Гибель души
Полное ничего. Попытки схватиться хоть за одну эмоцию или идею уже кажутся просто бессмысленными. Щиплющее ощущение где-то на корне языка, перерастающее в полноценный ком в горле, уже не беспокоит, уже стало частью рутины, частью нормы. Слабость раскинула сети по всему сгустку мяса и костей. Тело дышит, только потому что процесс автономный, иначе дыхание остановилось бы уже давно. Легкое покусывание щек не заканчивается даже тогда, когда они уже кровоточат. Приходит осознание того, что боль больше не помогает оставаться в реальности. Мысль о том, что и наслаждения она более не приносит, приходит только после искусанных ладоней, пальцев, запястий... Повреждения саднят, но вся боль не может больше стать якорем, проводником, спасителем... она не может ничего. Беспомощность отдает в грудную клетку, заставляет остановиться... замереть, задохнуться, ожидая конца, который никак не придёт. Часы валяются на полу, разобранные. Стрелка слишком громко тикала, слишком часто она подначивала воспаленный разум. Осточертевшая короб больше не держит томящуюся душу. Души больше нет. Она ушла, потерялась, погибла, а вместе с ней ушли и оковы, связывающие тушку, ушли неприятные терзания той самой души, ушла боль не физическая. Тушка переступает порог, но даже не ежится от потоков ледяного воздуха в подъезде. Тушка, ведомая пустотой, выходит на улицу под козырек, приращённый снегом. Вдыхает едкий, разъедающий легкие и кожу, которую защищает лишь пара старых тапок и легкая рубашка. Очки запотевают, но зрение уже не нужно. Время замирает....
Нечто бледное, холодное и смолянисто-липкое поселяется в тюремной камере, принадлежавшей душе.
С утра севшим голосом жертвы ночная тварь напевает неприятную людскому слуху мелодию. Мелодию угасшей души.