Глава 3
## Глава 3: Имя, Слезы и Ледяные Иглы
Особняк Минхо был памятником безвременной роскоши. Высокие потолки, украшенные фресками в стиле барокко, антикварная мебель, которая стоила больше, чем жизнь десятков людей, и тишина – густая, как могильный саван. Он стоял у огромного окна, за которым расстилался ночной Сеул, море искрящихся огней, питавших его вечный город. В руке он держал тонкий бокал. Налитое в него вещество было густым, темно-рубиновым, почти черным при тусклом свете. Не вино.
На столе перед ним лежал тонкий файл. Всего несколько листов, но содержащих всю доступную смертным информацию о **Со Ён, 19 лет**. Студентка первого курса факультета традиционных искусств университета Сонхва. Дочь недавно умершей матери. Падчерица преуспевающего бизнесмена Ким Дэхёна. Сводная сестра... **Ким Банчана, 24 года, преподаватель истории искусств в том же университете**. Адрес. Расписание занятий. Место недавней подработки – ресторанчик «Солнечный причал». Фотография: хрупкая девушка с большими, темными глазами, в которых даже на снимке читалась какая-то глубокая печаль и… потенциал. Страх, который он ощутил той ночью, был восхитителен.
Минхо отпил из бокала. Вкус был знакомый, металлический, жизненный. Но его мысли были заняты другим вкусом – вкусом страха Со Ён. Он знал ее имя. Значит ее адрес. Значит ее распорядок дня. Охота превращалась в изящный танец, где он вел. Теперь нужно было выбрать момент. Напугать ее еще больше? Или внезапно явиться, как кошмар, ставший явью? Мысль о ее реакции – дикий, животный ужас, дрожь, бессильные попытки убежать – заставила его губы растянуться в беззвучной улыбке. Он положил файл. Она была его. Просто пока еще не знала об этом. Он смотрел на город, уже мысленно прокладывая путь к ее дому, к университету, к каждому месту, где она могла чувствовать себя в безопасности, чтобы разрушить эту иллюзию.
* * *
Джисон чувствовал себя последним дерьмом. Смена в «Лунном Кролике» тянулась мучительно долго. Каждый звонок колокольчика заставлял его вздрагивать, ожидая увидеть того холодного красавца с глазами хищника. Чаевые, которые тот оставил, жгли карман. Он не мог их потратить. Они были платой за предательство.
Когда в кафе зашли Феликс и Чанбин – его единственные знакомые, близкие к друзьям, – Джисон чуть не расплакался от облегчения. Они заказали кофе и булочки, но Джисон, оглянувшись на пустое кафе (час был мертвый), махнул им рукой.
«Ребята, вам в подсобку? Там тише…»
Чанбин поднял бровь, Феликс нервно поправил очки. Они кивнули. В тесной подсобке, пахнущей кофе и моющим средством, Джисон сжал раковину так, что пальцы побелели.
«Я, кажется, совершил ужасную херню», – выпалил он, не глядя на них.
«Если ты разбил дорогую кофемашину, то да», – пробурчал Чанбин, откусывая булочку.
«Хуже!» – Джисон обернулся, его глаза были полны отчаяния. – «Вчера… заходил мужик. Не местный. Вид – дорогой, красивый, но… ебаный леденец. Холодный. Как из морозилки.»
Феликс насторожился. «Холодный? Как… аура?»
«Не знаю про ауры, Феликс!» – Джисон схватился за голову. – «Но он… он спрашивал про девушку. Кореянку. Невысокую, хрупкую, испуганную. Она тут была вчера, перед закрытием, реально в панике. Я ее запомнил.»
«И?» – Чанбин перестал жевать.
«И я… блядь, я сдал ее!» – голос Джисона сорвался. – «Он давил, смотрел так, что я обосраться готов был! Я сказал, что ее зовут Со Ён! Я сказал! И он… он улыбнулся. Как удав, который заглотил кролика. И дал кучу денег за молчание.»
В подсобке повисла гнетущая тишина. Феликс побледнел еще больше.
«Со Ён…» – прошептал он. – «Это… это сводная сестра профессора Ким Банчана. Она у нас на факультете учится.»
«Банчан? Тот стервец?» – Чанбин свистнул. – «Ну капец.»
«А этот мужик… как он выглядел?» – спросил Феликс, голос дрожал. «Очень красивый? Безупречно одетый? Глаза… темные, но будто светятся изнутри холодом?»
Джисон кивнул, как заведенный. «Да! Точно! Ты его знаешь?»
Феликс закрыл глаза. В его памяти всплыл образ – не аура, а само существо. Тень, промелькнувшую в его восприятии города в ту ночь, когда Со Ён увидела кошмар. Хищника. Древнего. Кровожадного.
«Я… я не знаю его, – прошептал Феликс. – Но я чувствую… что он. Он не человек, Джисон. Как Чонин. Только… другой. Опасный. Очень опасный.»
«Вампир?» – выдохнул Чанбин, уже не скептически, а с леденящей душу серьезностью. После истории с Чонином его вера в «бред» Феликса пошатнулась.
«Возможно», – Феликс кивнул. Он вспомнил взгляд Чонина, полный древней злобы. А этот… этот искал Со Ён. Испуганную Со Ён.
«Бляяядь!» – Джисон ударил кулаком по стене. – «Я отдал ее монстру! Что делать? Предупредить ее? Но как? Я же даже не знаю ее!»
«А Банчан?» – предложил Чанбин. – «Может, ему сказать? Он же ее брат, как-никак.»
Феликс и Джисон одновременно фыркнули. «Банчан ее ненавидит, Бин, – сказал Феликс. – Он скорее сам выдаст ее, чем поможет. Особенно если узнает, что она влипла в какую-то чертовщину.»
«Тогда что?» – Джисон смотрел на них с мольбой. – «Мы не можем просто так оставить ее? Я… я предал ее. Я должен хоть попытаться исправить.»
Феликс сжал кулаки. Его дар был проклятием, но сейчас он чувствовал ответственность. Он видел монстров. И Со Ён была в их когтях.
«Надо… надо найти способ поговорить с ней, – решил он. – Тихо. Без Банчана. Предупредить.»
«А как?» – спросил Джисон. – «Она же не знает нас!»
«Она учится на нашем факультете, – сказал Феликс. – Я видел ее пару раз. Попробую поймать после лекции. Когда Банчан не рядом.»
Это был слабый план. Очень слабый. Но другой не просматривался. Трое парней в подсобке кафе чувствовали тяжесть надвигающейся бури и свое жалкое бессилие перед ней. Джисон смотрел на грязные тарелки, чувствуя, как стыд и страх сжимают горло. Он продал девчонку вампиру. Теперь он должен был попытаться ее спасти. Или погибнуть вместе с ней.
* * *
Университет Сонхва. Лекция по истории корейского искусства позднего периода Чосон. Со Ён сидела на последнем ряду, стараясь слиться со стеной. Она не спала вторую ночь. Каждый шорох, каждый резкий звук заставлял ее вздрагивать. Тени в углах аудитории казались зловещими. Она видела в них то желтые глаза Минхо, то насмешливый взгляд Банчана. Она знала – он что-то заподозрил. Его ледяной допрос дома висел над ней дамокловым мечом. Он ждал. Выжидал момент, чтобы нанести удар.
Лекция закончилась. Студенты начали шумно собираться. Со Ён торопливо сунула тетрадь в сумку, стремясь уйти первой, раствориться в толпе. Ее руки дрожали.
«Со Ён.»
Голос. Тот самый. Ледяной, резкий, не терпящий возражений. Он прозвучал прямо за ее спиной.
Она замерла, как мышь перед удавом. Медленно обернулась. Банчан стоял в проходе. Безупречный темный костюм, белая рубашка, галстук. Лицо – маска холодного презрения. Он держал папку с бумагами, но его внимание было всецело сосредоточено на ней. Студенты вокруг затихли, чувствуя напряжение.
«Да, сонсэнним?» – прошептала она, опуская глаза.
«Со мной. Сейчас, – приказал он, не повышая голоса, но его интонация не оставляла места для вопросов. Он развернулся и пошел прочь, явно ожидая, что она последует. Весь зал смотрел на нее. Шепотки. Ухмылки. Со Ён почувствовала, как жар стыда заливает ее лицо. Она покорно поплелась за ним, чувствуя себя приговоренной.**
Он привел ее не в свой кабинет, а в пустую аудиторию на другом конце коридора. Закрыл дверь. Звук щелчка замка прозвучал громко, как выстрел. Комната была пустой и холодной.
«Садись, – кивнул он на стул у стола преподавателя. Сам остался стоять, опираясь о стол, глядя на нее сверху вниз. – У нас неоконченный разговор. Домашняя сцена была… недостойной. Но она лишь подтвердила мои опасения.»
Со Ён сжала руки на коленях, чтобы скрыть дрожь. «Я… я не понимаю…»
«Не понимаешь?» – он резко усмехнулся. – «Ты пришла домой в полуобморочном состоянии, воняя дешевым алкоголем и паникой. Ты кричала на меня. Ты упоминала какую-то опасность. Теперь ты сидишь здесь, бледная как смерть, и твои руки трясутся так, что ты едва держишь сумку. Ты выглядишь так, будто тебя преследуют фурии. Что происходит, Со Ён?»
Он наклонился ближе. Его лицо было опасно близко. Она видела каждую черточку, каждую морщинку презрения вокруг его губ.
«Ничего, – прошептала она, отворачиваясь. – Я просто устала. Работа… учеба…»
«Врешь, – отрезал он. Голос стал тише, жестче. – Ты врешь так же плохо, как и притворяешься невинной. Я не слепой. Ты влипла во что-то. Что-то грязное. Опасное. И это что-то может прийти сюда. В этот университет. В дом моего отца. Коснуться *меня*. Этого я не допущу.»
«Это не касается тебя!» – вырвалось у нее, голос сорвался на крик. Слезы наконец хлынули из глаз. – «Оставь меня в покое!»
«Не касается меня?» – он выпрямился, его глаза вспыхнули настоящей яростью. – «Ты живешь под одной крышей с моим отцом! Ты носишь нашу фамилию! Твой позор – это его позор! Мой позор! Ты думаешь, я позволю тебе тащить дерьмо в наш дом? Говори! Что ты натворила? Кто тебя преследует? Долги? Криминал? Кто-то из твоих новых «друзей»? Эта русская шлюха?»
«Не смей так говорить о Насте!» – Со Ён вскочила, слезы текли ручьями. – «Она лучше всех вас!»
«Ага, конечно, – ядовито бросил Банчан. – И где же твоя «лучшая» подруга сейчас? Почему не защищает тебя? Почему ты дрожишь здесь, как загнанный зверек? Потому что она втянула тебя во что-то? Или ты сама?»
Он шагнул к ней. Со Ён отступила, наткнувшись на стену. Он был слишком близко. Его гнев, его ненависть, его страх за репутацию – все это давило на нее физически.
«Говори, Со Ён!» – его голос прогремел в тишине аудитории. – «Или я сам выясню. Я вытащу всю грязь, которую ты пытаешься скрыть. И когда я узнаю… ты пожалеешь, что вообще переступила порог нашего дома. Тебя вышвырнут вон. Как мусор. Как твою мать…»
Упоминание матери стало последней каплей. Со Ён вскрикнула, не от боли, а от невыносимой обиды и отчаяния. Она попыталась проскользнуть мимо него, к двери.
Он схватил ее за руку. Жестко. Больно. Его пальцы впились в ее предплечье, как стальные клещи.
«Куда?!» – зарычал он. – «Я не закончил!»
«Отпусти меня!» – она забилась, пытаясь вырваться. Ее сумка упала на пол, содержимое рассыпалось. – «Отпусти! Ты не имеешь права!»
«Я имею все права!» – он тряхнул ее, заставив замолчать. Его лицо исказила бешеная злоба. – «Пока ты здесь, ты будешь подчиняться! Будешь отвечать! Ты…»
Дверь аудитории с треском распахнулась. На пороге стоял Феликс. Он был бледен как полотно, его очки съехали на нос, дыхание сбивчивое. Он явно бежал. За ним маячил Чанбин, сжавший кулаки, его лицо выражало готовность к драке.
«П-профессор Ким!» – выпалил Феликс, его голос дрожал, но он говорил громко, привлекая внимание. – «Мне срочно нужна ваша подпись! На… на допуске к экзамену! Его надо сдать прямо сейчас! В деканате закрываются!»
Банчан замер. Его взгляд, полный ярости, медленно перевелся с Со Ён на Феликса. Он не отпустил ее руку. В аудитории повисло напряженное молчание. Чанбин шагнул вперед, блокируя проход, его коренастая фигура выглядела внушительно.
«Сейчас не время, студент, – прошипел Банчан. – Уходите.»
«Но сонсэнним!» – настаивал Феликс, делая шаг внутрь. Его глаза, за толстыми стеклами, мельком встретились с глазами Со Ён. В них читался не только страх за себя, но и… понимание? Предупреждение? – «Мне действительно очень срочно! Пожалуйста!»
Банчан посмотрел на Со Ён, которая замерла, перестав вырываться, вся в слезах, потом на Феликса, потом на Чанбина. Он понял, что сцена привлекла внимание. Что его безупречный образ профессора под угрозой. Он с силой отшвырнул руку Со Ён, как будто она обожгла его.
«Хорошо, – сказал он ледяным тоном, выпрямляя пиджак. – Но запомни, Со Ён. Это не конец. Я узнаю правду. И тебе не поздоровится.»
Он прошел мимо Феликса, даже не взглянув на него, и вышел из аудитории. Чанбин посторонился, его взгляд провожал Банчана, полный немого вызова.
Как только шаги затихли, Со Ён сползла по стене на пол, рыдая беззвучно, всем телом. Стыд. Унижение. Страх. Перед Банчаном. Перед Минхо. Перед всем миром. Она была загнана в угол.
Феликс осторожно подошел, поднял ее сумку, начал собирать рассыпавшиеся вещи. Чанбин стоял у двери, на страже.
«Э… Со Ён-сси?» – робко начал Феликс. – «Мы… мы хотели поговорить. Это важно. Очень.»
Она подняла на него заплаканное лицо, не понимая. Кто они? Почему вмешались? Что они могли знать?
«Он… тот мужчина… который спрашивал о тебе в кафе…» – Феликс запинался, не зная, как сказать правду, не спровоцировав новую истерику. – «Мы знаем, что он… он нехороший. Очень. И он знает твое имя.»
Со Ён замерла. Рыдания прекратились. В ее глазах отразился новый виток чистого, беспросветного ужаса. Минхо знал ее имя. Значит, он знал все. Он уже близко. И нет спасения. Ни от него. Ни от Банчана. Только холодные иглы страха, впивающиеся все глубже. Она закрыла лицо руками, снова содрогаясь от беззвучных рыданий. Феликс и Чанбин переглянулись. Их предупреждение пришло слишком поздно. Игра уже началась, и ставки были смертельно высоки.