тарабанил дождь. Вспышка молнии на секунду осветила помещение и я поняла, что тут пусто, лишь труп мужчины на полу, которого я убила, пробираясь сюда.
- Денис, - шепотом окликнула я брата, возвращая своё внимание к квадрату на полу. Мужчина подошел сзади, и я показала ему люк. Он довольно улыбнулся и бесцеремонно направился туда.
Движением ноги поднял крышку и прыгнул вниз. Я прыгнула следом за ним.
Глазам потребовалось всего пара секунд, чтобы привыкнуть к яркому свету. Я увидела Стаса, стоящего у стены и напряженного, как струна, и шумно, с облегчением, выдохнула.
Кто-то медленно и картинно зааплодировал и я, оглянувшись, увидела Александра, с акульей улыбкой на лице вышедшего из-за перегородки. Он поднял руки над головой, сделал ещё несколько хлопков и сдержанно рассмеялся.
- Наконец-то вся семья в сборе, - он обвел взглядом троих присутствующих – парней и меня. – Дочурка, сын и выкормыш. Как приятно снова оказаться в кругу семьи, - мужчина рассмеялся, будто его забавляло происходящее. – Мальчики, вы, наверное, уже рассказали Милане о Василевски? – он поднял брови, изучая меня.
Я чувствовала, как вверх по гортани поднимается рык. Я смотрела на отца ненавидящим взглядом, совершенно не чувствуя страха.
- Никто мне ничего не рассказывал, - грубо прошипела я, исподлобья смотря на Александра. – Хочешь – рассказывай, пока я даю тебе такой шанс.
Мужчина заулыбался ещё шире, словно психопат, а потом скрылся за перегородкой и через полминуты вытащил оттуда два безжизненных тела. Я подавила вскрик, узнав людей – наша мать и... Лёша. Оба тяжело дышали и их била крупная дрожь, словно в лихорадке.
Я не узнавала Лёшу – человек был даже отдалённо не похож на того парня, которого я знала. Теперь его светлые волосы были грязными и спутанными, одежда порванной, а кожа всё краснела порезами и гематомами.
Катарина же выглядела чуть лучше него, но всё равно ужасно, по сравнению со здоровым человеком.
- Знакомься, Милана – позор семьи. Твоя мать – бывшая наркоманка и шлюха, и твоя дядя – тоже бывший наркоман, который примкнул к Отступникам, когда Майоров спас его от передоза. Сколько лет, он говорил, ему? Двадцать? О, нет, ему гораздо больше. – Носком ботинка он ударил Лёшу в бок и тот согнулся. – Не хочешь сам сказать, братишка, сколько тебе? Ах, нет, да, я забыл, я же отрезал тебе язык. - Он ангельски улыбнулся нам и ещё раз ударил Лёшу.
Я краем глаза посмотрела на Стаса: тот всеми силами старался выглядеть невозмутимым и скрывать потрясение, но ему это удавалось очень и очень тухло. Посмотрев на Дениса, я увидела то же самое, но брат, поймав мой взгляд, сказал мне глазами «он псих, не в себе; главное – не злить его». Я еле заметно кивнула.
- Ему двадцать девять. Вся жизнь коту под хвост, да, братишка? Грезил о нормальной жизни, не хотел идти по стопам отца и подсел на героин. Потом сбежал, вслед за сестрой. А с отцом остался только я, и я был верен ему до последнего. Дражайшая Нинель мертва. Я не думал, что она, храбрая и независимая, коей казалась, будет настолько бояться меня, чтобы покончить с собой. Маленькая, грязная слабачка. Какой была, такой и осталась.
Я поняла, что он говорил об Ольге. О Нинель. Её настоящее имя... мама не была слабачкой. Не была! Не была!
Я, было, дернулась вперед, чтобы накинуться на отца, но Стас неожиданно положил мне руку на плечо. Жест поддержки. Но сейчас он говорил «ещё не время».
Я не успела дёрнуться, как Александр достал пистолет и, направив его на Лёшу, выстрелил. Я вскрикнула и зажала рот рукой, чтобы не закричать. Стас же сжал челюсти так, что играли желваки. Тело друга медленно съехало на пол, а в голове зияла дыра. Кажется, я видела мозг...
Меня замутило. Желудок скрутился в тугой узел, и я отвернулась, чтобы не видеть этого.
Лёша. Добрый и милый, весёлый и временами строгий Лёша лежал перед моими ногами с простреленной головой и вырезанным языком, весь избитый, грязный и в лохмотьях, оставшихся от одежды. Я отказывалась в это верить – это было свыше моих сил. Часто-часто заморгала, чтобы прогнать подступающие слёзы.
Я ненавидела отца. Ненавидела то чудовище, которое было моим родным отцом, и ещё никогда не желала уничтожить его так, как сейчас. Я стояла на ногах только благодаря этому желанию, и только оно двигало меня вперёд.
- Теперь, непосредственно, к тебе, дражайшая Катарина. Тебя я не убью, нет. Я заставлю тебя мучиться весь остаток твоей жалкой жизни, забирая твою кровь и напоминая тебе день смерти твоих детей. – На этих словах Катарина вздрогнула всем телом. – Ты же любишь их, да? Ты любила Дениса всегда, каким бы больным монстром и психопатом он ни был; ты любила и Милану, не зная, жива ли она, когда моя сестра забрала её у тебя.
- Монстр здесь только ты, - выплюнула женщина вместе с кровавым сгустком.
Неожиданно Александр схватил её за рыжие волосы и с силой ударил головой стену:
- Жалкая сучка. Я ненавижу тебя и твоих выродков. – Мужчина намотал её волосы на кулак и поволок её наверх. Мы трое пошли следом, и я увидела, как Стас окинул тело Лёши тоскливым прощальным взглядом.
Наверху стихия разыгралась ещё сильнее. Было настоящее свето-звуко-представление от грозы, а косой дождь холодными каплями проникал еже сюда, под крышу. Мельком глянув в оконный проём, я увидела, как качаемые ветром провода искрятся от воды и соприкосновений друг с другом.
Я вернулась в своё тело только тогда, когда раздался пронзительный вскрик, и Катарина упала на пол, отпущенная Александром. Она держалась за что-то на своём животе, то ли прижимая, то ли пытаясь вытащить, и только спустя мгновение я поняла, что это. Он всадил ей в живот нож и бросил.
Я возненавидела его ещё больше. В горле трепетало что-то холодное и горящее одновременно, поднимаясь наверх. Я закричала, что есть силы. Я не могла сдерживаться, поэтому просто закричала, выпуская всю свою ярость и боль наружу.
Я почувствовала, как меня кто-то буквально волочет отсюда, уводя всё дальше и дальше от матери. Она была всё ещё жива и Денис, будто бы прочитав мои мысли, пообещал, что мы вернёмся за ней.
- Где он? – Я услышала голос Дениса, который обращался к Стасу. Впервые слышала, чтобы они говорили нормально и работали вместе, но...
Мы уже не находились в цехе – я чувствовала, как огромные частые капли с силой лупили меня по лицу, обжигая. Волосы и одежда намокли мгновенно, а слёзы смешались с дождевой водой.
Стас не успел ответить Денису, как послышался чей-то оглушительный свист, и все твое подняли глаза наверх. На крыше стоял Александр и держал меня на мушке.
- Figlio, se vuoi, io ti ucciderò per ultimo?*, - обратился Александр к Денису. По-итальянски. Он хотел помучить его. Хотел, чтобы только он знал те гадости, которые он говорил ему.
- Tu non uccidi nessuno**, - крикнул в ответ брат. Что бы то ни было, отец разозлился. Стас поднял пистолет и держал старшего Василевски под прицелом.
- Non sono così sicuro, Denis. Il primo muore una ragazza. Quindi Stanislaw. E poi si. Ciao e addio, Milane***.
Дальше все происходило как в замедленной съемке: Александр спустил курок, целясь в меня, и одновременно с ним спустил курок Стас. Я видела, как тело отца летит вниз с крыши, и я почувствовала не боль от пули в сердце, а лишь толчок и тупую боль от падения.
Быстро соскочив, боясь, что всё ещё могу умереть, я закричала. Вместо меня на земле лежал Денис с пристреленным животом. Одной рукой он зажимал рану, из которой хлестала кровь. Я упала на колени рядом с ним и взяла его за руку.
- Зачем?.. – прошептала я сквозь слёзы. – Зачём ты это сделал, дурачок? Не надо было этого делать. – Всхлип. Ещё один. – Прости меня.
- За что я должен простить тебя? – его губы тронула тень улыбки. Рука в моей руке потихоньку слабела – из брата постепенно уходила жизнь. – Моя жизнь прогнила насквозь, и смыла продолжать её не было. У меня не осталось ничего, кроме тебя, и ты должна жить, милая. У тебя ещё всё впереди... - он еле заметно сжал мою ладонь. – Ты поблагодаришь меня за то, что я сделал... Я люблю тебя, Милана. – Брат закрыл глаза, и они больше не открылись.
- Денис... - прошептала я, захлёбываясь в рыданиях. – Я люблю тебя. Пожалуйста... пожалуйста, вернись! Вернись! – закричала я, поднимая лицо к небесам. Холодная вода била по лицу, но я не чувствовала её. – Пожалуйста, вернись, пожалуйста... - прошептала я одними губами и разрыдалась ещё сильнее, крича и проклиная весь грёбанный мир.
Он ушел. Его больше нет. Он был со мной всего лишь пару минут назад, а теперь его больше нет.
«Я с тобой, amato». – Казалось, я слышу его ласковый шепот, но на самом деле это была лишь игра больного воображения. Оно било по живому. – «Я люблю тебя, милая», - вновь раздалось в голове.
- Я тоже... - прошептала я, сжимая безжизненную руку брата. – Тоже люблю тебя... пожалуйста, Денис... не надо...
Сначала я подумала, что мне показалось, но из кармана его куртки выглядывал уголок тетрадного листочка. Я потянулась за ним дрожащей рукой и вытащила, пытаясь унять дрожь и прочитать. Это была записка. Для меня.
«Пообещай, что будешь счастлива, хорошо? Что будешь жить полной жизнью, закончишь школу... А потом выйдешь замуж за Майорова и родишь ему сына. У тебя будет прекрасная жизнь, сестрёнка. А знаешь, почему? Потому что при любом раскладе событий меня рядом не будет. Я люблю тебя, милая. И оставляю ради того, чтобы быть рядом всегда».
- Я обещаю, что со мной всё будет хорошо... - пообещала я ветру. – Я буду сильной, буду жить... - И я ещё сильнее сжала ладонь Дениса, надеясь остановить более сильные рыдания, рвущиеся из груди.
А потом перед глазами всё поплыло. Я больше не ощущала мира, не слышала и не видела совершенно ничего, что окружало меня. Ослепла. Оглохла. Умерла. Лишь голос Стаса, который умолял меня вернуться в реальность, заставлял мою душу держаться за тело.
***
Двенадцатью часами раньше.
Денис скомкал очередной лист и отправил его в мусорную корзину. Нет, не то. Даже отдалённо не напоминало то, что он хотел сказать Милане. Не те слова, не тот смысл... он никогда не умел ни в чём признаваться. Не умею клясться и обещать, не умел жалеть и сочувствовать, но она пробудила в нём желание научиться делать это. Научиться жить.
Парень уронил лицо в ладони и помотал головой – мысли не шли. Он знал, как всё закончится: в обоих случаях не в его пользу. В одном случае он бы сел в тюрьму, отвечая за грязные дела отца, а во втором он бы просто умер.
«Был, был, и вдруг не стало, - подумал он. – Сгнил в тюрьме или был убит при задержании. Во сне папашка задушил... Как нелепо гибнут люди: одни специально доводят себя до смерти, другие умирают от рук более сильных, а третьи просто неудачники. Люди как животные».
Молодой человек взял ручку и сделал ещё одну попытку написать записку сестре.
«Что ты хочешь сказать ей, Василевски? – спросил он сам у себя. – Чтобы она была счастлива и продолжала жить, не смотря ни на что. Чтобы не плакала и не гналась за призраками прошлого, хотя я, возможно, смогу помочь ей с этим. Чтобы перестала бояться», - мысленно перечислял он, и неожиданно понял, что и какими словами нужно написать. И, расплывшись в улыбке, принялся старательно выводить слова на бумаге.
«Я буду вымаливать у небес твоё прощение и валяться в ногах у крылатых, чтобы стать твоим ангелом-хранителем», - мысленно произнёс он, с улыбкой смотря на фото Миланы в рамке.
«Ты стал такой размазнёй благодаря ней, Василевски! – демон на его плече уронил мордочку в лапки и покачал головой из стороны в сторону. – Будучи монстром, ты нравится мне гораздо больше».
«Зато я совершенно не нравился себе», - обрезал он и спихнул дьяволёнка с плеча.
***
- Что с ней? – Стас пытался ворваться в палату, но два доктора его с силой оттуда выпихивали. – Пустите меня, в конце концов!
Пока мужчина убеждался в попадании в Александра и забирал почти безжизненную Катарину, Милана, казалось, сошла с ума. Денис умер у неё на руках. Когда он вернулся к ней, она просто кричала и рыдала, моля брата вернуться к ней и проклиная жизнь. А потом неожиданно замолчала, потеряв сознание, и рухнула в грязь.
- С ней всё в порядке, по крайней мере, так говорят снимки. Сознание она потеряла на фоне сильного эмоционального потрясения – у неё на руках умер человек. И, судя по всему, человек близкий ей.
- С неё всё будет в порядке? – не унимался Майоров. Его наконец-то отпустили, когда он перестал сопротивляться и рваться к Милане, и теперь сложил руки на груди.
Ему было страшно. Будто бы он снова мог потерять её. Будто она могла быть с ним в это мгновение, а потом растаять, как туман, не оставив после себя ни следа. Он не хотел снова терять её – это бы убило его окончательно.
С момента, как пуля пробила грудь Александра, его что-то отпустило. Он больше не злился на Милану – она казалась ему просто жертвой обстоятельств и не тех людей. С момента, как он увидел тело Дениса, он посочувствовал Милане и одновременно почувствовал облегчение – убийца его сестры мертв. С момента, когда Милана прямо там начала таять, оставляя лишь пустую оболочку, ему показалось, что где-то там, внутри всколыхнулись старые чувства. Что они постепенно начали оживать, а теперь, стоя в больничном коридоре, он понимал, что действительно ожил. Проснулся. Его шарахнуло, словно током.
- Да, с ней всё должно быть в порядке, - кивнул врач. – А впрочем, очнётся – спросите сами, - улыбнулся докторишка и откланялся, оставив Стаса совершенно одного.
***
В глаза ударил невыносимо яркий свет. Я открыла их, а потом, часто-часто заморгав, прикрыла снова, не в силах выдержать яркость лампы. Наверное, я умерла от недостатка крови и попала на небеса. Куда попала и мама...
- Мама, - позвала я слабым, сиплым голосом. Тело ужасно болело. – Мамочка...
Во мне ещё не кончилась кровь? Почему я до сих пор жива? Из меня же столько крови выкачали...
Стас... почему ты не приехал? Почему всё так же, как и было до того, как я закрыла глаза?
Я снова сделала попытку открыть глаза и теперь, привыкшие к этому свету, глаза не закрылись. Я приподняла голову и огляделась по сторонам, но не увидела в палате никого, кроме меня: неужели от Макса уже избавились?
Посмотрела наверх, но там висели не пакеты с моей кровью, а капельница. Какая-то прозрачная жидкость поступала в меня через трубочку.
До меня начало доходить. Медленно, но верно я пришла к тому, что меня спасли. Наверное, Стас всё-таки приехал вовремя и остановил забор крови. Или же просто на небесах нужно проходить медосмотр.
В палате было тихо, лишь мирное гудение какого-то аппарата у противоположной стены и голоса в коридоре, приглушенно доносящиеся до меня.
Показалось, что в палату кто-то заглянул, и я подняла голову, чтобы посмотреть. Стас. Я видела его и поразилась тому, как он изменился всего, казалось бы, за один день: черты лица огрубели, чёрные волосы отросли и падали ему на лоб. Он улыбался.
- Стас, - просияла я так, как только могла.
Голова кружилась и, моргая, я почему-то видела кровь и нож в своих руках, совершенно не понимая, что это значит. Просто они появлялись и исчезали, исчезали и появлялись.
- Я так рада тебя видеть. – Тревога испарилась, а на смену ей пришло спокойствие.
- Как ты себя чувствуешь? – беспокойно поинтересовался Стас, проходя и присаживаясь на корточки около кровати.
- Из меня выкачали почти всю кровь, но странно, что я чувствую себя совершенно нормально. Будто ничего не было, а мне приснился странный кошмар. – Кроме кружащейся головы я не чувствовала никакого дискомфорта, и поэтому смогла сесть в кровати, подложив под спину подушку.
- Что ты несёшь? – Стас помрачнел, словно грозовая туча. – Какая кровь, Милана?
- Ну как, какая кровь. – Теперь я не понимала его, а он – меня. – Денис поймал меня на крыше, когда я хотела покончись с собой, затащил в машину и увёз в больницу. Там из меня и наркодиллера «Гондолы» выкачивали кровь. Я позвонила тебе, потом закрыла глаза и проснулась здесь и сейчас.
Глаза Стаса расширились, и он смотрел на меня, как на больную. Потом его взгляд изменился, и он стал вглядываться в моё лицо, ища подвох и будто надеясь, что я шучу.
- Ты издеваешься? – наконец спросил он.
- Нет, - я отрицательно помотала головой. – Это последнее, что я помню.
- Это было полгода назад, Милана! Сейчас начало апреля.
Теперь мы будто бы поменялись ролями. Теперь я вглядывалась в Стаса, надеясь, что он шутит. Но он был серьёзен и мрачен.
- Я не помню... - медленно проговорила я. – Я не помню совершенно ничего после, - я замотала головой из стороны в сторону и уронила лицо в ладони.
«Только не плачь, Милана, только не плачь», - повторяла я, надеясь не разрыдаться по потерянному времени. Кем я была? Была такой же, как и раньше, или же кем-то иным?..
Вопросы копились со стремительной скоростью, и я была уже готова закричать. Это было невыносимым.
- Василевски мертвы. И Александр, и Денис, если новой тебе от этого станет легче, - произнёс Стас, терпеливо наблюдая за мной.
- Новой? Старой мне они нравились?
- Они были твоей семьёй. А потом захотели тебя уничтожить.
***
Меня выписали несколько дней назад. Сказали, что память пропала из-за сильного шока, пережитого мной в ту ночь, и будет постепенно восстанавливаться.
Иногда, пытаясь выдавить из себя хоть незначительное воспоминание, у меня вроде получалось, но стоило мне коснуться его, как оно просачивалось сквозь пальцы как песок, ускользая от меня обратно в чёрную дыру в моей голове.
Я сидела на коленях у Стаса, закутавшись в плед и расспрашивая его о том, что действительно волновало меня, но было вырезано из моей памяти.
- Как так получилось, что я обрезала волосы? – удивилась я и ещё раз коснулась короткой прядки. Волосы едва были ниже подбородка.
- Не знаю, - признался мужчина. – Ты тогда убежала от меня и была в «Гондоле» у Дениса. Вы неплохо ладили, и, кажется, он к тебе что-то чувствовал.
- Он был моим братом, - произнесла я. – Я, пытаясь вытащить из чёрной дыры в своей голове хоть что-то, вспомнила твою сестру. Я дружила с ней, и на прощание она подарила мне свой рисунок. Я помню огненного ястреба. Мне, правда, очень жаль, что Ники больше нет. – Я прижалась к нему покрепче. А потом, недолго думая, поцеловала в щеку.
***
Спустя год
Глаза в глаза. Я могла видеть только чёрные, словно бездны глаза и ничего кроме них, хотя знала, что там, где-то в толпе стоят родители. Мои родители. Владимир и Катарина. Папа и мама.
И множество чужих мам и пап, со слезами на глазах наблюдающих, как их драгоценные чада переступают порог школы. Танцуют вальс. Запускают в небо множество бумажных фонариков...
Я не знала, как Стасу удалось уломать директора, чтобы я танцевала с ним, но я была благодарна ему. И директору за то, что разрешил.
Мелодичный голос девушки заполнял школьный двор, на котором мы кружили, заставляя вслушиваться и отдаваться мелодии песни.
Я смотрела в чёрные глаза и видела в них отражение себя. Видела я в них и историю, через которую мы прошли вместе, видела все страхи и сомнения, которые когда-то преследовали нас. Видела и надежду, которая светилась в глазах и сейчас. В его глазах я видела отражение собственных эмоций.
«Моя amato, - раздался в голове тихий нежный шепот. – Моя счастливая amato», - повторил голос из прошлого. Со дна памяти неожиданно поднялся образ брата. Счастливый, улыбающийся Денис, а за его спиной огромные белоснежные крылья.
«Я обещал, что стану твоим хранителем, сестрёнка, - произнёс он. – И я тут. С тобой». – А потом улыбнулся и растаял, оставив после себя лишь осыпающуюся звёздную пыль.
А в голове, будто эхом, отдалось «Всегда»...
***
Есть свет,
Есть солнце,
Забирающее всех разбитых людей
Туда, где мы и должны быть,
И Его любовь победит все,
Да, его любовь победит все.
Вчера я умер, завтрашний день наливается кровью,
Тону в лучах твоего солнца.
- Trading Yesterday | Shattered
_____________________
*Figlio, se vuoi, io ti ucciderò per ultimo? – Хочешь, я убью тебя последним, сын? (итал.)
**Tu non uccidi nessuno – Ты никого не убьёшь (итал.)
***Non sono così sicuro, Denis. Il primo muore una ragazza. Quindi Stanislaw. E poi si. Ciao e addio, Milane – Не будь так уверен, Денис. Сначала умрёт девчонка. Потом Стас. А после ты. Здравствуй и прощай, Милана (итал.)