In Search Of

*Глава содержит сцены с упоминанием попыток суицида, причинения себе вреда и буллинга. Читайте с осторожностью.

После аэропорта я добираюсь на автобусе практически до центра. Эта поездка кажется мне непривычной. Я уже давно не ездила на автобусе, не была одна посреди большого города. Дом - это вроде место, но чувства уюта приходит только рядом с близким человеком.

Поэтому сейчас я не дома.

Я тащу свой чемодан и сумку через улицы. Везде кипит бурная жизнь. А мне хочется спрятаться в затаённом углу Парижа впервые за долгое время. Шум в ушах затмевает внешние признаки жизни, и я оказываюсь одна с собой. И Эйфелевой башней перед своим взором.

Я гляжу на Эйфелеву башню. Всегда проходя мимо неё, я думала: почему я живу в таком городе любви, но сама ни разу не смогла по-настоящему прочувствовать это чувство? Неужели этот город не был для меня, я слишком черствая? Мысли глушили с огромной силой, и я впадала в отчаяние.

Я не подхожу этому городу.

Пишу рассказы, но я не сильна в них. Я ни Пушкин, ни Лермонтов, ни кто-либо из великих писателей. Не умею составлять красивые речи, писать о любви. Только описывать действия героев и прописывать мелкие детали, не задевая их чувств.

Из-за меня они такие безэмоциональные?

А я с самого начала была такой бесчувственной?

В последний раз бросаю взгляд на светящую башню и быстро покидаю это место, чтобы уйти во мглу, где нахожусь уже бесчисленное количество лет.

•••

Сентябрь.

За окном переливалось солнце, которое с каждым днём увядало и давало понять, что уже осень. Начало сентября было, как ни странно, тёплым и солнечным. Совершенно не похоже на предыдущие годы. Даже мой город, который был заполнен домами советской постройки, весь сиял.

Гладко выглаженная рубашка и чёрная юбка чуть ниже колена тоже хорошо сидели на мне. Мать глядела на меня, восхищаясь, а Полинка, в точно такой же одежде, сидела и смотрела телевизор, где показывали новости.

- Полина, подойди ко мне. Я заплету тебе хвост.

- У меня снова будут глаза на лбу от такого хвоста, мам! - упрямилась сестра на слова матери. Настала очередь мучиться ей вместо меня.

Это было начало моего 8-го класса в новой школе.

- Не упрямься, Полина. Давай быстро заплету, и иди смотри дальше свой телевизор.

В конечном итоге сестра всё равно пошла в школу с высоким хвостом, а я отделалась двумя пышными колосками. Я показала младшей язык, слегка подразнивая, на что в ответ получила злой лисий взгляд. Смех сам вырывался из меня, ещё больше разозлив Полинку. После этого я получила в лицо подушкой, и утро, как всегда, пошло наперекосяк ожиданиям матери. Нас обеих отчитали за драку подушками.

Через какое-то время мы ушли вдвоём в школу. И уже там разошлись по разным классам, показывая друг другу языки, напоминая, что дома драка подушками будет. Но я тогда не знала, что бывает не только дружеская драка, а настоящая война между учениками.

Спустя несколько дней я рассказала классной руководительнице, что нашла двух одноклассниц из известной компании курящими в школьном туалете. Их исключили, но теперь все глаза были на мне. Я не знала, что можно молчать, если видела правду, или даже говорить ложь. Именно тогда я познала это на собственной шкуре. Раз и навсегда.

Мне стоило научиться заранее.

•••

Декабрь.

В этом году снег сильно задерживался, как и моя привычная радость по случаю Нового года. Каждый день становился тяжелее остальных, и я хотела спрятаться. Хотела убежать от проблем, как не делала до этого. Моя учёба становилась всё хуже, дома вопросы от матери без успехов, и обеспокоенный взгляд сестры из-под угла. Никто не понимал, что надо делать. Теперь дом перерос из места с любовью до кладбища, где была тихая, гробовая тишина, нарушаемая моими последними слезами посреди ночи в ванне.

Новый день, новые унижения и боль от молчания. Или это была плата за когда-то сказанные слова? Я не знала. Ни черта не знала. Больше я не чувствовала себя в безопасности нигде. Напряжение в школе возрастало, настороженные взгляды усиливались, а я становилась меньше и меньше под их тяжестью.

Печальный взор Полинки преследовал в кошмарах, где я обещала, что буду настоящей сестрой.

Так и прошла первая половина года.

Я сидела за столом и делала домашнее задание, казавшееся бесконечным и мучительным. За окном продувал холодный ветер, давая понять, что до Нового года недолго. Пусть снег так и не пошёл. В перерыве между учёбой я наблюдала за небом. Мне казалось, что оно выражает все чувства за меня. Оно рассказывало, каково моё состояние, но никто не обращал на него внимания. А я всё так и оставалась словно немая.

В свободное время я думала, правильно ли поступила, но так и не находила ответа. Я хотела поделиться переживаниями с матерью или сестрой, как делала всегда. Но одна ошибка дала понять, что лучше держать рот на замке. А если и Полина с мамой отвернутся от меня? Я снова буду проблемой.

В итоге все мысли на эту тему сводились к тому, что я была проблемой. И это не спасало меня.

Именно в то сложное время для меня я впервые услышала песню новой для меня певицы BILLIE EILISH. Песня так напоминала о внутренней борьбе внутри себя, и я сразу её запомнила. Слова тогда не понимала, но этого и не надо было. Успокаивающий голос, словно говорил, что всё хорошо, а сопровождение нот добавляли голосу ещё более мягкий звук. Сидя ночью в ванне, я слушала эту песню вновь и вновь. Повтор за повтором, давая маленькую надежду на победу в мою пользу.

А потом эта надежда исчезла вместе с разбитым телефоном и песней "Bored" на нём.

•••

Возвращаясь со школы, я не плакала. Все слёзы я выплакала в ноябре в старой ванне, а сейчас есть лишь... ничего. Ничего не осталось. Ровно как и от моего телефона, который разбитый вдребезги лежал в заднем кармане потёртого рюкзака. Теперь я не смогу послушать ни единый припев из этой мелодии. Надежда угасла так же быстро, как и появилась с этой песней.

Огонёк, горевший из последних сил, потух.

Я свернула с привычной дороги в другую сторону. Ноги несли меня, а я не понимала куда. Я зашла в подъезд, который всегда был открыт, и прошла по лестнице наверх. Ступенька за ступенькой. Ноги дрожали, но лицо не выражало ничего. За мной были слышны ещё шаги, но это было лишь эхо. И вот, наконец, я поднялась до самого верхнего этажа, где далее лестница вела на крышу.

Этот дом и крыша были известны своей не самой благоприятной репутацией среди школьников. И я это прекрасно знала. Сколько раз я слышала, как мне говорили идти сюда и наконец-то покончить со всем этим. И вот я здесь.

Я устала.

Я наконец поднимаюсь выше, окидываю взглядом огромную площадку и снимаю свой портфель. Он отяжелел то ли от учебников, то ли от моих школьных проблем. Рюкзак опускается на бетонное покрытие. Я потираю ледяные руки, дабы хоть как-то согреться. На улице холодный декабрь месяц, и даже он не поможет мне опомниться из тумана разума.

Наконец я опускаю руки и медленными шагами иду к краю крыши. Мне страшно, я очень боюсь этого. Но если это как-то изменит мою нынешнюю жизнь, то я готова. Лучше так, чем остаться в этом аду. Я всё ближе подхожу к концу и вижу вид сверху вниз.

Шаг.

Ещё шаг.

Секунда за секундой...

Быстрые шаги позади меня и прикосновение к моей руке. Резкое и насильственное, не давая сделать содеянное. Из-за дрожащих ног я падаю на бетон, а вслед за мной - кто-то, кто остановил меня.

- Ты... Ты с ума сошла?! - кричит мне на ухо знакомый голос.

Я поворачиваю голову и вижу пред собой сестру в школьной форме. На её лице испуганное выражение. Губы трясутся, а по щекам катятся слезы. Она пытается что-то ещё сказать, но не может ничего выдать из-за дрожания в голосе.

- Что ты здесь делаешь? - спрашиваю я. На моём лице немного удивлённое выражение, но тускнее, чем обычно.

- Это я тебя хочу спросить, что ты здесь делаешь?!

Голос Полины срывается из-за эмоций. Я сижу некоторое время без ответа, словно вновь стала немой. В горле ни единого слова, которое я могу сказать. Лишь...

- Извини.

От таких слов сестра ещё с большим удивлением смотрит на меня. Прошла секунда, и она начинает рыдать. Мне не остаётся ничего другого, как обнять её дрожащее тело. Я никогда не хотела, чтобы Полинка ревела, но теперь сама довела её до такого состояния. Как эгоистично с моей стороны.

Внезапно сестра вырывается из моих объятий и смотрит мне глубоко в глаза.

- Что бы это ни было, обещай, что ты больше не будешь пытаться умереть или причинить себе вред. Пожалуйста, обещай, - я молчу. - Ну же! Обещай мне.

Я отвожу взгляд в сторону. Полинка видит это и сжимает мои руки в своих. Она жаждет ответа, а точнее - обещания. А я неуверена, что сдержу его. Но всё же соглашаюсь и уговариваю себя жить ради неё.

- Обещаю.

Младшая обнимает меня крепко-крепко. Я говорю себе, что должна сдержать обещание и не разочаровать больше сестру. Я не хочу видеть её слёз с этих пор. Но я проявлю ещё свою эгоистичность.

Мы сидим на холодном покрытии в обнимку. Холодно, страшно и нет надежды на будущее. Я насильно зажигаю внутри себя огонёк, надеясь на продление до конца учебного года либо даже до конца 9-го класса. Мои надежды убивает выпавший первый снег, падающий на нас и делающий эту зиму ещё тяжелее и холоднее.

•••

Февраль.

Новая волна снега шла с огромной силой, не торопясь уходить. Я делала дополнительный проект и напевала под нос "Bored". После того ужасного дня, который я еле пережила, у меня не было телефона. Денег на новый нет, и хватило только на дешёвый кнопочный, с которого я хотя бы могу звонить.

С декабря у меня появилась новая цель: жить ради сестрёнки и матери. Только ради этого. О будущем даже не смею думать, его я не представляю. Огонёк, который я зажгла, с каждым днём был в шатком положении и колыхался от любой мелочи.

Переодически я вспоминала песню, спасая своё состояние. Пыталась напеть точно так же, вспомнить тот самый ангельский голос. И как бы я ни старалась, у меня ничего не получалось. Это был уникальный голос. Совершенно неповторимый, совершенно родственный моей душе.

Но я не могла вспомнить его точно так же, как слышала ранее. А с каждым днём тучи сгущались и дни становились темнее и темнее, как и моральное состояние. Попытка жить ради семьи не увенчалась успехом, как я и подразумевала ещё на крыше под первым снегом.

•••

Март.

Дождь постепенно сменяет снег, но из-за этого становится лишь хуже. Ситуация не улучшается, учёба скатилась на нет. У меня нет ни сил помыться, ни добраться до школы. Первые приступы паники окутывали меня, не отпускали, убивали. Медленно, болезненно, мучительно.

И я отчаялась.

Нарушив обещание сестре, я попыталась причинить себе вред в первый раз. Заперлась ночью в ванне, посмотрела на себя в зеркале с усталым выражением лица и попыталась что-то сделать. На утро на руке виднелись свежие раны.

Так продолжалось неделю. Раны глушили боль, а когда я прекращала это делать, приходила паническая атака, которую я не любила ещё больше. Каждый день я пыталась говорить сестре, что всё отлично. Что я справляюсь и не надо за меня переживать. Но конец дня всегда заканчивался в ванне и новыми порезами на утро. И долго так продолжаться не могло.

Сидя на полу в ванной, я раздумывала. Хотя, лучше бы я не задумывалась и вовсе, а дальше продолжала выживать. Мои руки были все в крови от кровоточащих ран. Ванна потихоньку наполнялась водой, и стёкла в комнате запотевали. Я любила принимать ванну, но не в этот раз. Этот раз станет для меня последним.

Дверь открыта, и сочится тёплый пар. Дома никого нет, и не должно быть ещё пару часов. Я встаю с ледяного пола и подхожу к воде. Она тёплая, самой нужной температуры, но из-за ран становится невыносимой. Я, не раздеваясь, опускаю одну ногу в воду.

Раздаётся щелчок замка.

Я сразу понимаю, что прямо сейчас меня заметят либо мама, либо сестра, либо, ещё хуже, отец. Никому из них я не хотела попасться на глаза. А дверь из ванны находилась прямо перед входной.

Безумно быстро я вытаскиваю ногу из воды и оборачиваюсь. В коридоре стоит моя младшая сестра и смотрит на меня большими, изумлёнными глазами. Я вспоминаю, что всё ещё в ранах, а значит, она догадалась. Она прекрасно поняла, что я нарушила наше обещание и повела себя эгоистично.

Я вижу, как Полина бросает сумку и несётся в мою сторону, пока я не заперла дверь. Недолго думая, я пытаюсь дотянуться до ручки ванны краешками пальцев. Но вновь не успеваю. Вновь победа не в мою пользу. Удача покинула меня ещё в сентябре. Рука останавливает от закрытия двери всего лишь за секунду. Я смотрю на то, как сестра входит в душную комнату и смотрит на меня непроницательным взглядом. Я впервые вижу такое: её глаза наполнены то ли грустью, то ли обидой и злостью. А может, они и вовсе ничего не выражают. Я впервые не могу прочитать свою младшую.

Я совершила огромную ошибку.

Щёки Полины заливаются красным, но она всё равно молчит. Взгляд сестры удаляется в сторону. Я хочу вновь услышать слова, хотя бы упрёки, лишь бы не это неподъёмное молчание. Мы остаёмся одни на один. Никто не смеет разрушить тишину или сделать шаг. Проходит время, и только тогда сестра поворачивается и уходит прочь в нашу комнату. Я хочу взять её за запястье, но осознаюсь.

Я виновата...

И огонёк потухает навеки.

С этих пор наши тёплые сестринские отношения стали холодными и отстранёнными. Каждый друг друга игнорировал, а про обещания не было и слова. Всё время я видела только её уходящую фигуру в школу раньше меня. Лишь мои мелкие шрамы давали понять, что всё было не сном.

До конца мая я терпела все унижения и лишь потом решила уговорить родителей перевести меня. Было много расспросов, но я молчала. Молчала о травле, о попытках покончить со всем и о нашем разладе с сестрой. Я всё молчала, а сестра тоже. Никто не хотел говорить чудовищную правду и что обе пережили в этом году.

А про певицу и песню, которая спасала меня когда-то, я напрочь забыла. Надеясь на то, чтобы услышать её в будущем вновь.