Мой Мир (18+)

Марк

Когда настало время перелистнуть страницу, и погрузится в раскрытие интриги, которая водила меня за нос на протяжении четырёх ста и пяти страниц, меня отвлёк внезапный стук в дверь.

Я оставлю закладку между страницами и кладу книгу в сторону.

Громкость стука нарастает и становиться более требовательным.

Кому-то так сильно не терпится меня увидеть?

Я встаю с кровати и прохожу мимо кухни, направляясь к двери. Открываю дверь трейлера, и первое, что бросается мне в глаза, это — разъярённое лицо Вадима.

– Какого черт, засранец, ты вытворяешь? Спустя три года ты решаешь меня кинуть? – с порога вопит менеджер.

Я настороженной оглядываюсь по сторонам. Не хочу, чтобы кто-то посторонний увидел нас.

– Зайди и не устраивай здесь сцену.— собранным голосом говорю я, предоставляя ему возможность пройти внутрь.

Менеджер гневно перенимает ногами, заходя внутрь.

– Что с твоим трейлером случилось, почему ты живёшь в этом? – он вскидывает руки, показывая на окружение.

– Тот я утопил ещё в Таиланде. – говорю я, и прежде чем он успевает сказать ещё что-то, я добавляю.— Теперь к сути, почему ты здесь?

– Ладно! Марк, после тура мы с тобой всё уладили, разве не так?— требующим ответов голосом, бросает он, словно сдерживается не плюнуть мне в лицо.

– Допустим...

Я провожу рукой по волосам и наблюдаю за тем, как глаза Вадима мечутся по всему трейлеру.

Как он узнал, что я собираюсь прекратить с ним работать?

Я хотел поговорить с ним после этого фестиваля, и сделать это без разборок, но он прилетает в Латвию, врывается ко мне и психует, как истеричная роженица.

Он слишком сильно переживает за свою задницу. Боится потерять хороший доход.

Кажется, с этой стороны — понимаю его, но терпеть, как он манипулирует мной и противоречит моим потребностям — я больше не собираюсь.

Его всегда волновали лишь деньги. Жаль, что я понял это лишь совсем недавно.

Вадим действительно хорош, когда дело касается связей. Я благодарен ему за всё. Не знаю, смог бы я выступать по всему миру, если бы так же продолжал выкладывать видеоролики в ютуб, и просить друзей подыгрывать для меня, находясь при этом в Москве, в родительском гараже Алекса.

Если в начале сотрудничества с Вадимом я закрывал глаза на его бесконечные попытки сделать меня другим в глазах прессы, других влиятельных людей и слушателей, и поддавался всему, думая, что это для моего же блага, как постоянно твердил Вадим, то сейчас — я больше не собираюсь плясать под чью-то дудку.

Я уважал Вадима за проделанную работу, но когда узнал, что наши дружеские отношения были построены на материальном доходе — я разочаровался в ещё одном близком мне человеке.

Сначала был зол, потом разочарован, если быть точнее.

Я был молод, не имел опыта в этой сфере деятельности и думал, что сам ничего не смогу достичь, если не буду иметь менеджера, который будет продвигать меня. Вадим с начала сотрудничества говорил, что я для него как сын, которого у него никогда не было. Я слепо верил каждому его слову, думая, что всё делается для моего же блага. Я думал, что мои интересы превыше всего, но, как оказалось, деньги и влияние для него важнее.

Возможно, сначала он правда так считал, но, когда он начал иметь хорошие деньги с меня, то наше общение и «родство» куда-то испарились. Я наивно думал, что это из-за того, что взрослею, и я снова должен стать сильным и самостоятельным.

Впрочем, я и не забывал, каково это, ведь от семьи уже давно не завишу.

Они не интересовались моей жизнью ещё с восемнадцати лет, когда я окончательно решил, чем хочу заниматься в жизни.

Мои мечты и планы не совпали с теми, что подготовили для меня родители, и они, так сказать, забыли о том, что у них есть ещё один сын. Им намного проще заботиться о моём младшем брате, который является полной противоположностью мне.

Отец разочаровался во мне, когда я ушёл из футбольной команды и заинтересовался музыкой. Он со мной не общался с тех пор, как я ушёл из дома в шестнадцать лет. Отец лишь писал раз в месяц для отчётности, но потом и вовсе забыл обо мне.

Вроде как, он немного гордился мной, когда я закончил один из лучших университетов в России, и стал слепо верить в то, что я забуду про музыку, начав работать по профессии, но журналистика интересует меня только на уровне увлечения, а не жизненного пути.

Пару месяцев назад от отца поступил первый звонок за долгое время. Я тогда ещё был в Нью-Йорке. Тогда я очень удивился, ведь мы никогда не общались по телефону. Он звонил для того, чтобы поставить меня в известность, что у бабушки скоро юбилей. Ей исполниться восемьдесят лет, и она хотела бы меня увидеть.

Я отказался.

Не могу спустя почти пять лет вернуться домой и предстать переде всей, так называемой, семьёй. Они отлично живут и без меня. Изредка, вспоминают, что надо поздравить меня с Новым годом и Днём Рождения, но последние два года от них не поступило ни единого сообщения. Они живут так, будто меня никогда и не было в их жизни, и наверняка считают, что я предал их. На самом деле, это они стали предателями, отказавшись от меня, когда я захотел идти своей дорогой.

Вадим стал тем, кто вселил в меня надежду, что не все люди ублюдки, ищущие выгоду только лишь для себя и желающие подчинить других, лишь бы воплотить в реальность свои какие-то затеи и мечты.

– Так если мы всё уладили, почему я узнаю от Марата, что ты меняешь стратегию и расходишься со мной? – рвёт глотку Вадим.

На его месте я бы не кричал. Он сейчас не в том положении.

– Я хотел поговорить об этом после фестиваля...— Я присаживаюсь на кровать.— ... но раз уж ты готов обсудить это сейчас, то, пожалуйста!

Его глаза лезут на лоб.

– Я действительно желаю прекратить наше с тобой сотрудничество. Я собираюсь погрузиться в свободное плаванье, и перестать быть обязанным перед кем-то. Не важно... перед тобой, журналистами или поклонниками. Помнишь, как в начале нашей работы ты давал мне свободное пространство? Я не был обязан участвовать в фотосессиях, у меня не было крутой студии звукозаписи, не было студии для съёмки клипов, я не был обязан давать интервью и учить заранее подготовленный текст и ответы. Помнишь ли ты всё это? Да я не был обязан даже одеваться так, как этого требует мой «образ», или публиковать в социальные сети то, что я не хотел. Вернее, я вообще ничего не хотел публиковать, но я был обязан, а обязан перед кем? Перед всеми, кроме себя!

Я не буду одним из тех, кто будет делать то, что ему говорят. Я хочу жить для себя, а это трудно делать, если от тебя ждут определённых вещей. Надеюсь, Вадим это поймёт.

– Марк, это делают все, и никто не жалуется! Ты словил звезду, и это понятно, ибо ты это ты, но, черт, ты не можешь сейчас просто так взять перерыв! Ты только завершил гастроли! Тебе нужно выпускать второй альбом, держаться на плаву, понимаешь? – Отчаяние в глазах Вадима делает его жалким.

Кажется, он сам не понимает, что я ему только что сказал.

– Я не собираюсь прекращать делать то, что люблю. Я хочу делать это, потому что у меня есть желание, а не быть обязанным кому-то что-то сделать, Вадим! – говорю я, и он закатывает глаза.

Черт, как же это по-детски!

Такое ощущение, что мы с Вадимом говорим на разных языках.

Неужели он не понимает?

– Работать с тобой был интересный опыт. Теперь я хочу разобраться во многих других вещах в своей жизни и работать в свободном ритме, без давления со стороны окружающих и тебя!

– Ты разрушаешь свою карьеру! Сколько ты потеряешь... – Прыская слюной, машет руками он.

– Карьеру? Вот в чём твоя проблема! — фыркнув, я вскакиваю с кровати.— Я не считаю это карьерой! Музыку я воспринимаю, как своё любимое дело. А у тебя всё сводится к деньгам, но я начал всё не из-за денег и славы! Я лишь хотел быть услышанным, а остальное всё, что появилось, послужило приятным бонусом.

Вадим не успевает возразить, как входная дверь открывается и на пороге появляется Алекс и Карлос.

Вчетвером в этом маленьком, но в то же время уютном трейлере, нет места для серьёзных разговоров, поэтому мы выходим на улицу.

– Парни, ну, вы хоть отговорите Марка от расторжения договора и перерыва.— просит менеджер.

Жалкое зрелище!

– На нас твои манипуляции не подействуют, Вадь!– внезапно появившись, говорит Вилл.— Больше нет...

– Вилл!— Вадим сердито рявкает на Вилла, закрывая ему рот.— Помалкивай!

Не понял. Это ещё что такое?

– Вадь, имей яйца, чтобы признаться! – рычит Вилл.

Вилл и Вадим знают что-то, чего я не знаю, и я собираюсь это исправить.

– О чём ты? – Я смотрю на друга, который холодно свершит взглядом менеджера.

– Пусть он всё расскажет! Это не моя обязанность.

— Что расскажет?— я непонимающе пялюсь на друга в ожидании ответа.

– Слушай, Марк, это не... – начинает Вадим.

Я награждаю его строгим взглядом, и он опускает глаза. Возможно, понимает, что лгать сейчас не лучший вариант.

– Я слушаю.— холодно говорю я.

Тишина. Лишь сердитые вздохи вперемешку с растерянными взглядами. Я просверливаю дыру во лбу Вадима одним лишь взглядом.

– Если ты такое ссыкло, то ладно, расскажу я! Последний концерт в Москве... – начинает Вилл, и я мысленно возвращаюсь в тот день.

Свет прожекторов освещает меня.

Я стою посередине большой сцены и поднимаю взгляд на занавес, разделяющий закулисье и сцену. Они медленно раскрываются, и открывается мой любимый вид на всём белом свете: вид на моих слушателей, которые с нетерпением ждут моего выступления.

В зале поднимается шум. Аплодисменты. Крики, свист, лампочки и фонари освещают сцену и меня. Музыкальное сопровождение начинается, и я, закрыв глаза, дожидаюсь момента, когда начну делать то, что люблю больше всего на свете.

В зале царит бомбезная атмосфера.

Я безумно рад, что меня окружают такие энергичные люди и что они заряжают меня и своей энергией во время выступления.

Всегда любил выступать в Москве, и в России в целом. Возможно, это из-за того, что это — моя Родина, поэтому она ближе ко мне во всех смыслах. В России есть некая атмосфера, из-за которой моё сердце бьётся чаще, а глаза светятся ярче.

Может, потому что здесь начался мой путь...

Ещё пару часов назад я не знал, буду ли сегодня здесь выступать, ибо, кажется, весь мир был против этого, но я слишком упрям, чтобы поддаться случаю и махнуть рукой, сказав «значит не судьба». Считаю, что если ты чего-то хочешь, то ничто и никто тебя не остановит.

Всё началось с того, что Вадим забыл документы, и нам пришлось вызвать работника из отеля, в котором мы остановились прошлой ночью, чтобы доставили их в аэропорт. Из-за этого мы чуть ли не опоздали на самолёт.

По прилёту в Москву — нас задержали охранники, и меня стали проверять на наличие запретных веществ с тремя огромными псинами.

Я, конечно, не впервые оказываюсь частью такого мероприятия, но тут попахивало подставой. Я бы даже сказал — воняло.

По итогу — всё чисто. Кто бы сомневался?

Работники, конечно, разочаровались, а меня это рассмешило.

Хотя... удивительно, что мне ничего не подкинули, а ведь имели такую возможность.

Следующее, что потрясло меня, это — тупорылый водитель, который, будучи местным, не ориентировался в городе.

Он возил нас кругами по всему городу. Это было так нелепо, ибо этот концертный зал нельзя не знать.

А места, куда он нас с менеджером привозил, были настолько абсурдными, что я, в один момент, был готов выйти на ближайшей автобусной остановке и доехать до концертного зала на общественном транспорте.

Вадим вёл себя поразительно спокойно, как будто нам некуда было спешить, но на деле мы уже опаздывали на репетицию.

Телефон Вадима, как назло, разрядился, и позвонить предупредить организаторов мы не могли, так как у меня не было ни единого номера организаторов, ведь за всё отвечает Вадим.

В один момент, я даже успел задуматься о карме и законе подлости, потому что, ну, не бывает такой херни!

По приезду на стадион — меня сразу же отвели в гримёрку, где я переоделся и настроился на выступление.

Пока группа, которая была у меня на разогреве, веселила зал, я пошёл на поиски Вадима, так как он пропал с того момента, как мы прибыли на место.

Обнаружив Вадима, разговаривающего с бородатым мужчиной в рабочей форме, я направился к нему, но прежде чем я успел подойти к нему, за руку меня схватила  молодая девушка с планшеткой в руках и наушником в ухе.

Мне засовывают наушник в одно ухо, а ко второму прикрепляют маленький микрофон.

Я ступаю на сцену, и тут же меня огревает чувство предвкушения, пропитывая свобод каждую клеточку моего тела.

Весь концерт всё шло гладко. Я исполнял песни, зал подпевал, танцевал и казалось бы всё идёт так, как всегда.

Когда дело дошло до исполнения предпоследней песни, я особенно сильно расчувствовался, что под конец решил закрыть глаза, чтобы отдышаться от энергичного припева.

Часто дыша, запрокидываю голову назад, заставляя сердца слушателей трепетать. Впрочем, моё сердце стучит с сердцами других в унисон.

Скрип.

Я настороженно хмурюсь.

Повторный скрип, на этот раз на одну миллисекунду длиннее.

Похоже, что маленький микрофон глючит.

Будучи всё так же с закрытыми глазами, я достаю из кармана штанов запасной микрофон и готовлюсь к последующим словам, к последнему куплету.

Я делаю глубокий вдох и завершаю свою песню, делая шаг вперёд.

Я подпрыгиваю под ритм музыки в унисон с фейерверками, исходящими из коробок рядом с колонками в самом начале сцены. Огоньки меняют цвет с огненно-красного на пламенно-синий.

Завораживающее зрелище.

Шкворчание возвращается, но на сей раз звук длиннее, громче и навязчивее. Словно самая назойливая муха, застрявшая в ушах.

Я вздрагиваю, и меня слегка пошатывает в сторону.

Прикасаюсь к вискам двумя пальцами и теряю равновесие.

Я резко хватаюсь за голову и падаю на колени.

Этот невыносимый звук режет слух.

Барабанные перепонки лопаются.

Меня режут по частям.

Нет, меня сжигают.

Мучительно.

Горячо.

Медленно.

Меня сжигают самым жестоким образом, начиная с самой чувствительной части меня — слуха.

Вспышки огней.

Внезапная тьма.

Густая такая темень.

Тишина.

Перед глазами чёрное полотно.

Сгусток теми, наполненной ужасом.

Всё закончилось?

Меня не отпускает напряжение, но я медленно открываю глаза и пытаюсь настроить чёткость, часто моргая и напрягая лоб.

Вокруг крики, вопли, хаос и ужас.

Я поворачиваю голову вбок, и ко мне осторожно приближаются двое парней.

Они нервно поглядывают вверх.

Перед глазами что-то на подобии замедленное съёмки.

Я не соображаю.

За парнями стоит Вадим, придерживая телефон у уха.

С кем он говорит?

Я хочу его позвать, но не могу сказать ни слова.

Я как будто парализован.

Я всё так же на коленях, и я не в состоянии шевельнуться и что-либо сказать.

Что происходит?

Ранее я много читал о стрессовых ситуациях и похожих параличах при испуге, но на практике это намного эффектнее и страшнее, чем на бумаге.

Может, там не раскрываются все тонкости и нюансы таких моментов или же из просто эффектнее ощутить на своей коже?

Я перевожу взгляд на зал. Люди машут мне руками самым хаотичным образом, но я ничего не слышу.

Почему я ничего не слышу?

Тишина, и периодически шкворчание возобновляется.

Я оглох или на пути к этому?

Поднимаю голову вверх и вижу, как что-то белое приближается ко мне.

Это что, прожектор?

Вокруг световые фонари, и, кажется, этот сейчас меня огреет по голове, а я и не шевельнусь.

Забавно и иронично, однако, как же происходит в жизни.

О чём я там сегодня размышлял? Всё, что сегодня происходило, похоже, всячески меня предостерегало от появления на этой сцене.

Может, самое время начать верить в судьбу и в закон подлости? Если не сдохну, то обязательно перемещу это на самую вершину своего списка дел на жизнь.