Искушённый ангелом | 18+

Во время экзамена меня чуть не стошнило от нервов. В аудитории было настолько душно, что мои ладони потели каждый раз, когда я пыталась перенести ответы из черновика в бланк. Большую часть времени не получалось состредоточиться — но даже не из-за жары или стресса, а из-за очередного осознания того, что я не контролирую свою кошмарную жизнь. Дядя всё испортил, передав меня в руки этого мужчины, потому что теперь все занятия с репетиторами были насмарку. Мысли были заполнены совершенно другим, из-за чего я всё сделала впопыхах.

Сдав работу, выхожу и тихо закрываю за собой дверь. Сразу же вытираю испарину со лба и бегу в туалет, чтобы умыться.

Какое-то время я шастаю по коридорам и натыкаюсь на окно, через которое отлично видно парковку. И я заглядываю в него, в надежде, что машина Амира... стоит на месте.

Знаю, что не уедет. Будет стоят, ждать, как цербер. Но только почему осознание этого не расстраивает меня, а наоборот согревает мою заледенелую душу? Согревает, словно махровый плед и тёплый чай с мёдом в середине зимы? С утра я была слишком взволнованно из-за экзамена, чтобы оценить обстановку в полной мере. А сейчас я вспоминаю, как он решил отвезти меня на экзамен, учитывая, что сам постоянно находится на работе. Он нашёл на меня время? Мне было приятно? Почувствовала ли я... поддержку?

Тупые вопросы! Тупые мысли! Тупые надежды, которым суждено разве что разбиться о мимолётные мечты!

Для него я лишь красивая шлюха, которая должна удовлетворять его животные потребности, как верно подметил мой урод-брат. Главное — помнить об этом, что бы Амир ни пытался мне донести. Помнить, что единственные желающие мне добра люди — мертвы. Мои мама и папа мертвы, а я сама вынуждена о себе позаботиться.

И я сделаю это.

Несколько минут смотрю на чёрный джип, в какой-то момент водительская дверца открывается — из машины выходит этот гигантских размеров мужчина. Уверенным движением достаёт из кармана брюк пачку сигарет, прикуривает. Если бы только эта сигарета оказалась зажатой между моих губ, а её дым плавно заполнил мои лёгкие...

По непонятным мне причинам я не могу отвести от него глаз, но мне приходится, потому что в один из моментов моей слежки он поднимает взгляд — такое ощущение, что он почувствовал, словно я за ним наблюдаю. Он меня увидел, чёрт возьми.

Моментально отскакиваю от окна и зачем-то задерживаю дыхание. Эта глупая привычка — не дышать, когда начинаешь сильно нервничать. Она настигла меня в тот период времени,  когда я переехала к дяде после смерти родителей. Когда слышала шаги за дверью, мне приходилось задерживать дыхание, словно таким образом я могла стать неприступной и невидимой.

Нужно прийти в себя. Моего дяди нет рядом. Моего чёртового брата тоже нет рядом. Поэтому я могу дышать и не прятаться, даже если хочу спрятаться от своего будущего мужа.

Некоторые из моих одноклассников тоже закончили раньше остались. Кто-то отстранённо стоит и пытается в телефоне найти ответы на вопросы. Кто-то общается, какое-то время всем нужно подождать, чтобы забрать черновики и позже проверить ответы.

Игнорируя всех вокруг, я направляюсь к машине Амира, который пристально наблюдает за каждым моим движением. В его руке нет сигареты. Видимо, он выкурил её, пока я спускалась к выходу.

— Мне нужно дождаться, когда вынесут тетради.

— Хорошо, — тон Амира спокойный, настолько, что мог бы убаюкать. Если бы мои колени не дрожали пятьдесят процентов времени, когда он рядом. Не то чтобы он действительно даёт мне повод бояться, но если взять во внимание саму ситуацию, то я всегда должна ожидать подвоха.

Особенно от мужчины. Они — корень всех проблем. Они и их несдержанность. Их желание показать своё превосходство над теми, кто слабее.

Ненавижу.

— Это займет где-то час или полтора, — констатирую я.

— Ничего страшного.

— Разве тебе не нужно на работу?

Обычно он загружен целыми днями — и не скажу, что меня это напрягает. Но сегодня для меня было неожиданностью, что он решил лично отвезти меня на экзамен. Я слышала, что у него много важных дел, связанных с каким-то отправками.

— Это так, но ещё больше мне нужно уделять время своей невесте.

— Это вовсе не обязательно.

— Ты хочешь от меня избавиться, Афи?

— Мне сказать правду?

Шаткое положение дел давно пытается докричаться до меня и сказать, что мне нужно вести себя тише мыши, но злость всё равно вырывается наружу, как бы я ни старалась удержать внутри.

— Тогда тебе придётся отравить меня. И только в том случае, если я не выживу, то ты сможешь от меня избавиться, — его лицо не выдаёт ни намёка на насмешку. Он серьёзен и суров, хотя мне удаётся рассмотреть нечто похожее на мягкость. Не могу объяснить, что именно — потому что это не так очевидно, это нельзя увидеть сразу же, это что-то связанное с его взглядом.

— Теперь следи за тем, что ты ешь.

Амир открывает переднюю дверцу. Сначала мне кажется, будто он хочет, чтобы я села, но я ошибаюсь. С переднего сиденья он достаёт огромный букет нежно-розовых роз.

За все восемнадцать лет никто не дарил мне цветов, кроме покойного отца. И сейчас этот чёртов мужчина протягивает мне букет, тем самым внедряя в мою голову ещё больше хаоса, чем есть сейчас.

— З... Зачем? — я заикаюсь. Прочищаю горло, потому что мой голос в одно мгновение становится слабым и неуверенным. Снова становится трудно дышать.

— Я хотел поздравить тебя со сдачей первого экзамена, Афи.

— Я ужасно его написала.

— Это не важно, детка, — тепло отрезает он, отчего во рту пересыхает. — Ты в любом случае умница.

Впервые за долгое время после смерти родителей я чувствую от чужого человека что-то вроде поддержки. Пускай даже она неискренняя или наигранная, созданная для того, чтобы усыпить мою бдительность. Но она приятная. Мои родители сказали бы тоже самое, даже если бы я набрала ноль баллов.

Почему он поддерживает меня, если моё мнение и так не учитывается и нафиг никому не сдалось? Почему мужчина, способный уничтожить одним лишь свирепым взглядом, старается выглядеть в моих глазах... хорошим?

Пребывая в ступоре, с огромным трудом всё-таки заставляю себя протянуть руки, но они настолько вялые, а букет настолько огромный, что я сгибаюсь напополам. Мне тяжело удерживать его, поэтому мужчина сразу же забирает его обратно, видя мои ничтожные попытки удержать его.

— Прости, — зачем-то извиняется он, держа букет в одной руке. — Он слишком тяжёлый для тебя.

Снова становится тяжело дышать, снова бросает в жар, словно огонь изнутри собирается спалить всё моё тело дотла. Состредоточенный на мне взгляд моего жениха помогает мне успокоиться — несмотря на то, что его действия и являются причиной моего странного припудка.

— В чём дело, Афи? — констатирует мужчина, сразу же открывая переднюю дверцу машины и усаживая меня на кожаное сиденье.

В следующее мгновение он кладёт букет назад и заодно берёт бутылку воды. Открывает её и даёт мне пить по глоткам.

— Всё в порядке.

Отмахиваюсь, чтобы больше он не давал мне пить чуть ли с его рук. Из-за подобных представлений я чувствую себя слишком беспомощной.

— Не всё в порядке. Ты побелела.

Собираюсь ответить, что это его не касается, но мой слабый желудок прерывает меня. Видимо, из-за нервов и небольшого количества съеденной вчера и сегодня еды, у меня урчит в животе. Вот блядь, это звучит почти так же угрожающе, как голос Амира, отчего становится неловко. И это самая тупая причина для неловкости, учитывая, что стоящий передо мной мужчина — мой будущий муж, купивший меня у дяди.

— Кажется, кто-то всё-таки хочет кушать, потому что ему не хватило одного сырника? — его глубокий голос немного вяжется с шутливо-издевательским тоном, который он на мне применяет. — Давай съездим и ты что-то позвтракаешь.

— Нет, я хочу дождаться тетрадь.

— А я не собираюсь ждать того, что ты упала в голодный обморок. Не волнуйся, мы вернёмся до того, как их вынесут.

Он закрывает дверцу и садится на водительское сиденье. Ощущение, будто в моей грудной клетке гремят барабаны — настолько сильно бьётся сердце. И эта тахикардия, это учащённое сердцебиение почему-то чувствуется слишком хорошо, слишком тепло и слишком приятно.

— Только очень быстро, — прошу я.

— Это приказ? — ухмыляется он, заводя машину и выворачивая руль так, чтобы сделать разворот.

— Будто я могу тебе приказывать.

— Ты можешь, Афи.

Его образ спокойного, но смертоносного убийцы всё ещё не подходит к словам, которые он говорит мне.

— Чего бы тебе хотелось? — спрашивает Амир, останавливаясь у светофора на красный свет.

— Не знаю. Я не против круассана с ветчиной и кофе.

Минут через десят мы подъезжаем к кофейне.

— Ты хочешь поесть там или в машине?

— В машине.

Потому что это будет быстрее. Наслаждаясь атмосферой какого-то милого заведения, я могу совсем забыть о времени. И о том, в каком дерьме нахожусь.

— Какой кофе ты хочешь?

— Карамельный латте.

— Я сейчас вернусь.

Амир уходит, негромко хлопая дверью. Он оставляет включённым кондиционер в машине, соответственно оставляя её открытой. Он заставил меня ездить в школу с охраной. И он не боится, что прямо сейчас даёт мне зелёный свет для быстрого бега в неизвестном направлении?

Когда мужчина возвращается и передаёт мне бумажный пакет с круассаном внутри, я решаю поинтересоваться у него:

— Почему ты не закрыл машину? Я с лёгкостью могла убежать.

— Не могла, Афи. Тогда бы ты не забрала свою тетрадь. Уверен, ты не будешь действовать так спонтанно, — объясняет он, держа стаканчик кофе в руке. Спонтанно — могу, но не глупо. Конечно же, сейчас сбегать — это максимально невыгодно. Даже не так, это полный дебилизм. Как минимум потому, что моё зарядное устройство осталось дома. И если я сбегу, то мне придётся покупать новое — как и зубную щётку или пасту, к примеру, а это лишние траты.

Когда предоставится момент, я должна быть собрана и с его зубной пастой. Ни одной лишней копейки не потрачу на то, что смогу унести с собой.

— И я уже говорил, я собираюсь сделать так, что ты не захочешь покидать меня.

— Как скажешь, — отрезаю я и откусываю тёплый круассан, хруст которого разносится по всему салону. Мелкие крошки летят мне на колени и на сиденье.

Периферическим зрением вижу, что Амир наблюдает за мной и всё ещё держит кофе, хотя здесь есть подстаканники.

— Извини, если пачкаю тебе машину.

— Можешь пачкать.

— А ты можешь не смотреть на меня?

— Ты стесняешься того, что я на тебя смотрю?

— Мне сложно есть, если кто-то смотрит на меня.

— Лучше привыкай. Потому что я собираюсь очень много смотреть на тебя. И ты тоже можешь наблюдать за мной, не только через окна школ, — он намекает на то, что я смотрела на него, он всё-таки решил упомянуть это. Не с насмешкой или издёвкой, а просто как констатацию факта.

Несмотря на его «угрозу» о постоянном наблюдении, он всё-таки переводит взгляд с меня на лобовое окно.

Съев круассана и свернув бумажку, хочу выхватить из руки Амира кофе — но он сам протягивает его мне, хотя при этом всё ещё не смотрит на меня. Его тёплые пальцы еле заметно касаются моих вечно холодных, отчего заряд электричества селится в их кончиках.

Спокойно. Спокойно. Он всего лишь случайно тебя коснулся.

— Спасибо.

Как только я допиваю кофе, машина снова трогается.

— Надеюсь, ты хотя бы перекусила.

— Всё хорошо. Я наелась.

Ровно в тот момент, когда машина останавливается на том же месте, где была до этого, во двор выходят ассистенты для раздачи черновиков. Полтора часа ещё не прошло, но слава богу, что мы успели. Когда я забираю свою тетрадь, возвращаюсь обратно, быстро попрощавшись с некоторыми одноклассниками. После смерти родителей мне пришлось перейти в другую школу, и я не могу сказать, что здесь есть кто-то, кто стал мне близким человеком.

Даже в этом плане я одна. Но в этом есть один плюс — тебя никто и никогда не предаст.

— Можем возвращаться домой.

Я вздрагиваю. Потому что у меня уже давно нет своего дома.

— Мне бы хотелось отпраздновать сдачу твоего первого экзамена, — говорит Амир, но я ничего не отвечаю. Я думаю, почему он старается быть со мной хорошим? Я привыкла только к тому, что тебя могут бить розгами — как в прямом, так и в переносном смысле. Но зачем притворяться милым? Скрывать свою настоящую сущность ещё хуже, чем в открытую быть тварью.

Жду момента, когда я запрусь в своей комнате, засуну наушники в уши и несколько часов ни о чём не буду думать. Музыка — единственное моё спасение. Музыка и надежда — всё, чем я живу.

Самое главное, чтобы надежда не превратилась в иллюзию.

***

Позавчера, после экзамена, весь остаток дня я проелажала в постели. Как и планировала, слушая музыка и пытаясь хоть немного дать своей вечно трясущейся нервной системе отдохнуть.

Амир уехал на работу, а к вечеру написал сообщение о том, что он не успевает вернуться к ужину, но чтобы я обязательно поужинала сама. Мне не хотелось, но я заставила что-то впихнуть в себя, всё-таки Ольга готовит безумно вкусно и интересные блюда.

Вчера мой жених тоже весь день был на работе, а сегодня, во время завтрака, обещал вернуться пораньше.

Сейчас я помогаю Ольге убрать со стола, хоть она и против, но мне всё равно нечего делать. Готовиться к следующему экзамену у меня уже нет сил, голова совсем не варит, репетиторы советовали больше ничего не зубрить.

Когда мы заполняем посудомоечную машину, телефон в кармане фартука Ольги звонит.

— Хм, наш охранник.

Она берёт трубку — и звук настолько громкий, что я отчётливо слышу каждое слово по ту сторону линии.

— Ольга, к хозяйке приехал кто-то. Говорит, что двоюродный брат и хочет её проведать.

Прямо сейчас моя челюсть готова отвиснуть от осознания двух фактов — стоящий у ворот охранник назвал меня хозяйкой. Они действительно считают, что я в этом доме хозяйка, а не пленница?

И его слово о том, что приехал мой брат...

— Спроси, впускать ли его.

— Да, одну секунду. Как раз сейчас спрошу. Афина...

— Да, я слышала.

— Его нужно пропустить? — она задумчиво смотрит на меня в ожидании ответа. Да или нет — это же так просто, скажи хоть что-то! — Если что...

— Нет, пусть его не пропускают, — хрипло шепчу я неуверенным голосом. Пусть проваливает отсюда.

Ольга одобрительно кивает и передаёт охраннику мои слова. Извинившись перед ней, я убегаю наверх, чтобы прийти в себя. Любое упоминание о моём двоюродном брате выбивает из колеи. Его лицо — это мой ночной кошмар. Я ненавижу его. Больше, чем что-либо. Больше, чем кого-либо.

Плюхнувшись животом на кровать, я лежу в таком положении так долго, что в итоге вырубаюсь.

Сплю.
Ощущение, что очень долго.

Уставшие, отяжелевшие веки с трудом открываются, когда меня будит телефонный звонок. Приход брата сегодня напугал меня, поэтому сейчас почему-то я надеялась, что звонит Амир.

Почему?

Потому что его властный и грубый тембр голоса по неизведанной причине должен успокоить меня?

Смотря на экран, я сглатываю.

Не Амир.
Это не Амир.
Я хотела, чтобы звонил он, но это мой урод-брат.

Я могу не ответить.

Нужно было кинуть его в чёрный список давным-давно.

Но какая-то сила заставляет меня поднять трубку, перед этим подключив к телефону наушники. Наушники — это мой проводник, моя защита от внешнего мира. Даже его мерзкий, противный голос меня не напугает так, если будет звучать через них.

Принимаю вызов.

— Решила опозорить меня перед своим обслуживающим персоналом, ёбанная шлюха? — выплёвывает он сразу же, только я беру трубку.

Пальцы обеих рук сжимают провода наушников. Каждое его слово отдаёт дикой болью. Как и то, что он остаётся безнаказанным.

— Думаешь, можешь спрятаться от меня в этом большом доме? Надеешься, что я не достану тебя, потому что ты под защитой своего жениха?

Моментально воспламеняющееся желание послать адским пламенем выжигает мне грудь и каждый внутренний орган, но я лишь молча слушаю, как он оскорбляет меня.

— Ты маленькая шлюха, единственное твоё дело — это позволять тебя ебать. А если нет, терпеть, что тебя будут трахать против воли.

Я задыхаюсь.

— Когда твоя дырка станет слишком большой, твой муж отдаст тебя своим охранникам вместо зарплаты.

Мне нечем дышать.

Больше у меня нет защиты от внешнего мира, нет наушников, потому что я разрываю их. А потом я сбрасываю вызов и кидаю этот блядский телефон. Не знаю, куда его кинула, потому что глаза застилает пелена слёз. В истерике я кричу и лишь надеюсь, что мои крики проглотят стены этой комнаты.

Но даже эти надежды умирают, потому что с той стороны я слышу голос Амира. Властный, грубый и... беспокойный.

— Афи! — кричит он, стучась в дверь и дёргая ручку, ведь она закрыта на замок. — Открой дверь!

Как бы мне ни хотелось открыть, я не могу. Дикие, неконтролируемые припадки сковывают мои движение. Свернувшись калачиком, я продолжаю плакать в одну из мягких подушек, слушая, как Амир всё ещё просит меня открыть.

Просит, пока в один момент не выбивает дверь.

ОТ АВТОРА: наконец-то спустя долгое время вышла новая глава! как и говорила, буду следить за активом, поэтому давайте попробуем здесь набрать 600 ⭐ и 60 или больше комментариев по поводу главы — 1 комментарий от одного читателя. Как вы относитесь к Афину и Амиру? Мне так нравится этот мужчина, он такой сдержанный, но, я уверена, он может убить за эту девушку! И кстати, подпишитесь на мой телеграмм канал, в предпоследнем посте за 28 августа я выставляла пару фактиков про книгу, там маленький спойлер про следующую главу! Название канала: Лиза Лазаревская (или ищите по нику lazarrevskaya, если не можете найти, напишите мне в ЛС, я кину ссылку), а сам пост выглядит вот так ⬇️