Hatred

Осень уже давно вступила в свои права. Воздух на улице был морозный, а холодный ветер пронзал до костей так, что даже теплый шарф не спасал. Резкие порывы ветра перегоняли листву по пустынному саду. Практически все листья на деревьях уже опали, но кое-где еще были гнилые и желтые.

Иней, который был с утра, уже успел подтаять и теперь на сером, унылом асфальте было много луж.

Джет надел черные перчатки и вышел на улицу, чтобы придержать дверь для старушки. Робин, так она попросила ее звать, была укутана в теплое, кремовое пальто, а на ее коленях лежал синий плед.

— Прекрасная погода, — выдохнула она, когда парень закрыл за ней дверь.

— Да, хорошо, что нет дождя, — согласился с ней Джет и покатил коляску по направлению к саду.

— Ничто не вечно, — Робин ленивым взглядом окинула пасмурное небо.

Джет ничего не ответил ей, только плотнее сжал губы.

— Даже эмоции и чувства, — продолжила его собеседница — они изменчивы и непостоянны. Особенно негативные.

Они остановились на перекрестке. Здесь, все деревья были голые, а опавшие листья уже начали гнить. Садовник, находящийся в пяти метрах от них, сгребал листья в кучу.

— Ты когда-нибудь злился? — старушка рукой указала, в какое направление им ехать.

Парень не понимал, к чему она клонит.

— Извините?

— Испытывал гнев или другие негативные эмоции, которые не мог контролировать? — пояснила она.

— Да, конечно, — кивнул шатен.

— И насколько долго ты злился?

— Ну-у, — задумался парень — это зависит от ситуации. Но чаще всего, не больше пары часов или дня.

— Вот видишь, твои эмоции быстро проходили и ты уже не чувствовал гнева.

— Да, но это нормально.

— Согласна. Но что насчет ненависти? — Робин хитро прищурилась.

Джет остановился, а если точнее встал как вкопанный. Его словно молния ударила. Непонимание и какая-то паника начали в нем расти.

Он всегда противился, когда кто-то пытался заглянуть к нему в душу. Это место было неприкосновенным.

— Что вы имеете в виду, Робин? — спокойным голосом спросил он.

— Ты же ненавидел кого-то? — она заметила заминку парня — Ну, чего мы остановились?

Хеддок очнулся и покатил инвалидное кресло дальше. Не нравилось ему, в какое русло перетекала их беседа. Парень чувствовал, как все внутри него напряглось.

— Ты так и не ответил мне, молодой человек.

Похоже, эта старушка не собиралась оставлять его в покое.

— Я не хочу говорить об этом, — сквозь зубы процедил Джет.

— Значит, это твоя больная мозоль? — спросила она, но так тихо, что Джет ничего не расслышал.

Они продолжали ехать какое-то время в тишине. Облака тяжело нависали над землей. Ветер качал голые ветки деревьев, заставляя древесину неприятно скрипеть. Напряжение росло. Хеддок подкатил кресло к лавочке. Краска на ней давно облупилась из-за частых осенних дождей. Парень сел и откинулся на деревянную спинку, вытянув вперед ноги.

— Не злись на меня, мальчик, — Робин повернулась к Джет.

— Зачем вам это? — парень сидел неподвижно и смотрел на небольшой прудик, прокрытый тонким слоем льда.

— Я вижу, как ты мучаешься.

— Я не мучаюсь.

— Ладно, — она усмехнулась — тогда почему, тебя терзает столько сомнений?

Джет не ответил. Но оба знали, что она попала в самую точку. Она затронула ту часть души, к которой не прикасался никто прежде. Даже его мать. То, что происходило с ним в последнее время, он считал слишком личным. Чем-то, доверенным только ему.

— Откуда...- шатен осекся, но потом набрал в лёгкие больше холодного воздуха и спросил — откуда вы знаете?

— Когда ты всего в нескольких шагах от смерти, ты многое начинаешь замечать... — старушка широко улыбнулась и засунула костлявые руки в карманы пальто — Нет ничего плохого в том, чтобы ненавидеть тех, кто действительно заслуживает ненависти. Мы ведь любим тех, кто достоин любви, так?

Хеддок кивнул и наконец-то повернул голову.

— Но главная проблема состоит в том, что ненависть затмевает мозг. Ты перестаешь понимать происходящее и можешь оценивать ситуацию неверно. — Робин посмотрела на кустарники, которые росли неподалеку от озера.

— Она влюблена в меня... — Джет понял, что нет смысла в том, чтобы скрывать от этой старушки что-либо. Скорее всего, они видятся первый и последний раз. — а я видеть ее не могу.

— Или не хочешь?

— И это тоже. Мы с ней как будто по разные стороны. Сколько себя помню, с тех пор как учусь в этой школе, я ненавижу ее.

— Почему?

Джет молчал. Он не знал, откуда у него взялась эта ненависть, которую он подпитывал с каждым днем все больше и больше.

— Как-то, я заметил, что это пошло на спад, — Хеддок замолчал на секунду — моя ненависть пошла на убыль. Но я так привык к ней, она стала такой родной. Что я стал выискивать в Хардман недостатки, замечать ее неудачи. Это вошло в привычку со временем.

— Но ведь что-то потом пошло не так? Я права? — Робин внимательно посмотрела на парня.

— Она оказалась не такой. Определенная черта обстоятельств заставила меня усомниться в моей ненависти и мой привычный мир начал рушится. И тогда я стал еще больше искать в ней недостатки, но их словно не было.

— У твоей ненависти наступил предел.

— Предел?

— Да. Помнишь, я говорила, что нет ничего вечного? Ненависть тоже не вечна. И у нее есть конец.

— Но я чувствую себя таким пустым без нее.

— Конечно, чувствуешь. У тебя было какое-то чувство, эмоция. Теперь она ушла и ее нужно заменить, на другое чувство. Такое же сильное.

— Только не говорите что это... — он не стал договаривать.

— Да, Джет, любовь.