Часть 5. Ася-1
Ася
Рабочим приглянулась рыжая кошка, ошивающаяся рядом со стройкой. Появилась она внезапно — видать, потерял кто-то или бросил в лесу помирать, — а уходить не собиралась. Она не боялась шума, не давалась в руки, но и не удирала от каждого шороха. Её даже подкормили дешевыми сосисками. Кошка скривила морду очень по-человечески, но сгрызла кусочек, по вкусу напоминающий бумагу, и зевнула ртом, полным острых зубов.
— Хищница, — хихикнул один из работяг. — Назовем Машкой. Будешь Машкой, а?
Кошка повернулась к нему хвостом, выражая протест против нового имени.
Вчера Ася осознала, что может подсматривать не только за Димой, но и за строителями. Кошек никто не трогает. За кошками не наблюдают, выпучив глаза от любопытства, как за лисицами.
Лесавки её идею одобрили. Сами они пакостничали втихаря, не показываясь людям.
— Какая ты храбрая! — уверяли, когда Ася, дрожа от страха, обращалась в кошку.
Тело привыкало к непривычной форме, правда, кости ломило как при простуде, а тошнота угнездилась под языком.
Весь день Ася провела с рабочими, но те были на удивление скучными. Если и обсуждали что-то, то машины или женщин, или футбольные матчи. Иногда разговаривали на совсем непонятные темы — Ася слов-то таких не знала, — ну а базу отдыха почти не упоминали. Только если ругались на некого застройщика, жадного до безобразия; или на короткие сроки сдачи проекта; на низкие зарплаты. Бранились заковыристо. Вот и всё.
Солнце закатилось за горизонт, окрасив небо густыми кровавыми красками.
— Всё, хватит на сегодня! — приказал бригадир.
Дважды повторять не пришлось. Рабочие наскоро покидали инструменты в ящики, залезли в микроавтобусы и уехали, чтобы вернуться завтра. Почти все разошлись, лишь пятерка мужчин собиралась неторопливо, потому как ехали своим ходом.
Бесцельно проведенный день.
«Скукота», — огорчилась Ася и спрыгнула с крыши автомобиля, которую облюбовала. Покрутилась на месте Она собиралась уйти, но увидела знакомый силуэт.
Дима шел, опустив голову. Длинная челка заслоняла глаза. Он весь был напряжен, и это напряжение передалось Асе. Всё-таки он почти свой — смешно звучит: свой человек, — а потому понятный. Кошка спряталась под днище машины и стала подглядывать за Димой, стараясь не упустить ни единой мелочи.
— Я могу увидеть Петра Ивановича? — буркнул тот, обращаясь к смуглолицему рабочему в бело-сине-красной спортивной куртке. Он единственный говорил на русском языке; его товарищи общались неразборчиво, путая слова, а понимать вообще не понимали.
— Нету его, — ответит тот, сплевывая Диме под ноги.
Асин человек проследил за плевком и поднял подбородок, распрямляя спину и плечи.
— А покультурнее нельзя? — поинтересовался язвительно.
— А не пойти ли тебе, культурный? — загоготал рабочий, и его несмешную шутку поддержали громким смехом товарищи. Понимать не понимали, но смеялись, потому что смеялся он.
— Завтра Петр Иванович будет?
Рабочий обратился к остальным на какой-то непонятной тарабарщине, увлеченно жестикулируя. Ася не разобрала ни слова.
— Эй, ты можешь ответить? Завтра Петр Иванович будет? — повторил Дима жестче.
— Да мне плевать и на тебя, и на твоего Петра Ивановича. Вали давай, пока пинка под зад не получил, — сказал рабочий, оборачиваясь.
Дима поднял уголок губы, растёкся в зловещей ухмылке. В следующий миг он занес кулак. Рабочий не успел сгруппироваться, потому удар пришелся ровнехонько по носу. Хрустнуло.
— Ах ты... — Он зажимал сломанный нос, из которого струйкой текла кровь.
Пятерка окружила Диму. Тот вертел головой — сосредоточенный донельзя и пахнущий почему-то не боязнью, а яростью, — но пропустил тычок в ребро. Его повалили на свеженасыпанный песок. Начали пинать кто куда, без разбору.
«Лицо закрывай!» — подумала Ася, наблюдая за происходящим. Ей хотелось вмешаться и... помочь. Вытащить его. Спасти. Но она не могла, а потому сжалась в тугую пружину, готовая вот-вот сорваться.
Когда охотники поймали её в сеть, она была так же беззащитна. Одна против многих. Всё-таки Дима отличался от большинства людей. Своего бы мужчины не били с такой жесткостью, с какой пинали его.
«Да закрой же ты лицо!» — Кошка скуксилась.
Дима не слышал её, но прикрыл голову руками. Впрочем, строители уже успокоились. Пнув напоследок ничком лежащего парня, человек с разбитым носом сказал:
— Можешь мамке нажаловаться, культурный ты мой.
И харкнул Диме на куртку слюной, алой от крови. Тот не шелохнулся, только грудь вздымалась тяжело. Рабочие залезли в автомобиль и сорвались с места, взметнув колесами облако песка. Асе пришлось отбежать, чтобы её не переехали.
Только тогда Дима поднялся, подтягиваясь на руках, и сел. Лицо его распухло, под глазами наливалось фиолетовым. Нижняя губа была рассечена. Он закашлялся и с ненавистью саданул кулаком по песчаной насыпи. Молчал, но Ася понимала его злость и обиду без слов.
После он встал и пошел нетвердой походкой, придерживаясь за бок. Ася провожала его до самой деревни, тревожась как за своего. Ну а когда Дима исчез за поворотом, выдохнула если не от радости, то от облегчения. Обошлось.
Выкарабкается, не маленький же.
«Глупый ты человечишка, раз подставляешься под удар», — подумала кошка недовольно и, махнув пушистым хвостом, поспешила обратно в лес.
Нет-нет. Она, конечно, не волновалась за него всерьез.
Ну так, самую капельку.