Глава 16
Глава 16
Услышав, как заработал двигатель фургона Констейбла, Фрэнсин сразу же взялась за дело. Быстро заглянув в комнату Мэдлин, чтобы удостовериться, что сестра все еще спит, она поспешила спуститься на первый этаж и выйти из дома, даже не позавтракав. И, торопливо побросав в тачку лопату, вилы и садовые ножницы, направилась в сад.
День был пасмурный, чувствовалось, что позже пойдет дождь. Погода, идеально подходящая для того, чтобы перекопать сад.
Фрэнсин стояла, уперев руки в боки, и хмурилась. В тишине ночи выводы, к которым она пришла, казались вполне логичными, но теперь, глядя на лежащую в тачке лопату, Фрэнсин почувствовала, что начинает сомневаться. Она прикусила губу и покачала головой. Ей не будет покоя, пока она не проверит каждую клумбу и каждую грядку в саду. Даже если это ничего не даст, она хотя бы сможет отбросить одну из имеющихся версий.
Испытывая сожаление, Фрэнсин начала копать грядку, на которой рос пурпурный паслен.
Она копала и выдергивала растения, копала и выдергивала. Ее руки и спина начали ныть, когда она раскопала грядку со зверобоем, затем разорила ромашковую лужайку и наконец обратилась к луноцвету.
Она опустила взгляд на выдернутые из земли растения и подумала, что их корни похожи на испачканные руки скелетов, а листья уже начинают вянуть. Нос сморщился от неприятного запаха, исходящего от поврежденных корней.
Луноцвет. Цветок Элинор Туэйт. Каждое полнолуние она будила Фрэнсин глубокой ночью, чтобы вместе с ней посмотреть, как его цветки распускаются словно для того, чтобы восславить лунный свет. Это был их тайный ритуал. Ради этого Фрэнсин следила за фазами луны и в ночи полнолуния не спала, а только притворялась спящей, пока мама не отворяла дверь и не начинала мягко трясти ее. Пожалуй, это было ее самое любимое воспоминание о маме. В такие ночи было так тихо, и воздух был наполнен ароматами сотен цветов. Она и теперь делала это каждое полнолуние, отдавая безмолвную дань матери.
Фрэнсин повернулась, мысленно увидев, как тоненькая фигурка матери, облаченная в белую ночную рубашку, идет мимо плетей луноцвета, обвивших одну из стен сарая, легко касается рукой его белых, похожих на колокольчики цветков и с чуть заметной отстраненной улыбкой говорит:
- Скажи мне его ботаническое название, Фрэн, и перечисли его обиходные имена.
- Ipomoea alba, - сказала юная Фрэнсин; сад был для нее своего рода школьным классом, в котором мама постоянно экзаменовала ее. - В обиходе известная как утреннее сияние или лунная лоза... А почему ты называешь эти лианы луноцветом, если большинство людей называют их утренним сиянием?
- Потому что во всей своей красе их цветы предстают именно при лунном свете, а утром они уже не так хороши. - Мать остановилась и устремила взгляд на клумбу с растениями поменьше, фиолетовые цветы которых, также имеющие форму колокольчиков, полностью распустились и стояли стоймя. - А теперь дурман.
- Datura stramonium, дьявольская трава, дьявольские силки, дьявольская дудка...
- Да, прекрасный и гибельный дурман, влекущий транс и смерть, - пробормотала мать и улыбнулась Фрэнсин. - Удивительно, что столь многие цветы, имеющие форму колокольчиков, ядовиты.
Тогда Фрэнсин пожала плечами.
- И они относятся к одному и тому же семейству?
- Полно, тебе ли не знать, что это не так, Фрэн! Дурман относится к семейству пасленовых, бругмансия тоже, а мои прекрасные луноцветы - это, разумеется, семейство вьюнковых[15]. - Она тихо хлопнула в ладоши. - А теперь перечисли мне семейства...
Выкинув это воспоминание из головы, Фрэнсин атаковала клумбу нарциссов, зеленые стебли которых торчали из земли, увенчанные бутонами. Жаль, что приходится выдергивать луковицы из земли до того, как цветы расцветут, но ничего, потом она сможет посадить их заново. Бросив луковицы на лужайку, Фрэнсин продолжала копать, исходя по́том.
Но пока она так и не нашла никаких тел.
Шел мелкий моросящий дождь, а Фрэнсин все разоряла и разоряла свой сад, пока он не стал выглядеть как кладбище с разрытыми могилами. От этой мысли ее пробрала дрожь.
Она начала раскапывать клумбу, окружающую старое кизиловое дерево, только-только начавшее покрываться чудными белыми цветами. Воткнув в клумбу вилы, остановилась и воззрилась на растения. Фрэнсин хорошо помнила, как она вместе с мамой обустраивала эту клумбу, когда ей было десять лет или чуть больше. Элинор тогда плакала, сажая растения в лунки, приглаживая землю с нежностью матери, вытирающей слезы со щек своего ребенка.
Встав на колени, Фрэнсин провела ладонями по кустам пионов с длинными темно-зелеными листьями, в которых скрывались бутоны.
- Виола, - прошептала она. Затем коснулась стеблей белых хризантем, которые расцветут в июле. - Агнес.
Здесь же росли и садовый лютик Мэдлин, и лантана самой Фрэнсин. К стволу кизила жались фиолетовые крокусы, цветы Монти, маленького Монти, прожившего слишком недолго, чтобы иметь свой собственный цветок. Противоположный край клумбы окаймляли дельфиниумы; они уже проклюнулись, но до появления их синих, белых, сиреневых и розовых цветов было еще далеко.
- Розина? - пробормотала она, поскольку мисс Кэвендиш не упоминала лишь это растение, и Фрэнсин предположила, что мама определила малышке цветок уже после ее смерти.
А надо всем цвел кизил, дерево Бри, покровительственно прикрывающее своими ветвями растения на клумбе, словно лаская их.
Только так Фрэнсин могла узнать, какими были ее потерянные сестры, но все сведения об их характерах были здесь, выраженные языком цветов, который использовала Элинор Туэйт в память о своих детях, и эти описания были более содержательны и наглядны, чем любые фотографии.
Чувствуя, что в горле у нее образовался ком и что к глазам подступили слезы, Фрэнсин отвернулась от клумбы, которую она не могла заставить себя раскопать, и начала копать соседнюю.
* * *
Пять дней она продолжала разорять свой сад, начиная копать на рассвете и работая дотемна. Она была так одержима поисками тел сестер, что почти не ела, почти не замечала, сколько времени или какая стоит погода, и только тупо и безучастно смотрела на Мэдлин и Констейбла, когда те приближались к ней. Вскоре они сообразили, что лучше оставить ее в покое, и Туэйт-мэнор окутала пелена странного молчания. Никто не мог понять, как к ней подойти, когда вечером Фрэнсин возвращалась в дом, испачканная землей и падающая с ног от изнеможения. Она упорно не соглашалась принять помощь Констейбла, немало озадаченного опустошениями, производимыми ею в саду. Но Фрэнсин не отвечала ни на какие вопросы, а просто поднималась на второй этаж, ничего не видя вокруг, и падала в кровать.
Однако, несмотря на изнеможение, Фрэнсин по-прежнему чувствовала исходящую от ее дома угрозу и была убеждена, что в нем поселился дух Джорджа Туэйта, наблюдающего за каждым ее движением. Он оставался рядом, когда она просыпалась, чувствуя себя нисколько не отдохнувшей, с затекшими руками и ногами. Более того, из стен исходил шепот, сменяющийся тишиной, которая повисала тогда, когда ей это было не положено; затем ночами слышались стуки. Когда Фрэнсин находилась в саду, у нее постоянно было такое чувство, будто за ней кто-то следит, и она то и дело поглядывала на окна дома с их свинцовыми переплетами. Те тоже смотрели на нее, смотрели безучастно, но время от времени ей казалось, что в окнах верхних этажей она видит какое-то движение.
И дело было не только в тревожной атмосфере, но и в свежих синяках, которые она замечала у Мэдлин каждый день. Та не жаловалась, но всякий раз встречалась с Фрэнсин взглядом, и они понимающе смотрели друг на друга.
Позже Фрэнсин поняла, что в те дни лихорадочной активности она просто сошла с ума, но в каком-то смысле это было чем-то вроде очищения. Как будто, опустошая свой сад, она избавлялась от каких-то ужасных страхов и исцеляла свою изломанную душу. С каждым новым растением, вырванным из земли, она чувствовала, что становится чище, хотя и не понимала, почему ей надо очищаться.
Приближался вечер пятого дня, когда Фрэнсин наконец оказалась лицом к лицу с лабиринтом из рододендронов. Она одеревенела от усталости. Вокруг были разбросаны сотни растений с обнаженными корнями, вянущими цветами, высыхающими листьями. Она не пожалела даже бордюр с защитными травами - ведь теперь их защита была не нужна, поскольку зло уже проникло в ее дом и не желало из него уходить.
Фрэнсин посмотрела на высокие стены из рододендронов, думая обо всех тех часах, которые она провела среди них, - как правило, прячась от Мэдлин. И здесь с ней всегда находилась Бри. Этот лабиринт был создан сотни лет назад, и в нем имелось множество тайных закоулков. Ей хотелось, чтобы к ней вернулось то смутное воспоминание, в котором перед нею предстала живая Бри. Но оно не возвращалось, и Фрэнсин видела перед собой только то, что уже успела запомнить.
Вздохнув, она принялась обрезать ближайшую стену.
- Фрэнсин?
Она в испуге уронила ножницы для обрезки веток и обернулась. Убрав со лба выбившиеся из прически пряди, посмотрела на Мэдлин, которая стояла, нерешительно ломая руки и глядя то на сестру, то на изуродованный сад.
- Что стряслось? - устало спросила Фрэнсин.
- Ничего не стряслось. Я просто хотела тебе что-то сказать.
- Ну? - отозвалась Фрэнсин, видя, что сестра продолжает обводить взглядом сад, озадаченная произведенным в нем опустошением.
- Я позвонила Себастьяну. Хотела попросить у него совета... относительно нашей проблемы с призраком, - добавила Мэдлин, когда Фрэнсин непонимающе уставилась на нее.
- И что?
- По его словам, это заблуждение, что привидения часто появляются в тех местах, которые были им хорошо знакомы при жизни. Большинство призраков остаются в нашем мире потому, что их смерть была тяжелой, и появляются там, где они умерли. Он сказал, что именно поэтому их так много в больницах, где люди умирают, и что по той же причине их так часто видят там, где произошли аварии или убийства.
- А мы понятия не имеем, где именно умер Джордж, - заметила Фрэнсин и, подобрав уроненные садовые ножницы, снова начала обрезать рододендроны.
Мэдлин продолжала в нерешительности стоять на месте, и было видно, что ее мучает какая-то неотвязная мысль.
- По-моему, он ошибается, - сказала она.
С нарочитым вздохом Фрэнсин повернулась к ней опять.
- Насчет чего?
- Я знаю, что отец - Джордж - находится здесь. - Мэдлин удивленно моргнула, услышав свой уверенный тон. - Я знаю, что это он.
- Если твой бывший муж прав, то этого не может быть, - возразила Фрэнсин, охваченная духом противоречия, хотя на самом деле она была целиком и полностью согласна с сестрой.
- Подумай сама, Фрэнсин! До этого у тебя здесь обитала одна только Бри, и больше в доме не было никаких привидений, ни дружелюбных, ни враждебных.
- Это не так. У меня есть призрачная кошка по имени Тибблз, которая спит на моей кровати каждую ночь. Кроме того, сквозь стены моей спальни проходит старик в цилиндре, а еще есть беременная женщина с маленьким мальчиком. До твоего приезда я видела их каждую ночь.
- Тибблз? - ошеломленно повторила Мэдлин.
Фрэнсин сдвинула брови.
- Да. Это имя, которое я ей дала.
- Тибблз был не кошкой, а котом. Моим котом. Когда мне было восемь лет, он пропал.
- Что? - Фрэнсин в недоумении уставилась на сестру. - Но у нас же никогда не было кота. У нас вообще никогда не было никаких животных, кроме Маккаби, коз и кур. - Когда Мэдлин было восемь, ей было двенадцать, и она ни за что не забыла бы, если б в доме жил кот.
- Я нашла его в лесу. Кто-то ранил его, и я его вылечила, но он никогда не заходил в дом. Он жил на кладбище, а потом вдруг исчез и больше не возвращался. Я думала, что кто-то забрал его к себе домой. - У нее сморщилось лицо. - Мне не приходило в голову, что он умер. Бедный Тибблз...
- Тогда откуда я узнала его имя? - спросила Фрэнсин.
- Я рассказала тебе о нем. Я хотела, чтобы ты помогла мне кормить его, но ты отказалась приближаться к кладбищу.
Фрэнсин осмыслила это.
- Интересно, что с ним сталось.
- Вероятно, его съела лиса, или что-то еще в этом духе. - Мэдлин печально вздохнула и покачала головой, глядя на растения, вырванные из земли. - Мама рассердилась бы на тебя за то, что ты сделала такое с ее садом.
- Это мой сад, - возразила Фрэнсин. - И я буду делать с ним то, что хочу.
- Почему? У тебя здесь что, случилось нашествие кротов или что-то типа этого?
- Нет, я... - Фрэнсин запнулась, ища правдоподобное объяснение. Но такого объяснения не находилось. - Я заметила, как много здесь ядовитых растений, и решила избавиться от них, - солгала она из чистого упрямства. Это звучало почти правдоподобно, и Фрэнсин порадовалась тому, что так быстро смогла что-то придумать.
Мэдлин сощурила глаза.
- Вздор. Ты что-то ищешь. Я знаю, ты считаешь меня дурой, но я наблюдала за тобой. Ты перекопала даже лужайку, а я отказываюсь верить, что она была ядовита.
- Нет, она не ядовита.
- Ты ищешь их тела, верно? Ты считаешь, что Джордж убил наших сестер. - В ее голосе звучало торжество, и Фрэнсин показалось, что сейчас сестра в восторге захлопает в ладоши и, ликуя, скажет: «Я же тебе говорила!»
Фрэнсин фыркнула и снова начала обрезать ближайший рододендрон, явно давая понять, что разговор окончен.
Мобильник Мэдлин зазвонил и почти сразу замолчал. Она посмотрела на экран и улыбнулась, как кошка, получившая порцию сливок.
- Мне нужно ответить, - рассеянно произнесла она и, осторожно пройдя среди выдернутых из земли растений, отошла на такое расстояние, чтобы ее не было слышно.
Фрэнсин повернулась и пристально посмотрела на сестру, затем оглядела то, что осталось от ее сада. Она абсолютно ничего не нашла и ни на йоту не приблизилась к ответу на вопрос о том, что произошло в тот вечер и в ту ночь, однако не могла отделаться от уверенности в том, что Джордж убил девочек. Мэдлин смогла установить только одно - то, что он закопал их тела не в саду. Она устала от постоянной каши в голове от безумных теорий относительно того, что могло произойти, возникающих несмотря на то, что у нее почти не было фактов. Ключ к загадке существовал, но Мэдлин понятия не имела, к какому замку подходит этот ключ, потому что в голове у нее имелось множество замков.
Она вздрогнула, выйдя из своих мрачных дум, когда ее предплечья коснулась чья-то рука. Мэдлин повернулась и уставилась на Констейбла неподвижными покрасневшими глазами.
- Думаю, вы зашли слишком далеко, - сказал он. - Я не понимаю, почему вы уничтожаете ваш сад, но это не может продолжаться.
Это ж надо - сначала к ней прицепилась Мэдлин, а теперь к ней добавился и Констейбл, и это тогда, когда ей хочется только одного - чтобы ее все оставили в покое...
- А кто вы такой, чтобы говорить мне, что мне можно, а что нельзя делать с моим садом? - огрызнулась Мэдлин. - Я буду делать то, что хочу.
Констейбл поднял одну бровь.
- С какой стати вам было перекапывать весь ваш сад?
Фрэнсин пожала плечами, решив держаться той лжи, которую она скормила Мэдлин.
- До меня дошло, как много здесь было ядовитых растений. Я заметила это только тогда, когда мы с вами заговорили об этом.
- И поэтому вы решили вырвать из земли все разом?
Скепсис в голосе Констейбла вызвал у нее раздражение.
- Это было правильно и необходимо.
- Чушь! И если вы хотите сделать то, что правильно и необходимо, то вам нужно отремонтировать ваш дом, потому что вот он-то действительно представляет угрозу для здоровья.
Фрэнсин посмотрела на неисправный фронтон - кажется, он выпирал еще больше, чем прежде. Еще одна буря, и он обрушится. То же самое можно сказать и о часовой башне, которая, похоже, еще больше наклонилась вбок.
- С этим придется подождать.
- Позвольте мне заняться им, - мягко предложил Тодд. - Я поговорил с моим приятелем о вашей системе центрального отопления. Он сказал, что сможет приехать сюда из Лондона в следующем месяце, чтобы осмотреть ее. А сам я могу починить этот фронтон и часовую башню.
Фрэнсин колебалась. Он уже знал, что ее финансы не позволят ей оплатить существенный ремонт.
Будто прочитав ее мысли, Тодд добавил:
- Вам надо будет заплатить только за материалы, и я могу сделать так, что и они достанутся вам по самым низким ценам. Мы с Кифом можем сделать эту работу в наше свободное время.
Фрэнсин с сомнением посмотрела на него, затем, смирившись, вздохнула. Констейбл ставил ее в тупик; она просто не могла понять, почему человек, которого она едва знает, готов сделать ей такое большое одолжение. Однако не могла отказаться от его предложения, ведь дряхлый строитель из Хоксхеда скорее обрушил бы весь дом, чем отремонтировал его.
- Почему вы хотите мне помочь? - спросила Фрэнсин. - Вы же меня совсем не знаете. Боже мой, вы же всего-навсего мой постоялец!
- Я знаю вас достаточно хорошо и хочу сделать это не столько ради вас, сколько ради самого этого здания. Было бы жаль, если б такой красивый дом развалился.
- Хорошо, - неприветливо сказала она. - Дайте мне список материалов, которые вам понадобятся.
- В этом нет нужды. Я с этим разберусь.
Фрэнсин открыла было рот, чтобы возразить, затем закрыла его. Она понятия не имела, какие материалы ей могут понадобиться. Она умела хорошо делать всю работу по дому, но если речь заходила о строительстве и ремонте, то могла самое большее забить пару гвоздей.
Фрэнсин кивнула.
- Спасибо.
Тодд настороженно посмотрел на нее и открыл рот, затем закрыл его.
Фрэнсин нахмурила брови.
- Есть что-то еще? - спросила она.
- Нет... Да... Вообще-то... - Констейбл вздохнул и улыбнулся. - Иногда вы заставляете чувствовать меня зеленым школьником, - уныло ответил он.
Смутившись, поскольку он всегда вызывал у нее такие чувства, Фрэнсин пробормотала:
- Простите.
- Я подумал... Э-э... - Он сделал глубокий вдох. - Я не привык просить женщину дважды, если она уже сказала мне «нет», но подумал, что теперь, когда мы узнали друг друга немного получше, вы, возможно, передумаете и все-таки согласитесь поужинать со мной.
Фрэнсин покраснела - хотя ей не хотелось признаваться в этом себе самой, она надеялась, что он пригласит ее опять. Она наблюдала за ним краем глаза и видела, что Тодд морщится, ожидая ее отказа.
- Да, мне бы этого хотелось.
- В самом деле? - спросил он, удивленно моргнув.
Фрэнсин прикусила губу и улыбнулась.
- Да, мне очень этого хотелось бы.
- Отлично. - Он расплылся в улыбке. - В любой вечер, когда вам будет удобно.
- Мне удобно в любой вечер. - Фрэнсин двинулась в сторону дома, пытаясь скрыть свое пылающее лицо.
- Есть еще кое-что, - добавил Констейбл, зашагав рядом с ней. - Я наводил справки... - Он запнулся, и вид у него сделался почти виноватый.
Фрэнсин вопросительно посмотрела на него.
- Мне стало любопытно, когда я услышал, что вы хотите узнать, что сталось с вашим отцом, и хотите найти его - и, разумеется, ваших сестер.
Фрэнсин остановилась как вкопанная.
- И что? - с вызовом спросила она.
- Мне кажется, что я, возможно, нашел его.