Мы существуем

Русалочье озеро вовсю готовилось к зимовке. Тина, тощая блондинка, словно её при жизни морили голодом, насвистывая под нос, обрывала засохшие камыши. Пухлая, даже толстая Марина расчищала подводный туннель, ведущий к реке, от ила и камней. Русалки жили в озере вдвоем и на правах соседства всё делали по очереди. Сегодня тяжелая работа лежала на Марине, завтра — на Тине. Вообще-то русалки были неразлучны, хотя цапались чуть ли не ежедневно и волосы драли клоками друг у дружки.

Женская дружба — что тут попишешь.

Ася обернулась девушкой, переоделась в одежду, которую месяц назад припрятала в проеденном термитами пне, и присела на берег, поджав ноги к груди.

— Ба! — Тина приложила синюшную ладонь к бескровным губам. — Аська пожаловала! А чего пришибленная такая, будто корягой стукнутая?

Кстати, именно она когда-то давно нарекла молоденькую лесавку. Ася ходила безымянной, пока не наткнулась на озеро, спрятанное меж деревьев. Оно ей понравилось, и лесавка исследовала берега, плескалась в теплой водичке, отфыркивалась. А когда собралась уходить, на поверхность всплыла худющая русалка.

— Эй, красота неземная, как тебя зовут? — окрикнула её Тина.

— А? — непонимающе спросила лесавка.

— Чего акаешь? Имя у тебя какое?

— Никакого, — со стыдом призналась тогда ещё не Ася.

— Тогда Асей будешь, — подытожила Тина. — Чтобы не акала и не аськала, когда к тебе обращаются.

Молоденькая лесавка задохнулась от гордости, ведь у неё появилось собственное имя, а потому даже не спорила.

Сейчас она засмотрелась на безмятежное озеро и очухалась только тогда, когда Тина пощелкала перед её носом пальцами.

— Да так. — Смутилась Ася, краснея до кончиков волос.

Она любила общаться с русалками о всякой всячине, перемывать косточки лесным жителям, но заходила сюда редко. Тина с Мариной были ну слишком общительные, говорливые, громкие. Главные лесные сплетницы, хоть и беззлобные. От долгого общения с ними начинало колоть в висках.

Но девчонки давно приглашали в гости, а Ася как раз проходила мимо, да ещё в самых растрепанных чувствах. В общем, почему бы не зайти и не отвлечься от всяких дурных мальчишек с нелепыми именами?

— Сейчас поболтаем, мигом о проблемах забудешь, — пообещала Тина.

Она ударила хвостом по воде трижды, подавая Марине сигнал. По водной глади пробежали стайки пузырьков. Вскоре вторая русалка всплыла на поверхность пузом кверху, тряхнула налипшими на лицо волосами цвета мазута.

Какие же всё-таки они разные! Тощая Тина и толстенная, как бочка, Марина. Ася всякий раз поражалась, как столь несхожие внешностью существа умудрились сдружиться и проводить вместе дни напролет.

Впрочем, разве имеет значение внешность, если среди тысяч существ ты находишь свою половинку — в дружбе или любви, — рядом с которой чувствуешь себя счастливым?

— Ты слышала, водяной себе фаворитку завел? — не заметив Асю, пробурчала Марина.

— Это кого же? — подбоченилась Тина. — Взамен меня, что ль?!

— Ну! — поддакнула Марина, наматывая прядь на пухлый палец. — Так ещё страшенную такую, из южного озера. О, — она вдруг приметила Асю. — А чего пришибленная такая?

Тина захохотала, прижимая руки к впалому животу. Там, впрочем, и живота-то не было, одни ребра и тончайшая талия, которой Тина безумно гордилась. Неудачно схватишься за такую — переломишь надвое.

— Слово в слово! — заржала она. — Делись горестями трудовой юности.

Конечно же, всей правда Ася не открыла, но призналась, что тревожится кое о ком, хотя сама не понимает причин.

— Неспокойно мне за него.

— Будто сердце скручивает в узел, да? — подсказала всезнающая Тина.

— Ага, — согласилась Ася, подтягивая острые коленки к груди.

Русалки переглянулись: Марина мечтательно улыбнулась, а Тина покачала головой.

— Н-да. Неужели ты никогда не влюблялась? — Худющая русалка посмотрела на Асю с жалостью.

Та вспыхнула.

— Вообще-то я не влюбилась!

— Ну-ну, — хором ответили русалки и заржали, суча хвостами и руками по воде.

Со дна от их бултыхания поднимался ил. Озеро потемнело, как потемнели и русалки.

— И кто этот красавчик? — уточнила Марина с ехидцей.

— Мы с ним знакомы? — добавила Тина.

Девочки завертели хоровод вокруг булыжника, который возвышался посреди озера, исцарапанный надписями и рисунками.

— Наша Аська влюбилась! — повторяли русалки, чем бесили Асю до зубного скрежета.

Да почему у этих полоумных рыб всё упирается в любовь? Ну что за глупые стереотипы?! Почему нельзя волноваться за кого-то по тысяче других причин, более важных и менее постыдных?

Так, всё, она не намерена терпеть дурацкие шуточки, которые ещё и в сплетни перерастут, дай русалкам волю. Пора уходить.

— Пташка!!! — вдруг завопила Марина в полные легкие. У Аси аж в ушах заложило от мощи её голоса.

Русалки поплыли к берегу, отпихивая друг дружку локтями. Обе так хотели поприветствовать гостью, что совсем обезумели.

Тут-то Ася увидела в лучах уходящего солнца её. Ту, которую искренне ненавидела долгие месяцы и втайне мечтала, чтобы она навсегда испарилась.

Рыжеволосая девушка была миниатюрна и даже хрупка. Впрочем, ни хрупкость, ни веснушки на щеках, ни пушистые ресницы не делали её привлекательной. Ася смотрела на Наташу с осуждением, от которого сводило зубы. На ту самую Наташу, которая изменила Кира. На ту самую Наташу, из-за которой он был готов погибать.

А девушка смущенно улыбнулась, стянула с плеч тряпичный рюкзачок и плюхнулась на него.

— Я — Наташа, — обратилась она к Асе, кивая в знак приветствия.

— Знаю, — та прикусила прядь волос.

Она всегда посасывала волосы — отвратительная привычка, которую никак не искоренить, — когда волновалась.

Наташа пожала плечами. Русалки болтали без умолку, сплетничая, рассказывая, перебивая друг дружку. Аж задыхались от нехватки слов. Наташа слушала их с широченной улыбкой. Непонятно, то ли была в диком восторге от происходящего, то ли относилась к ним со снисходительностью. Мол, пусть убогие трещат о своем. Про Асю все, разумеется, забыли, и она сидела, уставившись в заросли камышей.

Ненависть проедала дыру в легких.

Ася с трудом удерживала себя от какой-нибудь колкости. Пожирала Наташу глазами, но рта не раскрывала, чтобы не сорваться.

— А ты чего тут вообще позабыла? — с подозрением спросила Тина, опомнившись и вновь став серьезной. — Тебя Кир дома не ждет, что ль?

Наташа переменилась в лице, но ответила бодро:

— Ждет. Но я услышала про стройку и решила сама посмотреть, что происходит. Может, смогу помочь чем-нибудь.

Наташа побледнела, и веснушки будто бы выцвели. Неужели она переживала о лесе? С чего бы ей, городской жительнице, которая приезжала сюда исключительно летом, тревожиться о чем-то, кроме самой себя?

Русалки одинаково зашмыгали носами.

— Какая ты всё-таки замечательная...

— Ничем ты не поможешь, — перебила Ася, поднимаясь на ноги и вскидывая подбородок. — Нам никто не поможет.

— Почему же? — удивилась Наташа, хлопая ресницами. — Папа обещал разобраться. Надеюсь, у него получится.

Ну конечно. У замечательной Наташи есть прекрасные (чудесные, отличные — нужное подчеркнуть) родители, которые во всем ей помогают, потому что у Наташи всё должно быть именно таким. А у какой-нибудь Аси всё валится из рук, а единственный человек, который ей понравился, недоумок без инстинкта самосохранения, готовый драться насмерть с первым встречным.

А ещё скоро зима. И снег. И глубокий сон без сновидений.

— Удачи тебе и твоему папе, — Ася прикусила губу, чтобы не расплакаться. — Всем пока!

Она махнула рукой, прощаясь. Наташа кивнула, Марина пробормотала что-то про нервных лесавок.

— Подожди-подожди! — заверещала Тина. — Да что с тобой сегодня?! Остынь! — Русалка плеснула на Асю ледяной водой. — Тебя парнишка, кстати, обыскался. Ну тот, симпатичный, скуластый.

— Рада за него.

— Имя, конечно, у него вкусное, — Марина облизала пухлые губы. — Ди-ма. Вот бы этого Диму да к нам в озерце. Ух, мы бы поплескались! Ой, утопленник мой синий, как же я хочу к тебе, — пропела она, качая бедрами.

— Целовать бы твои губы, танцевать с тобой на дне, — подхватила Тина.

А вот Наташа встревожилась.

— Какой Дима?

— Так твой друг, — сказала Тина, отвлекшись от только что придуманной песенки. — С лета ходит тут, всполошил весь лес.

Наташа закусила сгиб указательного пальца. Она переживала?..

Тогда Ася рискнула признаться:

— Его сегодня избили строители. Поговори с ним, убеди больше не приходить туда. Убьют же.

Так будет правильнее. Дима непременно послушает Наташу. Неспроста он звонил ей среди ночи и говорил так проникновенно, так ласково.

Почему же тогда горло сковало полынной горечью, как от удушливого дыма?

— Я обязательно поговорю с ним, — пообещала Наташа клятвенно, сцепив зубы.

— Откуда ты узнала про избиение, Ась? — Тина лукаво щурилась, но о любви не напоминала.

Пока не напоминала.

— Я там весь день провела в надежде хоть что-то дельное услышать, — ответила Ася со спокойствием. Плевать ей и на шуточки, и на насмешки. — Всё, мне пора.

И обернулась лисицей, чтобы больше не отвечать ни на какие вопросы.

Окончательно стемнело, холод по-свойски лапал кожу. В стылую нору жуть как не хотелось, как не хотелось и бродить среди деревьев, изученных наизусть.

Так что же делать?..

Спустя полчаса рыжая кошка запрыгнула на подоконник и очутилась в мальчишеской спальне. Луна обрамляла её лохматое тельце золотым. В постели дрых человек с самым глупым именем на свете. Его грудь тяжело вздымалась, одеяло сбилось к ногам. Он обнимал подушку, прижимаясь к ней левой щекой.

«Просто посмотрю, всё ли в порядке, и уйду, — пообещала себе Ася. — Надеюсь, Наташа сдержит слово».

И чем русалкам так приглянулось его имя? Оно странное, неуклюжее какое-то, слишком мягкое.

Впрочем...

Оно было привлекательным. Его хотелось повторять, катать на кончике языка и выдыхать чуть слышно. Дима-Дима-Дима. Ди-ма. Оно не надоедало и не горчило.

Оно было своим.