Аморделария

Тьма расступилась. 

Я лежала на холодном металлическом столе, в висках стучало, будто кто-то вбивал гвозди прямо в череп. 

— Доброе утро, ферзь. 

Надо мной склонился отец. В руках — шприц с мутной жидкостью. 

— Что... со мной сделали? 

— Активировали. — Он ввел препарат мне в вену без предупреждения. — Теперь ты не просто носитель вируса. Ты — его источник. 

Я попыталась сесть, но ремни впились в запястья. 

— Отпусти. 

— Не могу. 

— ПОЧЕМУ?! 

Отец вздохнул, снял очки. 

— Потому что через двадцать минут ты умрешь. 

Тишина. 

Потом я засмеялась. 

— Отличный план. 

— Это не план. — Он провел рукой по моему лбу. — Это жертва. 

Дверь распахнулась, ворвался Банчан. 

— Они идут. Директор знает. 

Отец резко повернулся к монитору. 

— Сколько у нас? 

— Десять минут. Максимум. 

— Хватит. 

Он нажал кнопку на панели — ремни расстегнулись. 

— Вставай. 

Я сползла со стола, ноги подкосились. Отец подхватил меня. 

— Слушай внимательно. Вирус в тебе — это ключ. Он откроет «Сердце». 

— А потом? 

— Потом ты должна будешь принять решение. 

Банчан сунул мне в руку пистолет. 

— Это на крайний случай. 

Я посмотрела на оружие, потом на него. 

— Для кого? 

— Для себя. 

Хенджин появился в дверях, окровавленный, с перекошенным лицом. 

— Они уже здесь. 

Отец толкнул меня к скрытому люку. 

— Беги. 

— А вы? 

— Мы задержим их. 

Банчан схватил меня за подбородок. 

— Запомни: если выбор будет между нами и системой — выбирай систему. 

— Что? 

— Потому что мертвые не воскресают. А ты — должна. 

Хенджин выстрелил в коридор, крикнул: 

— Лера, БЕГИ! 

Я прыгнула в люк. 

Темнота. 

Холод. 

И тихий голос отца, донесшийся сверху: 

— Прости. 

Люк захлопнулся. 
Темнота вентиляционных шахт давила на глаза, металл звенел под коленями. Я ползла, цепляясь за выступы, пистолет в потной ладони казался ледяным. Где-то сверху гремели выстрелы — то ли Банчан, то ли Хенджин давали мне время.

Вентиляция вывела к решетке. Я выбила ее ногой, рухнув в подсобку. Тело горело, в горле стоял вкус крови.

«Выбрать систему» — блядь, да как?

Дверь распахнулась. Я вскинула пистолет — передо мной стоял Феликс. Без ухмылки. Без жвачки. С черным шрамом через лицо, которого не было час назад.

— Не стреляй, крыса.

— Где они?

— Живы. Пока что. — Он шагнул ближе, и я увидела, что его левая рука неестественно дергается — нервные импланты сгорели. — Директор хочет тебя целой.

Я нажала на курок.

Щелчок.

Пусто.

Феликс рассмеялся:

— Банчан тебе дал разряженный? Ну конечно.

Его удар пришелся в висок.

Последнее, что я успела — плюнуть ему в лицо.

***

Очнулась в стеклянной капсуле. Руки притянуты магнитами к стенкам, во рту — привкус меди.

— Проснулась.

Директор. Настоящий. Не отец.

Он сидел за консолью, где пульсировало «Сердце» — голограмма города с нитями ДНК вместо улиц.

— Ты знаешь, почему мы разрешили этому фарсу с Сопротивлением продолжаться?

Я дернула руками — магниты не отпускали.

— Потому что вам скучно?

— Потому что вирусу нужен носитель. Добровольный. — Он повернулся. Лицо... Боже, лицо было точной копией Банчана, только старше. — Твой отец украл тебя у нас 16 лет назад. Вживил блокировку. Но мы все равно вырастили тебя — через боль, через страх. Чтобы ты САМА захотела убить систему.

Капсула наполнилась розовым газом.

— Вот ирония: чтобы взломать «Сердце», нужно его возненавидеть. А теперь... — он нажал кнопку, — давай посмотрим, что важнее. Твоя жизнь...

Экран ожил.

Банчан и Хенджин стояли спиной к спине в кругу автоматчиков.

— ...или их.

Газ обжег легкие. Я закричала.

Кричала, пока не увидела, как Хенджин роняет сигарету — наш условный знак.

И тогда я поняла.

Они все еще играют.

А значит, и я должна.

Я выбрала систему.

Выбрала — и сжала зубы в самой искренней улыбке за всю жизнь.

— Убей их.

Директор замер.

— Что?

— Я сказала — убейте. Они для меня уже мертвы.

Вот тогда-то «Сердце» впервые дало сбой. Алая трещина поползла по голограмме.

Феликс, стоявший у двери, незаметно кивнул.