~•~
Фигура, облачённая в жёлтый дождевик, ступала по улицам ночного городка. Голова человека, скрытого в одеянии, была накрыта таким же жёлтым капюшоном, на который непрерывно падали капли дождя. На ногах были чёрные сапоги на небольшом каблуке. Фигура явно принадлежала молодой девушке, но лица её видно не было: оно было скрыто под чёрной маской. В кармане жёлтого дождевика что-то блестело.
***
— Нетти, успокойся, хватит уже плакать! — доносилось из телефонной трубки, которую держала в руках Бернетта. Голос принадлежал Софи Вайн.
— А представь, как ты бы чувствовала себя, окажись на этих записях твоё имя! — воскликнула Бернетта, подтирая слёзы.
У входа в дом семьи Нут послышался какой-то шорох.
— Софи, подожди... — прошептала Бернетта, с опаской выглядывая в коридор. Там никого не было. По крайней мере, Нетти так казалось.
— Что там, Бернетта? — насторожилась Софи.
— Не знаю... Наверное, послышалось, — отмахнулась Нут, возвращаясь в комнату. Она вновь села на свою кровать, продолжая плакаться подруге.
Из коридора снова донеслись какие-то звуки. Нетти подумала, что мать вернулась домой с очередной пьянки с подругами, поэтому не обратила особого внимания.
Вскоре Нут услышала шаги около своей двери, после чего она отворилась.
— Что нужно, мама? — не оборачиваясь, спросила Бернетта, и это было последним, что она сказала.
Руки, одетые в чёрные перчатки, поверх которых ложилась жёлтая ткань дождевика, держали острый нож, вонзившийся в горло Бернетты. Хлынула кровь, а фигура в ярком одеянии скрылась с места преступления, забрав орудие убийства с собой.
Нетти так и не увидела своего убийцу, ведь и не повернулась к нему. Но, так или иначе, обернувшись, Нут увидела бы лишь два карих глаза и черную маску – такую же чёрную, как её душа.
***
Серое надгробие. Имя и две даты. Каждому из нас когда-то будет принадлежать нечто подобное. Прямо у могильной плиты, стоя на коленях, расположилась девушка. Её короткие волосы окрашены в сиреневый цвет, а карие глаза спрятаны в ладонях, с которых стекают солёные слёзы.
— Лила, что с тобой? Ты же почти не общалась с Бернеттой... — нахмурилась Софи.
— Не знаешь – не говори! — воскликнула Лила.
— Мисс Танри, будьте добры, отойдите от надгробия, — холодным того вымолвила Миссис Нут. Её руки были сложены за спину, глаза опухли.
Кареглазая медленно встала и покорно отошла.
— Соболезную, Миссис Нут, — прошептала она и удалилась с кладбища.
Прошло около недели со дня смерти Бернетты. За всё это время ученики и учителя ни разу не собрались, чтобы послушать следующую запись от Куинси. Собрание клуба потенциальных виновных было назначено на следующий день после похорон Нетти.
***
— Я уже рассказывала, как строить снеговика. Но я упустила один момент: многие люди предпочитают делать это вместе. И Бернетта Нут строила снеговика из сплетен совсем не одна. Ведь так, Алекс Вэски?
Парень невысокого роста, каштановые волосы чуть взлохмачены, а карие глаза уставлены куда-то вниз, будто бы разглядывая ботинки. Спина наклонена вперёд, а локти стоят на коленях, опёршись о подбородок, как бы придерживая его.
— Начнем, как и прежде, с начала? — каждый в зале почувствовал её улыбку, безусловно присутствующую на её лице, когда Куинси произносила эту фразу. — Моя подруга, о которой мы уже говорили, как-то раз сказала, что я нравлюсь одному симпатичному парню, которого зовут Алекс. Она упомянула так же о том, что ты очень интересный и идеально мне подходишь. Но Нетти не предупредила, что ты очень обидчив. Не думаю, что она вообще знала об этом. Я не буду говорить много про отношения, которые закончились... Так же внезапно и необъяснимо, как и начались. Ими, да и нами, когда мы вместе, управляла Бернетта Нут, а мной - ещё и в отдельности от тебя. Но ты ведь был вольной птицей, Алекс. А ещё, ты знал, из-за чего мы расстались. Ведь ты вёл себя отвратительно. Мы вечно ссорились из-за всякой ерунды, то есть... Постоянно! Буквально постоянно! Однажды, ты даже не разговаривал со мной в течение трёх, мать его, дней. И, как любой нормальной девушке, мне это надоело. Наверное, неожиданно было узнать об этом? - был отчётливо слышен тихий смешок, - Я уверена, что ты понимал и понимаешь, почему мы расстались. Но тогда зачем ты лепил этого снеговика? Зачем называл шлюхой? Ведь... Это обидно. Наверное, все слышали об этом. Ну, о том, что я шлюха. Но... Это лишь полбеды. Готовьтесь услышать то, что повергнет вас в шок. Готовьтесь к тому, что перестанете верить Алексу Вэски нав-сег-да.
Пауза. Длинная. Но не вечная. Куинси говорила так, будто читает художественное произведение, расставляя акценты, подбирая нужную интонацию, она заинтриговывала слушателя, заставляла навострить уши и молчать... Молчать бесшумно, неподвижно... Молчать.. молча?
— История начинается с того дня, когда моя мама пригласила Алекса Вэски к нам на ужин. Мы к тому времени расстались уже раз пять, но вновь возобновили отношения, ведь я глупила и давала слишком много шансов тем, кто не достоин и одного. Ты пришёл к нам на ужин, Алекс. Тебя накормили, после чего мы пошли в мою комнату. Там мы поговорили, поиграли с моим братом, вскоре тебе позвонила бабушка, и ты ушёл домой. И... Это всё. Удивительно, правда? Вы ведь слышали что-то другое, не так ли? Вы слышали историю о том, что я дала Алексу Вэски, ведь так? Ты рассказал об этом всем, кроме меня. Но я узнала об этом и была, мягко говоря, удивлена. После этого я перестала верить людям, Алекс.
Снова пауза, но на этот раз не очень большая.
А ведь я любила тебя, Малыш Алекс, очень любила.
***
— Боже, я такой тупой, — рыдал дома в подушку Алекс. — Ещё и этот чёртов дождь только нагнетает обстановку...
В замке что-то зашевелилось. Алекс не обратил внимания, ведь думал, что это кто-то из взрослых.
Дверь открылась. Фигура всё в том же жёлтом дождевике, намокшем под дождём, вошла в дом семьи Вэски.
— Бабуля, не заходи, умоляю, мне очень плохо, — произнёс Алекс, услышав шаги за своей дверью, но вскоре она отворилась.
Вэски обернулся и увидел человека в маске и жёлтом дождевике. Человек держал в руке нож. Алекс оцепенел. Его руки и губы дрожали, зрачки сузились от страха. Мозг и мысли отключились, как и все двигательные функции организма. Единственное, что тот смог, это тихо-тихо прошептать свои последние и, пожалуй, самые глупые для таковых, слова:
— Что Вам нужно?
— Твоя жизнь, жалкий грешник, — хриплым голосом ответил убийца.