Что шепчут черти?|18+

- А ты знаешь, что на Руси был момент, когда император Александр I умер, и встал вопрос о престолонаследии? - Алекс сделал шаг в сторону, поглядывая на затухшие, словно свечи, окна.

- Откуда мне это знать, и к чему ты это сейчас говоришь? - парень был озадачен неуместным началом разговора о династии, правившей более двухсот лет назад. Да и зачем ему это знать?

«Да, Алекс, сначала мы с тобой подискутируем о замене, а после мило побеседуем об императорской семье. Именно так я и представлял этот разговор».

- Тогда по праву трон должен был достаться Константину - следующему на очереди брату. Но случилось непредвиденное - он отказался от трона. Тогда императорская власть перешла к крайне непопулярному среди чиновников Николаю, - блондин издевательски ухмыльнулся, словно речь идёт не о ком-то, а о них самих. - В итоге, Николай стал править над миром людей на Руси. И произошло это совершенно случайно. Стечения обстоятельств, - Саша убрал с лица ухмылку, а его глаза застелила какая-то пелена разочарования. - Так и тебе повезло овладеть моим миром, победить в первой мировой. Но, поверь, во второй раз я так просто не сдамся. И тут никакая удача тебе не поможет.

- Да что за чушь ты несёшь? Цари, Александр, Николай, трон... К чему это? - Харрисон стал повышать голос на оппонента, показывая тем самым своё недовольство и гнев.

«Чёрт, я ему сейчас просто врежу и всё. Никто и не заметит», - думал первый, закатив карие глаза.

«Чёрт, как же ты меня бесишь», - думал второй.

- Спроси у Оливии про её запястье, не болит ли? - Кошкин молниеносно скрылся в темноте погасшего фонаря, насвистывая какую-то неизвестную мелодию на своём родном языке.

«Что творится в его голове?» - спросил самого себя черноволосый и, немного понаблюдав за фигурой парня, медленно растворяющейся в темноте, зашёл в подъезд. Поднимаясь на этаж своей лестничной площадки, Ник почувствовал некие нотки лаванды.

«Опять соседка экспериментирует с растениями?»

На входе в дом парня встретили с чашкой любимого ежевичного чая, домашним пучком на голове и в любимых тапочках с милыми кошачьими ушками.

- Почему ты так долго? Что-то случилось? - на лице Оливии читалось беспокойство. Она всем своим естеством чувствовала что-то неладное, но не подавала и виду. Как ей казалось.

«Ничего такого, всего лишь твой новоиспечённый парень начал разговор о замене, потом «плавно» перешёл на российских императоров. Стал говорить о какой-то победе в несуществующей войне», - размышлял Ник, стоя на пороге и пристально вглядываясь в изумрудные глаза девушки. В такие глубокие и нежные, полные любви и лёгкости. Смотря в них, так и хочется завернуться в клубочек, включить телевизор для фона и наслаждаться свежезаваренным кофе. «А может, не в такой уж и "несуществующей"?»

От пристального внимания парня Кошер отвела взгляд, покрываясь лёгкими мурашками, бегущими по выпирающим позвонкам на спине, и толикой смущения.

- Почему ты согласилась встречаться с таким человеком, как он?

Девушку обуяло возмущение после этих эгоистичных слов. Мурашки отступили прочь, вместе с лихорадочно-красным оттенком кожи. Она нахмурилась и, прищурив глаза, сказала:

- А что, нельзя? С каким «таким»?

- Он двуличный, - с горечью в голосе произнёс юноша, обжигая тёмным омутом глаз.

«Двуличный? Знаю я. Но и ты разве не такой же? Ты, он, я».

Настолько позднее время суток, в которое обычно по телевизору транслируют всякие сопливые мелодрамы и глупые телешоу, обуяло подростков неистовым желанием на правду. На чистую и искреннюю.

По спине Оливии прошёлся странный холодок. То ли из-за бушующего любопытства, то ли лёгкости пижамы, состоящей только из шорт и кофты с длинными рукавами.

- Не тебе говорить о двуличии.

Харрисон промолчал, прокрутив в голове своё детство. «Двуличный? Я? На себя бы посмотрела».

Он вяло выдохнул, медленно стягивая тяжёлую джинсовую куртку и испачканную грязью обувь.

Юноша решил не спорить. Девушка посчитала нужным не продолжать.

Хотя хотелось. Обоим так этого хотелось...

Пройдя на кухню, чтобы утолить жажду, парень чуть не поскользнулся на мокрой плитке, на которую, по всей видимости, беспощадно вылили так не один литр воды. Чуть не упав, юноша вцепился в мраморную стойку, попутно сбив рукой баночку со специями.

- Я хотела макароны отварить. Воду нечаянно разлила... - сдерживая смех, заметно вырывающийся наружу, проговорила юная особа.

- Спасибо, что напомнила, почему все дела по дому на мне, - решил съехидничать обиженка. «А если бы упал? Не жалко?»

* * *

- Эй, иди есть! - как мамочка, зовущая пятилетнего ребёнка, громко выдал Ник. «Только обычно они не готовят своим спиногрызам глубокой ночью». Но ответа или хоть какого-то движения не последовало. - Лив?

Парень, сняв нелепый фартук с изображением какого-то перекосившегося мультипликационного героя, направился на поиски своего «чуда».

Девушка распласталась на узком диванчике, закинув одну ногу на его мягкую спинку.

«Твою же ты дивизию... Как так можно спать?» - Ник прикрыл лицо ладонью, попутно запрокидывая голову вверх, к натяжным потолкам. Немного отойдя от стыда, он аккуратно скинул ногу своей сожительницы к другой, покоившейся там, где надо.

Затем парень окинул комнату исследовательским взглядом и, найдя плед, устроившийся на полу между диваном и читательским столиком, накрыл неплотной тканью девушку. Под покрывалом валялась книжка, открытая на первых страницах.

«"Опасные личности"? Теперь понятно, отчего так скоро заснула».

Ник присел на край серого диванчика и стал разглядывать девушку. Так, как бы точно не стал делать при ней в бодром состоянии.

«Вот лицо, да? Неидеальная кожа: прыщи, угри, с которыми она борется ещё с четырнадцати лет. Одним словом, обычная. Миниатюрный вздёрнутый нос, имеющий характерную россыпь веснушек, - обычный. Небольшие пухловатые губы, вечно покусанные и потресканные, - обычные. А ресницы? У меня и то длиннее, гуще. Вердикт - обычные. Глаза...»

Он поправил русую прядь волос, съехавшую на закрытые веки.

«А вот глаза... Они необычные. Такие дурманящие, переливающиеся на свету и напоминающие необработанный изумруд. Глаза, от которых хочется сбежать, не смотреть туда. Почему? Потому что они видят всё: каплю лжи и частицу добра. Да, редкие глаза».

- Почему ты не говоришь мне про руку?.. Нет, почему ты мне вообще ничего не говоришь?

* * *

Девушка бежала по просёлочной местности, оглядываясь по сторонам. Ландшафты казались до боли знакомыми, родными, но в то же время они были ей неизвестны, неизведанны.

Она бежала вперёд, ища подмогу, людей. От кого она бежала? На этот вопрос у неё не было ответа. Ей просто надо было мчаться вперёд, не смотря назад. Ни в коем случае туда и глазом она не повела. Нельзя. Страшно. Догонит. Но кто?

Вдруг пейзажи солнечного дня, поля с пшеницей и маленьких деревянных домиков сменились на глубокую ночь, разветвлённые стволы деревьев и ужасающий вой ветра, призывающий на помощь.

Девушку не смутила резкая смена локации. Главное - бежать.

Ночь, любимая, родная, казалась совершенно чужой. Она, будто бы незнакомка, не опознала свою верную подружку и не дала ей возможности насладиться своим звёздным убранством. Но девушка не обращала внимания на любимое небесное покрывало.

Ветки столетних елей и ив цепляли нежную кожу, царапали её до алой вязкой жижи, занося инфекцию в хилое тельце юной особы. Но она бежала дальше, в самую гущу пугающей рощи.

Вопль и мольбы о помощи раздавались гулким эхом в звучном ветре, что стремительно подхватывал мягкие волосы, направляя их прямиком в лицо. Но девушка стойко держалась, убирая пряди подальше от глаз и рта.

Вдруг, споткнувшись о могучий корень древа, который вылез будто бы из ниоткуда, особа упала, вконец разодрав джинсовую ткань и нежную кожу колен. Но страдать было некогда.

Она терпела.

Добежав до огромного валуна, она остановилась, прислушалась, перевела дыхание и сползла по камню вниз, на сырую землю. Ноги немели; глаза застилала неведомая ранее пелена; сердце болело, кололо; лёгкие разрывались от недостатка кислорода; а губы, окровавленные губы, размыкались, стараясь захватить как можно больше воздуха. Три вдоха.

Позади послышался треск сухой палки. Луна на небе зажглась.

Раз.

Тело намертво замерло, отказываясь подчиняться владельцу. И внутри она уже умерла.

Два.

А глаза перед собой увидели чью-ту фигуру. Он пришёл играть не по правилам. А ты ври и ори.

Три.

Перед ней предстала мужская фигура крепкого телосложения. Но лица было не разобрать из-за лунного света, что слепил глаза похлеще солнечного. Его очи горели неистовым пламенем, а волосы переливались серебром.

Но это из-за света... А настоящие они какие? Блонд или чёрный?

Губы незнакомца, на удивление, видно было хорошо. Такая форма, цвет... Они манили и что-то шептали ей, но не издавали ни звука.

- Что? Я не слышу. Громче! - кричала девушка в тишину.

Ветер больше не завывал свои жалобные мелодии, трава не шелестела, а насекомые не стрекотали. Ни шороха, ни писка, ни визга, ни шелеста. Ни-че-го.

- ... ничего не говоришь?.. - наконец послышался обрывок слов, сказанных с некой хрипотцой.

* * *

Девушка соскочила с дивана в поту, жадно поглощая воздух, а покрывало, будто бы обиженное, сползло на пол. Посмотрев в окно, Оливия ничего не увидела. Только темноту. Непроглядную, как во сне.

«Сон... Бредовый. И кто из них двоих то был?..»