Глава 2.
***
Я пробыла на крыше ещё несколько часов после того, как ушел Стас. В одиночестве, в тишине. Я смотрела на закат, восторженно, по-детски – впервые после произошедшего мне было так хорошо, и впервые после произошедшего я видела это огненно-красное, розовое и оранжевое зарево. Оно выглядело завораживающе. Волшебно.
Я сидела долго. Пока не стало довольно холодно, и меня на начало трясти от холода, а на небе не появились первые звёзды. Мерцающие огоньки, исполняющие желания. Сделанные из грустных слёз маленьким небесным человечком. Падающие, когда причина грусти или тоски исчезает.
Я любила эту легенду в детстве. Однажды папа рассказал мне её, когда в день летнего солнцестояния, а точнее в ночь после неё, он решил познакомить меня со звёздным небом. Мне было лет семь-восемь, и я была просто влюблена в звёзды, да и, собственно, влюблена до сих пор. Сотни и сотни волшебных огоньков, указывающих тебе путь в жизни и зажигающихся исключительно по ночам.
Я открыла дверь квартиры, и сразу же почувствовала что-то неладное. Воздух будто бы был наэлектризован. Я скинула ботинки, куртку, и быстро прошла в гостиную.
- Ма-ам? – позвала я. Когда она ответила, мне показалось, что её голос дрожит. Что она напугана. И меня это здорово обеспокоило.
- Милая, у нас гости.
Я задохнулась от удивления, когда вошла в гостиную. В кресле сидел мужчина, который, судя по виду мамы, не на шутку её пугал. Она была бледная, а в её глазах застыл молчаливый ужас. Мне стало не по себе.
Мужчина внимательно разглядывал меня. Ощущение было такое, что он не смотрит, а водит по мне раскалённой кочергой, медленно, оценивающе, выжидая, когда я закричу. Незнакомцу на вид было около сорока. Тёмные волосы, тёмно-карие глаза, которые, казалось, сейчас прожгут во мне дыру, острые черты лица, которые чем-то напоминали мне черты Ольги.
- З-здрасти, - кое-как выдавила я с запинкой, и быстро прошмыгнув мимо незнакомца, села рядом с матерью. Мужчина только хмыкнул, продолжая оценивающе меня оглядывать.
- Милана, - подала голос Ольга, видимо, почувствовав себя немного спокойнее, - познакомься, это – дядя Саша, мой брат, - ах, вот оно что! Вот, почему он сразу показался мне похожим на Ольгу! – и я думаю, что вам пора познакомиться.
- Дорогая, - подал голос мужчина, и я вздрогнула от неожиданности, - к чёрту все твои прелюдии! Их было достаточно ещё тогда, шестнадцать лет назад, дорогая Ни... Ольга. К чему бы просто не сказать девочке?
- Что сказать? – поинтересовалась я, всё ещё боясь его. Мужчина ухмыльнулся и, сложив руки в замок на коленях, сверкнул карими глазами.
- Ничег... - начала мама, но мужчина прервал её, громко произнеся то, отчего мне стало дурно:
- Что я – твой биологический отец, Милана, - улыбнулся он. Но улыбка не была похожа на дружелюбную или отцовскую. Скорее напоминала оскал бешеного пса.
Воздух вышибло из лёгких. Я начала глотать его ртом, как выброшенная на берег рыба. Нет! Нет! Этого не может быть! Родной брат моей матери – мой отец? Ну, вот уж нет!
- Так значит, вы... - начала я, но просто замерла в ступоре. Ольга побледнела ещё сильнее, до боли сжав мою руку своими «птичьими» пальцами. Холодными и тонкими, но цепкими.
- Нет, Милана, - ровно сказал мужчина, словно всё вышесказанное не значило для него ровно ничего. Словно всё это было в порядке вещей, и он не знал, чему я так удивляюсь, - у тебя другая мать. Если хочешь, я могу тебя познакомить тебя с ней. Если ты сейчас поедешь со мной, и...
- Нет! – практически выкрикнула я, одергивая свою руку от мамы, и вскакивая. Всё, что я услышала, никак не укладывалось в голове, и мне было катастрофически мало воздуха. Я всё так же продолжала хватать его ртом. Из глаз брызнули не прошеные слёзы.
- Милая, - тихо произнесла мама, - иди к себе. Мне нужно поговорить с Александром, - мне показалось, что она зло сверкнула глазами в его сторону, и добавила сквозь зубы: - наедине.
Я пулей пробежала мимо матери и незнакомца, назвавшегося моим отцом и, захлопнув за собой дверь в свою комнату, на ходу вытряхнула из школьной сумки прямо на пол всё её содержимое, принявшись лихорадочно метаться по комнате туда-сюда, на ходу собирая и закидывая в неё всё, что только было мне нужно.
Наверное, впервые в жизни я увидела в поездке к отцу что-то положительное. Я видела в ней спасение от этого кошмара, и мне впервые было плевать на Наталью. Хоть я и ненавидела её, но ничто, ничто, даже моя ненависть к ней не могла сравниться с шоком и потрясением.
Это, наверняка, какая-то ошибка! Ольга и Владимир – мои родные родители! Я знаю это! Я всегда об этом знала! Этот мужчина в гостиной – плод моего воображения, моей чёртовой паранойи, там никого нет! Там не должно никого быть! Нет! Эта чёртова ошибка!
Расплакавшись ещё больше, я вылетела из квартиры, и замерла в ступоре. На мгновение мне показалось, что на той стороне улице я увидела Стаса. Он стоял, привалившись к стене дома напротив, но мне лишь показалось – когда по дороге проехал последний автобус, он уже исчез. Это был всего лишь фантом. Иллюзия. Плод моей расшалившейся паранойи и потрясенного сознания.
Я встряхнула головой и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Было уже поздно, темно и холодно, а мне совершенно некуда было идти. Автобус до ближайшего города выйдет только в девять утра, а впереди была ещё целая ночь.
«Куда угодно, но только не домой!» - внутренне кричала я, и с усилием закусила губу. И отпрыгнула подальше к дому, когда по дороге, рассекая лужи, пронесся чёрный внедорожник, и остановился прямо напротив меня. Через затемненные стёкла не было видно ничего и никого внутри, но я сжалась в комок, когда из машины вышел раздраженный блондин и направился прямиком к застывшей в ступоре мне, со словами:
- Быстро сядь в машину, Милана, - быстрым, не терпящим возражений тоном попросил он.
- Нет, - я замотала головой из стороны в сторону. Голос был тихим, писклявым, и я проклинала себя за это. Я казалась слабой и жалкой даже самой себе, не говоря уже о том парне.
- Если не сядешь, мне придётся самому тебя запихать, - таким же тоном ответил он, и заговорчески ухмыльнулся. Почему-то я сразу же перестала сомневаться в том, что он не сможет этого сделать. Сможет, и тогда будет хуже. – И нет, я не плохой, - будто прочитав мои мысли, добавил блондин, становясь около двери, и – о, господи! – вынимая из-за пояса светлых джинсов пистолет, - я спасаю твою маленькую тоненькую шкурку. Могла бы поблагодарить. Но всё-таки лучше сядь в машину, а? – он оглянулся на меня, и кивнул в сторону машины.
И я послушалась. Как бы это странно ни было. Я послушалась, потому что мяукающее чувство в груди подсказывало, что так будет правильней, и безопаснее.
«Ну да, Милана, - проснулся внутренний циник, - окажись он маньяком, ты всё равно будешь свято верить, что он спасёт твою жизнь. Глупая, доверчивая девчонка!»
«Заткнись!» - так же мысленно рявкнула я, направляясь к машине. А потом задумалась: нормально ли разговаривать с самой собой, даже мысленно? Или мне уже давно пора на приём к психиатру?
Я села на заднее сидение и, захлопнув за собой дверь, закрыла её на замок. Блондин, услышав, что я выполнила его просьбу, быстро, оглядываясь через каждый шаг, добежал до машины, и только приземлившись на водительское сидение, повернул ключ в замке зажигания, и машина, рыча, полетела прочь.
Улицы были пусты, ни единой живой души не разделало одиночества ночного городишки, ни одной движущейся машины не попадалось на дорогах. Город будто застыл. Опустел.
Блондин полностью игнорировал все правила дорожного движения, все знаки и ограничения скорости, и вскоре машина уже летела по трассе на запад. В машине стояла абсолютная тишина, и я не решалась нарушить её, боясь, что он может что-то сделать. Но блондин сам внезапно ухмыльнулся, и задал вопрос:
- Что молчишь? Я думал, будет водопад вопросов, типа «Кто ты такой?» и «Что тебе от меня надо?», а ещё визги и, возможно, драка, - он состроил разочарованную мину, и продолжил, глядя на меня в зеркало заднего вида, и чуть-чуть сбавив скорость: - У тебя случайно в сумке сковородки нет? А то, знаешь, будет как в «Рапунцель»... хорошо, что шкаф не то, что в сумку, в машину не поместится, а то... нет, я даже отказываюсь думать об этом!
Я, просто молча, слушая его монолог, всё так же боясь пошевелиться, и мысленно отметила, что этот парень совершенно чокнутый. Заставил меня сесть к нему в машину, а теперь, когда добился своего, вместо того, чтобы объяснить происходящее, он просто сидел и думал о мультфильмах.
- Только не говори, что шкаф и сковородка всё-таки поместились в твою сумку?! Ты Гермиона Грейнджер?! А я теперь стану лягушкой? О, Боже!..
Я просто смотрела на этого парня, как на идиота с большой буквы, и всё, что только смогла сказать, это кое-как пискнуть:
- Что, простите?
- О, так ты ещё и говорить умеешь! – посмеивался он. – Я думал, что ты настолько меня испугалась, что потеряла дар речи. А, и да, давай на «ты», а то я чувствую себя старым.
- Почему ты не можешь говорить... нормально? Что я вообще делаю в этой машине, и какого чёрта ты трещишь о сковородках, вместо объяснений?! – меня прорвало. Мне одновременно стало стыдно за свою резкость и хорошо от того, что парень наконец-то замолчал, видимо, не ожидая от меня подобного выпада. – И вообще, кто ты такой? – добавила я, уже спокойней и ровнее.
- Человек, - ухмыльнулся парень. – Что, не похож?
- По-моему, сейчас не время умничать. Я просто хочу получить объяснение происходящему, и будь добр мне его предъявить, - я откинулась на спинку сидения, и сложила руки на груди. – И почему ты не скажешь, как тебя звать?
- Успокойся, милашка, - спокойно произнёс блондин. - Я Лёха. Я не собираюсь тебя убивать, и полностью контролирую си... - в этот момент машина резко остановилась, так, что и меня, и блондина резко бросило вперёд. - Чёрт! - Он быстро выпрыгнул из машины, не говоря ни слова, и оставив меня в полнейшем замешательстве.
Я видела, как он открыл капот, минуты две копался во всех этих механизмах, а после с силой его захлопнув, пнул бампер, и вернулся в машину. А потом, опустившись на сидение, запустил пальцы в светлые волосы.
- Приехали! – он хлопнул ладонями по коленям, и повернулся ко мне: - Ты как? Не сильно напугалась?
- Да нет, в общем, - только и сказала я, хотя на самом деле сердце ушло в пятки. – Что с машиной? – поинтересовалась, наблюдая за его тщетными попытками завести автомобиль. Он недовольно ворчал, и тут же с фырканьем глох.
- Всё, что тебе нужно знать, это то, что скоро мне привезут кое-какие инструменты для починки, и всё будет в норме, - парень постарался улыбнуться. – Ты не должна меня бояться, я не маньяк. Меня просто попросили приглядеть за тобой.
- Кто? – я внимательно смотрела на Лёшу. На вид ему было не больше двадцати, светлые волосы, голубые глаза – он чем-то напоминал мне Кена.
- Поверь, ты его знаешь, - уклончиво ответил он, и улыбнулся: - Можешь поспать. Впереди ещё долгая ночь, а завтра – трудный день, - подмигнул он, и вышел из машины.
Его не было долго, но я слышала ругательства, которые он водопадом обрушивал на кого-то по телефону по ту сторону двери. Куда я попаду завтра? Проснусь ли я, если поверю его словам о том, что он не убьёт меня? Глаза слипались, ужасно хотелось закрыть их на несколько часов, но каждый раз, когда я начинала проваливаться в темноту, очередное рявканье блондина на улице заставляло меня распахивать глаза. Мне было страшно. И смешно. Но сон был сильнее всего этого в несколько тысяч раз.
Положив рюкзак под голову, я устроилась на заднем сидение и закрыла глаза. Лёша так и не заходил в машину, но я слышала, как он уже битый час говорил с кем-то по телефону, повышая голос практически через фразу. Постепенно меня начало клонить в сон, и я не стала противиться ему. Сил не было. Из головы не шла мама, не шел незнакомец, назвавшийся моим отцом. И мне было больно, будто бы меня только что предал человек, которому я доверяла всю свою жизнь. Так, по сути, оно и было. Сон – обезболивающее, помогающее от любого типа боли. Но у него есть побочный эффект – когда ты просыпаешься, всё то, от чего ты пытался убежать вчера, накатывает на тебя с новой силой, истерически смеясь и пиная тебя, скорчившегося на полу, чтобы защитить себя.
***
Машина стремглав летела на запад. Было уже раннее утро, и вдалеке, за полями и огромным озером, за горизонтом, лениво потягиваясь, медленно выползало солнце, окрашивая небо в пастельно-розовые и фиолетовые тона. Всё сияло, от поблёскивающей в траве росы. Сияла и дорога – от ночного дождя, и от луж, которые остались от него.
Он ехал сзади, сопровождая машину друга. Там, на заднем сидении, сладко посапывая, и подложив ладошки под щёку, спала девчонка. Совсем ещё ребёнок. Молодой человек не знал, зачем дал срочное распоряжение забрать её из того проклятого дома, просто он почувствовал неладное.
А потом, уже направляясь к другу, он увидел машину Аришиных, и вереницу служебных машин «Гондолы». И понял, чем руководствовался, давая указание. Шестое чувство не подвело, и он в очередной раз убедился, что это странное царапанье в груди, проявляющееся крайне редко – его самый верный соратник.
***
Блондин усмехнулся. Девчонка, испуганная маленькая девчонка, которую он застал, прижавшуюся к кирпичной стене дома, так яро наорала на него, раздражившись с его глупых шуток и мальчишеской дурашливости, которой он пытался разрядить обстановку.
И на какое-то мгновение он поверил, что она действительно может огреть его взявшейся из ниоткуда сковородкой, а потом засунуть в шкаф с кляпом во рту. Парень поймал себя на мысли, что из Миланы вышел бы отменный Отступник, либо же гондоловец, но он решительно отодвинул её куда подальше, даже не смея думать о том, что это маленькое, глупое и беззащитное существо может стать такой, как стали они. Они все. И гондоловцы, и Отступники.
Он просто продолжал вести машину на запад, уезжая всё дальше и дальше от маленького, провинциального городишки, принёсшем ему столько горя и неприятностей, и хранившему больше тайн, чем хранит Бермудский треугольник. От городишки, в котором основалась «Гондола».