Глава 17
## Глава 17: Шоколад, Подушки и Случайные Губы
**Элитный Клуб «Обсидиан» — Мета-Ирония Бессмертных**
Минхо вращал бокал с темно-рубиновой жидкостью, его желтый взгляд был расфокусирован, устремлен не на роскошь интерьера, а куда-то внутрь себя. Чонин, безупречный как всегда, резал стейк с хирургической точностью. Сынмин лениво закинул ноги на соседний стул, доедая десерт – шоколадный фондан с карамельной начинкой и… хрустящими кукурузными хлопьями сверху.
«Чертовски странное сочетание,» – пробормотал Сынмин, облизывая ложку. – «Сладко, липко, хрустит. Как жизнь.»
«Говоря о странном,» – Чонин поднял глаза на Минхо. – «Ты молчишь необычно долго. Джисон-а все еще занимает твои мысли?»
Минхо вздохнул, поставив бокал. Звук был звонким в тишине их VIP-ложи. «Он… не просто занимает. Он перевернул все с ног на голову.» Его губы дрогнули в подобии улыбки, лишенной привычной насмешки. «Это абсурдно. Я, переживший падения империй и рождение новых богов… Я *чувствую*. Как юнец. Из-за бармена, который пачкает руки кофейной гущей и рисует граффити в трущобах.»
Сынмин фыркнул. «Влюбился? Серьезно? Минхо, это же уровень дешевого фанфика! Того, что пишут глупые девчонки, жующие шоколад со вкусом карамели и… черт возьми, кукурузы!» – он ткнул ложкой в свой десерт. – «Прямо как этот! Слишком сладко, слишком нарочито, слишком… глупо.»
Минхо нахмурился, но не разозлился. «Глупо? Возможно. Но это… реально. Он не боится меня по-настоящему. Не играет в игры. Он смотрит мне в глаза и спрашивает: «Зачем?». И я… я не знаю, что ответить. Кроме того, что *хочу* быть рядом. Слушать его глупые истории о розовых салфетках и граффити-кроликах. Чувствовать его тепло. Это…» – он искал слово, – «…ново. Пугающе ново.»
Чонин отложил нож и вилку, сложив пальцы домиком. Его змеиные глаза сузились аналитически. «Любопытно. Твой стиль повествования изменился, Минхо. Стал менее циничным. Более… сентиментальным. Почти как если бы эту главу твоей жизни писал не ты, а тот самый бот, которого глупые девчонки используют для надиктовывания своих слащавых фанфиков за неимением таланта.»
Минхо замер. Не от обиды. От неожиданности. Потом громкий, искренний смех вырвался из его горла, заставив Сынмина чуть не подавиться кукурузой, а Чонина – поднять бровь.
«Бот!» – Минхо вытер несуществующую слезу. – «О, это великолепно, Чонин! «Глава семнадцать: Вампир влюбляется в бармена, пока автор жует кукурузный шоколад». Да, это звучит как дешевый сценарий! Но черт возьми…» – его смех стих, сменившись задумчивостью, – «…это *моя* дешевая реальность. И я, кажется, готов в ней остаться. Пока не надоест.»
**Дом Ким — Битва Белых Перьев**
Соён ворвалась в кабинет Банчана, как торнадо в шелковой пижаме. В руках у нее была не просто подушка. Это было Орудие Возмездия – огромная, пухлая, в ослепительно белом чехле.
«ТЫ! УБЛЮДОК! ЗАКОНЧЕННЫЙ!» – ее крик потряс хрустальную люстру.
Банчан, сидевший за столом и пытавшийся сосредоточиться на отчете, поднял голову. Увидев подушку и выражение лица сестры, он успел лишь вскрикнуть: «Соён, подожди…!»
Удар был стремительным и точным. Подушка со свистом рассекла воздух и шлепнулась ему прямиком в лицо, осыпав его облаком белых перьев.
«Агхх!» – Банчан отпрянул, отплёвываясь от пуха. «Что за…?!»
«ЗА ТО, ЧТО ЗАПЕР! ЗА ТО, ЧТО ИСПОГАНИЛ СВИДАНИЕ! ЗА ТО, ЧТО ФЕЛИКСА ДОВЕЛ! ЗА ТО, ЧТО ВООБЩЕ ТЫ СУЩЕСТВУЕШЬ!» – каждый обвинение сопровождался новым ударом подушки. *Шлеп!* По голове. *Шлеп!* По плечу. *Шлеп!* По руке, пытавшейся прикрыться.
Банчан сначала пытался защититься папкой, потом просто засмеялся. Сначала тихо, потом все громче. Это был смех облегчения, смех абсурдности ситуации. Он поднялся, отбиваясь уже не так серьезно.
«Хватит! Соён! Прекрати!» – он выхватил подушку в одном из замахов. Но Соён уже схватила вторую с дивана. Битва стала равной.
Кабинет превратился в поле боя. Перья летали, как снег в метель. Книги падали со столов, бумаги разлетались. Они носились между стеллажами и креслами, нанося друг другу мягкие, но яростные удары, оглушительно смеясь и ругаясь одновременно.
«Бестолковый… эгоистичный… осёл!» – *шлеп!*
«Истеричная… неблагодарная… мышь!» – *шлеп!* в ответ.
Они сцепились в углу, подушки зажаты между ними, задыхаясь от смеха и перьев. Банчан, пытаясь удержать сестру, вдруг перестал смеяться. Его лицо стало серьезным.
«Прости,» – выдохнул он, его голос был слышен сквозь хрипы и осевший пух. «Правда, Соён. Прости за все. За то, что запирал. За то, что орал. За… за то, что был сволочью. Я… я не справлялся. Со всем.»
Соён замерла, все еще сжимая свою помятую подушку. Гнев испарился, оставив после себя усталость и что-то вроде понимания. Она видела его искренность. Его боль. Его смятение.
«Ты и сейчас сволочь,» – сказала она, но без злости. Она швырнула подушку ему в ноги. «Но… ладно. Принято. Только если тронешь Феликса опять без спроса – убью. Настоящей подушкой. С кирпичом внутри.»
Банчан слабо улыбнулся, снимая перья с волос. «Договорились.»
**Парк у Реки — Мороженое и Тихие Признания**
Вечер был теплым, воздух пах свежескошенной травой и рекой. Феликс медленно слизывал капающее ванильное мороженое с вафельного рожка. Хенджин рядом уплетал огромный шарик шоколадного с орехами, щедро политый карамелью.
«Я купил бы тебе все десять вкусов, которые были, понимаешь?» – Хенджин говорил с набитым ртом. «Чтобы ты улыбнулся. Ты так редко улыбаешься.»
Феликс покосился на него. «Десять? Я с одним еле справляюсь. И… я улыбаюсь. Иногда.»
«Когда не видишь ауры змей и не целуешься с психо-профессорами, да,» – парировал Хенджин. Он помолчал, облизывая ложку. «Слушай… как оно? С Банчаном? После разговора?»
Феликс вздохнул, глядя на закат, окрашивающий воду в золото и розовый. «Странно. Он… извинился. По-настоящему. Сказал, что не справлялся. Что… что я свожу его с ума, но он не хочет причинять боль.» Он ковырнул мороженое. «Я не знаю, что с этим делать. Но… стало легче. После разговора.»
«А ты?» – Хенджин остановился, заглядывая Феликсу в лицо. «Ты чего хочешь?»
Феликс задумался. «Покоя? Чтобы никто не орал, не целовался без спроса и не пугал желтыми глазами? Чтобы ауры были просто цветными пятнами, а не гигантскими змеями?» Он слабо улыбнулся. «Но раз уж нельзя… то хотя бы понимания. От него. И от себя. А пока… мороженое неплохое.»
Хенджин улыбнулся в ответ, широко и тепло. «Тогда закажем еще! Ванильное и… с кукурузными хлопьями! В честь Минхо и его великой любви!» Он рванул к киоску, оставив Феликса смеяться тихим, искренним смехом. Воздух казался легче. Просто мороженое. Просто друг. Просто вечер.
**Лестница в Общежитии Насти — Случайность с Последствиями**
Чанбин мчался вниз по лестнице, три ступеньки за раз. В руках – два пакета с пиццей (Настя проголодалась после стажировки, а Соён была у нее). В голове – мысль, что пицца остынет. Он не заметил фигуру, появляющуюся из-за поворота на следующем пролете.
Сынмин поднимался наверх, насвистывая какую-то мелодию, в голове еще свежи воспоминания о том, как Настя, краснея, прогнала его после занятий, но не без благодарности в глазах. Он был доволен собой.
Столкновение было неизбежным. Чанбин, не видя цели, врезался в Сынмина грудью. Пицца полетела в сторону. Чанбин, пытаясь сохранить равновесие, рванулся вперед. Сынмин, инстинктивно пытаясь его удержать, схватил за плечи.
Их лица столкнулись.
Губы встретились.
Крепко. Недолго. Но ощутимо.
Чанбин отпрянул первым, как от удара током. «БЛЯЯЯДЬ!» – его крик эхом отозвался в лестничной клетке. Он вытер рот тыльной стороной руки, смотря на Сынмина с отвращением и паникой. «Ты… ты что, тварь, специально?!»
Сынмин стоял, замерший. Его лисьи глаза были широко раскрыты от шока. На губах – остатки пиццы (пепперони) и… вкус Чанбина. Гневный, грубый, совершенно непохожий на Настю. Он медленно поднял руку, коснувшись своих губ.
«Специально?» – он наконец выдавил, его голос звучал странно – сбитый с толку. «Я… я просто шел к Насте. А ты…» – он посмотрел на растерзанные коробки пиццы на ступеньках. Потом его взгляд вернулся к Чанбину, и в глазах вспыхнуло привычное озорство, смешанное с паникой. «…но нет! Нет, конечно не специально! И… и забудь! Это ничего не значит! Я… я занят! У меня есть Настя! Она… она единственная, кто мне нужен!» Он говорил слишком громко, слишком поспешно, пытаясь убедить скорее себя, чем Чанбина.
Чанбин фыркнул, подбирая коробки. «Да отвали, тварь! Главное, пицца цела! И чтоб Настя не узнала, а то она нам обоим яйца оторвет!» Он бросил на Сынмина последний грязный взгляд и побежал дальше вниз, к пиццерии, за заменой.
Сынмин остался стоять на лестнице, прикасаясь к губам. Вкус гнева и перца еще ощущался. «Занят…» – пробормотал он себе под нос, стараясь вытереть губы рукавом. «Очень занят. Настей. Только Настей.» Но шагал он дальше к ее двери как-то медленнее, а в голове, вопреки воле, крутился вопрос: *А какой он на вкус, этот гнев, без Настиного огня?* Он резко тряхнул головой, пытаясь прогнать крамольную мысль. Настя была его целью. Его вкусом. Его всем. То, что произошло – просто глупая случайность в дешевом фанфике жизни. Вот именно.