Ликорис

 Погода в курортном городке нещадно палила солнечными лучами, а придорожный бар словно чуть сжался в размерах, когда на его порог шагнула черноволосая девушка. На ней была белая рубашка, с закатанными по локоть рукавами, и не застегнутая на пару верхних пуговиц. Черные брюки на ремне шелестели от каждого шага. И каждый посетитель проводил её взглядом, как дивное - невиданное прежде - создание.

Но абсолютно все резко отворачивались, видя, к кому девушка направляется. Телохранители её не останавливали, лишь заметно напрягались. Им не нравилась идея - охранять хозяина от Рены Эстре. И они не видели в этом смысла; девушка пришла одна.

- Что тебе нужно, Рена? – поморщился белобрысый мужчина, словно брюнетка была его головной болью.

Вот так, ни здравствуйте, ни до свидания. Эстре только улыбнулась, присаживаясь в кресло напротив Вильяма. Он выглядел хорошо. Этакий загорелый жеребец. Рена понимала, почему Дарнесса выбрала его в мужья.

- Как поживает твоя жена? – безобидно спросила девушка.

Вильям ухмыльнулся.

- Щебетала о тебе, будто ты чертова скульптура Микеланджело. Уговаривала меня собраться как-нибудь втроем и...

- Достаточно. Я поняла.

Рена почти рассмеялась, её глаза весело блестели.

И всё же, она появилась здесь, в этой стране не для этого. И даже не ради родителей.

- Я слышала, что ты протянул свои кокаиновые сети по всему миру, - похлопала ресницами Эстре.

Вильям шикнул в ответ.

- Вот поэтому я не согласился с энтузиазмом Дарнессы, - прошипел он, тыча пальцем. – Как спать с занозой в заднице?

- Я бы не стала с тобой спать, Вильям, - нахмурилась девушка. – Я не проститутка. Я хочу, чтобы ты на меня поработал.

Мужчина почесал подбородок и расхохотался. Улыбнулись даже телохранители, а посетители заинтересованно поглядели за их столик.

Рена тоже улыбнулась, но без тени веселья. Её улыбка вышла мрачной, а по лицу прошла тень.

- Я работать на тебя? – всё смеялся блондин. – Я – Вильям Диваль – величайший наркобарон мира! Да ты хоть можешь себе представить, какой властью я обладаю?

Эстре слегка склонила голову, во взгляде сквозила сталь. Только один человек в мире мог довести девушку до ужаса, и это был не Вильям. Вильям должен был стать обычной пешкой в игре Рены, и совсем неважно каким влиянием он обладал.

- А представь, чем обладаю я, если пришла на встречу с тобой без охраны, - лукаво улыбнулась девушка.

Это был шаг к началу активной мозговой деятельности мужчины. Высокомерным ублюдком он никогда не был, и думать умел. А думать сейчас было необходимо.

На его лице по-прежнему светилась улыбка, но голубые глаза сощурились. Мужчину настораживала неизвестность. Почему она одна? Почему? Почему? Почему? Он знал Рену достаточно, чтобы утверждать о её хитрости. Она могла придти сюда без охраны, чтобы просто обдурить Вильяма, а могла... что могла? Могла сделать ловушку. И оба варианта были одинаково возможны.

- Ладно, мисс Эстре, - Диваль откинулся на спинку кресла. – Предположим, я слушаю.

Брюнетка некоторое время лишь молча оглядывала бар скучающим взглядом.

- Есть некоторая угроза со стороны мистера Рейна, - чересчур драматично вздохнула она. – Я хочу, чтобы твои люди были моими ушами и глазами на его территориях. Разумеется, не бесплатно.

Вильям вскинул брови.

- Ты, что, хочешь, чтобы мои люди следили за президентом? – недоверчиво переспросил он.

- Ну, ты ведь обладаешь такой огромной властью, - Рена вернула ему его же слова. – Понаблюдать за главой умирающего государства не так уж и сложно, верно?

Лицо Диваль перекосилось.

- Я хочу знать каждый его шаг, даже то, как он ходит в туалет, - продолжила девушка и написала на салфетке сумму, которую выплатит Вильяму.

Мужчина попытался сделать бесстрастное выражение лица, но Рена уловила блеск в его глазах.

«Вот ты и попал на крючок, милый-милый Вильям» - пронеслось в сознании мурлыканье сущности.

Долгую минуту Диваль изучал лицо Эстре.

- И дай угадаю, - тихо сказал он. – На случай, если я не соглашусь, у тебя тоже припасен для меня неприятный сюрприз?

- Хочешь проверить?

- Может быть, однажды.

- Так ты согласен?

- Да.

Рена просто кивнула, хотя мысленно хохотала до изнеможения.

Её имя работало на неё. На деле, у Эстре не было никаких сюрпризов для Вильяма. Он сам вырыл себе могилу. А без охраны Рена просто потому, что никого не взяла с собой на курорт.

Конечно, у неё всегда была сущность, но воспользоваться ей в местном баре было бы слишком рискованно. Да и Дарнесса бы не простила. За Вильяма женщина бы вспорола Эстре горло.

* * *

Еще два дня Рена нежилась на песчаных берегах и в объятиях матери, попутно обговаривая все детали с Вильямом. Она не особо скучала по столице и родной стране.

Здесь все люди улыбались и танцевали у моря. Веселились сутками напролет. Эстре тоже подхватывала ритм такой жизни, кружилась в танцах с незнакомцами и громче всех смеялась. Встречала рассветы и провожала закаты, ужинала с родителями. Впервые, за долгое время Рена чувствовала себя легкой и свободной.

Гуляя по горячему песку, Андрес болтал с дочерью. Её сарафан развивался на ветру, оголяя загорелые ноги, а пальцы сжимали бретельки сандалий.

- Здесь хорошо, - выдохнул отец, улыбаясь заходящему солнцу. – Мы не скучаем по родине, хотя иногда хочется увидеть снежную зиму. Но очень скучаем по тебе.

Рена вырисовывала ногами незамысловатые узоры на песке. Она взглянула на отца.

- Да, знаю, - тихо ответила девушка. – Я не могу приезжать чаще.

Андрес кивнул, мягко улыбаясь.

- Мы знаем одну Рену Эстре, а мир знает другую Рену Эстре, - сказал он. – Я знаю, что твой путь не простой. Твой взгляд так же, как и запястья, испещрен шрамами. Сначала погиб Филипп, потом ушел Валерио, и бог знает, сколько еще было потерь. Но ты всегда должна понимать, ради чего всё это. Ради богатства? Нет. Ради свободы. Компания должна сделать тебя свободной, а не закованной в цепи.

Рена легонько улыбнулась, глядя на отца. Но руки спрятала за спиной. Когда он только заметил?

Говорить о свободе было проще, чем воплощать её в жизнь. Столько ответственности и обязанностей Эстре не могла переложить на кого-то другого.

- «StarLine» больше, чем просто компания, - призналась девушка.

- Да. Это надежда страны на спасение. Мир ненавидит нас и постоянно ставит подножки. Ты для нас, как очки. Пока очки есть, мы видим подножку и перескакиваем её. Но когда очков не станет, мы не сможем не споткнуться.