Тэянг

Глава 17
Камбэк-шоу


Следующим утром мы стояли на залитой солнцем площади перед дворцом Кёнбоккун и удивлялись тому, как же мы обнаглели. Идея начать отсюда была моей – тут полно туристов со всех концов Кореи и иностранцев, незамеченным наше выступление точно не пройдет.
Пак поставил на ступеньку широкой лестницы подставку для синтезатора, которую притащил из машины, и водрузил на нее синтезатор.
– Ты ведь умеешь играть на пианино, – сказал я вчера. – Помню, на паре каких-то видео в соцсетях ты это делал.
– Откуда ты знаешь? – нахмурился Линхо. – Ты что, на наши соцсети был подписан?
– Да я на всех был подписан, – отмахнулся я, холодея от того, как близок был к раскрытию своего фанатского прошлого. – Вообще на всю корейскую эстраду!
Мы полночи репетировали в гостиной у Линхо, и получалось неплохо, но вот сейчас, когда дошло до дела, уверенность растеряли абсолютно все. Меня самого накрыла волна липкой паники – тут много народу, и нас пока не узнали, но это ненадолго. Я включил микрофон и обреченно произнес в него:
– Дамы и господа, для вас выступает группа «Тэянг».
И мы запели. Микрофонов на всех мы не нашли, поэтому Пак с Джо разделили один, а второй взяли мы с Линхо, как основные вокалисты. Я задыхался от страха, но голос, подарок Лиса, был чистейшим, звонким и до ужаса совершенным. Слушать его было – как пить лимонад в жаркий день, и на смену страху пришел азарт, особенно когда я увидел, с какими лицами оглядываются на нас люди.
– Это «Тэянг»!! – заорал кто-то в толпе, и Линхо от страха аж мимо ноты промахнулся.
Вчера он больше всех переживал, что фанаты разорвут нас на сувениры, как только мы откроем рот.
– Мы… то есть, они же не дикари, – сказал я. – Они хотят послушать, как ты поешь, а не повесить твою голову на стену.
– Уверен, от такого трофея они бы тоже не отказались, – проворчал Линхо.
И вот сейчас он смотрел на сужающееся вокруг кольцо людей в такой искренней панике, что я приобнял его за плечо и встряхнул. Мы пели в один микрофон, и я повернулся к нему, стараясь излучать уверенность. Пак уверял, что я бесстрашный аллигатор, и настало время реально им стать.
Толпа вокруг сходилась все плотнее, щелкали камеры телефонов, но мы продолжали петь. На месте зрителей, вот так неожиданно увидев известную группу, я тоже был бы счастлив, в шоке и, возможно, вел бы себя странно. Некоторые плакали, другие просто замерли так, будто в них ударила молния.
За нашими с Линхо спинами дела обстояли вроде бы неплохо: Пак подыгрывал нам на синтезаторе и пел – как всегда, негромко, поддерживая нас вторым голосом. В маске у него и рот-то с трудом открывался, так что я оценил его усилия. Джо бодро подпевал, мы все кое-как преодолели страх: я слышал огрехи в нашем исполнении, но это определенно было выступление в стиле тех «Тэянг», которых я когда-то полюбил за вдохновение и душевность.
Для первого выступления мы выбрали «Бегу за тобой», самую веселую песню из репертуара, чтобы поднять всем настроение, и постепенно сами под нее развеселились. Под конец песни Джо вступил со своим рэп-фрагментом – не таким, какой обычно был в этой песне, а одним из вариантов, которые он хранил в своих закромах. Стоило признать, что официальный, вылизанный вариант был лучше, но этот он зачитал так зажигательно, что я улыбнулся. Линхо под конец даже исполнил танцевальное соло под счастливые женские крики в толпе. Закончив, мы поклонились публике – по моему настоянию, как можно ниже и формальнее, чтобы показать уважение.
– Мы благодарим вас за внимание! С вами была группа «Тэянг»! – крикнул я, и мы пошли к машине, которую оставили на ближайшей улице.
И вот тут я понял, отчего парни боялись выступать на улице без охраны: на нас бросились со всех сторон, просили автографы и фото, теснили и толкали. Я решил воспользоваться завораживающей силой голоса на всю катушку.
– Друзья, давайте все вместе вдохнем и выдохнем, – мягко произнес я в микрофон. – Прошу, не напирайте, а то Пак синтезатор уронит. Сегодня мы не даем автографы, а то не успеем во все места, куда надо попасть! Мы вас любим!
Мне-то автографов было не жалко, но по глазам Пака я видел: он до смерти боится, что в давке с него стащат маску. Кое-как мы добрались до машины, стараясь всем подарить хотя бы улыбку, забросили синтезатор в багажник и влезли в салон. Люди, не отставая от нас ни на шаг, смеялись и плакали, махали нам, а несколько человек даже поцеловали машину Пака.
Пак рванул с места, и пару минут мы молчали. Несколько машин с фанатами нас преследовали, чтобы узнать, куда мы отправимся дальше. Я чувствовал себя как в фильме.
– Я и забыл чувство, когда меня так обожают. И не в интернете, а прямо в лицо! – воскликнул Линхо. – Жутко и классно, я будто в джунглях Камбоджи выжил!
– После всего этого мне потребуется самая острая курица, какая существует в природе, – сказал Пак, наконец сорвав маску. – Ладно, куда дальше?
За остаток дня мы объехали еще девять людных туристических мест: дворцы Кёнхигун и Токсугун, выступили около Юксам-билдинг, на мосту «Фонтан радуги» и даже перед Музеем современного искусства. Обычно мы успевали скрыться до того, как заметит охрана или полиция, но в те разы, когда к нам все же подходили со словами, что выступать здесь нельзя, я заметил, что стражи порядка сначала дожидались, когда мы закончим песню. Им тоже нравилось нас слушать. Мы им кланялись – я велел своим быть очень вежливыми со всеми, кого мы встретим, – и скрывались. В паре мест фанаты нас все-таки чуть не затоптали, но закончилось все хорошо, только Джо лишился кепки, а Линхо – куска футболки, за которую особенно крепко схватилась фанатка.
На каждой точке мы исполняли новую песню – все из того списка, который был утвержден для концерта, так что все это выглядело как промомероприятие, устроенное нашим концерном для промоушена. Это придумал я: так никто не поймет, что выступать на улице – наша личная инициатива. Я надеялся, что концерну будет легче принять нас обратно в игру, чем объяснять журналистам, что это было.
Мы ввалились в квартиру Линхо выжатые как лимоны и совершенно счастливые. Пак со стоном опустил на пол синтезатор и сам упал рядом с ним. Линхо, не обращая на него внимания, снял с себя воображаемую корону и водрузил ее мне на голову.
– Если мы это переживем, давай лидером группы будешь ты! От этого никакого профита, одни проблемы, но мне так понравилось, как ты на всех орал: вроде и «отвалите», и не обидно! Будешь нас защищать, а я – наконец-то почивать на лаврах.
Мы выложили телефоны на журнальный столик и расселись на ковре вокруг него. Даже в душ не пошли, ждали. За день стало ясно: мы подняли в соцсетях ураган, там выложили тысячи фоток и видео с хештегом #тэянг. Не заметить такую движуху концерн не мог, значит, они нарочно нас игнорируют. Мы-то думали, из «Ай-Интертэйн» начнут названивать еще после первого выступления, но увы.
Целый час мы просто сидели и гипнотизировали телефоны, изредка похрустывая чипсами. Потом стало ясно, что нам не позвонят, и все уныло побрели спать. Я дождался, когда Пак двинет в сторону выделенной ему комнаты, и перегородил ему путь – вчера он так ловко скрылся, что нам не удалось поговорить.
– Ты нашел Лиса.
– Ну ты мне так любезно подсказал и про цветы, и про тень, – усмехнулся Пак. – Как я мог не воспользоваться шансом? Даже колокольчики искать не пришлось: клумба есть на всех фотках твоего похода в Ботанический сад, которые попали в Сеть. Я же хотел, чтобы ты за меня всю работу сделал, и со второго раза ты справился.
Я пропустил его злую шутку мимо ушей и перешел к сути дела:
– Ты вернул себе душу?
– А что, незаметно?
– Не очень-то. Пак, рассказывай!
– Да нечего рассказывать! – Он попытался меня обойти, но я не позволил. – Я вызвал Лиса, схватил его тень, он был жутко зол, но забрал свой дар.
– Мне показалось… – Я нахмурился. У меня была догадка, которую было как-то неловко озвучивать, но я себя заставил. Решил быть откровенным и честным, вот и буду. – Ко мне вернулся голос, а через два дня ты приехал. Откуда ты узнал? Ты как-то… он вернулся из-за тебя?
Пак так искренне расхохотался, что я поверил: радоваться он, похоже, все-таки научился.
– Хён, прости, но ты слишком высокого о себе мнения, – утирая слезы, пробормотал он. – Мы с тобой классно сработались, ты неплохой парень, но я не стал бы заступаться за тебя перед Лисом. Не для того я его три года искал. Я приехал, потому что увидел твою фотку с фермы. Непонятно было, где именно она сделана, но я провел расследование и все выяснил. Я искал тебя, потому что знал: ты спасешь группу, а нам очень нужно спасение.
В глубине души его слова меня немного задели, но вслух я сказал только:
– Линхо и Джо сегодня впервые увидели твое настоящее лицо, значит, Лиса ты не сразу пошел искать. Почему?
Пак комически развел руками. Мы стояли в белоснежном коридоре, увешанном абстрактными картинами, и было так тихо, что я различал гудение кондиционера.
– Ну, это было последнее средство. Увидев мою внешность, Ын Сок имеет право пинком вышвырнуть меня из группы. Но когда я понял, что нас и так, скорее всего, распустят, решил: была не была. Хотя парням спасибо, психанули меньше, чем я думал. Рекламных контрактов мне больше не видать, но знаешь… Я даже облегчение чувствую: пять лет был для всех просто красивым лицом, задолбало.
Я хотел сказать, что он, похоже, действительно мрачный тип, если вернувшаяся к нему радость настолько мало заметна, но тут у меня в кармане зазвонил телефон. Может, мама? Нет, номер незнакомый.
– Хён, дорогой, приятно тебя слышать! – произнес звонкий голос Бао. – Мы видели ваши выступления. Если вы хотели поговорить, ты мог мне просто позвонить!
«У меня нет вашего номера, а сами вы мне что-то не звонили», – подумал я, а вслух сказал:
– Мы рады, что вам понравилось.
В телефоне зазвенел ее смех, мелодичный, как колокольчик.
– Как насчет поболтать в учебном центре завтра в десять утра?
– Мы придем. Благодарю, госпожа Бао.
– Для тебя – просто Бао, – нежно сказала она и сбросила вызов.
– Парни! – заорал я. – Мы в игре!
– Можно, я не пойду? – с надеждой спросил Пак, слушая приближающийся топот Линхо и Джо. – Порешайте вопросики без меня, а если все нормально, я приду.
– Нет, идем все вместе. Ты не так уж плохо выглядишь.
– Ты очень плохо выглядишь, – злорадно сказал ворвавшийся в коридор Линхо, но глаза у него сияли. – Они звонили, да? Ха! Пусть теперь нас поуговаривают!
Утром, когда мы вышли из машины, парковка учебного центра показалась мне такой родной, что я готов был расцеловать бетон. Мы поднялись на свой этаж ровно в десять, одетые с иголочки. Правда, я был в одежде Линхо, – настолько стремительно сбежал с фермы, что забыл свои вещи. Ын Джи уже позвонил мне и сказал, что, раз я звезда, он продаст их в интернете. С утра мы все по настоянию Линхо сходили в салон («Надо произвести убойное впечатление!»), и теперь, если бы все это было в кино, мы обязательно шли бы в замедленной съемке: брутальный Джо, стильный Пак, экстравагантный Линхо и я, обычный парень в чужой одежде, зато с классно уложенными волосами.
Мы вошли в переговорную, и навстречу нам поднялись Ын Сок и Бао – поразительно синхронно, будто выступали в танцах. Расстановка сил была до боли знакомая: Ын Сок злился, Бао сияла. Мы выстроились, как будто позировали для обложки альбома. Пусть посмотрят – мы все еще «Тэянг», нас рано списывать.
– Ваши уличные выступления не были согласованы, – холодно произнес Ын Сок.
– Да, но мы выступали не ради прибыли, не порочили имидж группы и не постили ничего в интернете, – сказал я, поскольку накануне все проголосовали, чтобы переговоры вел я.
– Но вы использовали название бренда «Тэянг».
– И люди плакали от счастья, слыша это слово.
Тут Ын Сок проглотил свой ответ, поскольку заметил Пака.
– А это что такое?
– Пак приболел. Но, как вы сказали мне в первый день…. – Я отчаянно глянул на Бао. – «Тут нет ничего, что нельзя исправить с помощью стилиста».
Ын Сок обошел Пака со всех сторон – тот нервно покраснел, хотя я не думал, что Пак Ин Сон это умеет, – и вынес вердикт:
– Его надо заменить. Показывать его людям в таком виде нельзя.
– Нет, – сказал я. – «Тэянг» – это мы. Я уверяю вас, вы недооцениваете фанатов: зрители любят Пака не только за красоту. Они любят его дерзость, уверенность, голос и стиль. Либо Пак остается, либо мы все уходим.
Линхо рядом втянул воздух сквозь сжатые зубы, будто ему физически больно это слышать.
– Ты мне что, угрожал сейчас? – голосом, не предвещающим ничего хорошего, спросил продюсер.
М-да, перегнул палку: надо предлагать решения, а не бросаться громкими фразами. В кафе я иногда слушал деловые переговоры и кое-чего поднабрался. Под убийственным взглядом продюсера мне хотелось сжаться и молчать, но я этого не сделал.
Чтобы увидеть звезду, надо открыть глаза, и ради парней, ради музыки и будущего я должен был сиять. Речь я подготовил заранее – полночи сочинял.
– «Тэянг» никогда не были такими, как другие, – начал я. – Да, группе вечно не везет, но, может, в этом ее сила? У вас с самого начала все было странно: самый добродушный рэпер, самый красивый саб-вокалист, самый оригинальный танцор и самый читающий вокалист. А будут саб-вокалист, который мужественно борется с проблемами внешности, главный вокалист, который потерял и обрел голос, рэпер и танцор, которые мечтают смело импровизировать на сцене. Только представьте, какие вдохновляющие истории мы сможем рассказать! Зрители живут трудной жизнью, в ней много лишений, и, конечно, им хочется видеть совершенство, но еще им хочется видеть что-то настоящее. Мы пришли с миром. Дайте нам выступать, и мы будем работать как ненормальные! Мы в сборе и готовы к камбэку.
В наступившей гробовой тишине Бао захлопала в ладоши, как девчонка.
– Хён, ну какой же ты все-таки зайка, до слез пронял! «Искренние, настоящие, ваши – „Тэянг“». Неплохая подача! – Она вытащила телефон. – Повтори-ка последнюю фразу, я сниму.
И вот так мы вернулись.
Концерт назначили на сентябрь. Пака затаскали по врачам и косметологам, сначала хотели быстренько переделать ему нос, уши и скулы, потом Бао сказала, что в рекламную концепцию «Тэянг – океан искренности» пластика не вписывается. Выпытывать у Пака, что с ним произошло, никто, как ни странно, не стал – как и сказал мне генеральный, «правда не имеет значения, важно, что хорошо продается».
Как правдивую версию Бао велела принять то, что Пак недавно перенес заболевание, которое навредило его внешности. Пака обязали проводить кучу эфиров с фанатами, грустить и делиться переживаниями. Я часто сидел на эфирах с ним, иногда для поддержки приходили и остальные. Кто-то писал в соцсетях, что Пак наверняка всегда был страшный и его просто фотошопили, другие восхищались его смелостью и поддержкой, которая царит в нашей группе. А потом тема с лицом Пака надоела и новостям, и телешоу, на которые его приглашали для откровенных бесед. Фанаты погрустили, но привыкли, а парочка брендов даже не разорвали с Паком контракты, хотя титул вижуала все-таки перешел к Линхо. Тот в честь этого закатил невероятную вечеринку в своей крутой квартире. Меня теперь везде приглашали как полноценного участника группы, и я был счастлив. Вот только…
С Паком мы общались лишь по работе, будто вернувшаяся к нему радость что-то между нами сломала: наверное, я казался ему подходящим собеседником только во время депрессии. Он тусовался со своими друзьями, которых я не знал, много улыбался и даже начал поддерживать свое официальное фан-сообщество в благодарность за то, что они «приняли его настоящего». Со стороны никто не заметил бы, что я из-за этого грущу. Я еще в детстве освоил искусство не показывать свое разочарование. Когда не ждешь ничего от жизни, становишься почти неуязвимым.
Подготовка к концерту закипела снова. Мы пели и танцевали, Линхо так радовался возвращению, что перестал ругаться с хореографом из-за каждой мелочи. Джо насчет рэпа тоже притих: видимо, он так привольно импровизировал в день наших уличных выступлений, что на какое-то время ему хватило. В общем, мы все были послушными, как дети, которых строгие родители выставили из дома за шалости, а потом приняли обратно. Осенний дебют «Айкьют» не отменили, показывая, что еще одна выходка с нашей стороны и нам найдется замена.
День концерта был волнующе прекрасным. Шум, суета, грим, костюмы, музыканты, добрая сотня работников, которые следили, чтобы все прошло идеально. Когда мы несколько раз репетировали на огромном стадионе, я не мог поверить, что он заполнится людьми, но Бао сказала, что все билеты раскуплены.
Стадион и правда оказался полон, и ничто не могло сравниться с гулом десяти тысяч голосов, которые приветствовали нас, когда мы вышли на сцену. Этот концерт был высшей точкой нашего успеха – настолько сокрушительной популярности не было у «Тэянг» даже в начале карьеры.
Мы успели безупречно дойти до предпоследней песни. А потом время остановилось.