Приправа со вкусом лайма [18+]

Меня разбудил запах розмарина и свежеприготовленного стейка. Разлепив глаза, потерла их левой ладонью и громко зевнула. Все, что было — просто сон. Пошарив рукой по кровати, слабо пролепетала:

— Игорь...

Ответа не последовало. Наверно ушел в душ. Так, стоп. Присев, посмотрела по сторонам. Незнакомая комната и полная темнота. Местами через шторы освещалась мебель. Потянувшись к тумбочке, нажала на кнопку и загорелся свет. Пришлось поморщится, но, когда глаза привыкли, ещё раз осмотрела помещение. Черт. Это был не сон. Желудок скрутило от осознания. Меня действительно забрали родители и заперли в неизвестном доме с решетками на окнах. Упав обратно на подушки, попыталась вновь уснуть и забыться. Не верить в происходящее. Из уголков глаз потекли слезы бессилия и одиночества. Все вернулось на круги своя. О моем детстве могут мечтать многие. Богатые родители, дорогие шмотки, знаменитые учителя, элитное образование. Любая девушка хочет жить такой жизнью, где ты можешь получить все, что ты хочешь. Но не я. Окунаясь обратно в детство, сжалась в комок. Память злорадно отправляла назад, показывая меня маленькую.

— Виктория! — прикрикнула мать, когда я ошиблась в комбинации на клавишах. — Ещё раз! Ты разучиваешь мелодию целую неделю и всегда совершаешь ошибку в одном и том же месте! — она злобно швырнула журнал на столик и встала с кресла. — Мы платим не за то, чтобы ты бездарно играла на важном вечере. Агафья Матвеевна, у вас осталось три дня. Сделайте с этим что-нибудь!

Недовольно сморщив нос, мама отвернулась и последовала прочь из гостиной, где стоял огромный рояль. Я опустила голову вниз, смотря на свои маленькие ручки. Шмыгнув носом, тихо вздохнула.

— Давайте начнем ещё раз, — скрипучий противный голос учительницы оглушил.

Она мне не нравилась. Жёсткие методы воспитания, строгие костюмы и до боли мерзкий тон. Вздернув подбородок и скрывая слезы, смотрела на ноты и замахнулась пальцами над клавишами, как меня пронзила боль. Привычный удар линейкой.

— Пальцы, Виктория.

Я неправильно их согнула перед тем, как начать играть. Шлепок. Ещё один удар прошёлся по спине.

— Осанка, Виктория.

Раз за разом. Совершая ошибки, получаешь удары. А если играешь превосходно, то одобрительный кивок. Занятие продолжалось около трёх часов. Ожидать будильника — адская каторга. Особенно для ребенка. Поднимаясь наверх в комнату, ловила недовольно поджатые губы отца и свирепый взгляд матери. Приходя к себе, я закрывалась в маленьком шкафчике. Там, я пряталась от всего мира и тихо плакала. У нас работала домработница по имени Дарина. С ней никогда не было проблем в общении. Она рассказывала мне об обычной жизни за пределами роскошного мира. На вид ей было лет двадцать. Веселье, танцы, и свобода. То, о чем, я могла только мечтать. Мой мир рухнул впервые, когда выяснилось, что ее уволили. Я сидела на лестнице, схватившись за балясины и слушала крики родителей. Они выгоняли ее из дома по причине воровства. Но это было не так. Просто им не нравилось, что домработница тесно общается с ребенком и запудривает мозги.

Прогоняя наваждение прошлого, повернулась на другой бок. На новом подносе заботливо стояла тарелка с мясом, картошкой, овощами. Два стакана: с водой и апельсиновым соком. На десертном блюде кусочек сладкого пирога. В животе заурчало. Чертыхнувшись, вылезла из-под одеяла. На ватных ногах дошла до второй тумбы и посмотрела сверху на еду. Затошнило. Стресс даёт о себе знать. Разбросанные вещи заботливо собраны в стопку и лежали на комоде напротив зеркала. Выдвинув ящик, достала полотенце и поискала взглядом ещё одну дверь. Своя ванная комната. Держась за стены, доковыляла до нее и взялась за ручку. Отворив ее, взглянула и обречённо выдохнула. Душевая кабина, раковина, туалет. Стены из плитки в виде мраморного узора. Приторно-сладко. Никогда не любила мамин вкус. Лет в десять мы переехали в квартиру - продав дом. Им пришлось принять это решение, чтобы чаще задерживаться на работе. Там то и началось веселье. А теперь возвращаемся туда, откуда все началось. Фыркнула, и подошла к кабине. Дёрнув рычаг, вода шумно потекла вниз к стоку. Я бы самостоятельно не смогла принять душ из-за травмы. На душе скребли кошки. Мне не хватало подруги, которая была бы рядом и поддержала. Я скучала по ним, как никогда в жизни. Особенно по Фролову. Рассказал ли он о том, что случилось? Как мне вернуться, если шанс невелик? Стянув с себя больничную одежду, залезла под душ и закрыла глаза. Вода накрыла все тело. Приподняв лицо, погрязла в мыслях и рассуждениях. Очередная вспышка воспоминаний залезла в голову, будто мелкий паразит.

Усевшись за стол, посмотрела в тарелку. Спагетти с фрикадельками под томатно-кислым соусом, приправленные итальянскими специями и сыром пармезан. Дарина заботливо положила рядом тканевую салфетку с приборами и поставила стакан апельсинового сока.

— Ешьте, Виктория. Обещаю, что будет очень вкусно, — мягко улыбнулась девушка и отошла в сторону.

Я подняла взгляд за окно. Зелёная трава, раскачивающиеся качели на участке, привязанные к ветке дерева и огромный круговой бассейн. Рядом лежал красный надувной мячик. Солнце пробирались сквозь кроны деревьев, усаженные вдоль забора. Цветы развернули свои макушки и грелись, словно питались энергией. Птицы прыгали по земле в поисках еды. На первое время родители отправили меня на домашнее обучение, а потом уже ждала школа средних классов. Тихо вздохнув, взяла вилку в руку и накрутила пасту на зубчики. Поднеся ко рту, откусила кусочек маленькими зубами и прикрыла глаза от удовольствия. Обедать в одиночестве привычное для меня дело. Родителей никогда не бывало дома, поэтому росла с персоналом. Они стали для меня семьёй. Раньше у нас работала нянечка, когда я была совсем крохой. Сейчас обязанности упали на домработницу. Она везде и всегда была со мной.

— Вкусно! — воскликнула я, наматывая вторую или третью порцию в рот.

— Я очень рада! — она заулыбалась шире. — Хотите научу вас готовить?

— А мне можно? — вскинула голову. Мои глаза горели от чего-то нового.

— Это будет наш секрет! — протянула мизинчик для скрепления обещания.

— Хорошо! — я довольно подпрыгнула и вернулась к обеду, предвкушая, как меня пустят на кухню. Святая всех святых.

После занятий, мы шли по коридору за руки. Запах разносился по всему дому. Наш личный повар всегда приходил заранее, чтобы приготовить ужин и завтрак. Двери на кухню отворились, и я осторожно переступила порог.

— Доброго дня, дорогая Дарина! — с акцентом поздоровался мужчина, не поворачиваясь лицом. Он склонился над плитой и убавлял огонь, а потом добавил в сковородку какую-то приправу тремя пальцами.

— Привет, Август! Я не одна, — тихо сказала она и подмигнула мне.

— Не одна? — удивлённо приподнялся на носочках и повернулся. — О, госпожа Виктория! — он криво улыбнулся.

Его улыбка говорила сама за себя. Персонал недолюбливал нашу семью за их отношение. Я это понимала, будучи маленькой. Им приходилось приветливо улыбаться, молча кивать, и соглашаться со всеми решениями. Никто из них не воспринимал меня серьезно. Как-то услышала разговор Дарины и Нины. Вторая взбивала диванные подушки и возмущалась о моей избалованности, хотя у меня и в мыслях не было капризничать или указывать. Сама заложник обстоятельств. Опустив голову, тихо ему сказала:

— Здравствуйте.

Мама учила обращаться с ними, как со второсортным мусором. Они работают на нас и не могут быть нашими друзьями или членами семьи. Те, кто платят, всегда будут выше остальных. Вцепившись в руку домработницы сильнее, желала провалиться сквозь землю или убежать куда глаза глядят. Не люблю пристального внимания. Никто не виноват, где ему родиться и, если так суждено, никто и не исправит ситуацию. Но неприятное ощущение подливало чувство вины.

— Я обещала научить ее готовить, — объясняла Дарина, прижав меня к себе и положила руки на плечи. — Мы воспользуемся кухней?

— Она хочет научиться? — его черные брови взлетели от изумления.

— Мне нравится, как вы готовите, — упрямо подняла голову и посмотрела на него снизу вверх. — Очень вкусно. И приправы...они отличаются друг от друга, — схватилась пальцами за платье.

— Буду рад помочь, — Август присел на корточки, чтобы стать ближе и заглянул в глаза. — Какое блюдо вам больше всего нравится?

— Пюре с кисло-сладким мясом, — кивнула ему и увидев озорную улыбку, сама растянула губы, но глаза опустила в пол.

С того самого момента началась моя любовь к готовке. Они учили раз за разом разным направлениям. Единственное условие, что нарезать и делать что-то руками — нельзя. Стать поваром целое искусство, а оно требует невероятных жертв. Ожоги, порезы, аллергии. Зная, что мне приходится играть на ненавистном рояле, мы не могли так рисковать. Тем более учение проходило в тайне от родителей.

Меня вытянула из воспоминаний горячая вода. Отпрыгнув назад, рассмотрела ванную комнату. Пар распространился по стенам и остался на зеркале плотным слоем. Оставаться надолго нежелательно из-за гипса. Чертыхнувшись, наскоро помыла голову и тело здоровой рукой и выползла из душного пространства. Желудок скрутило сильнее. Он вовсю намекал о том, что надо поесть. Не хочу быть в одиночестве, поэтому решила, что пора бы спуститься вниз. Еда, оставшаяся в комнате, наверняка, остыла.

***

Спускаясь вниз осторожными неуверенными шагами, уловила напряжённую атмосферу дома. С первого этажа доносился запах выпечки. Остановившись в пролете внизу, осмотрела холл и двинулась на аромат. Обходя лабиринтовые повороты, наткнулась на дверь и услышала голоса. Пару звонких женских и один мужской. Подняла руку, чтобы постучать, но дверь неожиданно открылась и напротив меня оказались ярко-голубые женские глаза.

— Виктория? Вам что-то понадобилось? — озираясь по сторонам, тихо спросила незнакомка.

Оглядев ее с головы до ног, поняла, что она одна из домработниц. Накрахмаленный фартук и чёрное хлопковое платье. Светлые волосы собраны в тугой пучок и скрыты невидимками.

— Я бы хотела перекусить, — отрешённо заявила я, и заглянула через плечо. — Можно?

— Да-да, — она отошла на пару шагов и пропустила меня вперёд. Краем глаза уловила движение. Видимо, девушка, пыталась остановить разговор между остальными и переключить внимание в мою сторону.

Мужчина лет шестидесяти пританцовывал у плиты и напевал итальянскую песню, качая в такт головой. Другая девушка со смуглой кожей ела яблоко и стучала ногой. Я оглядывалась. Небольшая светлая кухня с выходом на двор. Столешница шла буквой П по всей площади и изогнулась в конце у окна. В центре стоял остров, на котором лежали продукты, доски, ножи и вся остальная кухонная утварь. Немного современной техники и пару растений в помещении. Неброско и в меру минималистично. Справа висели ящики с посудой, а слева три высоких шкафа. Один из них широкий, куда воткнута духовка. Оттуда и шел запах, который меня привлек. На плите повар оставил пару кастрюль, а на сковороде тушил мясо. Время, когда я спускалась было поздним и ужин прошел, не уж то на завтра готовил? Первая девушка подошла к небольшому магнитофону и выключила песню.

— Юль, ты чего? — возмутилась вторая и развернувшись, оторопела на месте.

Ее черты казались мне знакомыми. Смуглая кожа, похожая на загар. Кудрявые длинные волосы, но собранные в гульку. Узкие глаза, подведенные черным карандашом в виде стрелок и карий оттенок. Прищурившись, всмотрелась в лицо. Она чем-то была похожа на Дарину. Молодая, худенькая и высокая.

— Здравствуйте, — кивнула она и я ответила тем же.

Мужчина тщательно тряс сковороду в руке и когда только убавил огонь, обернулся. У меня перехватило дыхание. Серый тусклый взгляд пронзил стрелой. Морщины по всему лицу. Широкие скулы, слегка короткая борода и пухлые губы. Волосы внизу закручивались в завитки. Где-то прослеживалась седина. Я не могла поверить.

— Август... — прошептала губами, не отрывая взгляда.

Мой первый учитель. Тот, кто заставил полюбить кулинарию. Мы смотрели друг на друга. Слезы застилали глаза. Повар чьи блюда приготовлены с особой любовью и педантичностью. Знаменитая курица, томленая в духовке, заставляла всех кусать пальцы. Видеть его перед собой — это получить приз за первое место. Он медленно расплылся в улыбке, будто на меня смотрел отец. Не то холодное чудовище, имеющее выгоду, а тот, который рад встрече после долгого отсутствия. Родной человек никогда не скажет мне добрых слов. Не обнимет. А Август подошёл и крепко обнял. Сжимал настолько сильно насколько возможно. Крупные руки обвивали спину. Как же я скучала по нему и по Дарине все эти годы. Они были для меня настоящей семьёй. Дарили теплые воспоминания, смех, улыбки и объятия. Пока все это не разрушилось в один миг. Шмыгнув носом, слабо улыбнулась и отстранилась, чтобы взглянуть в глаза. Слезы стекали по щекам, но плевать, ведь здесь есть хотя бы один человек, который важен и нужен. Я не одна.

— Вики, — с акцентом обратился он и смахнул слезы, — я так рад тебя видеть. Как же ты выросла, la mia ragazza*. (*Моя девочка)

— Я тоже... — улыбнулась уголками губ. — Но как ты тут оказался?

— Меня наняли твои родители, когда рассказали о помолвке, — он склонил голову.

— О помолвке? — брови взлетели верх от изумления. — И когда они сообщили тебе об этом?

Август задумался, будто вспоминал их разговор и нахмурил лоб.

— Где-то пару недель назад, bellissimo*. (*Красавица)

— Вот как...

Они изначально подготовили для меня настоящий ад. Ещё две недели назад я была самой счастливой девушкой, а теперь меня хотят выдать замуж за неизвестного жениха. Надо бежать отсюда. Придумать план и оказаться незамеченной. Хотя это окажется проблемой, ведь на улице стоит охрана и обойти их будет трудно. Особенно, если они получили приказ не выпускать и внимательно следить за моими передвижениями. Черт.

— Познакомься с... — повар обратился ко второй девушке, что сидела на столе, но она тут же спрыгнула и сложила руки в замок, успев выкинуть огрызок в мусорку.

— Ева, — представилась она и склонила голову вперёд в поклоне.

В груди защемило. Почему ее внешность настолько похожа на няню. Я вглядывалась в черты и заметила еле заметную родинку. У Дарины была точно такая же и в этом же месте. Неужели она?

— Она дочь Дарины, дорогая, — сообщил мне Август, по сей видимости наблюдая за реакцией и с каким любопытством я ее разглядывала.

— Неужели?

В груди разлилось тепло. Она всегда мечтала о дочери и говорила, что обязательно встретит жениха и если Бог даст возможность, то родит прекрасного ребенка с таким же чутким сердцем, как у меня.

— Приятно знать, что у нее получилось, — добавила я и улыбнулась уголками губ.

Шесть глаз непонимающе посмотрели в мою сторону и нас отвлек от разговора грохот за пределами кухни. Домработницы всколыхнулись и побежали на звук, а Август устремился в подсобку. Прикусив губу, заметила на столешнице оставленный телефон. Стоило ли мне быстро написать Соне смс и стереть сообщение? Сомнения вгрызались мелкими зубами, а мозг отчаянно перебирал варианты. Либо меня поймают, либо же придется потерпеть и придумать план побега. Пойти ли на риск? А вдруг, я не успею стереть сообщение и тогда девушке не поздоровится. Зная своего отца, он явно не будет разбираться, как в том случае с няней, а быстро вышвырнет прочь если не убьет ее. Сердце панически долбилось о ребра. Придется выбирать. Подойдя к мобильнику, разблокировала его и удивилась, что нет пароля. Посмотрев по сторонам, заметила ещё одну дверь и спряталась в маленькой коморке для швабр. Зайдя в смс, написала текст:

"Соня, это Вика. Я нахожусь хрен пойми где. Меня забрали родители. На окнах решетки и везде охрана. Попробуйте пробить этот номер телефона, чтобы найти местоположение. Одной мне не выбраться. На телефон не звонить и не писать, так как он не мой. Передай Фролову, что..."

Не успев дописать, услышала лишний звук. Черт. Быстро отправив сообщение ей на номер, залезла в настройки, дождалась уведомления, прижав ладонь к динамику, не выдавая себя. Нужно немедленно удалить. Ища нужную команду, подтерла исходящие и вернулась к рабочему столу. Надо как-то незаметно вернуть телефон обратно. Запихнув в карман домашних штанов сотовый, взяла первую попавшуюся швабру и вылетела из своего укрытия с криками.

— Я не дамся тебе!

На меня уставились два испуганных женских глаза. Ева побледнела и подняла руки в защите.

— Виктория...

— Ох, прости, я думала... — убрала швабру в сторону и через два шага уже стояла у того самого стола, повернувшись к нему спиной, залезла рукой в карман, — это какой-то грабитель. Вы убежали, и единственное что пришло мне в голову, это спрятаться. Но когда услышала шаги, то, — заговаривая зубы, вернула телефон на место, будто он и не был тронут, — решила выбежать и хоть как-то защититься. Жаль, что там были только швабры.

— Отчаянный поступок, — она покачала головой, а в кухню вошёл Август с дробовиком на плече и вторая домработница — Юля.

— Ого, — присвистнула, увидев оружие. — Да, кидаться на "грабителя", — сделала пальцами кавычки, — с тряпкой, вместо пистолета и правда отчаянно. Если бы он был вооружен, то явно бы не испугался блондинки с этим...

Я качнула головой в сторону палки и усмехнулась. По кухне раздался смешок. Август убрал дробовик обратно в подсобку, а я намотала на ус, где если что взять оружие для самозащиты.

— Ты всегда была с характером. Ragazza pazza*. (*Сумасшедшая девочка) — Хохотнул повар, поправив волосы пальцами.

— В этом вся прелесть.

Ева взяла свой телефон, и он пиликнул. Сердце упало вниз. Что если это Вишневская написала? Прикусив губу, опустила глаза в пол и мигом начала перебирать варианты ответа.

— Опять твой ненаглядный кавалер, милая?

— Да, — она взвыла и закатив глаза, сморщила лицо. — Ненавижу приставучих пошлых парней.

Юля оглядела нас всех ещё раз и задала вопрос:

— Вы, вроде, хотели перекусить?

Желудок коварно проурчал.

— О! Дорогая, ты разве не ужинала? — оживился Август, хлопнув в ладоши. — Ева приносила тебе поднос.

— Да, но из-за этого, — указала на руку в гипсе, — мне сложно резать мясо.

Реальность подбила новым ударом. На мгновение я и забыла о травме и словах врача. Устало опустившись на стул, прижала руку к груди и тихо вздохнула. Вся надежда на нормальную счастливую жизнь подтерлась ластиком, как у художника, когда он рисует эскиз новой картины. Мечта останется мечтой.

— Что случилось? — Август присел на корточки передо мной и заглянул в глаза, приподняв лицо за подбородок.

Он постоянно делал этот жест, когда я была маленькой и у меня что-то не получалось. Заботливо, и по-отцовски. Переведя взгляд, улыбнулась уголком губ. Внутри все кричало: "Расскажи ему! Он поймет", а другая половина скандировала: "Не смей говорить! Ты его ученица, не оправдавшая надежд!". Одна половина разума металась испуганным зверьком в клетке, а другая половина превратилась в хищника в защите перед опасностью. Отчаяние, боль, скованность. Что человек чувствует когда совсем одинок со своей проблемой? Что человек ощущает, когда понимает, что никто не поймет и не поможет? Безысходность. Мир, в котором я раньше жила, наполненный красками, а теперь вокруг серый туман. Не знаешь куда идти и верна ли тропинка впереди, либо же стоило переждать и дождаться, но задней мыслью понимаешь, что времени нет, иначе тьма и туман поглотят всецело. Отныне моя жизнь будто не принадлежит мне. Что теперь будет с нашими отношениями с Игорем? Что будет с моим будущим? Что будет, если меня правда выдадут замуж, и я буду в золотой клетке до конца жизни?

— Я растеряна. Просто не знаю и не понимаю, что мне делать. Вчера я лежала в больнице, — прикрыла глаза и тихо лепетала. — Меня украли собственные родители, пригрозив человеку, которого я люблю — пистолетом. А потом сказали, что нужно выйти замуж за какого-то непонятного жениха по расчету...

— Ох, милая, я уверен, что все решится в лучшую сторону. Да, я не могу изменить твою жизнь, но знаю точно, что ты сильная и выберешься из капкана. Обещаю, что помогу чем смогу. И ты никогда не останешься одна, — он стёр пальцем слезу с щеки и покачал головой.

Никто ничего не изменит. В какой-то момент мозг смирился с тем, что меня ждёт. Здоровая рука обвисла, словно тряпка и устало вздохнув, дала все же волю слезам. И здесь, на кухне, тайна, которая пугала меня больше всего на свете вырывалась наружу. Страх, сомнения и печаль завывали новыми всхлипами. Грудь разрывало невидимыми "когтями". Две домработницы и повар старались поддержать загнанную в угол напуганную девушку. А я же надеялась, что выберусь из порочного алчного круга.