Глава 1
В ДАННОЙ ГЛАВЕ ПРИСУТСТВУЮТ ПОЯСНИТЕЛЬНЫЕ СНОСКИ.
ОНИ БУДУТ УКАЗАНЫ В КОНЦЕ ГЛАВЫ.
31 августа. Последний день лета
Мы с Аной давно уже распланировали сегодняшний вечер. Думаю, для моей подруги эта вечеринка была чем-то вроде последнего глотка свободы, потому что ее впереди ожидал не столь сладкий год, как меня.
Я поступила в университет своей мечты в Айову. На писательство. Несмотря на недовольства родителей, пытающихся меня отговорить тем, что филология — это скучно и нестабильно, я не отказалась от того, к чему так долго шла. Было сложно и непривычно идти против них, но я смогла устоять перед настойчивым противостоянием и пойти той тропой, которую выбрала сама, даже если кто-то не оценил этого. И да, меня мало, кто поддерживал. Вернее, никто. Но важно одно — когда-то был тот, кто всегда верил в меня, кто подталкивал вперед, когда никто не мог понять, зачем мне это, благодаря которому на этот раз я не предала себя.
Ана же в свою очередь поступила в полицейскую академию, и в первый год планировалось, что будет жить в казарме строгого режима. Ставя себя, тепличную девушку, которую родители всю жизнь стремились огородить от всего, что могло навредить мне, на ее место, страшно было даже представить, каково ей там будет. Со стопроцентной уверенностью заявляю, что ни дня не смогла бы жить под круглосуточным дотошным контролем «жандармов», поэтому сложно передать на словах, насколько я восхищаюсь силой девушки.
У меня никогда не было лучших подруг — я чаще и ближе общалась с парнями. С ними всегда было как-то легче — в них нет зависти, фальши, и они никогда не предадут и не используют тебя для личной выгоды. Я всегда завидовала мужской дружбе, поэтому больше дружила с парнями. С девушками же я просто могла вырваться куда-то отдохнуть, отвлечься от навязчивых мыслей, но никогда не поделиться ими. Все ограничилось лишь хорошим времяпрепровождением.
Ана была для меня одной из таких приятельниц, а еще одноклассницей в старших классах. До этого, в средней школе, мы не дружили. А когда стали общаться ближе, то выяснилось, что в младшей школе мы друг другу, мягко говоря, не очень нравились. Однажды Ана мне сказала, что считала меня высокомерной стервой из богатенькой семьи. Я же видела ее тихой, неприметной девочкой, которая ниже травы, тише воды, которых я терпеть не могла, потому что, как говорится, в тихом омуте...
И, как ни странно, но первое впечатление Аны обо мне было для меня ожидаемым, поскольку практически все мои друзья, с которыми у нас в последствии сложились доверительные отношения или не очень, признавались мне в этом после парочки личных разговоров и нескольких шотов в пабе.
По своей натуре я всегда была исключительным интровертом, у которого были проблемы с доверием, поэтому открыться посторонним людям для меня — это что-то за гранью досягаемого. Я мало, кого впускаю в свой мир, но, если уж так получилось, что человек оказался там, то познакомится с абсолютно другой личностью меня. Настоящей. Живой.
Однажды моя учительница, которая по итогу нашей совместной подготовки к олимпиадам стала для меня другом, охарактеризовала меня так: «Душа Мии словно закрытая дверь, которая так или иначе, но в какой-то момент открывается человеку. Если хочешь войти, входи, но никто не будет тянуть тебя за руку. И если ты, все-таки, не вошел, больше эта дверь для тебя никогда не откроется».
Когда я услышала это, у меня буквально отвисла челюсть, потому что еще никто не говорил со мной так прямо и честно, как она. И с этой женщиной стереотип о несуществовании женской дружбы немного потускнел.
Я никогда не пыталась скрыть, что являюсь закрытым человеком: мне очень сложно прощать тех, кто когда-то предал, кто носит маски из выгоды, утверждая, что он тебе друг, но в решающие моменты показывает, что слова были лишь словами. Также стоит отметить, что не каждому выпала возможность разглядеть то, что прячется за этой защитной оболочкой. И неважно, как близко мы общались с человеком, крайне малому количеству из них удалось познакомиться со мной настоящей и понять: если я откроюсь, вы увидите, что ни один человек не смог бы дать вам столько любви, понимания, заботы, добра, поддержки...
На фоне играла подвижная музыка, под которую я собиралась на тусовку в честь последнего дня лета, и параллельно создавала себе настроение на вечер. На мне был черный боди с рукавами до локтя, облегающий грудь и подчеркивающий тонкую талию. Льняные брюки по щиколотку цвета пшеничного поля, утопающего в солнечном свете, свободно колыхались на ногах при ходьбе.
Если когда-то мне и было важно подходить под чьи-то стандарты, то сейчас уверенность в себе мне занимать не надо было. Я никогда не утруждаюсь как-то особенно краситься или наряжаться, чтобы чувствовать себя привлекательной. Поэтому сегодня я просто подвела длинные ресницы черной тушью, подчеркивая выразительность больших каре-зеленых глаз, и губы прозрачным блеском, придавая розовому оттенку натуральной сочности. Прямые волосы светло-каштанового цвета закрепила небольшим крабиком на затылке и завершила образ цветочным парфюмом с нотками жасмина.
Поверх боди я накинула короткую до талии курточку голубого цвета, потому что ночью уже становилось прохладно. Чмокнула маму и папу, которые пожелали мне хорошего вечера и выбежала из двора, направляясь к Ане, которая жила буквально в квартале от меня.
Когда я зашла во двор к девушке, сразу же написала ей. Ана моментально прочла сообщение и, выбежав из дома, пригласила меня внутрь.
— Ну, ты до сих пор не готова, серьезно?! — Взмахнула я руками в стороны, жутко не любившая ждать.
— Прошу заметить, что это первый и, скорее всего, единственный раз, когда ты меня ждешь, а не наоборот. — Ответила в свою защиту Ана, сложив руки на груди. —Пару минут, и мы выходим. Закажи пока такси.
Приблизившись ко мне, подруга чмокнула меня в макушку, чтобы немного смягчить бурлящее во мне возмущение. И ей удалось это, ведь она была права: обычно, я всегда опаздывала, и она никогда ничего не говорила по этому поводу. Поэтому я быстро заказала такси и стала любоваться Аной, которая выглядела сегодня особенно очаровательно.
Девушка была выше меня на несколько сантиметров. Любая бы позавидовала ее фигуре: большая грудь, широкие бедра и длинные ноги. Глаза она подкрасила абрикосовыми тенями, идеально подходящими к радужке цвета чистого неба, освещенного лучами утреннего солнца, а волосы оставила распущенными, спадающими волнами на плечи. Сегодня парни просто глаз не смогут отвести от этой красотки. И я их понимала, потому что я уже не могла оторвать взгляда.
— Можно задам тебе один вопрос? — Прищурилась девушка, глядя на меня через зеркало.
Я кивнула, подарив ей мягкую улыбку.
— Только скажи честно. — Я чуть напряглась, выпрямившись на стуле. — Ты — ведьма? Ноль косметики и сияешь, как капли росы на рассвете.
Не в силах сдержаться, мой смех раскатился по маленькой комнатке.
— Кто бы говорил... — Сквозь волны тихого хохота выдохнула я.
Мне пришло уведомление, что машина уже подъехала, и мы с Аной поспешно вышли из дома. Сев в такси, начали делиться ожиданиями от предстоящей ночи — мы всегда занимались этим, когда собирались на подобные мероприятия.
— Мне даже не верится, что мы дошли до этой точки, — задумчиво вздохнула я, посмотрев на ночной Майами, мерцающий желтыми огнями в окне.
— Если честно, мне тоже. Уже завтра мы уезжаем в другой город и начинаем новый этап в нашей жизни. — Мечтательно откинулась на спинку сидения Ана, — ты ведь знаешь, как давно я предвкушала этот день, и вот уже завтра он наступит, но почему-то теперь меня накрывает волна грусти и тревоги.
— Эй, ты чего? — Я повернулась к подруге и взяла ее за руку. — Все будет хорошо, вот увидишь. Впереди столько всего интересного, ты чувствуешь? — Сказала я с наигранным энтузиазмом, чуть-чуть принюхавшись, будто и правда могла услышать этот запах. И мы громко рассмеялись.
Спустя несколько минут в тишине, которую разрывал только звук двигателя, я решила перевести тему:
— Все наши будут сегодня, мы просто обязаны оторваться по полной.
— Да! У меня планы-ураганы на сегодня. Я уверена, что все будет безупречно.
— Это ты сейчас на Джека намекаешь? — Спросила я, немного сощурив глаза и хитро улыбаясь. Мы обе понимали, о ком шла речь.
— Нет, только не Джек. — Подняла Ана руки в защитном жесте. — На прошлой тусовке мне казалось, мы словили одну волну. Мы смеялись, танцевали вместе, убежали от всей толпы, чтоб побыть наедине. Я подумала, что у нас что-то может получиться, а он даже не написал мне на следующий день. И на послеследующий. И даже через неделю. — Она утрировала каждое перечисление быстрым кивком, отчего я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать смешок. Девушка повернула голову в мою сторону и хмуро возмутилась: — Вот я правда не понимаю, как устроены эти парни. То есть, можно просто посидеть в обнимку с девушкой, проговорить с ней весь вечер, а потом просто исчезнуть? Сегодня я его даже не подпущу к себе.
Иногда, мне казалось, что у Аны весь мир окрашен в черный цвет. Какую тему мы бы не затрагивали, она всегда находила плохие стороны, и мне, как настоящему другу, приходилось ее выслушивать. Но пропуская через себя так много нытья, это начало сказываться и на моем внутреннем состоянии — какой-то необоснованной тревогой, поэтому я просто давала Ане время выговориться, но сама старалась эмоционально не вникать в ее жизненную неудовлетворенность, потому что, даже если я пыталась перевести тему на мажорный лад, то девушка возвращалась к начальной тональности.
— Я посвящаю этот вечер только нам, — объявила Ана явно больше для себя, чем для меня, выставив указательный палец перед собой. Потому что, что касалось меня, я никогда не парилась по поводу парней. Я просто обожала с ними флиртовать, кокетничать, дразнить их, но дальше дело никогда не доходило. Я не хотела этого. Всегда старалась огородить себя от мужского внимания, будто наказываясь за прошлое.
Когда-то разбитое сердце не позволяло мне подпускать их слишком близко к себе, и они, по всей видимости, чувствуют это и особо не настаивают. Хотя, иногда так хочется настойчивости...
— Наконец-то, доехали, — прервал мои мысли радостный голос Аны, — выходим скорее.
Мажорный лад — музыкальный строй, обычно ассоциирующийся с радостью, светом и гармонией.
Тональность — это музыкальная система, в основе которой лежит определенный лад (мажорный — веселый или минорный – грустный)