Приправа со вкусом лайма [18+]

Всю ночь на пролет мы целовались, разговаривали по душам и смотрели друг на друга. Изучали на другой иной волне. Утром Громов забрал Фролова с собой, чтобы я могла поговорить с Соней наедине о случившемся. Она пока спала в своей комнате, а я делала завтрак и пила кофе. Прошлый диалог оставил отпечаток. Он делился со мной своими ощущениями и чувствами. Я никогда не видела его таким нежным и заботливым. Хоть и присутствовало смущение у обоих, мы все равно шли через все преграды и страхи. Игорь оказался не таким, как я его представляла и видела на людях. Заглядывая в глаза в полутьме, они горели новой жизнью. Светились, словно звезды на небе. Голос местами подрагивал и хрипел, но это придавало ему сексуальность. До всего этого, я не знала, что такое отношения. Первый этап, когда человек узнает другого. Позволяет ему касаться себя. У меня горели щеки, губы растягивались в улыбке, а душа танцевала. Разум полностью отключался, когда он гладил пальцами плечо, а моя голова покоилась на его руке. Прижималась щекой к груди, слушая в тишине биение сердца. Пульс зашкаливал, отбивая ритмы в ухе. Я чувствовала его, будто залезла под кожу. Игорь принимал и отдавал себя полностью, словно отчаявшийся рыбак на пирсе перед океаном. Ему было абсолютно плевать на осторожности. На правила, на границы. Он стал психом, который дорвался до своего трофея. Фролов сорвался, как и я сама. Коснувшись подушечками пальцев до припухших губ, невольно улыбнулась, вспоминая поцелуи. Проснувшись утром, думала, что все это сон. Иллюзия, в которую сама себя загнала. Страшно было открывать глаза и понять, что ничего не было. Но нет, он зашел в гостиную, вытирая голову полотенцем, наклонился и заново поцеловал. Маленькие фейерверки в животе взрывались от близости с ним. От запаха зубной пасты, кофе и сигарет. Твою мать, у меня сносит крышу. Почему я раньше не позволяла ему? Почему не рисковала и не давала возможность испытать того, что есть сейчас? Винила себя за прошлые ошибки, а с другой стороны останавливала и говорила себе, что все должно быть так, как есть. Возможно, поторопившись в прошлом, мы бы совершили множество ошибок. Возможно, мы бы играли чувствами друг друга. И тут, ни с того ни сего в голову ураганом ворвались другие мысли. Как теперь быть с курсами. Мы два соперника, а победитель будет только один. Нам придется сражаться, зная, что только-только начинаем новый виток жизни. Перед тем как завтра вернуться, нам придется обсудить тактику. И наш спор, я проиграла его. Сдалась под натиском собственных чувств. Могу ли я считать себя неудачницей, если все, что планировала ранее, уничтожила одним поцелуем? Или могу назвать себя счастливой, если решила рискнуть и наплевать на все? Паника поднималась из глубин. Развернувшись к раковине, схватилась за столешницу и зажмурила глаза. Сомнения одолевали, и тревога поднималась выше и выше. Беспорядочные, сумбурные мысли вгрызались в сознание, крича об ошибке. О том, что, растворившись полностью в нем, смогу потерять и себя. Стало дурно. Разум сигнализировал о мечте. О разрушенных надеждах. Телефон пиликнул, и я вновь вернулась в реальность, отогнав безумство и страхи. Потянулась рукой за сотовым, и разблокировала его. Сообщение от Игоря. Несколько слов и он будто понимал, о чем я думаю. Как он это делает? Прочитала раза три прежде, чем до меня дошел смысл слов. «Мы справимся вместе. Просто доверься мне и не забывай бороться за свои мечты, лягушонок». Я открыла облако сообщений и напечатала ему ответ, покусывая щеку от нервов.

— Доброе утро, — сонно зевнула Вишневская, разминая шею ладонью.

Отложила телефон в сторону и посмотрела на нее. Мятая футболка, бриджи до колен и разбитое состояние. У нее огромные синяки под глазами. Сухие потрескавшиеся губы и потухшие от горя глаза. Лицо осунулось из-за того, что она не ела долгое время и даже схуднула из-за стресса. В последний раз она была в таком состоянии, когда Макс сделал ей больно.

— Доброе, дорогая. Как ты?

Отодвинула табурет, присела за стол, сложив руки на поверхности. Морально, я не была готова рассказывать все подробности, но понимаю, что она обязана знать хотя бы малейшие тонкости. У нас никогда не было секретов.

— Хреново. Голова раскалывается, — Соня устало улыбнулась и печально уставилась на пустую чашку Громова.

— Знаю. Жаль, что завтра мне нужно улететь, — вздохнула и взяла ее за руку. — Ты справишься?

— Я безумно счастлива, что ты приехала. Что ты жива и снова со мной, — ее глаза намокли от подступившихся слез.

Приходилось сдерживаться, чтобы не расплакаться вместе с ней.

— Прости, что я тогда вот так уехала. Мне нужно было, понимаешь?

— Да. Я не сержусь и не обижаюсь, но пожалуйста, Вик, лучше говори все сразу, и мы поможем. Я помогу тебе справиться с любой болью.

— Договорились, — расплылась в подбадривающей улыбке и сжала ее ладонь.

— А теперь, — Вишневская хитро прищурилась, — расскажи-ка мне, что у вас тут произошло?

Я опустила взгляд в пол. Признаться куда сложнее, чем злиться и высказать свой гнев. Сердце билось очень быстро. Мысли вдруг стали туманными. Прошло минуть пять пока собиралась, а может и больше. Соня терпеливо ждала, когда признаюсь не только ей, но самой себе в том, что происходит между мной и Фроловым.

— Мы...

Подгоняла себя невидимым кнутом. Подбадривала и заставляла сказать. Я смогу. Ну же. Давай.

— Мы поцеловались, — выдохнула.

Подняв глаза, увидела ее милую солнечную улыбку и нежный теплый взгляд.

— И? Что ты чувствуешь?

— Честно, я не знаю, — растерянно пожала плечами и потянулась за сигаретами, отпустив ее руку. — Все слишком быстро.

— Понимаю.

— Страшно, — откровенно призналась.

— Почему? — ее брови взлетели вверх от изумления.

— Я не знаю к чему это приведет, Сонь. До твоего прихода, боролась с кошмарными мыслями, что могу совершить ошибку, которая будет стоить мне мечты, понимаешь? Что если, рискнув, могу себя уничтожить? Я теперь совершенно не знаю, что делать с курсами и как мне быть, — тараторила, запихнув сигарету между губ и начала щелкать ногтем заусенец.

— Так. Выдохни. Успокойся, — покачала она головой. — И послушай меня внимательно.

Кивнула и собрала всю волю в кулак. Чувствую себя маленькой девочкой, которая разговаривает с кем-то взрослым. Вишневская очень изменилась и если раньше, я ее наставляла на путь истинный, то теперь мы поменялись ролями. Вместо забитой серой мышки передо мной сидела взрослая девушка, которая знала, что она хочет. Их отношения развивались быстро, хоть и с причиненной болью, но я видела ее счастливые глаза на фотографиях в телеграме. Кольцо блеснуло на пальце, и я улыбнулась. Безумно рада за них. Но отличие меня и Сони в том, что у нее как таковой не было мечты. У меня же она есть. Все детство приходилось доказывать родителям, и они все равно делали по-своему. Заставляли делать то, чего мне не хотелось. Мои мечты рушились от одного их «нет». Мама все время причитала о браке. О том, что нужно выйти замуж за состоятельного человека, чтобы потом ни в чем себе не отказывать. Но я не такая. Я не могу заставить себя самовольно сесть в клетку и дожидаться, когда мужчина что-то позволит. Мне хочется добиться всего самой. Сидя на кухне, была полностью растерянной. Настолько, что голова разболелась от навязчивых мыслей.

— Я видела, как ты на него смотрела, Вик, — начала Соня, а я замерла, выдыхая сигаретный дым. — С самого начала, как только мы познакомились на вступительных экзаменах. Ваша неприязнь усиливалась, но в тоже время, химия росла вместе с ней. Когда мне намекнул Громов о ваших чувствах друг к другу, я честно поначалу даже не поверила, но решила тоже присмотреться. И знаешь, очень переживала, что стена между вами так и не рухнет. Фролов не такой, как остальные парни и ты это знаешь. И это тебя в нем и привлекло.

У меня щелкало в мозгах. Все, что она говорила имело смысл. Я отрицала. Она права. Я бежала от себя, а не от него.

— Ты тоже не подарок, но он готов на все, чтобы быть с тобой. Я видела, как ты смотришь на него, а он на тебя. Как ты в тайне от всех брала одеколон и брызгала на подушку лишь бы чувствовать его рядом.

— Ты знала... — в ужасе уставилась на нее.

— Да. Но ничего не говорила, потому что нужно было чтобы ты сама все поняла. Он когда узнал, что ты уехала, чуть не опустился на дно. На то дно, из которого сложно выбраться, Вик. Он влюблен в тебя. Не смотря на то, как ты ему намекала на статус в обществе и денежную значимость на банкете. Игорь собрался, сдал анкету на курсы и полетел за тобой. Он хотел заполучить тебя. Не для игрушки, как ты думаешь, а по-настоящему. Поэтому, доверься ему. Дай ему шанс, и ты увидишь, насколько можешь быть счастлива. А мечта, о которой так переживаешь, никуда не денется. Он не будет душить ее в тебе, поверь мне. Перед полетом, я как-то разговаривала с ним и спросила, что будет, если он тебя добьется...

Дыхание остановилось. Пазл собирался воедино. Фролов говорил мне правду и ни разу не солгал.

— И что же? — кашлянула, прочищая горло и выкинула окурок в пепельницу.

— Он уничтожит всех, но сделает тебя самой счастливой и воплотит все, о чем, ты только будешь мечтать.

Я не знала, как реагировать на все, что она сказала мне. Никогда в жизни меня не любили просто так. Все, что он кидал мне в ответ в наших перепалках – ложь. Он не считал меня какой-то странной, тварью или дрянью. Он думал иначе и скрывал свои настоящие чувства под маской идиота и кретина. Мир перевернулся и облил ледяной водой всех океанов. Кто же ты такой, черт возьми? Какой ты, Фролов? Вздрогнула от открывающейся входной двери. На порог первым зашел Громов с пакетами в руках. Он наскоро разулся и улыбнувшись, подошел к своей невесте. К той, кто дарит ему любовь, и он дает ее в ответ. А следом за ним шел Фролов. Я смотрела на него не отрываясь. Серые глаза внимательно следили за моей реакцией. Брови чуть сдвинулись, словно он в тайне знал, что во мне бушует шторм. Уголок губ дернулся. Поставив пакеты на пол, он подошел ближе и склонившись над моим лицом, прошептал:

— Давай узнаем друг друга получше.

Согласно кивнула и улыбнулась. Теперь стало все понятно. Его губы накрыли мои и легкий, трепетный поцелуй, растворил все подозрения и колебания. Он стал моим рыцарем, освободив из самой высокой башни.

***

— Фро...Игорь, — обратилась к нему, залезая с ногами на диван.

Мне предстояло привыкать называть его по имени, а не по фамилии.

— Звучит так, будто я в чем-то провинился, — он уселся рядом и вытянул руку на спинке дивана. — Называй, как тебе удобнее.

— Ну, вообще-то принято по имени, но мне просто непривычно. Иногда люди придумывают прозвища друг другу, — пожала плечами и сдержала смех от его реакции.

— О нет, уволь меня. Я не хочу быть каким-нибудь пончиком или зайчиком, — фыркнул.

— А что? Вполне мило, — ехидно заулыбалась и пододвинулась к нему ближе. Положив ладонь ему на грудь, вытянула указательный палец и провела им по футболке у горла, прошептав: — Зайчик, котик или китенок?

— Мы вроде не в зоопарке, — его зрачки расширились от моего прикосновения.

— Тогда почему ты называешь меня лягушонком? Из-за того, что я в команде аутсайдеров?

— Нет.

— Тогда почему? — залезла к нему на колени, мысленно удивляясь своему поведению.

— Потому что у тебя есть милая пижамка с лягушками, — он залез пальцами под мой топ и провел ими по пояснице. — Я мечтал, что когда-нибудь сниму ее с тебя и увижу то, что принадлежит мне.

— О...

— Тебя что-то беспокоит? — Фролов притянул к себе ближе и положил голову себе на грудь, а сам начал гладить рукой волосы.

— Курсы.

— И что с ними не так?

— Мы не в одной команде, — напомнила ему.

— И? Соревнования это одно, а отношения другое. Не стоит сравнивать их.

— А у нас отношения? — я дразнила его, от чего получила шлепок по ягодице и улыбнулась. — На самом деле, я не представляю, что мы будем делать.

— Докажи самой себе, что ты сможешь выиграть. Направь свою команду в правильное русло и все получится.

— Боюсь наши взаимоотношения испортились после последней выходки, — усмехнулась. — Особенно с Игнатовым...

— Не смей о нем говорить в моем присутствии, Вика, — резко прервал Игорь.

Я сжалась в комок от неожиданности, но потом подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Что между вами произошло? Почему ты думаешь, что можешь мне запрещать общаться с кем-то? — нахмурилась.

— Я не запрещаю. Но, будь добра, не смей ему давать какую-то надежду или флиртовать.

— Я никогда с ним не флиртовала, — попыталась слезть с него, но не удавалось из-за его рук. — Может, кое кто расскажет мне в чем дело.

— Ты, серьезно, хочешь сейчас это обсуждать? — глаза вспыхнули злостью.

— Доверие, Фролов. Начало отношений – это доверие. Либо так, либо никак. Я понимаю, что между вами есть скрытая война, но пойми и меня. Это не твоя команда и не тебе решать внутренние конфликты. Мне хватает Стрелецкой, которая готова залезть к тебе в штаны, лишь бы выиграть и перетянуть на свою сторону. Мне хватает того, что наши две команды ненавидят друг друга, будто мы из пьесы Шекспира. И если ко всему этому дерьму, вы начнете драться или бросаться, как цепные собаки, то это точно ен поможет мне выиграть и достигнуть своей мечты. Так, что ты выберешь? Свое эго или шанс на победу?

— Он сделал кое-что омерзительное. Давай мы сначала победим, а потом я расскажу тебе все, что потребуется, потому что если мне придется открыть тайну сейчас, то ты не сможешь достигнуть своей цели. И я тебя прошу, будь с ним аккуратна, хорошо? Ему не стоит доверять. Это я могу сказать тебе точно.

Мы смотрели друг на друга в полном молчании несколько минут. В голове возникали фразы Сони, и я вздохнула.

— Окей. Я беру с тебя обещание, что ты мне все расскажешь после окончания курсов. Впредь не встревай с ним в конфликты, ради бога. Мне нужно сосредоточиться, так как неизвестно какие испытания нас ждут. И да, что мы будем делать? Открыто всем заявим, что находимся в отношениях или будем скрывать?

— А как бы ты хотела? — он провел ладонью по моей ноге выше к талии.

— Решай сам, — охнула от его игривого танца пальцами по коже.

— Окей. Еще хочешь что-то обсудить?

— Нет. Просто...

— Что? — он склонил голову и вопросительно посмотрел.

— Поцелуй меня еще раз.

Крючок сорвался вместе со всеми замками. Он снова выпустил демонов на свободу и припал к губам. Хотела ли я торопиться к сексу? Нет. В первую очередь нам предстоит узнать друг друга. Но целоваться мне с ним нравилось. До беспамятства и до головокружения во всем теле.

— Будь осторожна с движениями, детка. Я могу и не выдержать, — прохрипел Игорь в губы, отрываясь.

— Почему же? — невинно заморгала, хотя понимала сказанный смысл, но сердце требовало честного ответа.

— Потому что если мой член сейчас встанет, то будет очень больно. Наша физиология отличается от вашей. И мне придется долго стоять под ледяным душем.

— Ох, извини. Впредь буду аккуратнее, — улыбнулась. — Нам завтра улетать...

— Да. Ты поговорила с Вишневской о свадьбе?

— А? — удивленно проморгалась и вспомнила ее посты на канале. — Не думаю, что она сейчас готова обсуждать. Только вчера были похороны.

— Логично. Ты мне так и не рассказала о дедушке, — напомнил он мне и сердце больно закололо.

— Да...

Я вновь вернулась в детство, когда он находился рядом. Его скрипучий смех отзывался внутри. Ярко-голубые глаза и морщины. Мне до сих пор больно вспоминать о нем. Пусть, мы не так часто виделись, но он единственный кто верил в меня из всей семьи. Единственный, кто хвалил и радовался успехам.

— Все в порядке? Если ты не готова, я пойму, — Фролов нежно обнял меня руками, укладывая обратно на грудь.

— Просто мне сложно. Я никому не рассказывала. Но с тобой могу поделиться.

— Внимательно слушаю, — поцеловал в висок и положил подбородок на макушку, пока я, как ребенок лежала в его объятиях. Как, та, маленькая девочка у дедушки.

— Я не всегда любила рассказы о войне и о том времени, да и он особо не жаловал мне рассказывать подробности. Мой детский мозг не воспринимал особо информацию. Тогда, мне хотелось просто, чтобы меня любили такой, какая я есть. Дедушка занимался спортом всю жизнь. Любил солнце и старые передачи. Он всегда ходил со мной на озеро купаться. На самом деле мне очень стыдно из-за того, что я почти его не знала, а точнее не интересовалась его жизнью. Всегда больше тянулась к бабушке, которая меня не особо воспринимала.

Мой голос в комнате звучал иначе. Смотря в одну точку, тонула в тех воспоминаниях и просто говорила. Выливала ему часть своей души.

— Не знаю, чувствовал ли он мою любовь тогда. Она была другой. Не такой, какую я испытывала к остальным. Я всю жизнь восхищалась им. Пусть он совершал ошибки, к сожалению, людям это свойственно, и никто не застрахован от них в жизни. Мы все их совершаем. Но это не значит, что человек плохой. С детства, дедушка, казался мне таинственным, закрытым и одиноким. Будто его никто не понимал. Будто никто не хотел его понять, выслушать или просто поговорить. Старой закалки и не всем это нравилось. Меня всегда забавляют люди, которым что-то не нравится в другом, и сразу напрашивается вопрос, а что в вас есть такого? Почему вы не думаете, что тоже кого-то раздражаете?

— Люди хотят одного отношения к себе, потому что им неприятно иное отношение. Они будут защищать себя, говорить гадости, ненавидеть, спорить, и обвинять. Из-за боли, зависти, и одиночества. Мы разные, но в нас есть одно общее качество: человечность. А уж, кто как им воспользуется, зависит от самого человека. Кто-то пойдет по головам, наплевав на все, а кто-то будет спасать других, не смотря на внутренние проблемы, — отозвался эхом его голос.

— Именно. Я понимаю, но тогда мне казалось, что он невидимка в собственной семье. Как я. Мы как-то держались вместе и порознь. Если бы я могла вернуть время назад, то я бы сказала ему, как безумно люблю. Я бы многое изменила в своей жизни...

— Думаю, он прекрасно знал, что ты его любишь. Хоть, и не верю в жизнь после смерти, но уверен, что он охраняет тебя, — он погладил по волосам, а я пыталась незаметно смахнуть слезы пальцами.

— Я скучаю по его смеху. По его голосу. По тому, как он веселил меня. По тому, как мы гуляли по парку. По его теплым шершавым рукам и забавной вставной челюстью. Он постоянно пугал меня ею, когда чистил ее. Помню, когда впервые увидела, то заверещала «У дедушки зубы выпали!». Действительно, ведь так думала, а бабушка хохотала и говорила, что у него уже нет своих зубов из-за старости, поэтому у него другая челюсть. Долго не могла отойти от шока. А сейчас все бы отдала за то, чтобы он ее вынул и улыбнулся той доброй улыбкой. А еще скучаю по тому, как он читал мне книги. Их было мало, но с большим удовольствием сажал в огромное кресло, сам садился напротив и читал, пока бабушка готовила ужин. Мне его не хватает...

— Знаю. Иди сюда.

Игорь крепче стиснул в объятиях и дал мне расплакаться за очень долгое время. Обычно, я плакала в одиночестве ночами, пока никто не видел. Брала его рванную фотографию в рамке, поглаживала пальцами и разговаривала с ним. Особенно в самые трудные и сложные моменты в жизни. После того, как поругалась с матерью, я не смогла забрать его фотографию и на сердце становилось тяжелее. Слезы текли по щекам, а плечи вздрагивали при вдохе. Впервые я кому-то позволила видеть настоящие слезы и мою боль. И разделил ее он. Тот, кто мне казался бесчувственным, безэмоциональным чурбаном. Я ошиблась. И благодарна ему за то, что он смог вытащить из меня все, что лежало давным-давно закопанным где-то там. Возможно, наберусь храбрости и заберу в старом доме то, что принадлежит мне по праву. Его фото. То, что придавало мне столько сил и уверенности. Здесь в комнате два сломанных человека, потерявших тех, кого мы любили. А в другой комнате израненные души, которые вместе проходят сложный период. Но у каждого из нас своя боль. Нам нужно жить дальше и идти к своим мечтам через все препятствия и сложности, но мы не одни. Мы четверка, защищающая друг друга. Мы те, кто готов бороться. И я никогда в жизни не знала, что такое дружба и любовь.

— Спасибо, что выслушал.

— Спасибо, что поделилась.

— В следующий раз, расскажи мне о своем отце.

— Договорились.

Послышался шорох. Тихий голос Макса заставил нас обоих напрячься. Я сползла с Игоря на диван, а он, приложив палец к губам, шикнул, а сам встал и подошел к двери.

— Что случилось?

Трудно было расслышать, что ответил ему Громов. Возвращаясь обратно через пару минут, я нахмурилась и кивнула ему, показывая интерес.

— Звонили насчет отца Сони...

— Что такое?

Предчувствие подсказывало мне, что случилась беда.

— Он в больнице с сердечным приступом.

— Что? — в ужасе выдохнула. — Но как?

— Пока неизвестно. Соня не знает. Громов поехал в больницу узнать все подробности. А нам предстоит ее занять чем-нибудь пока его не будет.

— Бедная. Господи, что же все так навалилось, — покачала головой и запустила пальцы в волосы. — И как же мы завтра вернемся обратно?

— Давай мы решим, когда узнаем окончательно что да как.

— Хорошо.

Почему судьба подкидывает столько испытаний наодного человека? Одни говорят, чтобы стать сильным, а другие рассказывают опроверке. И что же сделала такого Вишневская, что на ее хрупкие плечи упаласмерть матери и неизвестность с отцом?