Искушённый ангелом | 18+

Амир

Ворота автоматически открылись, после чего я прибавил скорости, взъезжая на территорию двора по подъездной дорожке.

Последние два дня мне приходилось тщательно следить за тем, чтобы никаких задержек в нашем наркотрафике не возникло. В этот раз отправляли слишком большие грузы — и параллельно на меня упали утверждения некоторых ведущих проектов, из-за чего я редко появлялся дома. Почти не появлялся. И это совершенно мне не нравилось.

Да, мне не нравилось, что всё моё время забирал контроль на работе, когда дома меня ждал чёртов ангел. Маленький ангел-грубинян.

Хотя вряд ли Афина ждала меня. Думаю, моё отсутствие делало её не счастливой, но более чем довольной и удовлетворённой.

В отличие, от меня.

Сам я был слишком раздражён тем, что почти её не видел, даже несмотря на то, что дома мы только делим завтрак и по возможности ужин. Всё это время большинство моих сотрудников старались избегать разговоров со мной, потому что я срывался на них вдвойне — не только из-за работы, но и из-за того, на что они не могут повлиять.

Никогда ещё за всё время ведения бизнесом я не был настолько рассредоточен. Сама того не понимая, Афина забирает мой покой, изо дня в день заполняя собою все мои мысли.

И я не узнаю себя.

Мне не нужен был этот брак. Я позволил этому куску дерьма манипулировать мною, из-за чего согласился и был уверен, что просто отпущу девушку. Её ситуация напоминала одну ситуацию из моего прошлого, которое я предпочёл бы никогда не вспоминать, но при этом я никогда её и не забывал.

Никогда.

Именно поэтому я так захотел помочь ей. Поэтому, а не потому, что она обладает ангельской внешностью, перед которой почти невозможно устоять.

Не умеющий проявлять сочувствие монстр, вроде меня.
Захотел помочь, при этом напугав.

То, что она боялась меня, выводило из себя. И то, что это было по моей же вине, заставляло ненавидеть себя.

Меньше всего я хотел подобного, поэтому я собираюсь сделать от максимум для того, чтобы эта упрямая, излишне осторожная и боевая девушка перестала вздрагивать, когда я появляюсь в её поле зрения.

На лице появляется ухмылка, которая так же быстро спадает с него, как и появляется.

Афина умнее, чем кто-либо мог подумать. С жизненным опытом всего в восемнадцать лет она слишком рассудительна. Мне бы хотелось не восхищаться ею про себя каждый раз, когда она держит мне. Хотелось бы просто отпустить её и наблюдать за тем, как моя жизнь превращается в хаос из-за неё.

Забавно вспоминать, сколько дерьма было в моей жизни — убийства, наркотики, весь этот бизнес, но хаос в моей голове поселился именно из-за неё, моей юной невесты.

С ней я не тот мужчина, которым являюсь для всех остальных. И по какой-то причине я не считаю это ненормальным явлением, даже при том, что последние несколько лет я вообще не осознавал, что умею что-либо чувствовать. Складывается такое впечатление, что я должен быть именно таким. Мне хочется заботиться о ней и ещё больше хочется, чтобы она принимала мою заботу.

Припарковавшись недалеко от центрального входа в дом, я выхожу из машины и захлопываю дверь.

Афина сдала первый экзамен, и мне следовало проявить больше участия в этом событии, а не ограничиться букетом цветов. Как назло, все поставки перенесли на несколько дней раньше, пока на границах стояли мои люди. Но сейчас я готов реабилитироваться, несмотря на то, что за эти двое суток спал в общей сложности четыре часа.

Зайдя в дом, я не планировал увидеть своего грубого ангела. Большую часть времени она проводит в своей спальне, не выходя за её пределы. И это меня тревожило, потому что я хотел, чтобы ей было здесь комфортно. Пускай со временем, но она привыкнет. Или мне придётся переехать в более уютное для неё место, если она скажет.

Как я и предполагал, Афины нет.

Присутствия Ольги я тоже не видел — очевидно, она уже ушла.

Сняв чёрный пиджак и повесив его на своё предплечье, медленным шагом я направляюсь к лестницу и поднимаюсь в надежде побыстрее увидеть её.

Во время завтрака я пообещал ей вернуться пораньше, не сказав, что пригласить её в ресторан. Когда я пересёк последнюю мраморную ступеньку, я подхожу к спальне Афи и собираюсь постучать. Только не успеваю этого сделать, потому что звонкий звук удара доносится до моих ушей. Но это не самое страшное, самое страшное — крик. Ужасно болезненный вопль, постепенно утихающий, но не прекращающийся до конца.

— Афи! — зову её я, пытаясь открыть дверь.

Она заперта.
Афина плачет, и мне хотелось бы оглохнуть, только не слышать этих болезненных звуков.

— Открой дверь! — прошу я, но она никак не реагирует на мои просьбы, лишь продолжает плакать.

Блядь, мне срочно нужно попасть внутрь. Поэтому мне придётся выбить дверь.

Пиджак падает на пол, спустя несколько ударов ногой, дверь резко открывается со стуком о стену. Надеюсь, этот звук не напугает её ещё больше. Я вбегаю внутрь и с ужасом наблюдаю за устроенным здесь беспорядком. Разбитый телефон лежит на полу, моя Афина лежит на кровати, свернувшись калачиком, и плачет, заставляя звуки своего голоса раствориться в подушке. Она не плакала, когда я забрал её к себе. Она не плакала ни разу, когда нам приходилось разговаривать, даже если слёзы готовы были пролиться от эмоциональности в её тоне. И сейчас увиденное ясно показывает мне, что сердце всё ещё живёт в моей груди — потому что это душераздирающее зрелище заставляет его разорваться.

Она не должна плакать.

Аккуратно притянув девушку к себе, я взял её на руки — она была лёгкой и дрожащей от истерики.

— Афи, — я произношу её имя, как молитву, хотя никогда не был верующим.

Произношу его в надежде, что она послушает меня, но маленькие влажные ладони закрывают лицо, из-за чего я не могу заглянуть в заплаканные глаза.

— Я здесь, детка. Посмотри на меня, — прошу я, и все мои попытки тщетно продолжают растворяться в невыносимых рыданиях.

Мне нужно, чтобы она пришла в себя, потому что в таком состоянии я не могу успокоить её и заверить в том, что решу все её проблемы. Даже если она действительно считает, что главная её проблема — это я сам.

Истерические рыдания заставляю её грудь резко вздыматься. Что бы ни довело её до подобного истерического состояния, я узнаю и уничтожу и сотру в порошок, мокрого места не оставлю.

Если я буду просто стоять посреди комнаты, то ничего не смогу сделать.

Ступая по дорогому паркету, я направляюсь в открытую ванную.

— Я рядом, — продолжаю говорить я тихим, насколько это возможно мягким голосом. Занеся её внутрь, аккуратно кладу на дно ванны из литого мрамора.

Она застыла в одном положении, прижав колени к груди, но всё ещё не убрав ладони от лица. Своими пальцами я погладил её по растрёпанным тёмно-каштановым волосам и заметил маленькое изменение в её теле. После моего прикосновения она словно расслабилась — не полностью, но это еле видимое облегчение передалось мне.

— Детка, мне нужно умыть тебя, — объясняю я, продолдая проводить ладонью по волосам. Кажется, ей нравится это, как и то, как я спускаюсь ниже и глажу её спину.

Вода должна помочь ей немного прийти в себя, но это проблематично, потому что она в одежде. Это будет слишком, если я раздену её, пускай даже если её состояние того требует. Абсолютно точно я не должен делать подобное против её воли, без разрешения, но у меня нет другого выхода.

— Ты можешь кое-что сделать.

Хриплый женский голос искушает меня на любой поступок, какой бы она ни попросила. Я и не подозревал, что во мне может быть столько эмоций.

— Всё что угодно, Афи. Только скажи мне.

— Твои сигареты, — сжато ответила она, и только спустя несколько секунду я понял, что она просила у меня сигареты.

Достав из кармана пачку сигарет вместе с зажигалкой, я достаю одну и вкладываю в её дрожащую, холодную руку. Теперь я могу рассмотреть красные, опухшие от слёз глаза, которые я бы больше никогда не хотел видеть такими.

— Они могут быть слишком крепкими для тебя, — предостерегаю я.

— Всё равно, — она зажимает сигарету между губами, и я прикуриваю ей, щёлкая металлической зажигалкой. Афина делает затяжку, немного прокашливаясь.

Не отводя от неё взгляда, я подошёл к раковине и взял пустую мыльницу из натурального камня. Затем вернулся к своей курящей невесте и протянул эту вещь ближе к ней, усевшись на краю ванной.

Я держал мыльницу, чтобы она использовала её как пепельницу. И она делала это, пока сигарета тлела в её руках.

— У тебя крепкие сигареты, — наконец, что-то сказала она. Её голос всё ещё действовал на меня магическим образом, в голове я искушённо повторял её слова и молил, чтобы она сказала что-то ещё.

— Какие сигареты ты предпочитаешь? — спрашиваю я, всё ещё держа мыльницу в нескольких сантиметрах от её лица. Другая моя рука убирает влажные пряди растрёпанных волос за ухо, а факт того, что она не вздрагивает от моего прикосновения, меня радует.

— Собрание голд. Они лёгкие, в них приятные табак.

— Я куплю тебе их завтра.

Я бы поехал купить их и сегодня, но не оставлю её в таком состоянии одну.

— Серьёзно? — удивляется она.

— Конечно, если это помогает тебе.

— Я думала, мужчин не привлекают курящие девушки.

До неё я никогда не был с женщиной, к которой бы испытывал что-то даже рядом стоящее, что испытываю к ней. Поэтому мне было абсолютно безразлично, курили они или нет. Они охотно брали в рот мой член — остальное меня не интересовало.

Сейчас же, последнее, о чём я думаю, это удовлетворение моих сексуальных потребностей. Афина делает меня асексуалом и импотентом для всех, кто не является ею.

— Ты привлекаешь меня, независимо от того, куришь или нет. Но взамен мне кое-что нужно от тебя.

— Взамен? — она сразу же меняется, черты лица огрубевают, будто она знает, о чём именно я собираюсь её попросить. — И что я должна сделать взамен? Может, удовлетворить тебя, чтобы получить пачку сигарет?

Мой большой палец касается подбородка, влага от слёз на котором потихоньку высыхает. Мы встречаемся взглядами, пока сигаретный дым заполняет пространство ванной.

— Я очень рад, что у тебя вновь появляется настроение и силы, чтобы дерзить мне. Но никогда больше не смей думать так, Афи. Я не собираюсь «брать» тебя за пачку сигарет. Я не собираюсь брать тебя, пока ты сама этого не захочешь. Я скажу это столько раз, сколько тебе понадобится для того, чтобы ты поняла это.

Мы не разрываем зрительного контакта, пока она не делает затяжку.

— Тогда что ты хочешь?

— Возить тебя на обследование лёгких раз в год.

— Ладно, — спокойно соглашается она, наблюдая за тлеющей, зажатой между тонкими пальцами сигаретой.

Какое-то время я сижу заворожённый, подавляющий в себе желание поцеловать каждый её палец, даже если после этого она попытается выколоть мне глаза. Забрав у неё докуренную до фильтра сигарету, я положил бычок в мыльницу, а саму мыльницу на пол.

Затем я присел на карточки так, чтобы наши лица оказались на одном уровне, а разделяла их только стенка ванны.

— Что случилось, Афи? Что стало причиной твоей истерики?

— Это неважно.

— Для меня это важно.

Своими огромными ладонями я обхватываю её крошечными, по сравнению с моими, ручки. Конечно, я ожидал, что она начнёт вырываться из моей хватки, но по какой-то причине она этого не делала. Она лишь взглянула на этот жест и устало вздохнула.

— Почему? — её брови сходятся на переносице, делая её похожую на недовольного птенца. — Почему тебе важно что-то, связанное со мной?

Если бы я только мог сам ответить на свой вопрос, но я не могу. Единственное, что мне действительно нужно, это сделать счастливой и заслужить её доверия. Я достаточно хорошо знаю историю её жизни. Знаю, что она лишилась родителей за месяц до своего шестнадцатилетия. Знаю, где она училась и с кем жила, но я совершенно не знал, какие мысли посещали её голову.

И это мне предстояло узнать.

— Потому что я собираюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо со мной.

— Но почему? Я не привыкла к хорошему обращению.

— Что это значит? — жёстко спросил я, из-за чего глаза её слегка округлились.

Блядь, мне стоило лучше следить за своей интонацией, ведь она только-только начала успокаиваться и приходить в привычное состояние. Но слова о том, что с ней плохо обращались, автоматически делает из меня монстра.

— Кто с тобой плохо обращался? Твой дядя? — не унимался я.

Я знал, что он кусок дерьма, но я думал, что ему просто хотелось избавиться от своей племянницы и поиметь какую-то выгоду с этого.

Если он посмел причинить ей вред за то время, которое она с ним жила, я залью в его глотку два литра бензина и подожгу его.

— Это моя жизнь, — шёпотом ответила девушка. — Только она.

Грусть в её небесно-голубых глазах усилилась, и я решил не делать ей ещё хуже своими вопросами. Сейчас самое главное вытащить её из шаткого состояния, не ковыряя и не надавливая на всё ещё болящие раны. Но чуть позже я самостоятельно выясню, что случилось, что довело её до ужасной истерики. И когда я узнаю, что именно виновато, это будет уничтожено моими руками.

***

Вот такая получилась глава от лица Амира. Пожалуйста, пишите своё мнение о прочитанном, и самое главное пишите своё мнение о героях! Как вам Амир? Интересно узнать ваше мнение! Давайте попробуем собрать на этой главе 800 звёздочек и 150 комментариев — по одному комментарию от читателя :)  а кто ещё не подписан на тг канал, подписывайтесь! Он называется: Лиза Лазаревская (вчера мы угадывали, какое прозвище будет у Афины для Амира, можете поучаствовать) ❤️