Глава 13. Игра.
Каждая группа в «тюрьме» разошлась по своим договоренным этажам, чтобы быстро прибраться и свалить. Но осознание того, что убираться мы будем не один день, заставляет меня возмущенно вздыхать. Но я бессильна в этой ситуации, поэтому остается лишь один вариант — принять последствия своего гнева.
Я не сводила своего презрительного взгляда с Николаса и Белинды, даже когда мы вошли в класс математики, готовые приступить к уборке. Они, казалось, не замечали моего взгляда, даже когда Белинда сказала:
— Я буду протирать парты.
Николас же прошел к окну и, взглянув вниз со второго этажа, заявил:
— Я на улицу.
— Нет, — возразила я.
Стоя у входа в класс, уперев руки в бока, я не сводила с него взгляда, который с каждой минутой становился всё более презрительным и гневным.
Скрестив руки на груди, он внимательно посмотрел на меня, словно мои действия — самые глупые на свете. В это время Белинда расставляла и читала инструкции ко всем распылителям, которые нам вручили для чистки классов.
— Вместо меня пойдёшь ты? — спросил он, по-прежнему глядя на меня. — Хочешь на улицу мыть передний двор школы?
— Может, хочу, чтобы не мешать вам с Белиндой заниматься чем-то неприличным, — прищурилась я.
— Подойди сюда, — он жестом подозвал меня к окну.
Громко иронично усмехнувшись, вызвав на лице Николаса мрачную тень, я парировала:
— Чтобы ты сбросил меня из окна? Нет уж.
Белинда едва заметно усмехнулась, но это не осталось мной незамеченным. В ответ я равнодушно посмотрела на нее, на что она быстро оправдалась.
— Вы такие смешные.
— Ты так легко признаешь, что будет смешно, если меня скинут из окна? — съязвила я, не меняя позы.
Она энергично замотала головой, и ее хвостик повторил это движение.
— Давайте начнем, — выпалила она.
— Не думал, что «вы» такие пугливые, — сказал он с усмешкой.
Я сразу поняла, что он провоцирует меня. Что его «вы» означало всех мусульманок.
Николас думает, что он умнее всех на свете и что у него Нобелевская премия валяется под кроватью? Валлахи, это не так, я покажу ему, какой он глупый.
Саркастически улыбаясь, я медленно стала подходить к нему, обдумывая варианты, как он кинет меня через окно и позволит сломать несколько костей, хотя нет точной гарантии, что я не умру...
Когда я подошла достаточно близко к окну, он кивком указал на него. Валлахи, одним глазом следила за ним, а другим смотрела в окно. Но, увидев, что происходит во внутреннем дворе школы, я смущенно отвернулась. Сцена напоминала съемки фильма для взрослых: парень и девушка страстно целовались, а рядом валялся включенный шланг, орошая все вокруг.
— Можешь присоединиться к ним, если так хочешь, — прошептал Николас, наклонившись к моему уху достаточно близко, чтобы я отшатнулась.
Белинда, которая все это время наблюдала за происходящим, взволнованно подошла к нам и тоже стала смотреть в окно.
— О-у, да у нас тут кино для взрослых прямо в школе! — высунувшись из окна, она прокричала: — Стыд и позор!
Целующиеся даже не обратили на нее внимания, до тех пор пока парень, подняв руку, показал средний палец, направленный точно Белинде. Она тоже не растерялась, не прошло и секунды, как он получил то же самое от нее, только двумя руками. А затем до меня дошло, что это Марк.
Повернувшись к Николасу, который с ухмылкой наблюдал за этой сценой, я спросила:
— Так ты сам хотел к ним присоединиться? Поэтому сразу же предупредил нас? — я скрестила руки на груди, копируя его позу, и ухмыльнулась.
Не глядя на меня, он ответил:
— Да, мне это разрешено, в отличие от тебя.
— Тогда милости прошу, иначе я не выдержу твоего присутствия без желания убить тебя.
Бросив на меня равнодушный взгляд, он направился к двери, а я, прищурившись, следила за его удаляющейся спиной. Повернувшись к Белинде, я заметила, как ей, казалось, или нет, она была зла. Зла, что они целуются?
Она резко захлопнула окно, да так, что я испугалась, не сломала ли она его.
— Пойдем, быстро сделаем — быстро выйдем.
Я кивнула, бросив взгляд на закрытое окно, и решила осторожно приоткрыть его, предчувствуя, что скоро здесь станет жарко. В смысле, мы будем убираться...
— Вот, протри верх доски, а потом отнесем горшки с цветами Нику.
— Серьезно?
— Что? — спросила она, прервав попытки вскрыть упаковку с тряпками.
— Я едва до середины доски дотягиваюсь. Это оскорбление для моего роста.
— Ой, — ответила она, сдерживая смех и подливая масла в огонь моего гнева.
— Пошла ты, — огрызнулась я.
С яростью подскочив к ней, я выхватила пачку с тряпками. Снова выглянув в окно, я увидела, как Николас о чем-то оживленно беседует с Марком. Прервав их разговор, я с раздражением воскликнула:
— Николас! Немедленно явись сюда с ведром воды!
Он не поворачивался в мою сторону, в отличие от Марка, который сразу обернулся и, недоумевая, глядел на меня. Болван тот еще, потому что является исламофобом номер... Я забыла, даже не помню...
Но Николас всё еще не поворачивался, поэтому Белинда предложила мне прокричать имя «Николай». Я и закричала:
— Николай!
Он резко обернулся, и в его глазах полыхнул гнев, даже на таком расстоянии, со второго этажа. Я отвернулась от него и посмотрела на Белинду, чтобы избежать его испепеляющего взгляда.
— Почему он не любит это имя?
— Не знаю, он никогда не говорил, но это знает почти вся школьная элита.
— Поэтому я не знала... — задумалась я.
Она кивнула, и в этот момент дверь с грохотом распахнулась, впуская разъяренного Николаса, словно шторм.
— Если снова произнесешь это имя при мне, клянусь, я убью тебя.
Астагфируллах, какой он быстрый.
— Принеси мне ведро воды, тогда не буду, — сказала я, проигнорировав его безобидную угрозу.
— Зачем? — раздраженно спросил он.
— Я буду мыть пол.
Он закрыл глаза, пытаясь успокоить себя, и спросил:
— Почему тебе это нужно делать?
— Вдруг тот болван захочет облить меня водой из-под крана.
— Хорошо, — сказал он и, бросив злобный взгляд на Белинду, вышел за дверь.
— Марк, может, — добавила Белинда, эффектно проигнорировав его взгляд.
Я тоже так же проигнорировала ее злой тон, с которым она произнесла его имя. Значит ли это, что между ними что-то есть?
Мое любопытство шепчет мне спросить напрямую, а пофигизм — не делать этого, потому что это не моя проблема, а если спрошу, будет таковой.
Мои размышления прервал снова распахнувшаяся дверь, и Николас, вошедший с ведром воды. Он поставил его передо мной, бросив исключительно злобный взгляд, и направился снова к выходу.
Пожав плечами, я взялась за уборку, начиная с угла, чтобы к тому времени, как я доберусь до центра, Белинда закончила с партами. Но внезапно в мой адрес прозвучал неожиданный вопрос.
— Ты никогда не любила?
— Что? — спросила я, проводя тряпкой по углу.
— Говорят же, что девушкам в платках нельзя влюбляться до брака.
Я глубоко вздохнула, стараясь скрыть раздражение, вызванное ее глупым вопросом.
— Нам нельзя состоять в отношениях, потому что это действительно запрещено, но влюбляться — это естественно. Главное — не поддаваться своим страстям. Вот и всё.
Я сразу почувствовала облегчение, словно камень с души свалился. Не знаю, как это работает, но, высказавшись, объяснив, становится легче.
— И в кого ты влюблена?
— Надеешься, я тебе расскажу? Чтобы завтра надо мной смеялась вся школа?
— Ты мне не доверяешь?
— Ты была с Николасом в одном классе, а потом, ничего не объяснив, ушла. И, кстати, когда мы успели стать лучшими подругами?
— Ты классная, я хочу с тобой подружиться.
— Хорошо, расскажи мне о ситуации с Николасом. Возможно, я соглашусь, это зависит от моего настроения.
Я сидела на корточках, и мои ноги уже затекли, поэтому я встала и начала их разминать.
Белинда же, закончив с доской, принялась за парты. Она протирала их изнутри и снаружи, и ее неопытность бросалась в глаза.
— Ну, мы... Короче, как ты поняла, Лаура изменила Нику с Ленденом.
— Это понятно, а ты? За что?
— Когда мы встречались, он изменил мне...
— И?
Возмущенно вздохнув, она злобно вскрикнула:
— Не перебивай!
Я подняла руки, как бы сдаваясь, и попросила её продолжить. Она в это время туго завязывала хвост, и от одного только вида этого процесса мне стало больно.
— Мне было пофиг, что он переспал с кем-то, потому что наши отношения уже близились к концу. Но когда я сказала ему об этом, он заявил, что не хочет со мной расставаться, а я послала его к черту, сказав, что он все равно мне изменяет, — прислонившись к стене, я продолжала слушать ее, пока она, опустив голову, нервно теребила тряпочку. — Потом он ударил меня, обозвав лгуньей.
— А ты что?
— Я тоже ударила его в ответ, — ответила она возмущенно.
— И что вы сделали потом? — спросила я, невольно подавшись вперёд в ожидании продолжения.
— Он избил меня, оказалось, что он сильнее меня. После этого я рассталась с ним. И в школе начали говорить, что я изменяла этому козлу.
— Если бы я не знала Лендена, даже не знаю, поверила бы тебе.
Она пожала плечами и как ни в чём не бывало продолжила уборку.
После недолгой паузы она спросила:
— Теперь всё понятно?
— Да, но у Николаса и правда есть сестра, которая выходит замуж за мусульманина?
Она коротко кивнула.
— Ты думала, что он врёт?
— Да, — ответила я, по-прежнему прислоняясь к стене. — Кстати, спасибо. Я буду называть его Николаем каждый раз, когда он будет закатывать глаза, если я не буду быстро усваивать тему по математике.
— Лучше не стоит, ты же видела его, он превращается в Халка, круша всё на своём пути, стоит ему услышать это имя.
— Ну и что? Это только добавляет изюминки в наши ссоры.
Она покачала головой и сказала:
— Это плохая идея.
— Он не захочет больше приближаться ко мне. Это гениальный план.
— Сомневаюсь.
— Ты больше не моя подруга.
— А я была?
— Секунд пять назад.
Она лишь усмехнулась, и мы продолжили уборку в тишине.
Я даже не удостоила Николаса взглядом, когда он, в сопровождении Марка, вошёл с горшками цветов для поливки и тут же испарился. Кожей чувствовала его сверлящий, гневный взгляд.
Марк же, напротив, не отрываясь, пожирал глазами Белинду, которая, погруженная в свой мир, старательно протирала последнюю парту. Я изо всех сил пыталась не отставать и уже почти закончила мыть пол.
Закончив, я выдохнула с облегчением, но, распрямившись, почувствовала, как ноющая боль пронзает спину, а ноги наливаются свинцом. Бросив взгляд в коридор, я увидела одиноко стоящую швабру, которая словно насмехалась над моей усталостью.
Проклиная всё и вся про себя, я сдержала рвущийся наружу гнев и, прислонившись к парте, позволила себе немного перевести дух.
Заметив Белинду, застывшую у входа в класс с телефоном в руках, я неожиданно для себя выпалила:
— Николас такой же?
— Что? — она подняла голову, нахмурив тёмные брови.
— Такой же, как Ленден? В смысле, он тоже поднимает руку на девушек?
Я сжала губы в ожидании ответа.
— Нет. Ник не такой. Иначе избил бы Лауру вместе с Ленденом.
Я задумалась о том, что, возможно, Николас не такой уж плохой, и не заметила, как, подняв ведро, выплеснула грязную воду в открытое окно. Увидев удивлённые глаза Белинды, я поняла, что облажалась. Осторожно поставив ведро на пол, я высунула голову в окно и увидела Николаса, который был насквозь промокшим от этой воды. Благо он стоял спиной ко мне, поэтому я не могла видеть его гневного взгляда, от которого у меня, вероятно, побежали бы мурашки по всему телу.
— Зачем ты это сделала? — спросила Белинда, быстро подойдя ко мне и тоже высунув голову.
Николас убрал прилипшие волосы со лба и медленно повернулся, позволив мне всё-таки увидеть его злобный взгляд, от которого, естественно, у меня побежали мурашки.
— Это Белинда! — прокричала я.
— Клянусь богом, это была не я! — крикнула она, бросив на меня гневный взгляд.
Николас, указав на меня указательным пальцем, словно приговаривая к смертной казни, процедил сквозь зубы:
— Даже не думай убегать.
— Я рискну, — воодушевлённо сказала я.
Я замерла, решив, что сорвусь с места, как только он сделает первый шаг.
— Не провоцируй меня, — он почти перешёл на крик.
— Ты что, собака, чтобы провоцировать тебя бегством? — спросила я, ощутив прилив энергии от мысли о побеге. Однако Белинда незаметно толкнула меня локтем, безмолвно прося не говорить ничего провоцирующего.
Но, взглянув на Николаса, я увидела, как он, словно сорвавшись с цепи, широкими шагами направился к входу в школу. Я тоже начала отступать к выходу.
Вылетев из класса, я услышала возмущённый возглас Белинды:
— Господи, ну вы же как дети малые!
Я бросилась к лестнице и начала взбираться на третий этаж, не имея ни малейшего представления, куда бежать дальше. Но я слышала, как он приближается. Сердце бешено колотилось, ноги подкашивались, а ладони предательски вспотели. Я чуть не кубарем скатилась с лестницы, но всё же смогла удержаться и рванула к другому лестничному пролёту, ведущему на четвёртый этаж. Кроссовки противно скрипели, нарушая звенящую тишину пустой школы. В лицо били косые лучи заходящего солнца, пробивающиеся сквозь рулонные жалюзи. Но сейчас это было неважно, потому что, едва добежав до лестницы, я почувствовала его дыхание у себя за спиной.
Не успела я протянуться к перилам, как кто-то схватил меня сзади за капюшон моей любимой летней толстовки с изображением осьминога и резко потянул назад. Я вскрикнула и, лишь слегка коснувшись спиной его груди, почувствовала, как он отпрянул в сторону. В результате я грохнулась на землю, ощущая острую боль в копчике и во всём теле. Вернее, в моей пятой точке.
— Ты совсем спятил? — возмущённо прошипела я, потирая ушибленную спину, всё ещё сидя на полу.
— Я же сказал тебе не убегать. К тому же мне нельзя к тебе прикасаться, это было твоё условие, — заявил он, скрестив руки на груди и глядя на меня сверху вниз.
— Валлахи, я удивлена, что ты вообще об этом вспомнил, но я чуть концы не отдала, больной придурок.
— Хватит драматизировать, вставай.
Я испепелила его взглядом и попыталась подняться. Лишь со второй попытки мне это удалось. Вновь посмотрев на него, я заметила, что по его светло-каштановым волосам стекают мутные струйки воды. Белая рубашка насквозь промокла и так плотно прилегала к телу, что я тут же отвела взгляд и прошептала про себя: «Астагфируллах».
Держась одной рукой за стену и не скрывая своего раздражения, я спросила:
— Чего ты так смотришь?
— Я думаю, как бы мне облить тебя в ответ. Было бы забавно сделать это на глазах у всех.
От его слов меня словно ледяной водой окатили. Если он это сделает, моя одежда предательски облепит тело, выставляя напоказ каждый изгиб. Нет, нет и ещё раз нет!
Паника начала подступать, и я уже собралась обложить его трёхэтажным матом на турецком, но он вдруг произнёс:
— Я решил дать тебе шанс выбрать, — заявил он с нечитаемым выражением лица.
Зажмурившись от отчаяния, я прохрипела:
— Выбор без выбора?
Он не произнёс ни слова, но когда я открыла глаза, то обнаружила, что он всё ещё стоит рядом, и на его лице играет хитрая, зловещая улыбка.